желания стать своим, не шел на контакт с Кормильцевым. Молча, неторопливо ел вместе с ним бутерброды с семгой и черной икрой, пил французский коньяк. Хозяин не задавал вопросов, чтобы контрактник не подумал, будто от него требуют отчета в качестве компенсации за приют.
     Сам рассказывал о себе, своем бизнесе, своих поездках в Чечню. Увлекался, размахивал руками. Говорил о борьбе добра со злом, цивилизации с дикостью. Потом замечал, что собеседник не слушает. Включал телевизор, и постоялец смотрел все подряд: новости, попсовый концерт, баскетбольную игру НБА и ток-шоу о том, хорошо или плохо для женщины быть толстой.
     Так прошла неделя. Потом контрактник исчез.
     Кормильцев отправился забирать семью с дачи и поскандалил по дороге с женой.
     - Человеку как воздух нужна еще одна операция. А он ушел. На расстоянии чувствовал вашу брезгливость.
     - Целую неделю она его не коробила, а тут вдруг почувствовал. Тебе эти отморозки скоро станут ближе собственных детей.
     - Не сметь! Я тебе покажу отморозков! Пошла вон из машины, доедешь на попутке!
     Он высадил жену на полдороге, на обочине Киевского шоссе. Дети норовили заплакать, но сдерживались. А Кормильцев поставил кассету "Любэ" и приказал подпевать вместе с ним.
     К намеченному сроку операции контрактник как ни в чем ни бывало появился в больнице, на деньги Кормильцева ему благополучно пересадили новую порцию кожи.
     Именно в это время впервые прошла информация об аресте в Чечне замкомполка Анатолия Тарасова. Оказалось, что следствие уже близится к концу, и офицера обвиняют в убийстве двух сестер-чеченок во время допроса.
     "Кто же так подставил мужика? - недоумевал Кормильцев. - Мало ли что на войне творится, не всякий же сор выносят из избы. Кому из начальства он не угодил, что дело так раскрутили, до суда довести собираются?"
     Вторая операция у контрактника прошла тяжелей. Его оставили в больнице - следить за тем, как заживает лицо. Кормильцев поручил своему заму вести бизнес и регулярно отправлять пациенту передачи с фруктами, а сам отправился в Барнаул, где должны были открыться судебные заседания по тарасовскому делу.

***

     На триста шестом километре от Красноярска желтый "Икарус" высадил сразу всех пассажиров. Они чуть углубились в лес - ровно настолько, чтобы не привлекать внимания с трассы.
     Стали ждать. Большинство не захотели отказываться от привычной одежды - костюмов, хорошей обуви и дорогих часов. Вели себя как на прогулке, курили, поблескивая золотыми перстнями и кольцами. Рассчитывали проветриться на природе и к концу дня попасть обратно в город.
     Эти люди не привыкли работать на местности, их стихией были улицы и переулки, дворы и подворотни, лестницы и крыши. По части разборок они не имели в городе достойных конкурентов и собирались успешно применить свой опыт.
     На "мокрое дело" ехали без оружия, чтобы не дергаться при возможном досмотре. Стволы подвозили потом - люди; собаку съевшие на такой доставке. Через четверть часа на обочину съехал рефрижератор, загруженный говяжьими тушами.
     На каждой стояло лиловое клеймо, и все вместе они источали смрадный запах мяса, которое уже начало портиться.
     Дождавшись короткого затишья на трассе, водитель с помощником быстро выкинули положенное число автоматов с запасными рожками. Теперь "десант" мог отправляться в путь. Его вел проводник, хорошо знающий тайгу на сотни километров окрест. Проводник запомнил отметку на карте, но все равно взял с собой громадную овчарку, наученную не лаять без крайней нужды.
     Зверь терпеливо ждал команды, приоткрывал клыкастую пасть, вываливая наружу длинный влажный язык.
     Там, в лагере, восемь человек - все вооружены и не лыком шиты. Шеф обещал хорошие премиальные. Главное, застать их врасплох, иначе без потерь не обойтись.
     Высадившись рано утром, надеялись успеть до наступления темноты. Не взяли с собой ни спальников, ни других вещей для ночлега. Еды тоже по минимуму, чтобы идти налегке.
     Стемнело гораздо раньше, чем они ожидали.
     В сосновом бору еще многое можно было бы различить, но как назло забрели в густой ельник, заслонивший закат. Фонариками сразу договорились не пользоваться. С фонариком в руках раньше сам засветишься, чем засветишь противника.
     - Какого хрена? Должны быть где-то здесь.
     - Шеф ведь ясно предупредил: наводка в городе и в лесу вещи разные.
     - Тормозим. Ничего уже не разберешь.
     Те, кого угораздило явиться в костюме, долго щупали землю, прежде чем сесть. Потом проверяли ствол дерева, прежде чем облокотиться спиной, - нет ли потеков смолы? Старший связался по сотовому с шефом, сообщил, что дело затягивается.
     - Все верно, дождитесь утра, - ответил голос в трубке.
     Стали гадать, кто это забрался так глубоко. Похоже, в розыске - иначе что им здесь ловить. Сразу восемь в розыске? Банда? Или с зоны, групповой побег? Таких опасаться не стоит. Если даже в город просочатся, не станут требовать себе кусок. В чем тогда проблема? Или шефу по дружбе сбросил задание кто-то из ментовских начальников?
     Вслух этот вариант не обсуждался. Но этика криминального мира давно и прочно изменилась.
     Где те воры в законе, которые считали "за падло" хоть как-то контачить с властями: давать показания, подписывать бумаги? Никто из присутствующих даже про себя не осудил бы шефа, если б наверняка знал о факте сотрудничества.
     Рядовому братку дружить с ментами нельзя - это стукач, которому нет прощения. А шеф... Ему виднее. "Фирме" хуже не будет. Наоборот, такое сотрудничество может быть выгодным.
     Только почему менты свои штаты не задействовали? Вон у них сколько мордоворотов получают оклад и щеголяют в камуфляже. Причина, скорей всего, одна: не хотят отвечать за восемь трупешников в лесу. Можно, конечно, долго петь про ожесточенное сопротивление. Но кое у кого обязательно возникнет подозрение: людей специально пустили в расход, чтобы они потом на суде не ляпнули лишнего.
     Опять же нельзя исключить проколы разного характера: потери среди личного состава, упущенные главари банды... Короче, если шефа призвали на помощь, значит, кому-то это очень нужно. Летом рассветает быстро. Как только обозначились контуры деревьев, "десант" снова отправился в путь - в поизмявшихся костюмах, с легкой ломотой в поясницах. Стали прикидывать худшую перспективу: вдруг еще один день пройдет в бесплодных поисках, а Белый не даст добро возвращаться?
     Надо во что бы то ни стало все уладить сегодня.
     По крайней мере, получить достоверные доказательства, что лагерь пуст. И вся компания снялась с места.

Глава 5

     В "мирное" время в команде изгоев царило полное равенство. Спорные вопросы решались большинством. С серьезной опасностью отряд пока не сталкивался. Но этот вариант всегда держали в уме и заранее условились, что командовать будет Самойленко.
     Бывших офицеров в команде хватало, но в новой мрачной жизни все прежнее должно было подвергнуться переоценке, пересмотру. Опыт руководящей работы здесь ничего не стоил, зато въевшийся в шкуру опыт повседневных стычек и спецопераций стоил дорого.
     Распавшийся круг собрался снова, только каждый теперь имел при себе оружие. Бубен и Ильяс оставались по-прежнему на своих местах по разные стороны лагеря. Незваный гость сидел связанный недалеко от кострища.
     Самойленко понимал, что авторитет его серьезно пошатнулся после событий раннего утра. Поэтому выдержал необходимую паузу. Но глаза обратились к нему - на переправе не до смены коней.
     Бывший сержант взял с собой Семена - летчик вчера не пил, и голова у него абсолютно ясная.
     Остальным жестом приказал быстро свернуть палатку. Ее могут заметить издалека, даже несмотря на то, что на брезент позаботились накидать хвойные лапки.
     Низко пригибаясь, Самойленко и Барсков преодолели двадцать метров расстояния до Бубнова.
     Отсюда все просматривалось неплохо. Лес в пятнах солнечного света, две неясные фигуры. Приближаются медленно - у каждого по автомату на плече.
     Притормозили, тихо окликнули кого-то невидимого. Левый с короткой косичкой сзади, в черной майке и черных брюках с широкими красными подтяжками. Правый в двубортном костюме горчичного цвета и белой сорочке. На пальце, отразив солнечный луч, мигнуло золото - кольцо или перстень.
     - Без команды не стрелять, - шепотом предупредил Алексей. - Где остальные? Ты ж вроде больше засек?
     Бубен кивнул в ту сторону, куда скрылись еще двое. Тем временем вдалеке показались сразу четыре силуэта. Ни хрена себе... Дело действительно серьезное.
     Самойленко оглянулся назад - от палатки уже не осталось и следа. Но кострище так просто не ликвидируешь. Удивительно, как никто до сих пор не почувствовал въевшийся в хвою дымный запах.
     А если ничего не просекут? Пропустить их дальше? Или воспользоваться своим временным преимуществом?
     В следующий момент стало ясно, что выбора не осталось. Сержант разглядел еще одного человека с собакой. Громадная овчарка пока еще не лаяла, зато изо всех сил натягивала поводок. Эта уж точно выведет. Значит, времени терять нельзя.
     Самойленко поднял вверх руку. Показал большим пальцем направо от себя, указательный и средний выбросил вверх. Еще двоих отправил в левую сторону. Кому-то одному нужно будет присоединиться к Ильясу, на случай если попробуют зайти в тыл.
     Овчарка яростно залаяла. Кто допустил ошибку, кто позволил себе засветиться? С равным успехом это мог быть Воскобойников, не привычный к беготне с автоматом в руках, или Бубен с его медвежьей косолапостью, или курносый, до смерти перепуганный Витек. Сюда, в команду изгоев, не подбирали ни по боевому опыту, ни по "морально-волевым качествам". Она сложилась совсем по другим принципам. Чечня, сломавшая жизнь всем восьмерым, не всех одинаково научила действовать во время облавы.
     Заслышав лай, мужик в двубортном костюме тотчас рухнул на землю и шарахнул очередью в сторону лагеря. Реакция спасла его - в следующую секунду напарник с косичкой упал замертво, сбитый метким одиночным выстрелом сержанта.
     - Здесь они! - завопил мужик в костюме, вжимаясь в землю. - Сюда!
     Но "охотники" все поняли и без его крика: выстрелы говорили сами за себя. Началась пальба.
     Таиться больше нечего, теперь важнее подавить противника шквалом огня. Птицы, только что радостно щебетавшие в высоких кронах кедров и сосен, ошарашенно сорвались с места.
     Огромная, серая с изжелтью овчарка вырвалась из рук хозяина и понеслась вперед могучими прыжками. Витек, однажды и надолго ушибленный страхом, не выдержал зрелища стремительного приближения этих мышц, перекатывающихся под шерстью, этой разверстой пасти. Забыл о всякой осторожности, поднялся в полный рост и побежал. Его тут же зацепили очередью.
     Семен почти в упор выстрелил в собаку из своего "ТТ", но успел выпустить только одну пулю.
     Однако овчарка пролетела в прыжке мимо - обдала горячим звериным дыханием, запечатлела моментальным стоп-кадром свой желтовато-серый бок и мощную лапу со спрятанными когтями.
     Она уже выбрала добычу, уже нацелилась на того, кто сорвался бежать и упал. Семен выстрелил вслед, снова попал, но овчарка проигнорировала и эту пулю.
     Наконец она достигла цели, одним взмахом лапы разодрала на Витьке майку, заодно глубоко процарапав на тощей груди четыре красные параллельные линии. И вдруг дернулась, захрипела.
     Широкий нож, который в лагере использовали для хозяйственных нужд, вошел ей в шею по самую рукоять.
     Человека, нанесшего удар, с головы до ног обрызгало кровью. Сердце овчарки колотилось так бешено, что кровь ударила горячим фонтаном. Собака бросилась на врага всей массой, чтобы сбить с ног и перекусить горло. Но человек устоял, не выпустил ножа из рук. Рванул его вбок, перерезав животному горло.
     Это был тот самый незнакомец с серо-стальными глазами, которого связали до выяснения обстоятельств. Несколько секунд он молча постоял над трупом овчарки. Потом прошел мимо раненого Витька к пластмассовой канистре с речной водой. Вылил на себя все двадцать литров, смывая кровь.
     - Меня ранили, ранили, ранили, - доносился сквозь трескотню очередей скулеж Витька, успевшего отползти подальше от теплого собачьего трупа.
     Присев рядом, незнакомец, присмотрелся к пулевому отверстию под самой ключицей.
     - Ну-ка... Навылет. Мелочи жизни.
     Забрав у парня автомат, он провел рукой по своим русым, потемневшим от влаги волосам и занял позицию между Алексеем и Семеном Барсковым.
     Первый заиграл желваками, на второго напал сухой нервный кашель. Как этот тип освободился, кто, черт возьми, ему помог? Забрал у Витька автомат...
     Что он выкинет в следующую секунду?
     По худощавому бесстрастному лицу стекали капли воды, на мокрой куртке из "плащевки" остались красноватые разводы. Незнакомец не стал пригибаться. Укрывшись за могучим стволом со свежей отметиной от шальной пули, он прицелился. Еще прежде выстрела бывший спецназовец оценил положение ног, рук и легкий уклон корпуса назад.
     "Я был прав. Профессионал, мастер".
     Первым же одиночным выстрелом незнакомец уложил здоровенного бугая в тренировочном костюме от "Nike". Co стороны могло показаться, что тот просто споткнулся о торчащий из земли корень и почему-то не встает.
     Еще один из нападавших решился на перебежку. Незнакомец не спешил его доставать. Нажал на спусковой крючок только в последний момент, когда Самойленко успел пожалеть, что не выстрелил сам. Крупная, коротко остриженная голова дернулась назад, но браток упал вперед, в заросли лишайника, красиво подсвеченные солнцем. Будто рисковал жизнью только для того, чтобы попасть из тени на свет.

***

     Новости Белого не обрадовали. Пятеро убитых, столько же раненых. И неизвестно у кого первого кончатся боеприпасы. По крайней мере, его люди большую часть уже израсходовали. Не по зубам оказалась добыча? Или... Или он сам виноват, купился на подставу.
     Шеф одной из трех крупнейших в Красноярске группировок еще раз припомнил в подробностях, с чего все началось. Три дня назад к нему явился человек с кейсом, передал привет от Татарина - тот уже пять лет как мотал срок. Рассказал много интересного: как Татарин устроился на зоне, по какому меню его кормят, каких на выходные возят девок. Выложил много мелких подробностей. Нужно было долго протусоваться рядом с Татарином, чтобы такое о нем знать.
     По словам человека с кейсом, у Татарина наладились отношения с начальством. В любой момент оно представит нужные характеристики, как только появится возможность скостить срок. Но адвокаты советуют подождать, не торопить события, чтобы не вышел облом.
     Сам гость освободился полгода назад. В Красноярске очутился проездом по пути в столицу.
     Не только ради того, чтобы передать Белому привет от старого соратника. Есть дело, нужно воздать кое-кому по заслугам. Так Белый получил сведения о компании из восьми человек, скрывающихся приблизительно в трехстах километрах севернее города.
     Гость сказал, что засек этих людей, но не имеет сейчас наличных сил, чтобы самому закрыть вопрос, похоронить их там же, в таежной глуши.
     Достав из внутреннего кармана топографическую карту, он очертил зону радиусом в пять километров и внимательно взглянул на Белого, без слов транслируя мысль.
     Шеф пожал плечами, не спеша проявлять энтузиазм. Что за люди, с кем они связаны? Не дай Бог снова разразится в городе война не на жизнь, а на смерть.
     - Они не здешние, - гость понял суть его сомнений. - Можешь навести в городе справки. Узнать, не отправил ли кто своих в летний лагерь.
     Белый улыбнулся углом рта, но промолчал.
     - Это пришлые, - продолжил гость. - Кочуют, пока лето.
     - И чем они знамениты?
     - Здесь ничем. А в Хабаровске их долго еще помнить будут. Ты ведь знаешь первопричину всех зол на свете - повышенные амбиции. Сильные люди, как Татарин, никогда столько не натворят. Все дерьмо начинается, когда слабый норовит влезть не на свое место.
     Белый кивнул. Не раз был свидетелем таких поползновений, и они в самом деле плохо заканчивались.
     - Зависть сжирает людей хуже рака. Там, в лесу, верховодят двое. Заложили они с потрохами хороших ребят. Менты ухватились за конец - я тоже залетел. Потом на Татарина вышли.
     Столько неприятностей из-за этих гнид... Но ты ведь знаешь, предателей не терпит никто, даже менты. Пользуются их услугами, а потом... Я еще был под следствием, а все уже выяснил.
     - Татарин обещал, что я помогу?
     - Татарин ничего за тебя не обещал. Просто дал адресок. Не думаю, что ты сильно его обидишь, если откажешься. Сильный человек знает пределы своих интересов и своих возможностей.
     - Сколько положили на это дело?
     - Тридцать штук, - приоткрыв кейс, гость продемонстрировал несколько перехваченных резинкой пачек "зеленых". - Там не лохи, поэтому попотеть придется. Это минус. Есть зато важный плюс: никто о них не заплачет. С ментами наши друзья здорово разошлись. Ожидали любви до гроба, а получили-то всего по тридцать Серебреников.
     - Остальные какого хрена за ним в тайгу пошли?
     - Не знаю, надолго ли. Во всяком случае, пока они в одной команде.
     - Какой аванс? - как бы между прочим осведомился Белый.
     - Смотря кому. Тебе бы я десять штук отсчитал, у тебя серьезная фирма.
     ...Белый заново припомнил каждое слово, каждый скупой жест. Неужели он попался на подставу? Наводил ведь справки в Хабаровске - история такая действительно приключилась.
     И не предъявишь заказчику претензий. Предупреждал ведь он, что ребята в лесу не подарок. Но к таким жестоким потерям Белый не был готов. Может, предупредили их - сейчас ведь в лесу у каждого по сотовому, что у зайца, что у волка.

Глава 6

     Противник отступил, унося с собой раненых и убитых. В отряде изгоев никто не спешил оставлять позиции. Даже Витек с перевязанной наспех раной пересилил себя и подполз к остальным. Все внимательно всматривались в чащу, пронизанную потоками солнечного света. Над головой раздалось первое после перерыва чириканье - в отличие от людей, у птиц короткая память.
     После получаса тишины заговорили.
     - Ну как вам? - бодро поинтересовался Семен.
     Можно было подумать, что он, наконец, сагитировал всех на утреннюю зарядку и теперь интересуется самочувствием.
     - По крайней мере голова не гудит и похмелиться не тянет, - откликнулся Тарас.
     - И тебя зацепило? - Бубен разглядел кровь на ноге соседа.
     В отличие от Витька, бывший замкомполка не стал поднимать шум и только теперь неохотно признал факт. Кость, похоже, не задело, но пуля засела в мясе.
     - Давай, Барсик, не мешкай, - время командовать для Самойленко заканчивалось, и тон уже не был приказным.
     Капитан ВВС выполнял функции доктора. Он закупал при случае нужные лекарства, давал рекомендации при головной боли и сухом кашле.
     Предупреждал, чтобы берегли зубы, - тут он ничем не сможет помочь.
     Теперь Семен, пригибаясь, отошел к рюкзакам.
     Достал одноразовый шприц, упаковку с ампулами, бинт, ланцет и некоторые другие принадлежности.
     Лезвие продезинфицировал в спирте, а Тарас тем временем приспустил штаны до колен. За липким пятном крови плохо просматривалось входное отверстие.
     - Что ты мне колоть собираешься?
     - Обезболивающее.
     - Да ну на хер. Давай режь.
     - Дергаться будешь. Никакой силой воли рефлекса не перебить.
     - Режь говорю. Антибиотика потом впаяешь и хватит.
     - Ударную дозу, - кивнул Семен, стирая с кожи красное пятно перед тем как сделать надрез.
     Замкомполка скрипнул зубами, потом вдруг тихо засмеялся. Людям со слабыми нервами смех этот показался бы жутковатым. Смеяться, когда режут по живому... Может, не зря держали Тараса в психушке? Да и странные номера он откалывал иногда в отряде.
     Семен достал пинцетом окровавленную пулю, с уважением к смертоносному свинцу положил на мох. Потом взялся зашивать глубокий надрез. Никто не стоял над душой, не проявлял неуместного любопытства. Забот у людей хват