, меня не интересует.
     - Знаю, ты мужик правильный, справедливый и подставлять
меня не станешь, если только сам не подставишься.
     Кудрин засмеялся, такое предположение его развеселило.
      -  Я  могу сделать все чисто и грамотно, не подставляя
задницу.
     - Это хорошо. Прошлое научило?
     - Да, школа была знатная, - произнеся эту фразу, Кудрин
сдвинул брови и уставился на полковника Кривошеева.
     Тот сидел, наблюдая за тонкой голубоватой струйкой дыма
сигареты.
     - Ну, что молчишь, полковник, говори.
     - Хочу предложить тебе заработать.
      -  Я  для  тебя,  Кирилл  Андреевич,  без  денег  могу
поработать,  но,  если ты еще и деньги предлагаешь,  значит,
дело того стоит.
      -  Стоит,  -  произнес Кривошеев,  -  я  тебе  заплачу
немного.  Ты же знаешь мои возможности. Я на государственной
службе, так что денег у меня лишних не водится.
     - Мог бы и не предлагать.
      -  Выглядишь ты, Виктор, хорошо, - глядя на  загорелые
мускулистые   руки  и  такую  же  загорелую  шею,   произнес
Кривошеев.
      -  Пришлось немного поработать под южным солнцем. Один
грузин был уж больно несговорчивым, пришлось долго убеждать.
      -  Понимаю,  -  кивнул Кривошеев, все еще  раздумывая,
предлагать или не предлагать.
      -  Ну не тяни кота за хвост, полковник, ты же по  делу
приехал.
     - Дело, Виктор, не очень простое.
     - С простым ты бы сам справился, говори.
     - Есть один человек.
     - Это понятно, - буркнул Кудрин.
     - И было бы хорошо, если бы этого человека не стало.
     - Полковник, ты ему деньги должен?
     - Нет.
     - Ну ладно, дальше спрашивать не стану. Что за человек,
где  живет, чем занимается? Ты меня, конечно, извини, Кирилл
Андреевич, но говори все начистоту. В нашем деле мелочей  не
бывает.
       -  Врач-психиатр,  -  произнес  Кривошеей,  мгновенно
почувствовав облегчение.
     - Врач, говоришь.
     - Да, главврач одной заштатной больницы.
     - Далеко от города?
     - Далековато, два часа езды, - произнес Кривошеев.
      -  Что  ж,  можно и съездить. Чем дальше - тем  лучше.
Когда  его надо успокоить? - Кудрин говорил так, словно  ему
предлагали не человека убить, а сыграть партию в карты.
     - Я тебе, Виктор, двадцать пять тысяч заплачу.
      -  Большие деньги за такую мелкую услугу. Наверное, он
тебе, Кирилл Андреевич, насолил сильно.
     - Пока не успел.
     - Ладно, ладно, больше ни о чем не спрашиваю. Расскажи-
ка мне о нем все, что тебе известно. И скажи, когда его надо
убрать.
     - Не завтра и даже не послезавтра. Возможно, дней через
десять.
      -  Устраивает, - произнес Кудрин, - у меня тут как раз
есть одна небольшая работенка, через пару дней я освобожусь.
Давай  о  деньгах поговорим потом. Понравится,  как  я  дело
сделаю,  захочешь,  Кирилл  Андреевич,  -  заплатишь,  а  не
захочешь,  -  Кудрин  не обидится. Я тебе  и  так  по  жизни
должен.
     - Заплачу, - произнес Кривошеев. Деньги у него были при
себе: Ленский, как и обещал, деньги передал на следующий  же
день после встречи.
      Они  сидели  еще  около  часа, разговаривая  о  всякой
всячине.  Кудрин  интересовался, кто еще из старых  знакомых
остался  на  службе,  кто  ушел на  пенсию.  О  себе  он  не
рассказывал ничего, словно его работа не представляла ни для
кого абсолютно никакого интереса.
     - Я смотрю, ты второй раз не женился.
      -  Зачем, - сказал Кудрин, - лишний свидетель в  доме.
Лишние  свидетели всегда делу мешают, нервничать заставляют.
Одному   спокойнее,  а  женщина,  если  нужна..,   пятьдесят
долларов  - и пользуйся. В общем, проблема решается  быстро.
Так что я предпочитаю жить в одиночку.
     - А работа? Кудрин хмыкнул.
     - Кирилл Андреевич, не задавай лишних вопросов, тебе же
спокойнее будет. Тебя ведь интересует только результат?
     - Да, - сказал полковник налоговой полиции.
      -  Результат  ты  получишь,  а  все  остальное  -  мои
проблемы, моя головная боль. Давай лучше выпьем.
     - Нет, я, Виктор, за рулем.
      -  Тогда я выпью за встречу и за удачу. Он налил  себе
полстакана  виски, проглотил напиток в два глотка,  даже  не
поморщившись.
      - Но это, Виктор, только полдела, потому и деньги тебе
предлагаю,   -   гася   в  пепельнице  сигарету,   продолжал
Кривошеев.
      -  Ну  не тяни, Кирилл Андреевич, говори все, а то  ты
меня уже совсем измучил своими загадками.
       Кривошеев  поднялся,  направился  в  коридор,  оттуда
вернулся  с  портфелем, поставил его на край  стола,  открыл
замочки, затем, запустив в портфель руку, извлек портативный
компьютер.
     - Надеюсь, знаешь, что это такое.
     - Ноутбук, - сказал Кудрин. Кривошеев открыл компьютер.
     - Ты хочешь его подключить?
     - Нет, хочу показать тебе.
     - Я их тысячу раз видел.
     - Я знаю, что ты в подрывном деле мастак.
      -  Есть  и  покруче меня специалисты,  но  у  них  дел
невпроворот. Телевизор же смотришь? То тут, то там, то  дом,
то  машина, то квартира, вспышка слева, вспышка справа...  -
хмыкая, говорил Кудрин.
      -  Ты  не  шути,  я вполне серьезно.  Я  тебе  оставлю
компьютер, а ты должен сделать так, чтобы внешне он  остался
таким же и чтобы весил столько же.
        -    Ты    хочешь   получить,   Кирилл    Андреевич,
радиоуправляемую бомбу?
      -  Я  хочу  получить от тебя пультик,  который  сможет
привести бомбу в действие.
     - Какой силы должен быть взрыв? Кривошеев задумался.
       -   А   такой,   Витя,  чтобы  внутри  бронированного
"Мерседеса" не осталось никого в живых.
     - Задача несложная.
     - Берешься устроить? Если надо на расходы, я подкину.
      -  Успокойся, Кирилл Андреевич. Подойдет, если я  тебе
вместо пульта сотовый телефончик дам и номерок, который надо
набрать?
     - Вполне.
     - Тогда через пять дней я тебя жду. Если хочешь, сделаю
даже  так,  что компьютер будет работать до взрыва.  Не  три
часа,  как  положено,  но  минут  пятнадцать-двадцать  может
поработать.
     - Это ни к чему.
     - Тогда договорились.
      - Только знаешь что, - глядя Кудрину в глаза, произнес
Кривошеев,  -  я  хочу, чтобы это все осталось  между  нами,
чтобы ни одна свинья не знала.
      -  Обижаешь, начальник. Знать будут двое  -  ты  и  я.
Устраивает?
      -  Вполне.  Через пять дней приеду за  чемоданчиком  и
сообщу, что делать дальше.
      Простились они вполне по-дружески. Напряжение, которое
было  в  вначале  разговора, исчезло к  концу  встречи  само
собой.  Теперь  они стали заговорщиками и работали  в  одной
связке.
      Кудрин не стал откладывать дело в долгий ящик.  Обошел
нужных  людей. У каждого приобрел всего понемногу, отдельные
$%b  +(. Пластид он держал за городом, пришлось съездить.  К
вечеру ноутбук был готов. Трубка сотового телефона "Эриксон"
лежала   сверху   на  компьютере.  Маленькая  аккумуляторная
батарейка стояла рядом, поблескивая контактами.
     - Ну вот, порядок.
      Компьютер  Кудрин  спрятал под шкаф,  завернув  его  в
полиэтиленовый пакет. Спрашивать Кудрин права  не  имел,  но
думать  ему никто не запрещал. "Неужели и налоговая  полиция
занялась такими делами?"
      Через  старых знакомых он знал, чем сейчас  занимается
Кривошеей.   "Неужели  ему  поручили  грохнуть  Ленского   и
Данилова?  А  может, Кривошеев решил попугать  несговорчивых
миллионеров?  Взорвать их машину? Тогда причем тут  психиатр
из какой-то провинции?"
     Концы с концами не сходились.
      На  это  Кривошеев  и рассчитывал. Поручения  были  не
стыкующимися одно с другим. Какой-то доктор-психиатр  и  два
миллионера.  Как  ни  напрягал свои  извилины  бывший  майор
налоговой полиции, ничего вразумительного придумать не  мог,
и он оставил безуспешные попытки, понимая, что докопаться до
истины ему не удастся.
      "Сделать  и  забыть,  -  решил  он,  -  только  бы  не
подставиться  самому. Я давно не контачил с  Кривошеевым,  и
черт  его знает, что в его голове происходит. Большие деньги
крышу  кому хочешь сдвинут. Однако долг есть долг. Он всегда
платежом  красен.  И  то, что кажется  сначала  сложным,  на
поверку   оказывается  очень  простым.  Разгаданная  загадка
перестает быть тайной. Кривошеев получит то, что хочет. Я же
рассчитаюсь по старым долгам. Буду жить с легкой  душой.  Ни
ему, ни мне неинтересно выносить сор из избы, рассказывать о
наших отношениях".
     Как ни успокаивал себя Кудрин, червь сомнения точил ему
душу.  Он придерживался твердого принципа: если ввязываешься
в  игру,  то хотя бы изучи ее правила, чтобы потом  тебе  не
сказали,  что  шестерка старше туза.  Кудрин  улыбнулся  сам
себе: "Когда ноутбук, начиненный пластидом, рванет и я узнаю
об этом из телевизионных новостей, тогда многое прояснится и
станет ясно, кто кому должен - я Кривошееву или он мне".

                          Глава 11

       Начальник  охраны  олигарха  Ленского,  как  и  любой
настоящий   мужчина,   не  любил  проигрывать.   Случившееся
неподалеку  от  Берна,  было для  него  пострашнее  прилюдно
нанесенной пощечины, ужаснее плевка в лицо.
      - Найти бы того мерзавца, - мечтал он, - я бы разрезал
его  на  куски.  Сгореть на огне для него  было  бы  большим
счастьем.  Медленное поджаривание на угольях - вот  чего  он
заслуживает.
      По  характеру  Прохоров не походил на своего  хозяина.
Ленский  считал,  что  если  уж что-то  случилось,  то  надо
принимать   это   как   должное,   исходить   из   имеющихся
обстоятельств.  Именно  поэтому олигарх  и  сумел  сколотить
большое  состояние. Груз прошлого никогда не висел над  ним.
Nн спокойно сходился с бывшими врагами, ссорился с друзьями,
если того требовали финансовые интересы.
     - Неудачник - это человек, помнящий о своих неудачах, -
любил говаривать олигарх. Прохоров же старые обиды помнил.
      -  У меня для вас есть новость, - сообщил Прохоров  по
телефону  Ленскому, хотя и находились они на одном  этаже  в
офисе.
     - Хорошая?
     - Вам решать.
      -  Зайди, я сейчас свободен. К тому же и у меня к тебе
есть пара вопросов.
      Прохоров  зашел  в кабинет Ленского если  не  с  видом
победителя,   то   уж,  во  всяком  случае,   не   с   видом
проигравшего. В руках он держал белый почтовый  конверт  без
адреса.
      -  Николай,  у  тебя такой вид, будто  ты  принес  мне
взятку, - рассмеялся Ленский, указывая рукой на кресло.
     Прохоров шутки не оценил.
      -  Вы  распоряжения не отдавали, но ребята в Швейцарии
постарались.
      Ленский  тяжело  вздохнул, зная пристрастие  Прохорова
копаться в прошлом, но любопытство распирало и олигарха. Ему
тоже  было  интересно,  какой нахал не  побоялся  так  круто
обойтись с ним.
      - Мои ребята отыскали девчонку. Она ездила с компанией
байкеров, которые перегородили нам дорогу.
     - Кто она?
      -  Попала к ним случайно. Через неделю они бросили  ее
без денег в мотеле.
     - Ребята без комплексов.
      -  Толком о нашем мерзавце она ничего не знала. Видела
его пару раз, но зато возила с собой фотоаппарат-мыльницу. У
нее  даже  не  осталось  денег,  чтобы  проявить  пленку   и
напечатать снимки. Мы это сделали за нее.
      Прохоров вытащил из конверта фотографии и разложил  их
перед Ленским так, как раскладывают пасьянс.
     - Говорит, что это он.
       Все  фотографии  украшал  кружок,  сделанный  красным
маркером.  Им  был  обведен Глеб Сиверов. Ленский  перебирал
фотографии.
     - Не густо.
     - Что было, - развел руками Прохоров.
      -  Можно  сказать, даже ничего. Этот парень достаточно
хорошо подготовлен, чтобы позволить сфотографировать себя на
память.
       На  пяти  из  десяти  снимков  Сиверов  позировал   в
мотоциклетном  шлеме с опущенным тонированным  забралом.  На
других пяти его голову покрывала кожаная бондана, а пол-лица
было  закрыто огромными темными очками. Находись сейчас Глеб
в кабинете Ленского, хозяин не узнал бы его.
     - Большего не раскопал?
      -  Нет,  - признался Прохоров, - но, сомнений нет,  он
работает на ФСБ.
       -  Ты  можешь  представить  себе  ФСБэшника  с  такой
"-%h-.abln?
     - Как видите, он существует.
     - Приходится признать, - проговорил Ленский, - раз диск
всплыл  в  администрации, значит,  его  туда  передало  ФСБ.
Юшкевич  по  своей  инициативе ни за  что  не  стал  бы  его
добывать.
      О  том,  что  именно генерал Потапчук  занимается  его
персоной.  Ленский  знал  от Юшкевича.  Информацией  обладал
полной. Знал даже кличку Глеба Сиверова - Слепой, но  больше
ничего узнать не смог. Генерал Потапчук был не из тех людей,
кто сдает своих агентов.
      -  Прохоров, прошлое меня волнует мало, но то, что  на
теплоходе  оказался чужой, требует объяснения. Какого  черта
он там делал, как он туда попал, куда исчез?
      Прохоров  молчал. Сказать ему в свое  оправдание  было
нечего.
       -   Вот  уже  полчаса,  как  я  пытаюсь  решить   эту
головоломку.
     Глаза Ленского сузились. Он, не поднимая со стола пульт
дистанционного   управления,   нажал   кнопку.   На   экране
телевизора  появилось  изображение. Съемка  велась  камерой,
установленной на пристани. Гости приезжали один  за  другим,
поднимались  на  борт  теплохода.  Прохоров  и  сам   дважды
просмотрел   пленку,   прежде  чем  ту   запросил   Ленский.
Внимательно  смотрел,  останавливал,  сверяясь  со   списком
приглашенных гостей.
     - Смотри тщательнее, может, кого-нибудь пропустил?
      Наконец  Кривошеев  взошел на борт  теплохода.  Мостик
поднялся.
       -   Чужих   нет  никого,  -  пришлось  констатировать
Прохорову.
     - Но он появился.
      - Да, я потом пересчитал людей на теплоходе. Были лишь
приглашенные и члены команды.
     Ленский зло цокнул языком:
     - Что он, с неба на палубу спустился?
     - Выходит, что так.
     - Где он был, что делал?
      -  Видеосъемка  во  время торжества  на  теплоходе  не
велась.
     - И правильно, - возмутился Ленский, - я еще не сошел с
ума, чтобы подставлять себя и гостей. Я не школьница старших
классов, чтобы самолично вести дневник, который потом  могут
прочитать родители. И что, никто не вспомнил чужого человека
на теплоходе?
      -  Никто  не  помнит, как он выглядит. Лишь  охранник,
заметивший, как чужак выходил из каюты.
     - Он там прятался?
     - Нет, все помещения до отплытия были проверены. За это
головой ручаюсь.
      -  Интересные  дела получаются. Вроде был  человек,  и
вроде его не было.
       -   Я   посидел,  хорошенько  вспомнил,  с   ребятами
переговорил,   -  задумчиво  произнес  Прохоров,   -   вроде
/.+cg %bao, что он с Лией на палубе путался.
      -  С  Лией?  -  изумился Ленский и на этот  раз  резко
схватил  пульт  управления и принялся мотать пленку  туда  и
назад, волнуясь и отыскивая нужное место.
      - Вот! - наконец крикнул Прохоров, указывая пальцем на
экран телевизора. Ленский довольно ухмыльнулся:
     - Точно, она одна приехала.
      И  олигарх  и начальник охраны просмотрели запись.  На
набережной   к   причалу   выехало   такси.   Женщина   сама
расплатилась и в одиночестве проследовала на теплоход.
      -  Я  могу  подъехать к ней, переговорить, - предложил
Прохоров.
     Ленский закусил нижнюю губу.
      - Женщины - странный народ, никогда не поймешь, что  у
них  на  уме. Не надо тебе, Николай, ехать. Я сам. Тебе  она
все равно ничего не скажет.
      Прохоров собирал фотографии на столе, запихивая  их  в
конверт.
      - Тебе не кажется, Николай, - глядя в окно, проговорил
олигарх, - что незнакомец на судне и байкер в Берне - один и
тот же человек?
      - Я уже думал об этом. У меня такое чувство, что он  и
сейчас ходит кругами возле нас.
     - Ничего, пусть походит, - вздохнул олигарх. - Все, что
я мог потерять из-за него, уже потерял.
      По  тону  хозяина  Прохоров понял, что  пора  уходить.
Ленский сейчас не в духе.
       Оставшись  один,  олигарх  загадочно  улыбнулся.  Так
человек улыбается, вспомнив что-то приятное, но безвозвратно
ушедшее.

                             ***

      В  темноте, да еще за городом, рассмотреть и запомнить
машину   практически  невозможно,  если,  конечно,  это   не
семиметровый "Линкольн". "Волга" же - машина неприметная.
      Возле  Пырьевска Кирилл Андреевич Кривошеев  оказался,
когда   солнце   уже  спряталось  за  горизонт   и   о   его
существовании  напоминала лишь узкая  пунцовая  полоска  над
мрачным лесом.
     В этот день даже полупустынные улицы Пырьевска казались
Кривошееву   опасными.   Он  объехал   город   стороной   по
проселочной  дороге, которую жители районной  столицы  гордо
именовали полукольцевой.
       Когда  мотор  замолчал,  Кривошееву  показалось,  что
наступила  полная  тишина.  Он сидел  в  автомобиле,  и  ему
чудилось,  будто  машину облепила густая черная  смола,  она
полностью   залила  стекла  и  стоит  открыть  дверцу,   как
расплавленный горячий битум тут же хлынет вовнутрь салона.
      Постепенно  глаза привыкли к темноте. Он уже  различал
силуэты построек психиатрической лечебницы. Отовсюду неслись
трели кузнечика, назойливо жужжала залетевшая в машину муха.
Насекомое,  выбившись  из сил, ползло  по  стеклу,  вибрируя
крыльями   на   последнем  издыхании.  Брезгливо   спичечным
*.`.!*., Кривошеев раздавил муху.
     - Пора, - сказал он и вышел из машины.
     Руки дрожали.
      -  Черт, где же Кругловский? Обещал меня встретить,  а
сам...  -  пробурчал  Кирилл Андреевич,  подходя  к  высоким
воротам.
      Оказалось,  что  навесной замок существовал  лишь  для
видимости.  Он  был  пропущен только в одну  скобу.  Створки
ворот  удерживала  замотанная вокруг штырей  короткая  цепь.
Стараясь не звенеть, Кривошеев размотал ее и неожиданно  для
себя  оказался  по колено в высокой траве, сплошь  усыпанной
крупной  росой,  -  в темноте он сбился с  тропинки.  Тонкие
кожаные ботинки мгновенно промокли.
      -  Что  они,  психов совсем из корпусов не  выпускают?
Трава разрослась по самые колени.
      С доктором Кругловским Кривошеев столкнулся на крыльце
административного  корпуса. Он даже  негромко  вскрикнул  от
неожиданности: лишь только тронул ручку двери, как  та  сама
отворилась. Виктор Феликсович, не рассмотрев, кто  стоит  на
крыльце, тоже отпрянул.
       -  Ну  вы  и  напутали  меня,  -  выдохнул  психиатр.
Договаривались   у   ворот  встретиться.  Кирилл   Андреевич
изобразил на лице улыбку.
     - Наверное, я немного раньше приехал.
     - Нет, это я задержался, по телефону болтал.
       -  Пусто  здесь  у  вас,  безжизненно,  -  проговорил
полковник налоговой службы.
      - Нас сейчас только трое в доме, персонала не хватает,
особенно на ночные дежурства.
     - Он здесь? - спросил Кирилл Андреевич.
     - Конечно.
     Сердце у Кривошеева забилось быстро и неровно.
      -  Вы  не  волнуйтесь  так, -  психиатр  взял  Кирилла
Андреевича  за  локоть. - Больные, они чужое волнение  сразу
чувствуют.  Если  человек не в себе, то и  больные  начинают
нервничать,  а слушаются они только уверенных в себе  людей.
Дай им ощутить слабину - вмиг наглеют.
      Мужчины  медленно  поднимались  по  крутой  деревянной
лестнице  на  второй этаж. Перед дверью,  выкрашенной  белой
краской, они остановились.
      -  Ну  вот  вы  и  дождались. Психиатра  даже  немного
забавляло то, как волнуется Кривошеев.
     - Он узнает меня?
     - Откуда? - хихикнул Кругловский. - Он своего отражения
в  зеркале  уже  несколько  лет не  видел.  Человеку  вообще
свойственно не помнить своего лица.
     - Я готов, - одними губами нервно проговорил Кривошеев.
     - Что ж, тогда заходите.
      Кругловский  широко  отворил дверь.  Комнату  освещала
настольная  лампа, стоявшая на письменном столе.  Ее  колпак
был  приподнят  так,  чтобы  свет  падал  лишь  на  мужчину,
сидевшего у стены на стуле. Когда дверь отворилась,  больной
приподнял голову и прижмурился, пытаясь рассмотреть, что  же
творится  за п