ил
капитана ОМОН, и его губы растянулись в улыбке. - В конце концов  не  ты
же забрался в наш компьютер?
   - Спасибо.
   Полковник сел. В каждом его движении чувствовалась обстоятельность.
   "Когда полковник поднимется с кресла, то скорее всего на его  костюме
не появится ни одной лишней складки", - успел подумать генерал.
   - Ничего  страшного,  собственно  говоря,  не  произошло,  информацию
скачать не успели. Да скорее всего и не  собирались.  Две  недели  назад
была первая попытка проникновения,  но  тогда  сработала  блокировка,  а
теперь...
   -  Подожди,  подожди,  полковник,  а  в  чем  эта   ваша   блокировка
заключается?
   - Пока наш компьютер не узнает, кто запрашивает информацию, не сличит
электронный адрес со  списком  тех,  кто  имеет  право  доступа  к  ней,
соединения с сервером не произойдет. Как только поступил вопрос  о  том,
кто запрашивает, хакер-тут ,же отключился.
   Естественно, его электронный адрес  мы  засечь  не  успели,  работала
автоматика.
   - А чем же теперешний случай отличается от предыдущего?
   Полковник поскреб идеально выбритую щеку.
   - Дело в том, что хакер сумел подсунуть подложный  адрес,  такого  не
существует в природе.
   - А если бы он подсунул настоящий адрес, один из тех,  кому  разрешен
доступ?
   - Тогда он бы сумел скачать информацию, - развел руками полковник.
   - Остается ждать третьего раза... Насколько я понимаю, с каждым разом
он продвигается дальше, -  вздохнул  генерал.  -  Подожди,  объясни  мне
толком, куда они влезли? - Генерал Потапчук поднялся и стал  расхаживать
по кабинету. - Никогда мне не нравились компьютеры, - бормотал  он  себе
под нос. - То ли дело бумаги - кончил работу, собрал их и, запер в сейф.
Черта с два кто туда заберется!
   - То же самое и с компьютером,  -  принялся  объяснять  полковник.  -
Когда заканчивается работа, всю информацию мы сгоняем на стримеры и тоже
прячем в сейф. Жесткие диски форматируются для утренней загрузки.
   - А как же получилось сейчас?
   - Он вклинился в рабочее время. Это все равно, что заглянуть  на  ваш
рабочий стол, когда вы работаете с бумагами.
   Полковник глянул на стол и усмехнулся: на  нем  не  лежало  ни  одной
бумажки, сейф аккуратно закрыт, ключи позвякивали в  руке  генерала.  На
столе не было никаких бумаг, кроме перекидного  календаря  на  мраморной
подставке, но на листках не  было  ни  одной  читабельной  записи.  Лишь
каракули украшали одну из страничек,  но  понять  что-либо  в  них  было
невозможно: крестик, два вопросительных знака, горизонтально  повернутый
восклицательный и двухсторонняя стрелка.
   И две цифры, скорее всего время, - 18. Но что обозначало это время на
сегодняшнем числе полковник Синицын, естественно, понять не мог.  А  это
было  время  встречи  генерала   со   Слепым   в   арбатском   переулке,
двухсторонняя же стрелка означала, что никакого конкретного  предложения
у генерала к секретному агенту нет.
   Потапчук немного походил по кабинету, затем остановился  в  полуметре
от стены и, не оборачиваясь, спросил:
   - Кто бы это мог быть?
   Полковник пожал плечами:
   - Если бы знали, он сидел бы сейчас у нас и писал признание.
   - И все-таки, кто бы это мог быть? - задумчиво повторил генерал.
   - Кто угодно, - пожал плечами полковник Синицын. - Сейчас компьютер у
каждой собаки.
   - Но не у каждого он подключен к сети!  А  куда,  собственно  говоря,
полковник, он пытался забраться?
   - Самое странное, Федор Филиппович, после первой неудачной попытки  -
в бухгалтерию.
   - В  бухгалтерию?  -  изумился  Федор  Филиппович  Потапчук  и  резко
развернулся.  На  его  губах  появилась  улыбка.  -   Может,   журналист
какой-нибудь? Может, они хотят знать, какая у меня зарплата?
   - Может быть, - коротко ответил полковник.
   - Ну и что они с этой информацией станут делать?
   - Кто они? - вопросом на вопрос ответил полковник.
   - Ну, журналисты, например... - больше ничего генералу  Потапчуку  не
приходило в голову.
   -  -  В  бухгалтерские  программы  легче  всего  проникнуть,  а  наша
бухгалтерия связана с банком, значит, подключена  в  общую  сеть,  да  и
информацию на ночь там на стримеры не сгоняют.
   - Если бы я  залез  в  бухгалтерию,  -  принялся  рассуждать  генерал
Потапчук, - что бы меня заинтересовало,  кроме  премиальных  и  окладов?
Можно было бы узнать, сколько  получает  директор,  его  замы  -  пустые
цифры... Но также  можно  было  бы  приблизительно  определить  и  объем
финансирования ФСБ, во всяком  случае,  нашего  управления.  А  по  этим
деньгам вычислить штат, возможности, оснащенность... В общем, до  хрена,
полковник, можно было бы узнать. Это то же самое, что заполучить тару от
секретного оружия, или кобуру от  пистолета,  или  пенал,  по  которому,
пораскинув мозгами, можно  представить,  какая  авторучка  хранилась  на
темно-синем бархате - ученическая или паркер. Не так ли, полковник?
   - Да, генерал. А почему бархат темно-синий?
   - Чтобы чернилами не испачкать, они же синие, - зло буркнул генерал.
   - Надо же, не сразу сообразил.
   - Это уже любопытно. И что сделано, чтобы вычислить злоумышленника?
   Генерал еще в машине понял, что это на первый взгляд пустяковое  дело
может оказаться серьезным.
   - Я проконсультировался со специалистами  из  третьего  отдела,  они,
Федор Филиппович, на этом собаку съели - да не одну.  Они  предполагают,
что действовал не профессионал, а скорее всего любитель, хакер, которому
все  равно  куда  влезть  -  в  бухгалтерию  ФСБ   или   в   бухгалтерию
мясокомбината.
   - Я думаю, - улыбнулся генерал Потапчук, - у  мясокомбината  секретов
больше и хранят их тщательнее. Сколько мяса  пошло  налево,  сколько  на
колбасу тухлятины пустили, по каким ценам...  В  общем,  информация  для
умного человека ценная. И что еще говорят спецы из третьего отдела?
   - Что надо менять защиту. А это расходы и  остановка  работы,  в  том
числе  расчета  денежного  довольствия  и  зарплат.  Безопасность  стоит
дорого, но она того стоит.
   - С авансом я могу и подождать,  -  глубокомысленно  заметил  генерал
Потапчук.
   - Аванс как раз выдадут, а зарплату не успеют рассчитать.
   - Тогда вообще никаких проблем не вижу.
   - И еще, товарищ генерал, не  стоит  забывать,  что  это  уже  вторая
попытка, первая сорвалась, вторая окончилась неудачей. Третья, насколько
я понимаю, может оказаться успешной. Это же мне сказали и специалисты.
   - Успешной, говоришь?
   Полковник кивнул.
   - А засечь хакера можно будет?
   - Только допустив до информации, чтобы у нас имелось время зацепиться
за него, пока он ее скачивать будет.
   - Так давай допустим его к этому.., как его, к серверу.
   Только информация на нем пускай будет липовая. Это можно устроить?
   - Все можно, товарищ генерал. Но на это опять же требуется  время,  а
он может совершить попытку проникновения уже сегодня или завтра.
   - Тогда поработайте ночь, изготовьте липу, и пусть он ее себе спишет,
- сказал генерал.
   - Я уже отдал распоряжение. Под прежней  системой  паролей  находится
полная галиматья, настоящая информация закрыта новыми паролями.
   - Ну вот, пусть он эту галиматью и скушает.  А  мы  скушаем  его.  Но
сделать это, полковник, надо аккуратно, не поднимая шума.
   - Я все понял.
   В принципе, эти вопросы можно было бы решить и не выходя  из  машины,
но генералу, сказать по правде, хотелось вернуться на работу.  Дома  ему
делать было нечего, он привык сидеть в своем кабинете допоздна, а  домой
приезжал лишь поужинать, поспать, позавтракать, надеть свежую рубашку, а
затем опять сесть в машину и оказаться в управлении.
   Помощник генерала все еще был на месте,  и  когда  полковник  Синицын
покинул кабинет, Федор Филиппович обратился к нему:
   - Вот у тебя стоят два компьютера, ты на  них  печатаешь  бумаги  для
меня. В твой компьютер можно влезть?
   - Конечно, можно, - сказал  помощник,  улыбаясь  так,  как  улыбается
ребенок, чувствуя свое превосходство в каком-то вопросе над взрослыми.
   - Так можно, говоришь? - задумчиво переспросил генерал.
   - Да.
   - А что ты делаешь для того, чтобы никто туда не влез?
   - Уходя, отключаю компьютер. Работает только факс.
   - А если информация поступает ночью?
   - Она сбрасывается на сервер, а утром я  ее  забираю,  как  почту  из
ящика.
   - Ловко, - вздохнул Потапчук. - Ничего новенького не поступало,  пока
меня не было?
   - Сейчас посмотрим.
   Офицер включил свой компьютер, нажал несколько клавиш и  стал  ждать,
пока  загрузятся  новые  сообщения.  Генерал  тоже  ждал,  с   интересом
поглядывая на экран монитора.
   - Вот, генерал, идет сводка по Интерполу, - на экране побежали строки
текста на французском языке. - Перевести? - спросил помощник.
   - Завтра утром. Что дальше?
   - Вопросы к совещанию у заместителя директора, я их  уже  вам  отдал,
они просто продублированы, посланы нам повторно.
   - А почему их не отправили факсом?
   - Первый раз отправили факсом, я отдал вам листы, а второй раз  через
компьютер.  Скорее  всего  несколько  факсов  в  момент  передачи   были
отключены и тогда информацию сбросили на сервер - продублировали.
   - Понятно, - буркнул Потапчук. - Они бы  еще  на  воротах  объявление
вывесили.
   - К нам в сервер не так-то просто забраться.
   - Как это?
   - Сбросить нам информацию  легко,  а  взять  сложно.  У  нас  хорошая
система защиты.
   - Я уже слышал про системы защиты  и  про  всякую  другую  галиматью,
полковник Синицын только что докладывал; я одно понял: все  эти  системы
яйца выеденного не стоят. Вот сейф в  кабинете  -  это  да.  Но  и  сейф
преграда временная, вот где самые лучшие компьютер и сейф, -  и  генерал
постучал себя по высокому лбу согнутым указательным пальцем. - Ты понял,
какой компьютер самый лучший?
   -  Это  и  без  того  понятно,  человеческий  мозг  надежнее   любого
компьютера, он в шахматы может любую ЭВМ обыграть.
   - Слышал, слышал...
   - Но удержать такое количество информации,  как  компьютер,  ни  один
человек не способен.
   - Это мне понятно.  А  ты  можешь  забраться  в  сервер  Министерства
внутренних дел или Министерства обороны?
   - Я не могу, генерал. Но знаю тех, кто может.
   - Давно ты их знаешь? И с таким счастьем они еще на свободе?
   - Уметь -  это  не  значит,  что  человек  будет  пользоваться  своим
умением. Вот вы, Федор Филиппович, метко стреляете, но не схватитесь  же
за пистолет прямо на улице и не начнете палить направо и налево?
   - Верно, не стану. Да я, честно признаться, не люблю стрелять, только
в тире.
   - Вот и они - могут, но  не  пользуются.  Понимают,  что  за  это  по
головке  не  погладят.  Да  и  цель  должна  быть,  зачем   просто   так
подставляться?
   - В общем, спасибо тебе, - сказал генерал, - просветил. Кое в  чем  я
разобрался.
 
Глава 4 
 
   Павел Павлович Шелковников  всю  свою  жизнь  мечтал  дослужиться  до
полковника,  а  еще   лучше   до   генерала   Комитета   государственной
безопасности. Но так случилось,  что  всесильная  организация  -  КГБ  -
претерпела существенные изменения.
   Как раз в то время, когда начались перемены, Павел Павлович понял:  в
органах  ему  больше  не  светит  и  придется   подыскивать   что-нибудь
новенькое. А мужчина он был сообразительный, с головой, момент усекал на
лету, и решение пришло мгновенно.
   "Да ну их к черту,  эти  органы,  их  дурацкие  оклады,  их  странную
власть! Лучше я буду сам по себе, тем более связи у меня наработанные".
   И Павел  Павлович  Шелковников,  перспективный  офицер  КГБ,  написал
рапорт - покинул органы.  Его  уговаривали,  сулили  повышение,  но  Пал
Палыч, как все его звали, оставался непоколебим, да и его сослуживцы,  а
также начальство знали: если Шелковников что-то решил, то  будет  стоять
до конца, что бы ни случилось.
   А во времена Советского Союза  занимался  в  органах  Павел  Павлович
Шелковников тем, что  ловил  коллекционеров,  не  позволяя  им  вывозить
художественные ценности  и  продавать  их  за  границу.  Всех  столичных
дельцов, связанных с искусством,  а  также  художников  и  реставраторов
Павел Шелковников знал наперечет.
   Знали и они его, но  он  им  был  известен  как  непоколебимый  страж
закона,  которого  невозможно  купить  даже  большими  взятками.  Однако
времена меняются. Шелковников покинул органы, не накопив сбережений  для
дальнейшей жизни. Пойти  в  какую-нибудь  другую  контору  и  продолжать
служить, подчиняясь безмозглым начальникам,  Шелковникову  абсолютно  не
хотелось, и он решил: "Я и один в поле воин, я и один смогу пробиться  к
вершинам!"
   Тем более вокруг все разительно менялось, да с такой  скоростью,  что
только успевай реагировать. Но что-что, а реакция  у  отставного  майора
КГБ Павла Шелковникова была отменная, да и чутьем  его  Бог  не  обидел.
Многие  процессы,  происходившие  в  обществе   и   государстве,   майор
просто-напросто  предчувствовал  на   месяцы   вперед,   а   оперативная
информация, которой он владел в свое время, позволяла ему делать  далеко
идущие выводы.
   Он понемногу начал приторговывать национальным  достоянием,  помогать
переправлять за границу антиквариат, картины, иконы, церковную утварь  -
словом, все то, на что там, на Западе, был большой спрос.  А  если  есть
спрос,  значит,  будет  и  предложение.  И  постепенно,  шаг  за  шагом,
Шелковников втянулся в преступный бизнес.
   Надо сказать, отставной майор приобрел вес в среде торговцев  и  тех,
кто крутился около их дел. Он сильно не светился, прекрасно умел  обойти
все ловушки, которые устраивали наши ,органы  -  таможня,  ФСБ,  ФСК,  -
умудрялся обманывать и недремлющих сотрудников Интерпола.
   Дела его быстро пошли в гору. Шелковников поменял свою  двухкомнатную
"хрущобу" на окраине Москвы и перебрался в центр, на Цветной бульвар,  в
четырехкомнатную квартиру. Отделал ее так, как это может позволить  себе
лишь очень состоятельный человек. Естественно,  он  продолжал  работать,
числился в нескольких фирмах, связанных с  выставочной  деятельностью  и
искусством, в качестве  консультанта,  давал  весьма  умные  советы,  за
которые и получал деньги, а также часто выезжал за границу, чтобы  вести
переговоры с принимающей стороной.
   При его участии проводились довольно  крупные  художественные  акции:
например, выставки московских  авангардистов  в  Париже,  в  Лондоне,  в
Цюрихе, выставки русского  антиквариата  из  запасников  государственных
музеев и многое другое.
   В фирмах Шелковников был человеком просто-напросто незаменимым. Но то
была его  официальная  деятельность,  так  сказать,  прикрытие,  которое
больших денег не приносило. На самом же деле Павел Павлович, выезжая  за
границу, встречался с теми, кто интересовал его лично, а  таких  имелось
немало. Кому-то требовалась в коллекцию икона XIV-XV  века  Новгородской
школы, кому-то нужен был крест, а кому-то картина...  В  общем,  заказов
хватало.
   Комиссионные за  эти  услуги  Павел  Павлович  получал  довольно-таки
щедрые, в двух зарубежных банках на его имя были открыты счета,  и  туда
постоянно поступали деньги, а картины и иконы попадали в руки  тех,  кто
их заказывал.  Все  в  настоящей  жизни  отставного  майора  КГБ  вполне
устраивало. Жил он безбедно, имел возможность позволить себе то,  о  чем
многие могли только грезить в сладких снах.
   Более двух лет назад, во время одной из командировок,  в  Амстердаме,
куда он прилетел в качестве консультанта  московской  фирмы  со  звучным
названием "Аре рашн", его пригласил поужинать в очень  дорогой  ресторан
один знакомый галерейщик, пожилой седовласый мужчина. Павел  Шелковников
приглашение принял, тем более  что  вечер  у  него  оказался  свободным,
никаких серьезных встреч и дел не предвиделось.
   Это был очень дорогой рыбный ресторан. Галерейщик пришел  не  один  -
Павла Павловича в этом ресторане познакомили с Гансом  Отто  фон  Рунге,
самым настоящим немецким бароном.
   - Гутэн абэнд.
   - Гутэн абэнд.
   - Очень рад...
   - Я тоже...
   Завязался оживленный  разговор.  Павел  Павлович  Шелковников  хорошо
говорил как по-английски, так и по-немецки.  Сказывалось  образование  -
высшая школа КГБ. Галерейщик,  познакомивший  Ганса  Отто  фон  Рунге  с
господином Шелковниковым, сославшись на неотложные дела, откланялся  как
раз в тот момент, когда беседа между Шелковниковым и  Гансом  фон  Рунге
плавно перешла на темы искусства.
   - А вы помните?
   - Я сам видел эту картину, держал ее в руках.
   - Но она же спрятана от всего мира!
   - У меня были возможности.
   - А теперь?
   - И теперь есть...
   Разговор перескакивал с одной темы на другую.
   Барон оказался человеком сведущим. Он  был  лет  на  двадцать  старше
Павла Павловича, поэтому мог позволить  себе  довольно-таки  критические
высказывания о том, что сейчас делается в изобразительном искусстве.
   - Современные художники...
   - Я бы не стал объединять их под одной крышей, под одним ярлыком.
   - Я говорю о настоящих художниках, потому и позволил себе...
   Шелковников, будучи человеком достаточно  прозорливым,  понимал,  что
встреча подготовлена не  зря,  что  он  нужен  барону  не  для  праздных
разговоров об искусстве. Скорее всего у Ганса фон Рунге имелось  к  нему
какое-то деловое предложение.
   - Отличный вечер.
   - Не так часто встречаешь человека, который...
   - Да, это редкость в наши дни.
   - Счастье, что такие люди все-таки есть...
   - Согласен с вами...
   "Какого черта мы сидим и обмениваемся любезностями,  -  думал  бывший
кэгэбист, - и мне, и ему  уже  ясно,  что  мы  оба  любим  искусство  не
бескорыстной любовью. Говори же, что тебе надо, и я  назову  цену  своих
услуг".
   - ..если сравнивать коллекцию  музея  "Прадо"  с  луврской,  то...  -
продолжал витийствовать немецкий аристократ.
   "Короче, немец-перец-колбаса!"
   - Да, я с вами согласен, но не во всем.
   - В чем же мы расходимся?
   - Их нельзя сравнивать, так же,  как  нельзя  сравнивать  кастрюлю  и
сковородку.
   - Да, да,  понимаю,  у  каждой  своя  функция...  Кстати,  о  посуде.
Коллекция саксонского фарфора...
   Немецкий барон, холеный, изящный, с толстой сигарой в  пальцах  левой
руки, не спешил со своим предложением. Он словно бы прощупывал человека,
сидевшего перед ним, просвечивал рентгеном своих зорких  холодных  глаз.
Шелковников понимал, что этому барону почти  все  о  нем  известно,  ему
оставалось лишь подыгрывать, что он и делал с блеском.
   Наконец, когда ужин был закончен, и принесли  кофе  и  коньяк,  барон
сказал:
   - Господин Шелковников, я с вами встретился не  зря.  В  общем-то,  я
человек занятой, у меня  слишком  много  дел,  чтобы  просто  болтать  о
искусстве. Да и вы праздностью не мучаетесь.
   - Я это прекрасно понимаю, господин барон.
   - У меня к вам есть деловое предложение.
   - Слушаю вас, и если это в моих  силах,  если  ваше  предложение  мне
покажется интересным, то я, вполне возможно, окажу вам услугу.
   - Надеюсь, так и будет, - спокойно сказал барон,  стряхивая  пепел  с
сигары в серебряную пепельницу, выполненную в виде морской раковины.
   Шелковников  напрягся  -  конечно,  только  внутренне,  а  внешне  он
по-прежнему выглядел вполне непринужденно, сидел, закинув ногу за  ногу,
изредка прикладываясь  губами  к  бокалу  с  очень  дорогим  французским
коньяком.
   - Я не знаю, господин Шелковников,  говорит  ли  вам  что-нибудь  моя
фамилия?
   - Нет, барон, ничего не говорит. Я, к сожалению, не  очень  сведущ  в
немецкой аристократии.
   - Тогда буквально несколько слов о себе и о том, что меня интересует.
   И барон быстро объяснил своему собеседнику,  что  в  Баварии  у  него
довольно-таки крупное поместье и находится оно на  тех  землях,  которые
принадлежат их роду уже около четырехсот лет.
   - Знаете, господин  Шелковников,  -  продолжал  он,  -  мой  отец  не
поддерживал нацистов во время второй мировой войны, хотя и