тым делом, расследование ушло бы  под  руководство  Разумовского.  А
Федору Филипповичу, как каждому человеку с амбициями, хочется  заставить
считаться с собой, дать почувствовать собственный вес. Вот и попросил он
меня обеспечить безопасность Разумовского, имея в  виду,  что  я  должен
следить за ним".
   Встречная машина со свистом пронеслась мимо.
   УАЗ даже слегка качнулся. А Сиверов хоть и слышал звук, с которым его
машина рассекала ночной воздух, все равно не мог избавиться от ощущения,
что стоит на месте.
   "Вроде бы и трясешься, вроде бы и мотор ревет как бешеный, а  огоньки
по обочинам, редкие окна, светящиеся в деревенских домах, словно застыли
на месте".
   Густой дождь не давал видеть далеко, хотя в  фарах  и  стояли  мощные
лампы. Асфальт блестел метрах в  пятнадцати  впереди  машины,  а  дальше
расплывался в туманном мареве дождя.
   Глебу казалось, что приметы цивилизации, принесенные в Россию  ветром
перемен, кончились после того, как он выехал из Москвы. Ночная  темнота,
редкие огни... Так выглядела эта дорога  и  десять  лет  тому  назад,  и
пятнадцать, будет выглядеть и впредь.  Лишь  только  бензоколонок  стало
побольше, да и смотрелись они приличнее, чем раньше. Но проблема бензина
Глеба Сиверова пока не волновала. Машину он получил в свои руки с полным
бензобаком, вдобавок за  задним  сиденьем,  стянутые  резиновым  жгутом,
стояли четыре канистры с горючим.
   Сиверов не делал  остановок,  чтобы  перекусить.  Он  на  ходу  жевал
бутерброды, запивая их обжигающе горячим кофе прямо из горлышка термоса.
Изредка в небе  проплывали,  подмигивая  красными  огоньками,  самолеты,
сокращая другим путешественникам расстояние, экономя время.  Но  Сиверов
оставался убежден, что поступил правильно,  отправившись  в  Калининград
автомобилем. Теперь-то он был полностью уверен - никто,  кроме  генерала
Потапчука, о его поездке не знает.
 
*** 
 
   В Калининградскую область Слепой прибыл даже раньше, чем рассчитывал.
На границах у него не возникало особых проблем. Документы, изготовленные
по распоряжению  генерала  Потапчука,  срабатывали  великолепно.  Солнце
стояло уже высоко, и УАЗ, за рулем которого сидел Глеб  Сиверов,  катил,
уже никуда не торопясь, по выложенной брусчаткой дороге,  зажатой  между
двумя рядами огромных, чуть ли не в два обхвата старых тополей.
   Рядом с Глебом на соседнем сиденье лежала развернутая карта. До этого
Сиверову дважды приходилось бывать в этих местах, и оба раза в  детстве,
когда он вместе с отцом приезжал в  ведомственный  санаторий  на  берегу
моря.   Поэтому   на   местные   пейзажи   Сиверов   смотрел   несколько
сентиментально, чувствуя что-то родное в непривычной для русского  глаза
архитектуре, оставшейся со времен Восточной Пруссии.
   Военный аэродром, на который должен был прибыть самолет  с  генералом
Разумовским, располагался в тридцати километрах  от  Калининграда.  Туда
Сиверов и направлялся.  Но  до  этого  надо  было  сделать  крюк,  чтобы
получить сумку с оружием и оснащением.
   Доехав до развилки, Глеб притормозил, на ходу достал визитку и сверил
адрес с картой. Потапчук как всегда организовал передачу оружия отлично.
Дом, где Сиверову предстояло получить сумку, находился как раз с той  же
стороны города, что и аэродром. Глеб подъехал к  небольшому  по  местным
меркам дому довоенной постройки, крытому блестящей после  дождя  зеленой
черепицей, и толкнул металлическую калитку. Та открылась.
   Бросив беглый взгляд. Сиверов определил, что на калитке стоит датчик,
извещающий о каждом се  повороте  на  петлях.  Тут  же  в  верхнем  окне
мансарды качнулась занавеска, и несколько секунд спустя Сиверов услышал,
как с противоположной стороны дома, чуть скрипнув, открывается дверь.
   Он завернул за угол. На крыльце его встретила миловидная женщина  лет
тридцати. Она стояла, склонив голову к левому  плечу,  и  улыбалась  так
приветливо, будто Глеб Сиверов был ее давним знакомым. Слепой  не  знал,
насколько посвящена эта женщина в планы генерала Потапчука и в курсе  ли
она вообще, что Сиверов имеет отношение к ФСБ.
   Еще перед тем как выйти из машины, Глеб надел солнцезащитные  очки  и
выглядел не очень-то добродушно. Волевые черты  лица  обычно  смягчались
его спокойным рассудительным взглядом, очки же  прятали  глаза,  подавая
возможности заглянуть  Сиверову  в  душу.  Во  всяком  случае,  женщину,
оставшуюся одну дома, такой визитер мог напугать.
   - Здравствуйте, - Глеб остановился чуть поодаль от крыльца, показывая
этим, что сейчас входить в дом не собирается.
   - Здравствуйте, - в голосе женщины прозвучала легкая насмешка.
   - Мне дали ваш адрес.
   - Да.
   - Там значилась фамилия - Петрович С. Ф. Это ваш муж?
   - Нет, не муж, - засмеялась женщина.
   Теперь  по  ее  глазам  Глеб  понял:  ей  довольно  часто  приходится
выполнять поручения генерала Потапчука и генерал ей доверяет.
   - Петрович С. Ф. - это я,  -  не  переставая  улыбаться,  проговорила
женщина. - Проходите в дом, что вы у крыльца стоите.
   - А может, я спешу, - улыбнулся в ответ Глеб.
   - Вы приехали раньше, чем я рассчитывала, поэтому время у вас есть, -
с той же улыбкой сказала женщина и открыла перед Сиверовым дверь.
   Первое, что он увидел, войдя в гостиную, так это свою сумку,  стоящую
рядом с огромным кожаным диваном, похожим на заснувшего бегемота.
   - Вот ваши вещи. И если хотите переговорить с тем, кто  их  отправил,
то телефон в вашем распоряжении.
   Сиверов осмотрел гостиную и почти сразу определил, что женщина  живет
в доме одна. Здесь  не  чувствовалось  присутствия  мужчины,  во  всяком
случае, постоянного.
   - Ну что ж, Семен Федорович, или как  вас  там,  -  усмехнулся  Глеб,
присаживаясь на диван, - спасибо за услугу.
   Ситуация была глуповатая: он  сидел  в  чужом  доме,  не  зная  имени
хозяйки, не зная толком, кто она  такая,  говорил  намеками,  выслушивал
намеки в ответ. И тут  в  голову  Сиверову  пришла  абсолютно  абсурдная
мысль, что эта женщина - любовница  генерала  Потапчука,  к  которой  он
время от времени наведывается из Москвы.
   А поскольку Федор Филиппович человек  предприимчивый,  то  использует
свои личные каналы и для служебных целей. Глебу  показалось,  что  очень
кстати пришлась бы на  старом  буфете  фотография  генерала  в  парадной
форме, взятая под стекло и окаймленная толстой дубовой рамкой.
   Глеб представил себе, что никто из соседей этой милой  женщины  и  не
подозревает, что она работает на ФСБ. Скорее всего,  она  в  самом  деле
возглавляет какую-нибудь небольшую фирму. Поэтому никого из соседей и не
удивляет, что у нее дома стоят факс, компьютер и другая оргтехника. Если
женщина одинокая, что  странного  в  том,  если  к  ней  часто  заезжают
мужчины.
   Нет,  не  так  прост  генерал  Потапчук,  как   кажется!   Он   умеет
организовать дело.
   В этом Сиверов уже не раз убеждался. Будь то в  Швейцарии,  Норвегии,
Москве, Питере - Глебу еще ни разу не приходилось  испытывать  неудобств
по вине генерала Потапчука.
   "А жаль, что генерал не сказал мне, -  подумал  Глеб,  -  могу  ли  я
переспать с ней".
   Не выдавая своих чувств, с любезно-благопристойной миной, он принял у
хозяйки чашечку с кофе и  отказался  от  предложенного  куска  домашнего
пирога.
   Допив кофе, Сиверов хотел было обменяться с так и не  представившейся
ему женщиной  взглядами,  но  все  же  в  последний  момент  решил,  что
спасительные темные очки снимать не стоит.
   - Спасибо. Возможно, я еще заеду к вам.
   - Что-нибудь передать от вас, если сюда позвонят? - спросила хозяйка,
уже стоя в двери.
   - Передайте, что все идет отлично.
   - Так и сказать? А если меня попросят уточнить?
   - Уточните: отлично потому, что еще ничего не началось.
   Глеб повесил на плечо сумку и, сбежав по ступенькам крыльца,  обогнул
дом, подошел к "уазику". Сидя в гостиной он то и дело посматривал  через
окно, не крутится ли кто-нибудь подозрительный рядом с машиной.
   Теперь  Глеб  был  при  оружии,  при  оборудовании  и  мог   начинать
действовать.
   Дождь уже кончился, хотя небо  еще  полностью  не  прояснилось.  Лишь
небольшими островками голубели в  нем  участки,  свободные  от  туч.  По
тряской брусчатке Сиверов доехал до  развилки  и  направил  свой  УАЗ  к
военному аэродрому. Он не доехал до его ограды километра три, свернул на
проселок, обозначенный на  карте  пунктиром,  и  поехал,  приближаясь  к
аэродрому окольными путями.
   Теперь ему предстояло выбрать площадку для наблюдения. Самым  главным
для Глеба было не пропустить прилет Разумовского, ведь Потапчуку  так  и
не удалось узнать, где тот собирается  останавливаться  в  Калининграде.
Единственной возможностью последовать за ним  было  засечь  его  прилет.
Слева от дороги  тянулось  болото,  справа  -  небольшая  возвышенность.
Вскоре Глеб увидел то, что ему было нужно.
   Раньше здесь располагалась то ли небольшая деревня,  то  ли  солидный
хутор с надворными постройками.  Каменный  дом  с  обрушившейся  крышей,
кирпичные стены построек, уже вовсю поросшие кустарником, травой. Сквозь
пустые окна  коровника  виднелось  небо.  От  других  домов  и  построек
остались лишь фундаменты  да  кучи  битого  кирпича.  Скорее  всего,  их
разобрали на стройматериалы первые приехавшие в эти края переселенцы.
   Глеб въехал по косогору прямо на холм, где стоял дом, и загнал машину
в пролом в стене. Теперь никто не мог снаружи увидеть  ее.  В  полумраке
заброшенного дома хозяйничали сквозняки. Скомканная, пожелтевшая  газета
выпорхнула из-под днища "уазика", взлетела  к  потолку,  затем  медленно
осела на кучу осыпавшейся со стены штукатурки. Кое-где среди  руин  были
заметны лепные украшения карнизов  и  потолка;  сложенный  из  песчаника
камин сохранился  вполне  хорошо,  лишь  несколько  матерных  слов  были
нацарапаны на его стенках.
   Сиверов, вскинув тяжелую сумку на плечо, вышел  во  двор.  За  домом,
поближе  к  дороге,  стояла   полуразрушенная   кирха,   возведенная   в
неоготическом стиле. Крыша ее местами обвалилась, хотя  разрушении  было
меньше, чем в доме. Все-таки высокие стены разбирать куда труднее. Дверь
кирхи оказалась забита досками  крест-накрест,  но  самой  двустворчатой
двери уже не существовало, створки, сорванные с петель, лежали  на  полу
церкви.
   Глеб, пригнувшись, поднырнул  под  перекрещенные  доски  и  шагнул  в
сумеречную  прохладу  протестантского  собора.   Здесь   царило   полное
запустение. Все, что можно было оторвать и унести из скудного  убранства
аскетичного храма, оторвали и унесли.  Оставались  лишь  камень,  ржавый
металл да редкие деревянные обломки.
   Сиверов отыскал  лестницу,  ведущую  на  хоры,  поднялся  по  красным
ступенькам к балюстраде. Отсюда  как  на  ладони  открывался  выложенный
черными и белыми каменными плитами  пол,  развороченный  алтарь.  Сквозь
паутину выбитых витражей просматривался сельский пейзаж.
   Глеб  подошел  к  дверному  проему.  Раньше  наверх  вела  деревянная
лестница, уложенная  по  металлическим  прогонам.  Деревянные  ступеньки
давно  исчезли,  и  Сиверову  пришлось  подниматься  по  балкам,  рискуя
сорваться вниз, оступившись. Он миновал одну площадку колокольни, вторую
и оказался на самом верху - там, где когда-то висел колокол. В  каменном
полу было аккуратное широкое отверстие, предназначенное для веревки,  за
которую раньше звонарь приводил в движение единственный  колокол  кирхи.
Под самой стеной стоял деревянный растрескавшийся остов большого петуха,
когда-то украшавшего шпиль. Наверное, когда его сняли и ободрали  медные
позолоченные пластинки, то  поленились  нести  такую  громаду  вниз  или
сбрасывать с колокольни.
   Отсюда  было  видно  достаточно  далеко.  Прямо  за  лесом  проходило
проволочное заграждение военного аэродрома, виднелись тарелки локаторов,
здания  складов,  диспетчерская,  летное  поле,   на   котором   застыли
серебристые тела военных самолетов.  Но  это  было  слишком  далеко  для
невооруженного глаза. Глеб расстегнул сумку,  вытащил  тяжелый  бинокль,
навинтил на него бленды, чтобы в объективах не отражалось солнце.
   Каменный пол на верхней площадке колокольни оставался  чистым,  любой
мусор сметал бешеный  ветер,  постоянно  дувший  на  высоте.  Колокольня
высокая, да и холм, на котором она стояла, был не низкий.  Глеб  прилег,
упер локти в пол и отрегулировал бинокль.  Теперь  он  видел  даже  лица
обслуги военного аэродрома, видел  солдат,  подметавших  площадку  возле
склада, и упитанного до безобразия прапорщика, следившего за тем,  чтобы
на бетоне не осталось ни  окурка,  ни  спички,  ни  осеннего  березового
листочка.
   Солнце выглянуло из-за туч, и темный  бетон  летного  поля  подсыхал,
покрываясь светлыми пятнами.
   "Должен же  кто-то  приехать,  встретить  Разумовского,  -  рассуждал
Сиверов. - Значит, нужно  искать  на  аэродроме  легковые  автомобили  -
объект на летном поле приметный. Такой человек, как Разумовский, вряд ли
поедет на "уазике", скорее всего, ему подадут "волгу"".
   Пока же  легковых  автомобилей  на  территории  не  наблюдалось,  но,
возможно, они стояли где-нибудь за аэродромными постройками. В небе  над
аэродромом не было ни одного самолета.
   "Что ж, понятно, - решил Глеб. - Не так-то хороши  в  стране  дела  с
военным бюджетом, и летчики оттачивают свое  мастерство  на  тренажерах.
Над Россией безоблачное небо".
   Время неуклонно подбиралось к четырем часам вечера. Именно во столько
должен был прибыть самолет из Москвы с Разумовским на борту.
   "Хоть чуть-чуть зашевелятся на аэродроме перед прилетом самолета?"
   Сиверов перевел бинокль на шоссе и увидел на нем две "волги" -  белую
и черную, идущие одна за другой по направлению к аэродрому.
   "Ну вот, кажется, они и приехали".
   Сиверов вел бинокль за ними. Машины остановились у КПП,  и  никто  из
водителей не удосужился выйти из машины. Пока  что  понять,  есть  ли  в
машинах  пассажиры,  было  невозможно.  Зеркальные  тонированные  стекла
отражали солнечный свет и  нависшие  над  дорогой  ветви  деревьев,  уже
успевших наполовину лишиться листвы. Ворота поползли в сторону, и машины
въехали на территорию аэродрома.
   Слепой  проследил  весь  их  путь  от  ворот  до  небольшого  здания,
расположенного на самом краю летного поля. Он увидел, как из машин вышли
двое мужчин в темных плащах, увидел офицера в форме, подошедшего к  ним,
отдавшего честь и что-то доложившего. После чего мужчины в плащах тотчас
же исчезли в здании.
   Их лица  Глебу  были  не  знакомы.  Но  если  бы  их  увидел  капитан
контейнеровоза "Смоленск", то непременно признал бы полковника  Хализина
и  майора   Малиновского,   осуществлявших   отгрузку   ракетно-зенитных
комплексов...
   Спать Глебу совершенно не хотелось, хоть он и провел бессонную  ночь.
Он уже давно научился отсыпаться впрок и  потом  мог  бодрствовать  хоть
несколько суток подряд, не чувствуя ни малейшей усталости. Правда, потом
он спал по целых двадцать часов, восстанавливая подорванные силы.
 
Глава 14 
 
   Ровно в четыре на горизонте над самым лесом  появилась  темная  точка
транспортного самолета, заходившего  на  посадку.  Теперь  Глеб  Сиверов
смотрел  на  него,  не  отрываясь.  Выпустились  шасси,  за   самолетом,
коснувшимся взлетно-посадочной полосы,  взвились  облачка  пыли,  колеса
оставили на бетоне черные полосы истертой резины.
   Самолет подкатил к краю летного  поля,  его  винты  замерли.  Тут  же
опустился хвостовой пандус, и из фюзеляжа вышли на  бетон  летного  поля
трос - двоих Глеб не знал, в вот третий, генерал Разумовский, был знаком
ему по фотографиям.
   Хализин и Малиновский вышли  встречать  своего  шефа.  Разговор,  как
понял Сиверов, они отложили на потом, предпочитая, видимо, поговорить  в
машине.
   Короткое прощание с  офицером  военного  аэродрома,  хлопнули  дверцы
машин,  и  две  "волги"  -  белая  впереди,  черная  сзади   -   повезли
Разумовского,  Хализина  и  Малиновского  к  воротам  КПП.  Двое  людей,
прибывших из Москвы вместе с генералом, остались на аэродроме.
   Самолет, судя по всему, должен был взлететь не очень скоро. Во всяком
случае, если бы отлет был назначен на  ближайшее  время,  его  бы  сразу
заправили топливом и провели проверку. Запас времени у Сиверова был.
   "Полетят назад им же, да еще прихватят какой-нибудь груз".
   Глеб положил бинокль в футляр и с сумкой на плече бегом  спустился  с
колокольни, уверенный в том, что никто не заметил, как  он  наблюдал  за
аэродромом. Хорошо отлаженный  УАЗ  завелся  с  пол-оборота,  и  Сиверов
проселочной дорогой выехал на шоссе. Он  знал,  мчись  "волги"  даже  со
скоростью сто сорок километров в час, все равно между ими и ним остается
пока  дистанция  в  километр-два.  Глеб  предположил,  что   Разумовский
направляется в Калининград. Значит, для того чтобы не быть обнаруженным,
Сиверову  следует  ехать  впереди,  выдерживая  дистанцию,  стараясь  не
попадаться на глаза людям, сидящим в "волгах". По дороге  найдется  пара
высоких горок, глядя с которых можно будет убедиться, следуют ли  машины
к Калининграду или свернули в  сторону.  В  городе  же,  в  транспортном
потоке, следить за автомобилями станет легче.
   Так  Сиверов  и  поступил.  Он  ехал  со  скоростью  около  девяноста
километров в час и, когда дорога уходила вверх, пристально  всматривался
в зеркало заднего вида.
   Неизменно вдалеке возникали две "волги", идущие  одна  задругой,  как
привязанные.
   "Ну что ж, ребята,  пока  не  вы  ведете  меня,  а  я  веду  вас",  -
усмехнулся Сиверов.
   Опасности для жизни генерала Разумовского он еще не  увидел  никакой.
На шоссе почти не попадалось встречных машин, охрана у того имелась.
   "Скорее всего, -  прикидывал  Сиверов,  -  его  попытаются  убрать  в
городе, если, конечно, кто-то замыслил покушение. Но в таком случае  это
должны быть люди, имеющие выход на ФСК. Только оттуда могла  просочиться
информация о поездке  Разумовского  в  Калининград.  Если  прав  генерал
Потапчук, то убийца должен спешить. Не зря же он одного за другим убирал
всех, кто имел отношение к фальшивым деньгам".
   Перед самым въездом в город Глеб сбавил скорость, сократив  дистанцию
до нескольких сот метров. Теперь он уже мог рассмотреть лица водителей и
пассажиров.
   На первом же перекрестке Сиверов пропустил вперед себя обе "волги"  и
поехал следом за  ними,  пытаясь  не  упустить  из  виду.  Двигаться  не
отрываясь от Разумовского он мог лишь пару кварталов, в противном случае
его засекли бы. Он прямо-таки кожей ощущал, что в "волгах" нервничают  и
следят за обстановкой достаточно  тщательно.  В  практически  незнакомом
городе Сиверову приходилось ориентироваться по карте, но  он  с  успехом
выдержал этот экзамен.  Несколько  раз  "волги"  сворачивали  в  боковые
улицы, но затем вновь выезжали на  магистраль,  с  которой  свернули,  -
скорее всего, проверяли, нет ли за ними слежки.
   После их первого такого маневра Глеб решил  не  испытывать  судьбу  и
поотстал. А когда машины свернули во  второй  раз,  он  проехал  квартал
вперед и зарулил в параллельную улицу. Гнал он по ней так, что выехал  к
перекрестку на две минуты раньше белой "волги". Разминулся с ними нос  в
нос. Рисковать больше не следовало - если он еще  раз  окажется  в  поле
зрения, то не оставит никаких сомнений на свой счет.
   "Ну и задача, - подумал Глеб, - я должен его  охранять,  да  еще  при
этом прятаться... Но и эта задача выполнимая".
   Сиверов заехал во двор, оставил машину и с сумкой на  плече  вышел  к
стоянке такси.
   - Поехали, - бросил он шоферу.
   - Куда?
   - Я буду показывать.
   Абсолютно не подавая вида, что он следит за машинами, Глеб то и  дело
отдавал распоряжения:
   - Тут направо... Тут перестройся в левый ряд, - говорил он,  заметив,
как у головной "волги" включается левый поворот.
   - Ты что, мужик, сам не знаешь, куда едешь? - удивился шофер.
   - Да нет, просто адреса не помню. Т