ов вкратце рассказал генералу о своих планах.
   Потапчук слушал молча, иногда улыбался, иногда кивал. А затем,  когда
Глеб закончил, генерал тяжело вздохнул, словно на поминках.
   - Теоретически это может получиться, Глеб, но как ты  все  провернешь
на практике?
   - Это уж мое дело, Федор Филиппович. В общем, если что, Эмма Савина у
меня на мансарде.
   - Да-да, хорошо. Я тебе чего-нибудь подыщу.
   - Нет, я сам найду.
   Глеб понял, что Потапчук  говорит  о  новом  тайном  месте,  о  новой
конспиративной квартире.
   - Теперь  я  понимаю,  -  грустно  сказал  Потапчук,  -  почему  меня
одергивали, когда я пытался заняться Бутаковым, когда хотел приблизиться
к  нему,  так  сказать,  прощупать,  присмотреться.   Одергивали   очень
высокопоставленные люди, очень... - генерал сжал в кулаке сигарету. -  В
случае чего, Глеб, сбрасывай информацию на пейджер. Это удобный  способ,
ты был прав. Вообще, вы, молодые, как-то с техникой обращаетесь проще, а
я уже совсем старый.
   - Ладно вам, Федор Филиппович, вы еще  любому  молодому  можете  фору
дать.
   - Береги себя, Глеб, береги. Ты  все  правильно  придумал,  но  учти,
Бутаков не прост, он профессионал, и рядом  с  ним  -  профессионалы.  Я
понимаю, почему и зачем многие из ФСБ ушли работать к нему, почему возле
него так много наших.
   - Думаю, они уже не наши, Федор Филиппович.
   - Да-да, - грустно согласился генерал. Через пять минут Глеб  высадил
Потапчука в квартале от Лубянки. Федор Филиппович  со  старым,  видавшим
виды портфелем в правой руке медленно двинулся к зданию ФСБ. Он шел так,
будто его портфель вмещал очень много и был невероятно тяжел.
   Автомобиль Глеба уже мчался на другой конец Москвы. А тем временем  в
районе  Волоколамского  шоссе,  в  том  месте,  где  оно   поворачивало,
пересекая кольцевую, на берегу Москва-реки толпились люди.
   Трактором  из  реки  извлекли  "фольксваген-пассат",  по   документам
принадлежащий Эмме Александровне  Савиной.  В  машине  никого  не  было,
незапертые дверцы свободно болтались, но бак зато был залит под  завязку
- значит, хозяйка заправила свой автомобиль на ближайшей АЗС.  След  шин
на свежевыпавшем  снегу  и  проломанное  ограждение  привлекли  внимание
сотрудников ГАИ, они-то и обнаружили утонувшую машину.
   А через два часа после того, как "фольксваген-пассат" был извлечен из
реки и оттранспортирован с места происшествия, на АЗС в трех  километрах
оттуда появились двое мужчин с документами ФСБ. Заправщики еще не успели
смениться. Им показали фотографию.
   - Эта женщина была в машине? - сверля  взглядом  толстого,  небритого
Севу, спросил Лев Кириллов.
   - Да, да, эта.
   - Она одна сидела в машине?
   - Нет, с ней был ребенок, спал на заднем сиденье.
   - Вы точно помните?
   - Да,  точно  помню.  Вот  и  напарник  может  подтвердить.  Она  еще
скандалила, и не запомнить ее было трудно, больно уж баба красивая.
   О том, что машина свалилась  в  реку,  заправщики  уже  знали.  Такие
новости распространяются быстро, можно сказать, со скоростью света.
   - Никому о нашем разговоре ни слова! Ясно?
   На всякий случай Кириллов записал фамилии и  адреса  двух  рабочих  с
бензозаправки. А затем черный джип направился в сторону города.
   - Во, бля, - выругался Сева, - и бывает же такое.
   - Я же говорил тебе, она не в себе, недотраханная была. Вот и улетела
в реку. Хотя,  как  там  можно  улететь?  Место  прямое,  вроде,  дорога
хорошая.
   Ну, скользко, конечно, снег. Вот не повезло бабе! И ребенка  утопила,
и сама погибла.
   - Лед сойдет, найдут, - сказал Сева,  отхлебывая  из  чашки  остывший
чай. - Обязательно найдут! Она, наверное, успела дверцу открыть, выплыла
и ребенка хотела вытащить, да где ж ты подо льдом всплывешь! Течение  их
и унесло. Гаишники говорили, что дверцы в машине открыты были.
   - А водолазы искали?
   - Гаишник говорит, искали.., правда, он  в  этом  деле  ни  хрена  не
смыслит, он только взятки брать мастер да задарма заправлять у нас  свою
"тойоту", а в этом деле ни бельмеса.., но говорит, водолазы поискали,  а
вода мутная, потемки. Где там найдешь!
   - Может, плохо искали? - не унимался напарник Севы.
   - Да я тебе говорю, не найдут они ее до тех пор, пока лед не  сойдет,
а уж тогда сами всплывут, - с видом знатока настаивал Сева.
   - Думаешь, всплывут?
   - Всплывут. Девчонку жалко, да и баба красивая.
   - А я девчонку так и не рассмотрел, видел, лежит на  заднем  сиденье,
спит, но не рассмотрел.
 
*** 
 
   Сиверов уже два часа стоял на четвертом этаже девятиэтажного  дома  и
наблюдал за двухэтажным офисом, адрес которого ему дала Эмма Савина.  Он
видел, как прямо к крыльцу подъехал черный джип.
   У подъезда стояло еще восемь автомобилей, все  они  были  дорогими  и
добротными, хотя на первый взгляд такими и не казались. Но в автомобилях
Глеб разбирался.
   Из джипа выскочили Груздов и Кириллов, своим ключом открыли дверь. На
окнах первого этажа стояли ролеты и решетки, на втором этаже  Глеб  тоже
заметил ролеты, а такое бывает редко.  Внутри  офиса  время  от  времени
происходило движение.
   "Да, неплохо оборудовали, просто так  не  войдешь.  Скорее  всего,  у
входа есть охранники, но они за дверью, себя не  афишируют,  войти  туда
могут только свои. Неплохую школу прошел Бутаков в ФСБ - офис  не  хуже,
чем у Потапчука, а может, даже и лучше".
   Над дверью и по углам небольшого особняка были укреплены видеокамеры.
   - Ну, что скажете? - спросил Бутаков, когда Кириллов и Груздов сидели
уже в его кабинете.
   - Все  нормально,  Григорий  Германович.  Точно,  ее  машина.  Савину
опознали, она с дочкой ехала.
   - Как опознали? Тела-то, насколько мне известно, нет.
   Перед  Бутаковым  на  столе   лежала   оперативная   сводка   МВД   о
происшествиях в Москве за последние  сутки.  В  ней  были  зафиксированы
убийства, дорожно-транспортные происшествия, ограбления, аварии,  пожары
- все то, что практически ежедневно случается в огромном городе. Было  в
сводке и сообщение об автомобиле, свалившемся в реку.
   - Ее  опознали  на  заправке,  я  предъявил  фотографию,  -  объяснил
Кириллов.
   - Что еще?
   - Сказали, что в машине был ребенок. А  еще  припомнили,  что  Савина
нервничала, скандалила.
   - Нервничала? Скандалила? Странно все  это,  -  Бутаков,  сколько  ни
пытался, не мог понять мотивов, которыми руководствовалась Эмма Савина в
своих поступках. - Что-то здесь не  так,  -  рассуждал  он,  -  пока  не
понимаю что, но концы с концами не сходятся.
   - Да, еще, Григорий Германович... Тела Шафранского и Белова,  как  вы
распорядились, мы убрали, так что в квартире Савиной их нет.
   - Кто их убил, не узнали?
   - Шафранский застрелен, Белов проломил себе голову  о  шток  вентиля.
Ясно одно - была борьба.
   - Темная история. Единственное, что утешает,  -  закуривая  сигарету,
сказал Бутаков, поудобнее устраиваясь на вертящемся кресле,  -  так  это
то, что  ее  нет.  Стало  быть,  она  почувствовала,  что  мы  хотим  ее
ликвидировать, вот и смылась. Только с чего бы это? - недоумевал он. - Я
ей деньги должен...
   - Вяткин мертв, так что предупредить не мог, - заверил Кириллов.
   - Вот именно, не мог.
   Анализируя  ситуацию,  Бутаков  пытался  отогнать  неприятную  мысль,
которая все настойчивее крутилась у него в голове.
   "А что если кто-то из тех, с кем спала  Савина,  решил  добраться  до
меня? Спала-то она с очень влиятельными людьми... Может, кто-то  из  них
нанял  профессионала,  который  выследил  Савину,  хотел  убрать  ее,  а
нарвался на моих людей.  И  если  он  смог  справиться  с  Шафранским  и
Беловым, значит, это действительно профессионал. А может, он  разделался
и с Савиной? - такой вариант был вполне логичен. - Или Савина  сама,  по
своей инициативе, решила сорвать денег с  кого-нибудь  из  своих  бывших
любовников, и тот решил, что девица наглеет и надо ее наказать".
   Но сколько ни размышлял  Григорий  Германович,  концы  с  концами  не
сходились - слишком много было нестыковок. Утешало лишь то, что Савина и
ее дочка утонули при попытке выбраться  из  автомобиля.  Бутакова  такой
вариант идеально устраивал.
   - Послушай, Кириллов, - Григорий Германович  протянул  ему  увесистый
конверт, - здесь деньги и акции. Этот конверт передашь Петру Сергеевичу,
он тебя будет ждать, я с ним сейчас свяжусь.
   Возьми машину и поезжай.
   - Понял.
   Кириллов сунул конверт под мышку.
   - Ты что, с ума сошел? Положи в дипломат.
   Вскоре с дипломатом  в  руке  Кириллов  вышел  из  офиса.  Он  бросил
дипломат  на  переднее  сиденье  джипа,  сдал  назад,   развернулся,   и
автомобиль помчался к Кутузовскому проспекту, где Петр Сергеевич  должен
был  принять  деньги  и  акции.  Кириллов  не  видел,  как  за  ним   то
приближаясь, то  отдаляясь,  скользит  серебристая  "вольво",  за  рулем
которой сидит мужчина с сигаретой в зубах.
   Передача  денег  и  акций  не  требовала  много  времени.  Предстояло
подняться  на  четвертый  этаж,  вручить  Петру  Сергеевичу  конверт   и
отправиться назад в офис.  Все  так  и  произошло.  Конверт  был  вручен
получателю, Кириллов попрощался. На лестничной площадке  закурил,  нажал
кнопку лифта, спустился вниз, открыл дверцу джипа. В пустом дворе  рядом
с его автомобилем других машин не было.
   Кириллов повернул ключ в замке зажигания,  и  в  это  время  раздался
взрыв.
   - Вот и все, - Глеб Сиверов спрятал  маленький  пульт  дистанционного
управления в боковой карман куртки, - так-то будет лучше.
   Уже через полчаса три машины мчались от офиса Бутакова на Кутузовский
проспект, туда, где стоял изувеченный взрывом огромный черный джип.
   Сам Бутаков не поехал,  он  метался  по  кабинету,  словно  загнанный
зверь. Происшедшее с Львом Кирилловым не укладывалось ни в какие рамки.
   "Кому мог мешать Кириллов? Он маленькая сошка, почти ничего не знает.
А если целились не в Кириллова, если хотели  убить  меня?  Кто?  Кто?  -
именно этот вопрос волновал Бутакова. "Почему" и "за что",  он  знал.  А
вот устранить его желающих хватало. - Наверное, убийцы предполагали, что
я нахожусь в машине", - решил Григорий Германович.
   Странная цепочка выстраивалась из рассуждений бывшего полковника ФСБ.
Убиты его люди, сидевшие в засаде на квартире  Савиной,  убит  Кириллов,
погибла Эмма Савина. Но все это было  каким-то  нелепым,  непонятным,  и
именно своей непонятностью пугало  Бутакова,  который  больше  всего  на
свете боялся того, что не поддается логике.
   Между улицами Сретенка и Трубная в Колокольниковом переулке  Григорий
Германович Бутаков снимал небольшую двухкомнатную  квартиру  на  третьем
этаже пятиэтажного дома - старого, дореволюционной  постройки.  Но  сама
квартира была  оборудована  и  отделана  по  последнему  слову  техники.
Появлялся здесь Бутаков поздно вечером, иногда ночью.  Из  его  людей  о
квартире в Колокольниковом переулке знали  лишь  несколько  человек,  но
Шафраиского и Белова уже не было в живых,  подорвался  в  машине  и  Лев
Кириллов.
   Остался только Груздов.
   Имея за плечами огромный опыт, Бутаков понимал, что все конторы, даже
прекрасно охраняемые, доступны для человека, решившего что-то украсть. К
тому же, есть риск, что офис могут накрыть  и  бывшие  коллеги.  Поэтому
самое ценное Бутаков хранил в своей квартире. Под паркетом,  в  глубокой
бетонной нише он устроил маленький сейф с  хитроумным  замком.  Денег  в
сейфе было немного, зато там лежали три  дискеты  со  всей  информацией,
необходимой  Григорию  Германовичу.  Хранились  в  сейфах  и   оригиналы
документов, и фотографии, с помощью  которых  можно  было  шантажировать
известных людей, и все негативы, переданные фотографом Вяткиным.
   Квартиру в Колокольниковом переулке Сиверов выследил, но на  ожидание
времени не было. Бутаков уже напуган, это Глеб чувствовал. Он видел, как
нервничает бывший полковник ФСБ, однако,  серьезных  промахов  и  ошибок
пока не было. Правда, после взрыва джипа люди,  связанные  с  Бутаковым,
тоже  занервничали.  Они  наседали  на  Григория   Германовича,   требуя
объяснений случившемуся.
   - Не знаю, не знаю, -  кривя  тонкие  губы,  отнекивался  Бутаков,  -
может, Кириллов кому-то сильно мешал.
   В своих подозрениях Бутаков не признавался.
   - Разберись с этим делом, Григорий Германович, обязательно разберись.
Нам неприятности ни к чему, мы затеяли большую игру и  прокалываться  на
мелочах нам нельзя. Так что, разберись.
   -  Да-да,  разберусь,  обязательно  разберусь.  Не  волнуйтесь,  Петр
Сергеевич, все будет в порядке.
   Бутаков старался делать вид, что ничего серьезного не  произошло,  и,
надо сказать, ему это вполне удавалось. Человек  он  был  выдержанный  и
свои слабости показывать не любил.
   В офисе по его приказу провели чистку компьютеров  и  уничтожили  все
бумаги, которые могли скомпрометировать самого Бутакова и его людей.
   Поздним вечером, попетляв по московским  улицам,  Груздов  на  черном
"мерседесе" с тонированными стеклами  привез  Бутакова  в  Колокольников
переулок. В машине кроме них находился еще один человек из охраны.  Люди
Бутакова проводили своего хозяина до квартиры, все  осмотрели,  а  затем
уехали. Григорий Германович опустил ролеты, проверил замки  в  двери  и,
вытащив  из  кармана  пистолет,  с  которым  он  в  последние   дни   не
расставался, положил его на стол.
   "Что все это значит? Мистика какая-то. Неужели охотятся на  меня?  Но
кто, кто? - усевшись в кресло, размышлял Бутаков.  Перед  ним  на  столе
лежали пистолет и трубка мобильного телефона. - Я  должен  во  всем  как
можно скорее разобраться.
   Все это мне не  нравится,  слишком  мало  времени  осталось,  слишком
большая игра должна вскоре начаться. Неужели меня хотят вывести из игры?
Кто же заказал убрать меня? Кто?"
   И уже в сотый раз Григорий Германович перебирал в  уме  фамилии  тех,
кому могла быть выгодной его смерть. Список  получался  внушительным,  а
значит, вероятность правильного ответа  на  этот  вопрос  была  ничтожно
мала.
   Во дворе, где  Бутаков  снимал  квартиру,  уже  шестой  месяц  велась
реставрация дома, который должен был перейти к управлению культуры. Днем
подвозили стройматериалы, мешали бетон, заливали,  укрепляя  уже  сильно
обветшавшее дореволюционное здание. Ночью на стройке объявился человек с
тяжелой спортивной сумкой на плече.
   Минут через двадцать после того, как Бутаков приехал  к  себе  домой,
мужчина проник на стройку через пролом  в  заборе,  сделанный  рабочими,
чтобы быстрее можно было добираться до коммерческих киосков на Сретенке,
откуда они возвращались, как Правило, с бутылками дешевой водки. Мужчина
двигался осторожно, абсолютно бесшумно,  казалось,  что  он,  как  тень,
скользит над  ступеньками,  над  бетонными  плитами,  переступает  через
арматуру.
   Хотя было темно, он двигался уверенно,  словно  стоял  ясный  день  и
светило солнце.
   Мужчина остановился у пустого оконного проема на третьем этаже.
   - Ну, вот, кажется, все, - негромко произнес он, глядя на пятиэтажный
дом.
   Подъезд был виден прекрасно, хорошо просматривались и  окна  квартиры
Бутакова, закрытые коричневыми ролетами.
   "Давай, Глеб, готовься к делу".
   Сиверов опустил сумку, тихо открыл молнию замка и, продолжая  следить
за домом напротив,  стал  собирать  снайперскую  винтовку  с  оптическим
прицелом. Закончив сборку,  он  с  облегчением  вздохнул.  Затем  извлек
маленький  термос,  развинтил,  налил  в  крышку  кофе,  запах  которого
мгновенно распространился в морозном воздухе.
   "Вот это я напрасно, - досадовал на себя  Глеб,  -  этого  делать  не
стоило. Но чертовски холодно,  а  здесь,  кроме  двух  пьяных  сторожей,
никого нет. Сторожа в вагончике, в дом они не  полезут,  не  сумасшедшие
же, в потемках бродить по стройке!
   Здесь черт ногу сломит, пожалуй, только  я  и  могу  пройти  в  такой
кромешной тьме, -  Глеб  посмотрел  на  часы,  затем  завернул  крышечку
термоса. - Ну вот, теперь  остается  только  ждать  и,  может,  довольно
долго".
 
*** 
 
   В  семь  тридцать  утра  в  Колокольников  переулок   въехал   черный
"мерседес". Сиверов видел, как машина медленно подрулила к подъезду.
   "Ну, вот и все, остались лишь последние штрихи.
   Они должны закончить задуманную мной картину, должны связать, склеить
воедино все мои логические построения. И если я рассчитал правильно,  то
все должно получиться именно так, как я задумал".
   Примостив винтовку с оптическим прицелом на подоконнике, Глеб  припал
к окуляру. Он видел, как  из  машины  вылезли  два  охранника,  водитель
остался на месте. Осмотревшись, охранники вошли в подъезд.
   - Ну, ну, давай, давай! - шептал Сиверов, его палец лежал на рифленом
спусковом крючке.  Глеб  целился  очень  тщательно,  как,  возможно,  не
целился еще никогда в жизни, ведь  ошибка  исключается,  выстрел  должен
быть идеально точным.
   Через четыре минуты  появился  один  из  охранников.  Он  внимательно
оглядел двор, затем открыл дверь подъезда и пропустил Бутакова, которого
прикрывал своим телом второй охранник. Григорий  Германович,  в  кожаном
пальто, в черной  шляпе,  поблескивая  стеклами  очков,  шел  к  машине,
втягивая голову в плечи. Один из людей Бутакова, тот, что вышел  первым,
остался у подъезда, перекрывая путь для нападения с этой стороны.
   "Сейчас охранник обойдет машину..."
   Так и случилось. Охранник открыл дверцу, и Григорий Германович быстро
сел на переднее сиденье,  захлопывая  дверь.  Глеб  нажал  на  спусковой
крючок. Прозвучал выстрел.  Пять  секунд  понадобилось  людям  Бутакова,
чтобы прийти в себя. Охранник, стоявший у подъезда,  выхватив  пистолет,
бежал к машине. Его коллега в то же время пулей выскочил из "мерседеса".
Оба охранника с пистолетами в руках смотрели по сторонам.
   "Получилось!" - Глеб с сумкой на плече быстро покинул свое укрытие.
   К дому, из которого был произведен выстрел, уже бежали два охранника.
Пуля,  выпущенная  Глебом  из  снайперской  винтовки,  прошла   в   двух
сантиметрах от головы Бутакова. Он сидел в машине  согнувшись,  бледный,
втянув голову в плечи, одежда прилипла к его телу, по лицу струился пот.
Руки Аркадия Груздова дрожали на баранке. В лобовом  стекле  красовалось
аккуратное отверстие с паутинкой белых трещин, пуля  вошла  в  приборную
панель.
   Вернулись запыхавшиеся охранники.
   - Там уже никого. Ушел.
   А Глеб тем временем сидел в своей  машине.  Бутаков  мог  выехать  со
двора лишь через одну арку.
   "Ну,  сколько  он  будет  возиться?"  -  подгонял   Сиверов   бывшего
полковника ФСБ, нервно куря сигарету.
   Григорий Германович под прикрытием своих людей вернулся  в  квартиру.
Один из охранников остался в прихожей.
   - Стой там! - приказал ему Бутаков, затем  поднял  плитку  паркета  и
дрожащей рукой открыл сейф. Побросав содержимое сейфа в кейс, он  достал
из стола документы.
   "Нет, надо подумать. Не суетись, не дергайся, Григорий, не  дергайся.
Ты же умный мужик. Попытайся сообразить, из-за чего  тебя  хотят  убить.
Ну, думай! - приказал себе Бутаков. Но в голове  крутилась  только  одна
мысль:
   - Меня хотели убить, наняли снайпера. Мне повезло  и,  скорее  всего,
повезло в последний раз, следующий выстрел будет  роковым.  Пуля  прошла
совсем близко, в каком-то сантиметре от  головы.  Если  бы  снайпер  был
порасторопнее, если бы целился лучше, он бы всадил пулю мне в висок.
   Черт подери, черт подери, кто решил меня убить?
   Нет, это не ФСБ и не ФСК, это киллер, это  наемный  убийца,  которому
хорошо заплатили.  Здесь  оставаться  нельзя!  Нельзя!  Свои  же  решили
убрать!"
   Глеб в нетерпении стучал пальцами по баранке.
   "Ну, где же Бутаков? Где?  Он  должен  дрогнуть,  броситься  убегать,
прихватив самое ценное!"
   Через полчаса черный "мерседес" с куском пластыря на  лобовом  стекле
мчался в Шереметьево.
   На повороте его обогнала "вольво", спешившая к аэропорту.
   - Еще какой-то сумасшедший, -  заметил  А