огромной деревянной груше с приклеенным номером.  Ключ  напомнил
Сиверову арестантов  в  царской  России,  которым  к  ногам  приковывали
пушечные ядра, чтобы можно было ходить, но нельзя убежать.
   - Раз вы на месяц, - улыбнулся сторож, - то приедет директор, с ним и
расплатитесь. Я не хочу лезть в его денежные дела. А вот насчет еды,  то
я уже попросил. Моя жена, она  на  кухне  работает,  будет  приходить  и
готовить вам обед и ужин. Вы только время назначьте. А на завтрак,  если
хотите, она будет оставлять вам с вечера что-нибудь в термосе.
   - Меня зовут Федор, - представился Глеб.
   - А меня - Саак.
   Глеб удивился. Мужчина мало походил на армянина, хоть  и  носил  явно
армянское имя. Во всяком случае, Саак было для него всего лишь вариантом
древнееврейского Исаака.  Да,  виделось  в  лице  этого  старика  что-то
древнее и первозданное:  седые  волосы,  глубокие  морщины,  бесконечное
спокойствие, исходящее от его темно-карих  глаз.  Особенно  запоминалась
сучковатая палка, которую он использовал во время ходьбы.
   - Вижу, вас интересует моя трость, - улыбнулся старик, протягивая  ее
Глебу.
   Тот только взял ее в руки, сразу ощутил, какая она тяжелая.
   - Железное дерево, самшит. В лучшие времена я неплохо зарабатывал  на
этом.
   Тут целая самшитовая роща, которая  и  дала  название  пансионату.  Я
сидел себе на берегу, резал палки и продавал их отдыхающим. Если хотите,
я и вам такую сделаю.
   - Да нет, спасибо. Разве что кому-нибудь в подарок. Я  подумаю.  Если
припомню такого знакомого, обязательно скажу вам.
   Глеб присел в мягкое кресло и, оттолкнувшись ногами,  проехал  в  нем
немного по полу. Маленькие колесики крутились безупречно.
   - А в самом городе что-нибудь действует?
   - Что именно?
   - Ну, какой-нибудь ресторанчик, кофейня... я не говорю уже о варьете.
   Глеб спросил  просто  так,  ради  интереса.  Варьете  ему  сейчас  не
хотелось, он еще не успел как следует насладиться одиночеством.
   Старик наморщил лоб:
   - Я не так-то часто выбираюсь в Пицунду, но знаю, там  работает  один
ресторан. Мой сосед в нем готовит кофе, - Саак взглянул на часы. - Через
час он откроется.
   - А где это? Я давно бывал в Пицунде, и она слилась у меня в памяти с
другими городами.
   - Когда выйдете  на  променад,  то  это  будет  второй  корпус  после
открытого бассейна.
   - Подъехать на чем-нибудь можно?
   Тут уж старику пришлось развести руками.
   - Ничего здесь у нас не ходит - ни автобусов,  ни  маршрутных  такси.
Если повезет, то доедете на попутной машине. А так, пешком, минут  сорок
ходьбы будет.
   Глеб дал задаток старику за обеды, ужины и  завтраки  на  две  недели
вперед и, проверив  надежность  замка,  покинул  свой  номер.  В  лучшие
времена с его балкона можно было наблюдать пляжную жизнь.
   Глеб улыбнулся, вспоминая те времена.  Будучи  мальчишкой,  он  любил
выходить на балкон, пока отец еще обедал  в  столовой,  смотреть  в  его
тяжелый  артиллерийский  бинокль  на  девушек,  загорающих   без   верха
купальника. Потому что знал: после того, как на пляже появятся люди,  те
прикроют свою наготу. И  вообще  привычка  подсматривать,  подслушивать,
наблюдать за жизнью  людей  со  стороны  была  заложена  в  Глебе  самой
природой. Он даже на свою  жизнь  смотрел  как  бы  сторонним  взглядом,
трезво оценивая все свои удачи и промахи.
   - Электричество хоть здесь есть? - спохватился Глеб, включая на  ходу
свет в коридоре. Мягко зажглись и загудели лампы дневного света.
   - Слава Богу, хоть это есть.
   Он вышел на шоссе и посмотрел в сторону Гагр.  Ни  одной  машины.  От
Пицунды - тоже.
   "Не страшно. Хожу я быстро".
   Хоть и было жарко, Глеб шел в куртке. Карман оттягивал  самый  легкий
из его пистолетов. В стране, ведущей войну, все-таки лучше иметь в руках
оружие.
   Цивилизованная территория вскоре кончилась.  Вдоль  шоссе  потянулись
разграниченные заборами из  колючей  проволоки,  спинками  металлических
кроватей маленькие огородики. Равнинная земля была здесь на вес  золота,
и  возделывался  каждый  клочок.   Исключение   составляла   территория,
находящаяся между шоссе и морем. Здесь  располагались  пансионаты,  дома
отдыха, безлюдные и какие-то омертвевшие за последние два года.
   - Боже, если ты есть... - начал Глеб и улыбнулся. Как можно  молиться
Богу, начиная молитву подобными словами - "если ты есть"? Уже  одно  это
должно привести Всевышнего в бешенство, если только он способен на такие
чувства. А просьба у Глеба была весьма прозаическая -  ему  не  хотелось
идти пешком, уже достаточно он отмахал за последние дни. Он прошел  мимо
заросшей гигантским  чертополохом  автобусной  остановки.  На  табличке,
укрепленной на столбе, еще можно  было  прочесть  расписание  двухлетней
давности. Несколько хмурых абхазов, копавшихся в огородах,  смотрели  на
странного отдыхающего.
   И тут вдалеке послышался шум мотора. Машина ехала со стороны Гагр.
   - Ну вот,  Бог  есть  на  свете,  если  он  услышал  мои  молитвы,  -
рассмеялся Глеб и пошел медленнее, то и дело оглядываясь.
   Шум  двигателя  приближался,  и  вскоре  из-за   поворота   выскочила
несущаяся на бешеной скорости черная "волга".
   "Эх, черт! - тут же позабыл о Боге Глеб. - Наверное, не остановится".
   Он вскинул руку, но машина даже раньше, чем  он  успел  сделать  этот
жест, затормозила.
   - Садись! - крикнул шофер, махая рукой из открытой дверцы. - Я спешу,
так что поспеши и ты.
   Глеба не надо было долго упрашивать. Он сел на сиденье и спросил:
   - До Пицунды подбросишь?
   - Я туда и еду. Бензина теперь не так уж много, чтобы  разъезжать  по
всему побережью.
   Не успел Сиверов захлопнуть дверцу, как  машина  рванула  с  места  и
буквально воспарила над растрескавшимся асфальтом шоссе. Вид  у  шофера,
несмотря на юный  возраст,  был  солидный.  А  все  благодаря  автомату,
лежавшему на коленях. К счастью, ствол его был обращен в сторону окна, и
Глеб мог не опасаться неосторожного выстрела. В  держателе  перед  самым
ветровым стеклом был укреплен маленький абхазский флаг.
   - Крутая у тебя машина, - Глебу пришлось вернуться в  памяти  лет  на
пять назад, когда ГАЗ-24 была самой крутой машиной на этом побережье.
   - Это не моя, - почему-то с гордостью отвечал абхаз.
   - А чья же?
   - Председателя горисполкома. Но  сегодня  она  в  моем  распоряжении,
потому что зарплату давно не платят, и я получаю ее натурой.
   - Сколько я тебе буду должен?
   - Абхазы денег не берут, - не без ложной скромности сообщил шофер.
   - Я как помню, в прошлые годы брали, и  немало,  -  не  удержался  от
едкого замечания Глеб Сиверов.
   - Это были не абхазы, а грузины.
   Переубедить парня в чем бы то ни было не представлялось возможным.
   "Хорошо, хоть  отпала  сама  собой  еще  одна  проблема,  -  мысленно
улыбнулся Глеб. - Раньше, когда садился в шину, нужно было думать,  кого
ругать - абхазов или грузин. А теперь все ясно с самого начала".
   Автомобиль пронесся через пустынную площадь, и шофер спросил у Глеба:
   - Тебе куда?
   - Мне к ресторану. Хочу пообедать.
   - Вот и отлично, - обрадовался парень, - я тоже  еду  туда.  Так  что
можешь не сомневаться, хороший обед тебе обеспечен.
   Автомобиль свернул в ранее запретную  зону,  где  позволялось  только
пешеходное движение,  выехал  на  набережную.  Замелькали  лавки,  урны.
Пустой пляж навевал уныние.
   Но вот в открытое окно автомобиля ворвался привычный  южный  запах  -
дым мангала, сдобренный запахом печеной баранины.
   "Волга" миновала пустую чашу открытого  бассейна.  Выбитыми  стеклами
смотрел на мир концертный зал. Но вот впереди показалось вполне  обжитое
место. В тени магнолий и финиковых пальм расположилась  дюжина  накрытых
белыми скатертями столов. В мангалах тлели уголья, на открытых стеллажах
привычно  пестрели  этикетки  фанты,  пепси-колы,   спрайта   и   прочей
дребедени. Словно солдаты,  выстроились  в  шеренгу  пачки  американских
сигарет.
   Да, явно эту машину в Пицунде знали многие. Одно  колесо  заехало  на
бордюр, и, чуть не сбив столик бампером, парень  остановил  "волгу".  Он
привычно вскинул автомат на плечо и предложил:
   - Пойдем, подкрепимся.
   Многообразие и богатый выбор оказались ложными. Бутылки и пачки  были
пусты. Они сохранились  здесь  с  той  поры,  когда  на  пляже  было  не
протолкнуться от народа. Все сегодняшнее угощение сводилось  к  шашлыку,
домашнему красному и белому вину, а также непонятно как  попавшему  сюда
кофе.
   Бармен, стоявший за  стойкой,  явно  растерялся.  Он  рассчитывал  на
приезд шофера председателя горисполкома одного, а никак не с другом.
   Но парень тут же разрешил все его сомнения.
   - Дели на двоих, это мой гость.
   Шашлык оказался на удивление вкусным и не таким жестким, как в  былые
годы, а домашнее вино - как минимум трехлетней выдержки. Оно возникло на
столе как-то незаметно в запотевшем графине, и шофер, ничуть не смущаясь
того, что ему снова садиться за руль, пил  уже  второй  стакан.  Немного
утолив  голод,  Глеб  принялся   смаковать   вино   и   сделался   более
словоохотливым.
   - Я вот смотрю, у вас стоит много заброшенных домов. Наверное, и цены
на них не очень-то высокие?
   - Цены? - усмехнулся парень. - Это еще не все.  У  нас  сейчас  можно
купить отличный дом за пару тысяч долларов, но только с одним условием.
   - С каким?
   - Боюсь, ты на него не согласишься, - рассмеялся парень.
   - И все же?
   - Каждый, кто имеет хоть  какую-то  недвижимость  в  Абхазии,  обязан
защищать ее с оружием в руках. Так что, если хочешь отдыхать  здесь,  то
бери в руки автомат, желательно свой, и вперед - на фронт.
   - И этот закон никак нельзя обойти?
   Парень смерил Глеба презрительным взглядом, словно говорившим: ты так
и не понял, кто такие абхазы.
   - А вот еще, - Глеб отпил несколько глотков прохладного, приятного на
вкус вина и зажмурился от удовольствия, -  возле  ваших  домов  я  видел
могилы. Откуда такой странный обычай?
   - Это пошло еще со  времен  турок,  -  парень  явно  был  исторически
подкован и отвечал не  задумываясь.  -  Они,  когда  захватили  Абхазию,
нередко выкапывали наших людей из  могил,  а  потом  требовали  за  тела
выкуп. И вот тогда мы стали хоронить своих родственников возле домов. Не
знаю, что тебя привело в наши края, - шофер, сжав зубами последний кусок
мяса на шампуре, подмигнул Глебу, - но отдыхать тебе здесь будет скучно.
   - Я никогда не скучаю.
   - Посмотришь. Обручального кольца ты не носишь, значит, приехал один.
А на девочек тут можешь не рассчитывать. Все русские шлюхи уехали,  лишь
только началась война, а  наши  никогда  не  позволят  себе  чего-нибудь
лишнего. Даже и не пробуй. Вот разве что, - парень задумался,  -  можешь
наведаться к нудистам, но обычно они приезжают парами, и у них  уже  все
поделено.
   Глеб вздохнул.
   "Дались им эти девушки!  Как  будто  кроме  них  ничего  в  жизни  не
существует!"
   - Я приехал сюда за покоем, - сказал он,  доставая  пачку  сигарет  и
угощая шофера.
   - Да, вот этого здесь хватает, - не  без  грусти  заметил  парень,  -
настоящий кладбищенский покой и никаких развлечений. Смотри, не спейся.
   Он посмотрел на часы и разочарованно протянул:
   - Надо ехать, ничего не поделаешь.
   Когда Глеб попытался расплатиться, шофер  наотрез  запретил  ему  это
делать.
   Правда, и сам не стал платить бармену, выполнявшему заодно и  функции
мангальщика.
   - Не обижай, -  перенял  местные  формы  обращения  и  Глеб  Сиверов,
протягивая бармену десятку.
   Желая не ударить лицом в  грязь  и  явно  проклиная  щедрость  своего
попутчика, парень тоже достал деньги.
   Машина понеслась обратно, и Глеб, даже не  ощутив  расстояния,  вновь
оказался в "Самшитовой роще".
   Но на этот раз за время  его  недолгого  отсутствия  здесь  произошли
разительные перемены. Наверное, весь уцелевший персонал  пансионата  был
на своих местах. Горничные  разносили  белье,  уборщицы  мыли  коридоры.
Горели все лампочки в самых темных уголках здания. Мрамор и  нержавеющее
железо  сверкали.  У  крыльца  стояла  директорская  машина,  а  сторож,
поселивший Глеба в номер на четвертом этаже, встретил  его  в  будке  за
зеркальными дверями.
   - Что случилось? - спросил Глеб. - Ожидается приезд президента?
   - У нас нет президента, - заметил старик и тут же добавил:
   - И слава Богу.
   Тем временем бармен протащил к себе за стоику  еще  ящик  коньяка.  А
следом за ним двое рабочих несли еще несколько ящиков.
   - Так что случилось?
   - У нас теперь будет много посетителей.
   - Как это? - не понял Глеб.
   - Такое случается.
   Старик вышел из своей стеклянной будки.  Он  смотрелся  очень  нелепо
среди рукотворного великолепия пансионата. Куда больше к нему подошли бы
горные пейзажи.
   - У нас не так уж безлюдно, как может показаться  на  первый  взгляд.
Разные бывают времена, и иногда сюда заезжают какие-то странные люди.
   Старик, постукивая посохом по мраморному полу, двинулся к выходу.  Он
явно не умел сразу отвечать на поставленный вопрос, а начинал издалека.
   - Вон тот ваш директор? - Да.
   - Так может, мне сейчас подойти к нему и обо всем договориться?
   - Я уже переговорил. Ничего против он не имеет,  лишь  только  просил
быть поосторожнее.
   - А деньги?
   - Расплатитесь, когда будете уезжать.
   -  Так  все-таки,  по  какому  поводу  оживление?   Наконец-то   Саак
соблаговолил дать точный ответ:
   - Приехал директор и сообщил, что сегодня к вечеру придет теплоход, а
на нем приедут бандиты.
   - Бандиты? - не удержался от  восклицания  Сиверов.  Это  слово  Саак
произнес так спокойно, словно бы речь шла о самых простых курортниках.
   - Больше к нам  сюда  никто  и  не  ездит.  Если  им  нужно  провести
какую-нибудь сходку, то они обычно и отправляются в наши  края.  Тут  им
никто не помеха. Наша милиция их не трогает, а российской до  этого  нет
дела.
   - Так вот почему здесь такой переполох.
   - Бандиты - люди требовательные. Но они и платят хорошо.  Пару  таких
приемов - и можно прожить целый год с семьей.
   Глеб насторожился. Он заметил, как к директору подошел солидного вида
мужчина, и они о чем-то стали перешептываться, то и дело  поглядывая  на
него, Сиверова. Наконец тот, другой мужчина в сером костюме, явно не  по
погоде,  подошел  к  Глебу  и,  представившись  заместителем  директора,
предложил пройти в свой кабинет. Глеб согласился.
   Вскоре шум и суета остались за обитыми войлоком дверями.  Заместитель
директора предложил Глебу закурить и сам устроился в уютном кресле.  Для
солидности на тумбочке стояло три телефона,  один  из  которых  не  имел
диска,  а  в  углу,  на  журнальном  столике,  примостился  компьютер  с
запыленным экраном, которым явно не пользовались, наверное, год.
   - Я  хотел  бы  начать  свой  разговор...  -  проговорил  заместитель
директора.
   Глеб решил облегчить ему задачу.
   - Называйте сумму. И если она вдвое не превысит моих представлений  о
вашем сервисе, то будет в порядке.
   - Я не о том. Только что мне звонили с  теплохода,  вы,  наверное,  в
курсе...
   - Да, - простодушно  признался  Глеб,  корча  из  себя  незадачливого
любителя отдыха на Черноморском побережье Кавказа.
   - Так вот. Я переговорил с человеком, организовавшим этот тур, и  ему
очень не хотелось бы, чтобы в пансионате находились посторонние.
   - Извините, но я вас не понял.
   Заместитель директора нервно сплетал  пальцы,  а  затем  заговорил  в
открытую.
   - Вы даже представить себе не  можете,  какие  страшные  люди  вскоре
появятся в нашем пансионате. Я бы их на порог не пустил, будь моя  воля,
но сами понимаете... Нужно чем-то кормить персонал. И если  они  просят,
чтобы посторонних не было - так и должно быть.
   - Вы предлагаете мне уехать? - усмехнулся Глеб.
   - Да. Я даже готов договориться с директором соседнего дома отдыха, и
он предоставит вам номер лучше, чем здесь. Я лично  готов  оплатить  вам
всю...
   - Что "всю"? - перебил Глеб.
   - Все неудобства, - уточнил заместитель директора.
   - Вы боитесь бандитов? - все так же простодушно осведомился Сиверов.
   - Да, - признался замдиректора.
   - А я - нет, - Глеб развел руками.
   - Я должен был вас предупредить. И мой вам совет -  уезжайте  отсюда,
если не хотите нажить неприятностей.
   - Все-таки пресса и телевидение - страшные вещи, вздохнул Сиверов.  -
Они могут кого угодно вывести и: равновесия. Вот вы,  солидный  человек,
занимаете должность. Пройдет  год,  два,  все  здесь  образуется,  и  вы
вспомните это время как кошмарный сон. Сейчас же  вы  живете  во  сне  и
поэтому боитесь даже тени.
   - Они в самом деле бандиты, и не стоит вам с ними встречаться.
   - А откуда вы знаете, кто я сам такой? - рассмеялся Сиверов.
   Заместитель директора насторожился. Тогда Глеб запустил руку в карман
куртки и извлек пистолет. Затем вытащил  обойму  и  только  после  этого
положил пистолет на стол.
   - Ну что, убедились? Я точно такой же,  как  и  они,  а  может  быть,
пострашнее. Так что, если не хотите,  чтобы  мой  пистолет  когда-нибудь
нацелился на вас, то не пробуйте меня уговорить.
   И тут заместитель директора рассмеялся.
   - Это и впрямь страшно, когда ты напуган и  начинаешь  шарахаться  от
собственной тени. Вот такая штука, - он указал на  пистолет,  -  придает
уверенность в себе. Но только попомните  мои  слова:  я  снимаю  с  себя
всяческую ответственность за последствия. И если в один прекрасный  день
выяснится, что вы таинственно исчезли из своего номера, никто не  станет
вас разыскивать. А я сделаю вид, что вас вообще здесь никогда не было.
   - Да. Я не приезжал сюда, - покачал головой Глеб, - во всяком случае,
мой путь оборвался в Сочи, и вряд  ли  кто-нибудь  догадывается  о  моем
намерении провести отпуск в Абхазии.
   - Вы мне понравились, - признался замдиректора, пожимая Глебу руку, -
и я даже согласен не брать с вас плату за номер. Во всяком случае, я  не
стал бы брать ее вперед, а ограничился бы двумя  днями,  потому  что  за
большее я не могу ручаться.
   - Ну вот и отлично. Вот и договорились, - Глеб взялся за ручку двери.
-   Если   к   вам   будут   предъявляться    какие-нибудь    претензии,
переадресовывайте их ко мне.
   - А может быть, вас никто и  не  заметит,  если  не  станете  слишком
интересоваться их делами.
   - До свидания.
   Глеб вышел в коридор. Происходившее в пансионате ему явно переставало
нравиться. Тихий  отдых  в  одиночестве  уже  неизбежно  накрывался.  Но
самолюбие не позволяло ему покинуть пансионат.
   "И впрямь, его строили  для  КГБ,  -  усмехнулся  Глеб,  -  наверное,
что-нибудь из аппаратуры все-таки сохранилось, если они могут  связаться
с теплоходом".
   Глеб прихватил пляжные принадлежности и пошел к морю. Он устроился  у
самой кромки прибоя, разостлав большое банное полотенце,  и  каждый  раз
вздрагивал, когда одна из больших волн накатывалась, доставая его  ноги.
Прогревшись  до  изнеможения  на  солнце,  Глеб  решил  окунуться.  Вода
показалась ему обжигающе-холодной, хоть он и знал,  что  ее  температура
явно выше двадцати градусов. Дно резко уходило из-под ног, и стоило  ему
сделать шагов пять, как ничего не  оставалось,  как  поплыть.  Он  резко
рассекал  руками  воду,  пока  не  оказался  дальше,   чем   пластиковый
красно-желтый буек. Тогда Глеб раскинул руки и лег на воду. Волны  то  и
дело  заливали  лицо,  в   безоблачном   небе   висел   золотисто-желтый
раскаленный диск солнца. На губах Сиверов ощущал солоноватый вкус  воды,
так похожий на  вкус  слез.  В  ушах,  погруженных  в  воду,  отзывались
многочисленные звуки: шорох камней, стягиваемых прибоем  в  море,  удары
гребней о сваи причала.
   И тут Глеб различил на общем шумовом фоне тихое гудение  корабельного
двигателя. Да, это была не лодка. У тех  моторы  ревут  натужно,  словно
работают  из  последних  сил,  а  этот  двигатель  работал  мерно,  явно
используя не более т