и, как мерцают обычно населенные пункты внизу. Фонарей здесь отродясь не бывало.
     Тогда, в начале первой кавказской кампании, летчики знали об этом понаслышке. Внизу все пока еще казалось условным, вроде значков на карте. Ведено представлялось кучкой хибар, откуда бандиты повыгоняли мирных жителей - во всяком случае начальство представляло дело именно так.
     Даже на подробной топографической карте аул обозначался скромным кружком. Каково же было удивление Воскобойникова, когда он разглядел на двух обращенных друг к другу склонах сотни и сотни домов. Он вдруг осознал, что пускать ракеты придется наугад. Цель боевого вылета - не столько нанести ущерб боевикам, сколько напугать население. Они должны понять, что рискуют, предоставляя бандитам пищу и кров. Рискуют своими жизнями, своим имуществом, которое за один миг может обратиться в прах.
     Две "сушки" развернулись над селом, сделав заход на атаку. Народ наверняка уже всполошился, многие проснулись от гула. Воскобойников быстро выбрал прицелом большую двускатную крышу - возможно, здесь нечто вроде клуба, где бандиты устроили себе казарму. Дал сигнал на пуск и увидел, как стремительно уходит вниз привычный курчавый шлейф дыма.
     Он знал, что погрешность неизбежна, в редких случаях ракета взрывается точно в выбранной точке, обычно ее чуть уводит - в пределах десятиметрового радиуса. Так случилось и на этот раз Взрыв полыхнул перед домом, но все равно достаточно близко. Одну из стен, кажется, снес.
     Дмитрий услышал содрогание земли от ракеты, посланной напарником, и сам пустил следующую, третью по счету. Всего им надо было выпустить восемь на двоих. После первого пуска Воскобойников вошел в привычный режим отслеживания результатов. На этой машине он летал всего второй год и пытался отследить закономерность в минимальных отклонениях ракет, с тем чтобы заранее учесть ошибку системы наводки.
     По прилете на аэродром они с Семеном выпили по чашке кофе без кофеина, что подействовало на обоих как снотворное. Обменялись впечатлениями: вот какие настали дни, приходится мочить ракетами по своей советской земле. Союз уже приказал долго жить, территорию благополучно поделили, но в армии и ВВС все еще мыслили прежними категориями.
     Потом были другие вылеты, и этот, первый по счету в Чечне, благополучно забылся. Вскоре ему предстояло всплыть на поверхность, стать чудовищно актуальным, перевернуть всю жизнь.
     Воскобойников до сих пор не знал, его или Семена ракета попала в дом Басаевых, сколько человек тогда погибло из семьи Шамиля. Зато суть выражения "абсурд войны" с той поры прояснилась полностью. Все сделал, как положено, и вдруг оказался крайним.
     Семен успокаивал:
     - Присягу давали? Давали. Какие у нас с тобой были еще варианты?
     - Если вдуматься - цепочка случайностей. Я не мечтал о летном училище, как другие. Друг детства мечтал, а я нет. Сдавали вместе: он по здоровью не прошел, а меня приняли. Выучился, летал. Послали в Чечню, - а кого-то ведь нет, кто-то будет до конца службы мочить по условным целям. Потом задание. Потом этот чертов дом подвернулся. Разведка должна была сработать, выдать точный перечень целей.
     - Не волнуйся, как раз этот дом они бы и назвали первым делом.
     ...Ильяс сейчас вспоминал свои мучения прошлым летом от зубной боли. Семен, с самого начала взявший на себя функции доктора, предупреждал, что стоматология в походных условиях невозможна, но все бывает...
     Зубы Ильяса отродясь не беспокоили, а вдруг, как назло, заныл один. Сперва, он думал, рассосется, потом готов был залезть на дерево и выть от боли. Из гордости не подавал виду, не жаловался.
     Но зорким глазом Семен заметил как парень морщится во время еды, отказывается вместе со всеми похлебать горячего.
     Дал йода и ваты - смазывать десну и сам зуб, снимать ненадолго боль. Главное, не застудить, чтоб не раздуло. Прошлое лето тоже было жарким.
     Вода в реке казалась теплой, как парное молоко.
     Мучимый бессонницей Ильяс решил окунуться, наутро щеку благополучно разнесло.
     - Возьми одежду пристойную, поедем лечиться, - заявил Семен.
     - Да я сейчас камень подберу на берегу и выбью его к черту.
     - Героизм оставь для другого случая.
     Семен настоял на срочности путешествия в город. В одиночку никого не отпускали, и он сам отправился с Ильясом. На шоссе тормознул самосвал, хотя здесь давным-давно никто не решался подсаживать голосующих мужчин. Придумал замысловатую историю, чтобы оправдать их выход из лесу вдали от признаков жилья.
     В городе явились в платную поликлинику, где Семен первым делом договорился насчет снимка.
     Потом нашел подход врачу, в результате Ильясом занимались без перерыва полтора часа.
     На обратном пути парень выяснил, что закруглиться можно было бы очень быстро - вырвав зуб к чертовой матери.
     - Пусть бы удалили, мне не жалко. У нас в райцентре только так и лечили. Болел зуб - рвали без укола.
     - Нет, дорогой. За каждый зуб надо бороться.
     Это тебе сейчас, по молодости лет, кажется, что все пустяки: лишний зуб, лишняя царапина, - и Барсков сел на любимого своего конька, взялся проповедовать здоровый образ жизни.
     ...Интересно, стал бы он воздерживаться от курения и выпивки, продолжил бы делать зарядку, если б узнал ближайшее свое будущее?
     Состав сбросил скорость. Судя по звукам и запахам снаружи, он въезжал на станцию.
     - Надо бы выяснить, сколько проторчим. Может, на месяц на прикол поставят.
     Двое вышли навести справки, остальные взялись обсуждать, как хоронить капитана ВВС.
     Без вариантов - в нормальном гробу, на кладбище. Неплохо бы и священника. Каждый при этом думал, что мог бы сам оказаться на месте Семена.
     Или завтра окажется. Если сегодня все сделать как попало, на скорую руку, значит и самому нечего рассчитывать на человеческие похороны.

Глава 15

     Несколько человек просматривали на японском телевизоре с плоским экраном отснятую в Баламаново видеокассету. Вместо того чтобы стать документальным подтверждением удачной охоты, она сделалась материалом для разбора.
     - Возможно, их предупредили, - сказал по-чеченски человек с огненно-рыжей бородой.
     На этом языке и велся дальше разговор.
     - Кто, ФСБ? Эти люди не согласились бы на роль наживки, - покачал головой человек с длинной иссиня-черной бородой, каждый волос которой вился жесткой, будто металлическая стружка, спиралью.
     - Все было чисто, - кивнул третий, чьи щеки и подбородок украшала обыкновенная щетина. - Ошибка наша. Послали не тех, кто смог бы их взять, а тех, кем не жалко было пожертвовать.
     - Потом еще целый час на рынке никто не шевелился, - заметил первый.
     - Еще бы. Городишко со дня основания такой пальбы не слыхал.
     - Вон появились, шакалы, - кивнул чернобородый на экран.
     Оператор задержался до последнего, только сменил точку съемки на более удаленную. Он должен был заснять прибытие милиции на место событий. На экране телевизора видно было, как нервно ведут себя омоновцы в камуфляже, бронежилетах и вязаных масках. Пригибаются, оглядываются по сторонам. Каждый из трех зрителей отпустил в их адрес по негромкому презрительному эпитету.
     Наконец, человек с иссиня-черной бородой взял в руки пульт и включил перемотку назад.
     Вернулся к месту, где один из изгоев спрыгнул вниз и укрылся от снайперского выстрела за мусорным баком. Съемка велась инфракрасным объективом, и все было окрашено в зеленые тона - здание, мелькнувшая фигура и сам бак.
     - Сделай-ка помедленнее. Этого нет в списке, а он настоящий профессионал.
     - Может быть, Самойленко?
     - Тот ниже ростом.
     - Там действительно есть девятый, - признал небритый. - Недавно отжалело ФСБ для прикрытия. Это от него продавец получает координаты.
     - Мы пользуемся услугами фээсбэшника?
     - Почему бы нет? Думаешь, там особые люди, им деньги не нужны? У меня были случаи убедиться в обратном. Если б мне сказали, что это просто вольный стрелок, тогда бы я наверняка заподозрил неладное. Опасаться надо не тигра, а тигра, переодетого волком.
     - Или овцой.
     - Овечьей шкурой в наше время никого не обманешь. Овца пахнет по-другому.
     - Что верно то верно.
     Человек с густой щетиной, кое-где искрящейся серебром, понимал в овцах толк. Он мог разделать животное даже перочинным ножом, не раздробив ни одной кости. Сделать дело играючи, ни разу не применив усилия.
     - Надеюсь нам не придется каждый раз оплачивать очередные данные?
     - Нет, в сумму оплаты входит полный сервис.
     - Хороший сервис. Какого черта он кладет наших людей?
     - Похоже, он затеял свою игру. Его не устраивает полученная доля. Хочет доказать, что заслуживает большего.
     - Пусть решает эти проблемы с продавцом товара. Мы, как покупатели, заплатили красную цену.
     - Продавец говорит, что свои обязательства выполняет. Обещал нам координаты, обещал людей по списку. И больше ничего. Он не давал гарантии, что все пройдет для нас безболезненно.
     - Однако он смелый человек, этот девятый.
     "Вот ваше добро, приходите и берите". Я ждал засады ФСБ, думал, никто из наших не вернется.
     Но тут что-то новенькое. Русский придумал интересный способ зарабатывать деньги. Привел барана, а зарезать не дает, дразнит.
     - Может, он и смел, но с мозгами у него явный дефицит. За кого он нас принимает? Неужели надеется долго продержаться?
     - Долго или нет, но людей за собой потащит в могилу. Может, в самом деле проще заплатить?
     Сколько там ему хватит?
     - Заплатить? Признать, что один русский сможет с нами такие шутки шутить? Это уже вопрос чести.
     - Пообещать по крайней мере стоит. Пусть он только протянет руку, а мы уже найдем способ ее прищемить.

***

     С батюшкой общался один Бубнов. Остальные не хотели теперь светиться даже перед священником. Совершив над гробом положенный обряд, прочитав молитвы, батюшка пересчитал деньги, благословил на прощание Бубнова и быстрым шагом отправился в сторону деревянной церквушки, до половины обложенной кирпичом.
     Могила на краю кладбища уже была выкопана, пришла пора заколачивать гроб и опускать. Группа людей вышла из кустов с двумя венками искусственных цветов. Только Тарасов и Николаич - Ди Каприо остались на прежнем месте в боевой готовности. Обозревали кладбище, чтобы вовремя предупредить об опасности.
     Годы постоянной осторожности, еженощных дежурств, подозрительности к фигурам, слишком часто замечаемым поблизости. Иногда все это казалось пустыми страхами. Теперь вдруг выяснилось, что страхи не были напрасными, при большом желании людей действительно можно разыскать в любой глуши.
     - Остались без оптимистов, - констатировал Самойленко, просовывая под гроб толстую веревку.
     - Не пил, не курил, не трепал нервы ни себе ни другим, - продолжил Бубнов надгробную речь.
     Все вдруг поняли, что капитан, раздражавший своим правильным образом жизни, был самым удобным человеком для длительного проживания бок о бок.
     - Прощай, Семен, - на правах друга Воскобойников первым кинул вниз три горсти земли.
     Те, кто отдал свой долг, отошли сменить дежурных. Ди Каприо притащил с собой сварной крест с табличкой, заказанный здесь же, на кладбище, и за пару часов изготовленный. Когда мастера спросили насчет имени-фамилии последовала пауза. Написать на табличке "Семен Барсков" означает дать врагам лишнюю подсказку, где останавливалась группа.
     "Будь что будет", - решили Бубнов с Ильясом. Лежать в земле под чужой фамилией - это уж слишком. Капитан ВВС заслужил крест как у людей, с правильной надписью. И никакие соображения безопасности в этом деле перевесить не могут.
     Яму быстро забросали землей. Ди Каприо попробовал рукой крест - стоит нормально, прочно. Настанет когда-нибудь день, чтобы они могли прийти сюда, не оглядываясь по сторонам, вспомнить товарища?
     Сейчас-то помянуть непременно надо. Только сперва убраться подальше. Разбившись на пары, вернулись на станцию, в тот самый вагон, в котором уже пропутешествовали от Баламанова.
     Солнце уже клонилось к закату, но света сквозь щели просачивалось достаточно, чтобы поровну разлить и закуску мимо рта не пронести.
     - Пусть земля ему будет пухом.
     - Вроде тех облаков... До облаков ему было рукой подать, правда майор?
     Воскобойников кивнул, не поднимая глаз. Выпили раз, другой, третий. На душе не полегчало.
     Чужим голосом Воскобойников стал вспоминать совместную с Семеном службу. Его мрачно слушали, потом Тарасов не выдержал.
     - Кто-то нас закладывает, - веско произнес он, обведя всех своими маленькими василькового цвета глазами.
     И умолк, предоставив майору право продолжать свой рассказ.
     Воскобойников поперхнулся. Вдруг ясно почувствовал, что скорбь истаяла в товарном вагоне под напором иных, более насущных мыслей и чувств.
     С первой чарки все думали об одном, но никто до сих пор не спешил начинать тягостную процедуру выяснений. Теперь шлюзы открылись.
     - Без вариантов, - согласился с замкомполка Бубен, утирая толстые губы тыльной стороной лапищи. - Только вот кто?
     - Вопрос, конечно, интересный.
     - Один из нас? Если б кто-то вдруг исчез в последний момент, я бы еще понял. Но подставляться вместе со всеми...
     - Обещали, значит, не тронуть.
     - Ты поверишь, если тебе пообещают? Лично я - нет. Вспомни, что на рынке творилось, как пули от потолка рикошетили. Любого могло зацепить.
     Спешили высказаться, перебивали друг друга.
     Молчали только Глеб и неразговорчивый Николаич. Казалось бы, Сиверова меньше других должна была задеть гибель Семена, он даже не успел толком узнать неисправимого оптимиста. Но начало операции подсказывало дальнейший ее ход - быстро она не закончится и неизвестно кому из команды удастся выжить.
     - Закладывает кто-то из нас, - настаивал Тарасов. - Каким макаром, пока не знаю.
     - Кто, например? Давай уже начистоту.
     Воскобойников тут же пожалел о сказанном.
     Начнутся взаимные обвинения, и ничего хорошего из этого не выйдет. Странновато улыбнувшись, Тарас раскрыл было рот, но тут прозвучал характерный металлический звук: кто-то из работников станции начал положенный обход товарняка, простукивая колеса.
     Обход начался с хвоста, поблизости от вагона с безбилетными пассажирами. Все умолкли, ожидая когда шаги по щебенке и отчетливое постукивание минуют их, уйдут вперед. Воскобойников почувствовал, как на залысинах выступила испарина, но вытирать пот не стал, чтоб не подумали, будто он нервничает больше других.
     - Вон, Ильяс, - произнес, наконец Тарасов. - Для него мы все равно неверные, как ни крути.
     - Тебя бы я не стал закладывать, - презрительно скривился рот молодого ингуша. - Сам бы с удовольствием придушил.
     - Ну давай, вперед, - привстал Тарас, набычившись. - Отвечай за свои слова.
     Ингуш метнулся вперед, но его перехватили, усадили на место.
     - Так не пойдет, - постарался погасить страсти Воскобойников. - Если начнутся подозрения на пустом месте, мы сами друг друга сожрем на радость этим гадам.
     - Я от своих слов не отказываюсь, - сопел замкомполка. - Тот же по сути народ, так же нас ненавидят... Он единственный кто мог бы взять настоящую гарантию. Чтобы на Коране поклялись.
     А клятва неверному за клятву не считается.
     Ильяс скрестил руки на груди, считая ниже своего достоинства оправдываться.
     - Я никого не обвиняю, - Самойленко туже затянул свой черный платок. - Доказательств у меня нет. Но я раньше говорил и теперь говорю: нельзя было пускать к себе еще одного.
     - Ты про Глеба? - вытаращил глаза Бубен. - Да вы чего, мужики совсем уже охренели?
     Человек троих уложил у меня на глазах. Может, и еще кого оприходовал, я не видел. Да если б не Глеб, одним Семеном не обошлось бы. Вообще неизвестно чем бы кончилось.
     - Не хочу спорить. Я сказал свое мнение.
     - Может, разбежимся в разные стороны? - предложил Витек. - Чем косо смотреть друг на друга...
     - Может, так и лучше, - задумчиво произнес спецназовец. - Всему свое время. Время собираться вместе и время расходиться по одному.
     - Как тогда с Кормильцем быть? Сейчас мужик разом на всех переводит бабки. Сумеет он их раскинуть по восьми адресам?
     - Стоп! - встрепенулся вдруг отставной майор ВВС. - Как же я сразу не сообразил?
     - Что еще?
     - На рынке, за день до заварухи. Звонил Кормильцеву. Мы с Ильясом как раз дежурили ночью. Я вышел отлить, постоял немного в коридоре.
     Слышу, внизу кто-то со сторожем разговаривает, пьяный в дымину. Мол, тут, в ста метрах, въехал на улице в столб. Стукнулся не сильно, но передок помял, надо бы машину отбуксировать. Хотя бы сюда, на рынок. Сторож сказал, что сам помочь ничем не может, посоветовал подняться на второй этаж - там есть люди, авось согласятся взять на прицеп. Думаю, сейчас к нам придет стучаться, всех взбудоражит. Лучше на полпути перехватить. Показал мужику куда стучаться. Говорю, дальше, по коридору смысла нет. Сам вернулся обратно, запер дверь.
     - Давай короче, чего ты здесь лабуду развел?
     - А тебе сходить на следующей? Не бери в голову, майор.
     - Слышу, он кого-то добудился. Но толку нет - послали подальше. Стал по мобильнику звонить, потом слинял куда-то.
     - Я тоже слышал, - подтвердил Ильяс.
     - Потом я еще раз выглянул, - продолжил летчик.
     - Не сиделось, блин, на месте, - негромко прокомментировал Самойленко.
     - Смотрю, мобильник на подоконнике. Забыл, чудак. Дай, думаю, позвоню спонсору, тем более что разговор как раз заходил про наши стесненные обстоятельства.
     - А ты в курсе, что такие вещицы взрываются в руках? - спросил спецназовец.
     - Видел бы ты хозяина. Уж я как-нибудь могу различить натурально пьяного от хорошего актера... Взял я трубку, набрал номер, но Кормильцев свой сотовый отключил. Ну, думаю, ладно - в другой раз. И мобильник оставил, не люблю подбирать чужое добро.
     - Чего ж ты молчал до сих пор?
     - Ничего ж сверхъестественного не случилось.
     Утром все проснулись, а мы с Ильясом залегли отсыпаться. Потом то, другое. Ну, а после.., мы и сейчас еще толком не очухались, только начинаем.
     - Да уж, интересные факты вылезают.
     - Неужели спонсор? - пробормотал Витек.
     - Он же компьютерами занимается, Интернетом, - на ходу соображал Бубен. - При желании наверняка может определить, откуда звонили.;
     И трубку поднимать не обязательно.
     - Чего же он раньше... Откармливал на убой?
     - Не все сразу. Время идет, ситуация меняется.
     - Чепуха, - послышался из угла вагона глухой, лишенный выражения голос.
     Он слишком редко звучал, чтобы можно было проигнорировать.
     - Хочешь выступить в роли адвоката?
     - Ты Кормильцева в глаза не видел, а я у него на квартире жил. Из-за меня жена с детьми на дачу съехала. Боялась, что детям потом кошмары будут сниться.
     Даже взрослым мужикам, большинство из которых прошли огонь, воду и медные трубы, не хотелось пристально вглядываться в массивное лицо с условно обозначенными носом, глазами и ртом.
     - Это как раз и странно, - воспоминания Николаича ничуть не переубедили Воскобойникова. - С чего вдруг такая любовь при нормальной ориентации?
     - Человек нашел для себя смысл жизни. Каждый миллионер по своему сходит с ума.
     - Какой к черту смысл? Миллионами там у него и не пахнет. Просто так тратить бабки на кучку проклятых Богом людей?
     - В самом деле, - снова вступил Воскобойников. - Из нашего личного общения."
     - А мне он сразу не понравился, - заявил Тарас. - Слишком деловой, я таким отродясь не верил.
     Тут по составу пробежало лязганье, и вагон нехотя сдвинулся с места. Словно знак, что главное произнесено, теперь события покатятся по колее, у которой нет развилок.
     Уже не стоило опасаться быть услышанными.
     Выпитое сразу дало о себе знать, выяснения стали гораздо громче. Глеб пока молчал, хотя генерал Потапчук передал ему достаточно информации о спонсоре команды. Как человеку новому, со стороны, ему