хи  у  тебя  дела,  если  обо  мне
вспомнил.
   - К вам можно приехать? Дело есть.
   - Дело есть у тебя. А  вот  есть  ли  мне  дело  до  твоего  дела?  -
рассмеялся генерал. И тут же добавил:
   - Конечно, приезжай. Рады будем видеть тебя.
   - Если бы я знал куда.
   - Ты на машине?
   - Нет.
   - При деньгах?
   - Да.
   - Тогда бери такси и дуй до Ленинских Горок. Дождешься моего шофера у
входа в заповедник. Дача моя, неподалеку.
   - Устроит вполне.
   - Значит, через сорок минут ты там.
   - Слушаюсь, - рассмеялся Сиверов, срывая трубку и бросая ее в пакет.
   Не чуя под собой ног от радости, он выбежал во двор и, нырнув в арку,
оказался на улице. Как назло, ни одного свободного таксомотора.  Завидев
машину  с  включенным  зеленым  огоньком,  Глеб  бросился  ей  наперерез
выскочил на проезжую часть и замахал руками. Завизжали тормоза,  "волга"
еще не успела остановиться, как Сиверов рванул дверцу на себя.
   - До Горок за сколько домчишь?
   Таксист наморщил лоб.
   - До Ленинских?
   - Конечно.
   - За двадцать баксов.
   - Да не о деньгах речь идет. О времени, за сколько?
   - За двадцать зеленых через полчаса там будем. Назад едем?
   - Сам доеду, - и чтоб таксист не сомневался, Глеб вытащил из  кармана
куртки двадцатидолларовую банкноту и всунул ее  под  черный  пластиковый
держатель записной книжки, подрагивающей справа от руля.
   Но лишь рука шофера потянулась за деньгами, как Глеб остановил его.
   - Довезешь, тогда возьмешь.
   - Лады.
   Машина помчалась по затянутой туманом улице. Обычно  Глеб,  садясь  в
такси заводил с водителем разговор, но теперь ему хотелось  молчать.  Он
смотрел  на  городские  пейзажи,  всем  своим  видом  выказывая   полное
безразличие к водителю.
   Тот то и  дело  бросал  косые  взгляды  на  странного  пассажира.  "И
понадобится же человеку в такой день ехать в Ленинские  Горки.  Хотя,  -
думал водитель, - может, там коммунисты какой съезд проводят. И  этот  -
из их числа".
   Сиверову было абсолютно все равно, за кого его принимает таксист.
   Меньше всего  человек  за  рулем  был  готов  предположить,  что  его
пассажир - профессиональный убийца, собирающийся в одиночку потягаться с
ФСБ.
   - По этой дороге еще сам Ленин ездил, - попробовал  завести  разговор
таксист.
   "Лучший способ оборвать начатый разговор - это со всем  соглашаться",
- вспомнил Глеб хороший совет, полученный им от одного из друзей.
   - Да, - кивнул он.
   Не правдоподобно быстро менялись пейзажи. Вскоре  город  кончился,  и
впереди замаячили желтые кроны деревьев парка. Машина въехала  на  мост,
парапеты которого точь-в-точь повторяли зубцы Московского Кремля.
   - И этот мост специально для Ленина построили, - говорил таксист.
   - Да, - согласился Глеб.
   Через пару минут такси остановилось у ворот заповедника.
   - Смотри, не напейся сегодня, - с этими словами Глеб вышел из машины.
***

   Шофер пожал плечами. Странный какой-то пассажир ему попался.
   Дул несильный, но холодный ветер. Туман  пробирал  до  мозга  костей,
холод  особенно  чувствовался  здесь,  за  городом,  среди  пожелтевших,
наполовину облетевших деревьев в безлюдном, но ухоженном парке.
   "Здесь когда-то кипела жизнь, решались судьбы мира, а теперь, -  Глеб
вздохнул, - музейная тишина. Чувствуется дыхание смерти.  Смерти  вождя,
смерти страны... Стоило ли  достигать  вершин  власти,  чтобы  оказаться
здесь в инвалидной коляске, разбитым параличом, понимая, что плоды твоей
победы достанутся другим..."
   Одна  за  другой  проносились  по  шоссе  машины.  Возле  заповедника
проходила  старая  дорога,  и  ею  мало  кто  пользовался.  Но  бетонная
автострада в отдалении гудела. По  ней  катились  разноцветные  горошины
машин. Погода стояла такая, что трудно было понять, что  сейчас  -  день
или  вечер?   Туманная   изморось,   полумрак,   рассеянный   свет,   не
отбрасывающий теней.
   Прошло минут десять, прежде чем  показалась  старая  темно-коричневая
"волга". Несмотря на  почтенный  возраст,  автомобиль  сиял  никелем,  а
краска блестела. Машина съехала на обочину и  остановилась.  Из-за  руля
выбрался довольно молодой, лет двадцати  пяти,  шофер  и  приблизился  к
Глебу.
   - Вы от генерала Лоркипанидзе? - спросил Сиверов.
   - Добрый день. Садитесь в машину. Амвросий Отарович ждет вас.
   Глеб устроился на заднем сиденье не потому, что ему так  хотелось,  -
шофер предупредительно распахнул заднюю дверцу.
   "Надо же, - изумился Сиверов, - так выдрессировать молодого человека!
   Небось, и девиц запрещает ему возить на  своей  машине.  Ох,  уж  эти
старики".
   Водитель, в отличие от  таксиста,  даже  не  пытался  заговаривать  с
Глебом.
   Он просто выполнял свою функцию - встретить  гостя,  отвезти  его  на
дачу.
   "Волга" въехала в деревню со странным названием "Ям", прокатилась  по
узкой  деревенской  улочке.  Впереди  замаячила  высокая  насыпь   новой
автострады.
   Водитель уверенно вел машину по грязной  дороге,  "волга"  нырнула  в
скотопрогон.
   Под хлюпанье луж Глеб даже  принялся  напевать  про  себя.  Пока  все
складывалось удачно.
   "Интересно, а что скажет генерал, когда я  предложу  ему  действовать
против ФСБ?"
   Длинный грязный тоннель под насыпью  автострады  кончился,  и  машина
выбралась на зеленый пригорок, за  которым  расстилался  лес.  На  самой
опушке за  высоким  деревянным  забором  виднелась  выкрашенная  зеленой
масляной краской крыша довольно просторного дома, не менявшего свой вид,
наверное, с конца сороковых годов.
   Шофер  пошел  сам  отворять  тяжелые  деревянные  ворота.  Глеб,   не
дожидаясь, выбрался из машины и быстро зашагал к дому.
   В холле, из которого деревянная лестница вела на  второй  этаж,  ярко
горел свет. Бронзовая пятирожковая люстра явно находилась  не  на  своем
месте: она прекрасно бы вписалась в интерьер  одной  из  старых  станций
метро.
   Генерал Лоркипанидзе медленно спускался по внутренней  лестнице.  Его
лицо выражало острожную приветливость. Однако,  дойдя  до  самой  нижней
ступеньки, Амвросий Отарович, не удержавшись, широко улыбнулся.  Кончики
его седых усов поползли вверх.
   - Все-таки, это ты, Глеб, - рассмеялся он.
   - А вы думали кто?
   - Да мало ли кому придет в голову ворошить прошлое, - генерал  крепко
обнял Глеба, похлопал его по спине, затем  отошел  на  три  шага,  чтобы
получше рассмотреть.
   И Сиверов не терял времени, он тоже пристально рассматривал  Амвросия
Отаровича.
   "Да, одевается он, конечно, с приветом, -  отметил  Глеб,  -  джинсы,
брезентовая куртка, свитер... Все-таки генеральский мундир со множеством
орденов и медалей ему подходят больше".
   - Пошли наверх, - Лоркипанидзе явно остался доволен смотринами.
   Вновь заскрипели ступеньки  старой  лестницы.  Дом,  судя  по  всему,
потихоньку начинал сдавать. Пятна сырости на штукатурке, тонкие  трещины
на потолке, тяжелая филенчатая дверь, ведущая в кабинет, перекосилась  и
никак не хотела закрываться. Генерал грубо выругался и ударил ее ногой -
дверь точно встала на место.
   Старый скрипучий диван: черная кожаная спинка, валики  подлокотников,
продолговатое зеркальце над головой и  полочка  под  ним...  Не  хватало
только кружевной салфетки и фарфоровых слоников.
   Генерал уселся за письменный стол, хитро подмигнул Глебу и  распахнул
тяжелую металлическую дверцу сейфа,  выкрашенного  под  мореный  дуб,  и
достал оттуда бутылку коньяка.
   - Подожди, ничего  на  рассказывай.  Сейчас  мы  с  тобой  выпьем  по
рюмочке, согреешься.
   Спиртное и впрямь оказало свое благотворное действие -  Глеб  ощутил,
как тепло расходится по всему телу.
   - Ты не смотри, что на коньяке только семь  звездочек,  -  усмехнулся
генерал, - на самом деле ему двадцать пять лет.
   - А зачем же... - начал Глеб, вновь чувствуя себя ребенком перед этим
могучим, хотя уже и немного сдавшим мужчиной.
   - Да это мне друзья из Грузии привезли. Устроили конкурс коньяков  и,
чтобы   первое   место   взять,   они   вместо   семилетнего   подсунули
двадцатипятилетний коньяк, поэтому и этикетка такая.
   Генерал запустил руку в недра сейфа и, вытащив оттуда  лимон,  бросил
Глебу. Тот ловко поймал его.
   - Я помню, как  ты  любил  есть  лимоны,  словно  это  мандарины  или
апельсины. Обдирал кожуру и ел дольками.
   Глеб, даже не очищая лимон от кожицы, откусил от него добрую треть.
   - Ну-ка, а теперь, покойничек, может,  расскажешь  как  тебе  удалось
воскреснуть? Глеб нахмурился.
   - Это обязательно?
   - А ты как считаешь?
   - Если бы мне ничего не нужно было от вас, Амвросий Отарович,  ни  за
что бы не рассказал.
   - Вот это ты здраво рассудил. Ну-ка, выкладывай.
   И пришлось Глебу абсолютно честно признаться старинному другу отца  в
том, что с ним случилось. Глеб  рассказал  до  того  момента,  когда  он
очнулся после ранения, и замолчал.
   - Ну, дальше я могу и сам себе представить, - усмехнулся в седые  усы
генерал, - но не за тем же ты  ко  мне  пришел,  чтобы  я  тебе  паспорт
выписал.
   - Не за тем.
   Глеб устроился поудобнее на скрипучем диване.
   - Все равно, раньше или позже, придется рассказывать, если,  конечно,
хочешь, чтобы я помог тебе. Глеб заглянул в глаза генералу  Лоркипанидзе
и по блеску догадался: тому  не  терпится  вновь  заняться  каким-нибудь
делом.
   "Ему надоело сидеть на даче, так что, может,  сработает",  -  подумал
Глеб.
   - Скоро, - начал он, - завтра, послезавтра, может? Через  неделю  мне
понадобится спрятать одну женщину с маленькой девочкой, так, чтобы никто
не смог их найти.
   - Жену? - спросил генерал.
   - Можно считать, что жена.
   - Девочка-то твоя?
   - К сожалению, нет, - Глеб развел руками, - но  думаю,  если  вы  нам
поможете, будет и жена, и... о детях мы не забудем.
   - А кто ей угрожает?
   Настал самый ответственный момент  -  согласится  ли  старый  генерал
действовать против организации, которой  отдал  всю  свою  жизнь.  Глеба
могло  спасти  одно  -  теперь  эта  организация   обозначалась   другой
аббревиатурой.
   - ФСБ, - коротко сказал Сиверов. Генерал призадумался.
   - Ты знаешь, это в корне меняет мое отношение к тебе.  Я  догадывался
об этом. Они и тебя разыскивают?
   Глеб решил пойти ва-банк - сказано уже было достаточно много и лишняя
информация вряд ли повредит.
   - У меня на руках находятся страшные документы. Это компромат на всех
ведущих политиков и людей, занимающих высшие посты.
   - Кто его собирал?
   - Администрация Президента.
   Генерал присвистнул.
   - Круто ты живешь, Глеб.
   - Так вот, мне пришлось выкрасть эти документы, поскольку  ФСБ  взяло
заложниками мою женщину и ее дочь, другого выхода  у  меня  не  было.  Я
сделал  это  чисто,  никто  не  пострадал,  но  ФСБ   убило   сотрудника
аналитического центра, собиравшего информацию. Эти документы  существуют
в единственном экземпляре, они у меня. И благодаря им,  я  могу  держать
ФСБ на поводке.
   - К выборам, значит, готовились, - покачал головой Лоркипанидзе.
   Сиверова так и подмывало спросить,  за  кого  Амвросий  Отарович?  За
Президента или за его противников? Но генерал предупредил его вопрос.
   - Знаешь, Глеб, мне наплевать и на тех,  и  на  других.  Но  если  уж
кто-то решился брать в заложники женщину с ребенком, то придется  помочь
тебе. Если хочешь, спрячь документы у меня вот в этом сейфе.
   - Я подумаю об этом.
   - А  что  касается  твоей...  -  генерал  сделал  паузу,  чтобы  Глеб
подсказал ему имя женщины, но Сиверов  промолчал,  -  ладно,  тоже  мне,
конспиратор, привезешь, тогда и познакомишь. Так что моя  дача  к  твоим
услугам. Можешь тащить сюда всех, кто тебе нужен. Мне, старику,  веселее
будет.
   - Еще мне нужна машина, - Глеб явно  собрался  вытянуть  из  Амвросия
Отаровича все, что можно.
   - С машиной будет посложнее... Но если ты непривередлив, то у меня  в
гараже стоит новенькая "победа".
   Глеб  чуть  не  рассмеялся.  Новенькая  "победа"!  Подумать   только,
последнее достижение техники.
   - Я на ней почти не ездил, но следить за ней - следил. Это,  конечно,
не "мерседес" и не "вольво",  но  послужить  верой  и  правдой  она  еще
сможет.
   На лице Глеба явно читалось недоверие.
   - Если хочешь, пойдем в гараж, покажу.
   Генерал был легок на подъем, они прошли через  холл  и  оказались  на
улице. Теперь уже туман не казался Глебу таким густым, а серое свинцовое
небо таким мрачным - у него было ощущение, словно он  попал  в  прошлое,
лет на тридцать-сорок назад. Старый ампирный  дом,  кирпичный  гараж  со
свежевыкрашенными  деревянными  воротами,  клумбы  с  поздними  осенними
цветами.
   Генерал отворил ворота гаража и включил  свет.  Над  смотровой  ямой,
аккуратно  поставленная  на  колодки,  возвышалась  "победа".  Сверкание
никеля, отполированная до блеска краска. Генерал ударил ногой по колесу.
   - Вот только подкачаешь, и можно ехать. Минут через пятнадцать  Глебу
действительно  пришлось  убедиться  в  том,  что  автомобиль  в   полной
исправности. На спидометре значилась смешная для такой  старушки  цифра:
тридцать тысяч километров.
   - Я же говорил тебе, машина новая.
   Вдвоем с генералом Глеб поменял в "победе" аккумулятор, залил  масло,
содержимое двух канистр  бензина  исчезло  в  топливном  баке.  Сиверову
пришлось попотеть, вручную накачивая колеса.
   Наконец, машина выкатилась из  гаража.  Генерал  сел  за  руль,  Глеб
устроился  рядом.  Амвросий  Отарович  включил  радиоприемник  и   Глебу
показалось:  сейчас  из  динамика   зазвучит   бравурная   песня   конца
пятидесятых  -  начала  шестидесятых  годов.  Но  вместо  нее   раздался
скрипучий голос диктора "Голоса Америки", вещавшего на средних волнах.
   - "Победа" -  отличная  машина,  -  радовался  генерал,  водружая  на
переносицу очки. - Вот если бы и я мог не стареть...

***

   Он запустил двигатель, не прикасаясь руками к рулю, стал вращать  его
коленом.
   - Можно и без рук вести. А что касается рыбалки или охоты...
   "Победа"  выехала  за  ворота  и,  плавно  переваливаясь  на  ухабах,
покатила по проселочной дороге.
   - Вот, только пыль протри, - генерал подал Сиверову тряпку.
   Тот принялся смахивать с приборной панели дохлы мух.
   - Откуда только такая дрянь берется? - возмущался Амвросий  Отарович,
глядя на дохлых насекомых. - Вроде бы стекла  плотно  закрыты,  и  гараж
заперт.
   Проселок кончился,  и  узкая  асфальтовая  лента  дороги  заповедника
зашуршала под колесами. Впереди замаячил небольшой горбатый  мостик  для
пешеходов. Генерал подкрутил  усы  и  прибавил  газ.  Стрелка  спидометр
двинулась к цифре девяносто.
   - Раньше сто двадцать  могла  выжимать,  -  не  без  гордости  сказал
генерал, глядя, как стрелка переваливает цифру сто.
   Машина взлетела на горбатый  мостик  и,  сорвавшись  с  его  вершины,
метров пятнадцать пронеслась по воздуху.
   - Ух! - воскликнул Амвросий Отарович, победно взглянув на  притихшего
Сиверова.
   Генерал резко тормознул, развернул автомобиль  на  месте  и  поправил
сползшие на кончик носа очки.
   - Ну что? Берешь?
   - Беру.
   - Смотри, не угробь. Эта машина покрепче мраморного  пресс-папье,  на
крыше может хоть сотню  метров  проехать.  Главное  -  руль  из  рук  не
выпускать.
   Лоркипанидзе  вышел  из  автомобиля,  обошел  его  и,  не   обнаружив
повреждений, гордо оперся одной рукой о капот.
   - Номера у нее только немного странноватые, - усмехнулся Глеб,  глядя
на старые, полузабытые с детства, номера желтого цвета с  буквами  после
цифр.
   - Так ведь и техосмотр она уже лет двадцать пять как не проходила.
   Генерал и Сиверов обменялись понимающими взглядами.
   - Ты с собой пару зеленых бумажек вози, это будет получше всяких  там
документов и доверенности. Но только учти, если влипнешь, то машину ты у
меня угнал. Ни к чему мне лишние неприятности.
   - Спасибо, Амвросий  Отарович,  -  Глеб  любовно  провел  ладонью  по
сверкающему капоту. Генерал сделал приглашающий жест.
   - Садись за руль, довезешь меня до дому. И если спешишь, то езжай.
   - Я бы с удовольствием у  вас  остался,  посидели  бы...  -  принялся
извиняться Сиверов.
   - Да я же вижу по твоим глазам, - рассмеялся Лоркипанидзе, - тебе  не
терпится поскорее броситься в дело. Ну так и бросайся.
   Глеб на обратной дороге повторил  подвиг  генерала  -  "победу"  лишь
плавно качнуло, когда она приземлилась на колеса.
   - Смотри только, по ступенькам без  нужды  не  езди,  -  напутствовал
Сиверова генерал Лоркипанидзе.
   Они распрощались у самых ворот генеральской дачи.  Амвросий  Отарович
обнял Глеба и прошептал ему на ухо:
   - Не нравится мне вся твоя затея, но что поделать,  наверное,  теперь
времена такие настали.
   - Конечно, такие, - согласился Глеб, - надеюсь,  вас  из-за  меня  не
будет неприятностей.
   - Да брось ты, какие неприятности,  если  помог  сыну  своего  друга.
Глеб, не забудь, не последний раз ко мне за помощью обращаешься.  Старый
генерал всегда готов послужить хорошему делу.
   - Да, все они мерзавцы, Амвросий Отарович, мне бы  вот  только  Ирину
спасти. Генерал расхохотался.
   - Ну вот и проболтался. Значит, ее зовут Ирина.
   - Она чудесная женщина.
   - Я в этом не сомневаюсь, - Амвросий Отарович хлопнул Глеба по плечу.
- Знаешь, что мне раньше казалось: доживу до восьмидесяти и все - больше
не стоит. А теперь понимаю, настоящая жизнь только-то и начинается.
   Глеб понимал, что Лоркипанидзе просто хорохорится,  пытаясь  доказать
ему, что время старшего поколения еще  не  прошло.  Но  он  знал,  стоит
отвернуться, как лицо Амвросия Отаровича сразу  станет  усталым,  взгляд
погаснет.
   Вот теперь, после свидания с  генералом  Лоркипанидзе,  Глеб  Сиверов
почувствовал настоящее желание потягаться силами с ФСБ.  Он  никогда  не
считал  себя  всецело  принадлежащим   этой   организации,   предпочитая
оставаться "свободным художником".
   Теперь нужно было сделать выбор - или  пойти  на  прямое  уничтожение
полковника Студийского и его  людей,  или  избрать  другой  путь,  более
гуманный,  если,  конечно,  это  слово  соответствовало  взглядам  Глеба
Сиверова на жизнь.
   Второй  путь  казался  ему  предпочтительнее.  Одно  дело  -  убивать
отъявленных мерзавцев и негодяев, пусть даже  по  заказу  и  за  деньги,
другое дело - убивать  людей,  исполняющих  свой  долг,  хотя  несколько
странно понятый. Глеба смущало не столько то, что в случае чего придется
стрелять в людей, как то, что  эти  люди  находятся,  так  сказать,  при
исполнении. Его возмущало не то, что они делали, а то, как делали.
   Ведь нельзя же, в самом деле, брать в заложники  женщину  и  ребенка,
которые даже не представляют, в какую историю их втягивают.
   И  пока  Ирина  вместе  с  дочерью  находятся  в   руках   полковника
Студийского, он, Глеб, не может чувствовать себя спокойным.
   "Восстановить статус-кво", - так определил для себя Сиверов ближайшую
задачу. Но легко сказать - трудно сделать. Освободить женщину из плена -
сложная задача, даже если приблизительно знаешь, где она в данный момент
находится,  а  твой  противник  считает,  что  ты  пребываешь  в  полном
неведении на этот счет.
   Глеб прекрасно помнил экран монитора, на котором высвечивалась  схема
силовых кабелей, идущих вдоль Ярославского шоссе, но там дом, в  котором
содержали Ирину, был обозначен схематически.
   Кое-что, конечно же, Сиверов выяснил для  себя,  когда  встречался  с
Быстрицкой. Он знал: у него мало времени на сантименты, нужно  запомнить
как можно больше деталей.
   Но даже того огромного количества сведений, которыми  он  располагал,
было сейчас недостаточно. В таких  делах  ошибаться  непозволительно.  К
этому Глеба приучили последние годы жизни.  Ошибка  может  стоить  очень
дорого. И если свою жизнь Сиверов оценивал не  очень  высоко,  то  жизнь
Ирины не согласился бы променять ни на что.
   В этот день Глеб не стал ночевать на даче генерала, а провел всю ночь
в салоне автомобиля. Морал