ыть,  у  него
есть  готовые  версии. Что ж, он большой  чин,  ему  виднее.
Скорее  всего  расследование повесят на ФСБ. Тогда  Потапчук
будет  знать много, если, конечно, администрация не  опустит
занавес и не отсечет всех любопытных".
       "Ситроен"  выехал  из  подворотни.  Повинуясь   жезлу
гаишника,  Глеб  свернул в переулок, невероятно  запруженный
автомобилями,  и  через  двадцать  минут  оказался  в  своей
мансарде. Он включил музыку и постарался ни о чем не думать.
Он  смотрел  на  секундную стрелку часов, которая  описывала
круг  за  кругом,  следил,  как судорожно  дергается  каждую
минуту   минутная   стрелка,  и  пытался   взглядом   засечь
неуловимое   движение   короткой   часовой   стрелки.    Ему
показалось, что он смог этого добиться.
      "Как  все  странно, еще утром никто не мог  предвидеть
подобного оборота событий. Ничто не предвещало трагедии".
      Глеб услышал шаги на лестнице. Минутная стрелка дважды
описала  круг.  "Теперь  постоит  перед  дверью,  отдышится,
переложит  портфель из правой руки в левую и дважды  коротко
позвонит".
     Так и случилось.
       Глеб   видел  на  маленьком  экране  монитора  фигуру
Потапчука с портфелем в левой руке. Он открыл дверь, впуская
генерала.
     - Воздух у тебя здесь хороший.
      -  Да,  гарью  не  пахнет, - сказал Сиверов,  принимая
портфель.
     - Ты какого черта в кафе сидел, как ящерица на камне?
      -  Случайно  оказался, проходил мимо, слышу  -  взрыв,
смотрю  -  интересно.  Не  каждый день  олигархов  вместе  с
полковниками взрывают.
     - Глеб, у тебя выработалось циничное отношение к жизни,
- покачал головой Потапчук.
     - При нашей профессии иначе нельзя.
      -  Музыку  выключи,  не  могу  больше  слушать  твоего
Вагнера.
      - Он, кстати, не мой, а немецкий. Под музыку мне легче
думается.
     - А мне нет.
     - Что ж, придется уважить.
      -  Я одного не могу понять, - генерал ФСБ уже забыл  о
солидном возрасте, о том, что ему было тяжело подниматься на
шестой этаж, - каким образом бомба в машине оказалась?
     Глеб развел руками:
      -  Если кто-то решил подложить бомбу, он найдет способ
как это сделать.
     - Это не ответ.
     - Значит, это и не вопрос.
     - Погоди, погоди... - Потапчук нервно разминал пальцами
сигарету,  та раскрошилась, и табак посыпался  на  брюки.  -
Охрана Данилова к его "Мерседесу" на пушечный выстрел никого
не подпускала.
      -  Правильно, но я могу сказать и другое - его  охрана
здесь ни при чем.
     - Почему? Только они и могли.
      -  Все слишком явно на них указывает, а такие убийства
совершаются тоньше.
      -  Значит,  бомбу  внесли в машину в  самый  последний
момент,  и,  получается, сделал это кто-то из  трех:  шофер,
Данилов или Кривошеее.
      -  Вот  интересная ситуация! Если кто-то из них  решил
покончить жизнь самоубийством, то совсем не обязательно было
отправлять  на  тот свет вслед за собой двух  жизнерадостных
людей.
      - Результаты экспертизы еще не готовы. Я вскоре получу
их,  но  предварительно  мне  сказали:  вполне  мог  рвануть
портативный компьютер.
     - Но нет человека, которому это выгодно, - Глеб хлопнул
ладонью по столу. - Деньги успели провести?
      -  Почти  все.  Осталась  мелочь,  сегодня  предстояло
сделать последний штрих.
     - А как отреагировал на убийство Ленский?
      -  Не знаю, что творилось у него в душе, но внешне  он
выглядел так, будто потерял настоящего друга.
     - Друзей у настоящих бизнесменов не бывает.
      -  То же мне приходилось слышать о сотрудниках ФСБ,  -
Федор Филиппович ухмыльнулся в седые усы.
      - Единственным реальным заказчиком может быть Ленский,
- проговорил Сиверов.
     - Я уже думал об этом.
      -  Давайте признаемся себе, что в ближайшие пять минут
мы  не  найдем  решения,  поэтому предлагаю  выпить  кофе  и
спокойно   выкурить   по  сигарете.  Мозгового   штурма   не
получилось, слава Богу. Первое решение всегда не правильное.
     - Тебе хорошо так рассуждать, Глеб Петрович. Ты человек
свободный,  а я, хоть и генерал, подневольный.  Мне  держать
ответ на полную катушку.
     - Если проблема с государственным долгом закрыта, никто
не  будет гнать вас в шею, - Сиверов уже слушал Потапчука  в
пол-уха,    засыпая    ароматный   свежемолотый    кофе    в
никелированную  кофеварку.  -  Попомните  мои  слова,  Федор
Филиппович, все окажется куда проще, чем мы с вами думаем.
      -  Одно  ясно,  - задумчиво произнес  генерал  ФСБ,  -
взорвалась бомба, а детонатором явились деньги.
      -  В мире существуют лишь три мотива для убийств, если
их, конечно, совершает психически нормальный человек: месть,
деньги и ревность. Все остальное - от лукавого.
     В это время имя погибшего олигарха уже было у многих на
устах. Пожалуй, пол-Москвы судачило о том, кому понадобилось
его   убирать.  И  если  большинством  руководило   праздное
любопытство, то Ленский не знал, в какую сторону  броситься.
Единственное, что он знал точно, - это то, что надо  усилить
свою охрану.
      Олигарх  беседовал  в  кабинете с  начальником  охраны
Прохоровым.
      -  Вначале, Николай, мы должны понять, что  мне  более
выгодно.  Я  даже  не знаю, стоит ли искать  того,  кто  это
сделал, - голос Ленского дрожал, он понимал, что вполне  мог
оказаться на месте погибшего Данилова.
     - Почему? - глаза Прохорова сузились.
     - Я не хочу искать, потому что не хочу умирать сам, но,
с  другой  стороны, - олигарх приободрился, - возможно,  нам
удастся  раньше  подобраться к убийце, чем ему.  -  Ленскому
хотелось  сказать "ко мне", но он произнес нейтрально,  -  к
нам.
     - Я задействовал всю нашу охрану, - доложил Прохоров, -
и, если вы позволите, я попытаюсь отыскать убийцу.
     - Ты говоришь так, словно знаешь, кто он.
     - Это, несомненно, тот самый урод - байкер долбаный.
      -  Тебе не дают покоя твои неудачи, Николай, - Ленский
задумался,  сосредоточив  взгляд на  кончике  золотого  пера
дорогой  ручки.  - Ты сколько раз облажался, столкнувшись  с
ним?
     Прохоров потупил взгляд.
     - Я недооценил его.
      -  По-моему, он переоценивает тебя, иначе бы лажал  на
каждом шагу.
      -  Я  доберусь  до  него,  - пообещал  Николай.  -  Не
'  !k"  )b%, Спартак Иванович, у него солидная крыша. ФСБ  -
это не частная структура.
      -  Смотри, действуешь на свой страх и риск. Если  что,
прикрывать тебя не стану.
     Ленский, сам того не зная, почти слово в слово повторил
сказанное генералом Потапчуком. Глеба тоже никто бы не  стал
прикрывать в случае провала.
     - Сколько людей тебе нужно? - спросил Ленский.
     - Трое, не считая меня.
     - Действуй, как считаешь нужным.
      -  Спасибо, - Прохоров поднялся, понимая,  как  тяжело
далось Ленскому подобное решение.

                          Глава 15

       Шумиха   в   прессе  была  в  полном   разгаре.   Все
телевизионные   каналы  показывали   репортажи   с   похорон
известного   бизнесмена   Данилова.   Похоронам   полковника
налоговой  полиции  Кривошеева было уделено  совсем  немного
экранного времени. И лишь один репортер вспомнил о  погибшем
водителе  и записал разговор с его матерью, произошедший  на
сельском кладбище в пятидесяти километрах от Тулы.
      Глеб записал на видеопленку все репортажи, внимательно
изучил лица. Больше всего Глеба поразил испуг, застывший  на
лице  Ленского.  Сразу было видно, что  под  плащом  у  него
бронежилет. Охрана обступала бизнесмена со всех  сторон.  На
стоп-кадрах   Глеб  рассмотрел  охранников,  прячущихся   за
деревьями и памятниками.
       Народу  было  очень  много.  Операторам  не  пришлось
создавать  видимость большого скопления  людей.  Обычно  для
этих  целей используют специальную оптику. Здесь же  снимали
без широкоугольника, обычными объективами.
      Зрелище  впечатляло.  Глеб понимал:  генерал  Потапчук
обязательно будет присутствовать на похоронах. На его  месте
Сиверов непременно явился бы.
     - Где же он?
      Один стоп-кадр сменял другой - Сиверов искал на пленке
генерала.  "Ну и ну, конспиратор старый, но от  меня  ты  не
уйдешь!"
       Наконец  Глеб  заметил  человека,  который  постоянно
скрывался  от  оператора за деревом. Схватить  других  людей
оператору удавалось. Этот же ускользал. То было видно плечо,
то край кепки, надвинутой на глаза.
      Как  ни  пытался старый конспиратор Потапчук  остаться
незамеченным, ему это не удалось. То ли оператора  толкнули,
то ли генерала ФСБ задели плечом и попросили подвинуться, но
на  мгновение в кадре возникло его лицо, которое он  тут  же
прикрыл ладонью.
      "Вот  и  попался! - Глеб удовлетворенно потер  руки  и
выключил  видеомагнитофон. - Для  Потапчука  этот  стоп-кадр
будет приятной неожиданностью".
       Вопреки  обыкновению  генерал  Потапчук  появился   в
мансарде Сиверова еще засветло и без предупреждения.  И  что
совсем  обескуражило Глеба, генерал был без  портфеля.  Глеб
!`.a(+  на  Потапчука беглый взгляд, отошел на  два  шага  и
хмыкнул.
       -  Что,  незваный  гость  хуже  татарина?  -  спросил
Потапчук.
       -  Лучше.  Проходите,  Федор  Филиппович.  Небось  на
общественном транспорте добирались?
     Генерал насторожился, затем проследил за взглядом Глеба
и усмехнулся.
      -  Острый у тебя взгляд, Глеб. Я даже не заметил,  что
мне в транспорте на ногу наступили.
      - Что ж вы так, Федор Филиппович? Машина сломалась или
шофер заболел?
     - Ни то и ни другое. Налей коньяка.
     - Это можно. А портфель где?
     - В кабинете оставил, больше бумаг возить тебе не буду.
     - И денег тоже? - в тон генералу спросил Сиверов.
     - И денег тоже.
     - Скверно, - произнес Глеб, - с голоду помру.
     - Не ерничай, Глеб. Ты не пропадешь, ты же не за деньги
работал.
      -  Работал?  -  Сиверов сдвинул брови.  -  Это  звучит
мрачно.  Вы  говорите  обо  мне почти  как  о  Данилове  или
Кривошееве. Они тоже работали.
      Глеб взял пульт, нажал кнопку. Потапчук выругался:  на
экране было его лицо.
     - Интересно прошли похороны?
      -  Много  было всякого сброду, половине  сидеть  бы  в
Бутырке и на допросы ходить, а они на лимузинах разъезжают.
       -   "Достал"   вас,  Федор  Филиппович,  общественный
транспорт, в брюзгливого старикашку превращаетесь.
      -  Не  долго мне осталось ходить в генералах, уйду  на
пенсию.
     - Уйдете или уйдут?
      -  У  меня  к  тебе серьезный разговор, - сказав  это,
Потапчук опрокинул в рот стограммовую рюмку коньяка  и  даже
не поморщился.
     Глеб тоже выпил глоток.
     - Куда уж серьезнее - под спиртное.
     - Теперь уже можно. Если коротко, Глеб, то дела обстоят
хреново.
     - То есть? - спросил Сиверов.
      -  Официально мне пока никаких приказов и распоряжений
не  отдавали,  но на похоронах со мной говорили  и  люди  из
администрации, и директор, и его замы. Они хотят решить  все
по-хорошему, но это в их понимании.
     - Предложили меня сдать?
      -  Они формулируют по-другому, но что-то в этом  роде.
Ленский  воспользовался своими связями, своими деньгами.  Он
уверен,  что это ты взорвал Данилова, Кривошеева и водителя,
и, выглядит это, кстати, весьма убедительно.
      -  С моей точки зрения, Федор Филиппович, выглядит это
совсем  неубедительно. Что мне плохого сделал тот же Данилов
или Кривошеев?
      Ленскому  я насолил, "достал" его, а этих двоих  я  не
b`.# +, вам это известно.
     - Ты пойми: Ленский защищается - и вспомни классический
принцип  любого  расследования. Кому  это  выгодно?  Выгодно
Ленскому. Данилов погиб, значит, все черные деньги, которыми
они распоряжались вместе, теперь принадлежат только ему.
     - Правильно, - сказал Глеб.
     - Я об этом говорил начальству.
     - Что, не поверили?
     - Я сам в это не очень верю.
     - Что, Ленский - ангел?
      -  Нет, но и не идиот. Он бы убил Данилова значительно
позже,  чтобы  убийство не было связано с  тем,  что  сейчас
происходит. Если бы не администрация, то ФСБ отрабатывало бы
эту  версию.  С  Ленского взяли бы  подписку  о  невыезде  и
вытряхнули  все,  что можно. Ленский мне не  по  зубам.  Что
значит  какой-то  генерал  ФСБ  по  сравнению  с  олигархом.
Генералов назначают, олигархами становятся. Генералов у  нас
пруд  пруди, незаменимых нет, а олигархов можно  по  пальцам
пересчитать. Их меньше, чем министров.
     - Сейчас уже на одного меньше.
      -  Вот-вот, - сказал Потапчук, взял бутылку и наполнил
свою рюмку, - поэтому Ленский теперь двоих стоит.
     Глеб вздохнул, понимая, что Потапчук говорит вещи очень
серьезные.
      -  До  этого  мне  советовали, меня просили,  пытались
направить,  а  завтра, я так понял, мне прикажут  предъявить
тебя следствию. Глеб засмеялся:
     - Меня же не существует, я - фантом.
       -   Существуешь,  в  документах  под  кличкой  Слепой
проходишь,   хоть   документы  и  с  грифом   секретно,   но
администрация  здесь  сильнее нас. Если  надо,  они  возьмут
любое  разрешение и у генерального прокурора, и у  секретаря
Совета  безопасности, а если понадобится, - и у  президента.
Они потребуют у меня предъявления агента по кличке Слепой  и
обвинят его в убийстве Данилова и Кривошеева.
      -  Серьезное  обвинение, а вы что,  уважаемый  товарищ
генерал,  подельником моим пойдете? И загремим мы с  вами  в
соседние камеры, а потом в один барак.
     - Тебе бы все шутки шутить, Глеб. Инструкции я нарушал.
     - Нарушали вместе, - твердо произнес Глеб, уже понимая,
что  Потапчук  его  не  сдаст ни при каких  обстоятельствах,
иначе не пришел бы к нему сегодня с разговорами.
      -  Я,  Глеб, даже шоферу своему не доверяю, поэтому  и
приехал  к  тебе на общественном транспорте.  Это  последняя
наша  встреча.  Если мне прикажут официально,  единственное,
что я смогу ответить: агент Слепой на связь не выходит, я не
могу его отыскать. Сегодня я еще волен с тобой встретиться.
     - И распрощаться?
      - Получается, что так. Меня отправят на пенсию (поеду,
как  Шерлок  Холмс, пчел разводить), а тебя будут  искать  и
очень  старательно искать. Глеб, тебе надо остановиться,  ты
уже сделал больше, чем мог. Отдохни, смени специальность.
     - Я не собираюсь переквалифицироваться в управдома, мне
моя специальность нравится.
      -  Но ведь без прикрытия ты же не станешь работать, ты
же служишь, а не за деньги вкалываешь.
     - Я служу не ФСБ, не правительству, не президенту.
      -  Только не говори, Глеб, что ты служишь России,  это
будет смешно, так говорят все мерзавцы.
     - Знаю, что смешно.
      Глеб  взял рюмку, поднял ее и, глядя в лицо  генералу,
сказал:
     - Все еще наладится, Федор Филиппович.
      -  Ты хочешь сказать, рассосется. Раковые опухоли сами
по себе не рассасываются.
      - Ну да, скажете, всякое в жизни случается, и чудеса в
том числе.
     - Глеб, пообещай, что ничего предпринимать не станешь.
     - Как я понял, вы меня уже списали на берег. И теперь я
отвечаю за себя сам.
     - Да, - сказал генерал, выпивая вторую рюмку коньяка.
      -  Может, мне и оружие сдать, и аппаратуру, и мансарду
вы у меня опишете.
      -  Я  бы тебе советовал уехать вместе с семьей на год-
два, а потом вернуться.
      -  А  вы не боитесь, что меня другая спецслужба нанять
может?
     - Не боюсь, Глеб. Не верю.
     - Значит, фраза не смешна.
     - Какая? - спросил генерал.
      -  Служу России, кто бы ею ни управлял. Вот за  это  и
выпьем.
     - Мы вдвоем ей служили.
      -  Не  надо генерал в прошедшем времени, мы-то с  вами
пока живы.
      -  Правильно,  пока,  - грустно  заметил  Потапчук,  -
Ленский на тебя большой зуб имеет, а о начальнике его охраны
Прохорове и говорить нечего.
      -  Да уж, еще бы ему не злиться. Можно сказать, что  я
его  голой задницей на горячую сковородку посадил. На  месте
Ленского я бы его давно уволил.
      -  Не  так уж он плох, - сказал Потапчук, - просто  ты
слишком хорош.
     - Спасибо за комплимент, генерал.
      - Не называй ты меня генералом! - взвился Потапчук.  -
Мне  отвыкать  от этого звания надо, а ты повторяешь  его  к
месту и не к месту.
      - Хорошо, не буду, товарищ генерал. Чувствовалось, что
Потапчуку   уходить   не  хочется,  он   немного   захмелел,
расслабился.
     - Глеб, включи-ка музыку.
     - Вы же Вагнера не переносите, а другой я тут не держу.
     - Все равно включай.
     Глеб с удивлением посмотрел на Потапчука.
      Наверное, того сильно достала жизнь, если он  согласен
слушать классику.
      -  Я  вам  компакт  подарю, берлинский  симфонический,
шикарное исполнение, не придерешься. Будете слушать  и  меня
"a/.,(- bl.
      -  Тебя я и без музыки каждый день вспоминаю, и забыть
тебя мне не дадут даже на пенсии.
     Глеб включил музыку, но негромко, не так, как для себя.
Генерал   вертел   в   руках   коробку   с   компакт-диском,
предложенным Сиверовым.
     - Ты что, серьезно мне это даришь?
     - Более чем.
     - И не жалко?
     - Жалко, - сказал Глеб, - потому и дарю.
      -  Что  бы  мне тебе подарить, - задумался  генерал  и
похлопал себя по карманам.
     - Пистолет именной или шашку золотую. Повешу на ковре в
спальне,  а  когда  напьюсь, буду ее целовать  и  обливаться
слезами.
      Потапчук  вытащил  из кармана портсигар,  старомодный,
серебряный,   до   блеска  отполированный  руками,   высыпал
сигареты в карман пиджака и протянул Глебу.
       -   На,   держи,  пользуйся,  хотя,  Глеб,   Минздрав
предупреждает.
      -  Ну вот, Федор Филиппович, даже подарить от души  не
можете.
     - Поверь, дарю от души.
      Генерал  поднялся, Глеб держал портсигар. У  генерала,
сколько его знал Глеб, было три вещи, с которыми он не любил
расставаться: портфель, портсигар и часы. Даже оправы  очков
он  менял, Мужчины обнялись и простились. Генерал отвернулся
и  торопливо зашагал вниз по лестнице. Глеб закрыл  дверь  и
усмехнулся.
      -  Не все так плохо, - произнес он шепотом в тон тихой
музыке.
      Потапчук  спускался быстро, время от времени  хватаясь
рукой  за  гладкие дубовые перила. Когда он вышел  во  двор,
страшно  захотелось  закурить. Инстинктивно  Потапчук  сунул
руку  в  правый карман пиджака, вытащил портсигар и  застыл,
глядя на него...
      - Чтоб ты провалился, - пробормотал генерал ФСБ и, уже
улыбаясь, быстро зашагал к арке.
     Курить ему расхотелось.

                          Глава 16

        Повсеместная   компьютеризация   имеет   как    свои
достоинства,  так  и  свои  недостатки.  С  одной   стороны,
компьютерная  сеть - это один большой мешок, куда  стекается
вся   информация,   но  с  другой  -  отдельный   компьютер,
включенный  в  сеть - это дырка в мешке,  из  которой  может
высыпаться  все,  что  угодно. Коснулась  компьютеризация  и
оплаты телефонных счетов.
      Сиверов не внял совету генерала Потапчука, не уехал из
Москвы,  не стал прятаться и не оставил попыток разобраться,
кто  же  на  самом  деле убил олигарха Данилова,  полковника
налоговой  полиции  Кривошеева  и  ни  в  чем  не  повинного
водителя.
      Глеб  толкнул  стеклянную дверь  и  вошел  в  почтовое
отделение, отремонтированное по последней моде. Керамическая
плитка  на  полу,  на стенах пластиковые  панели,  подвесной
потолок,  а девушки плавают за стеклянной перегородкой,  как
рыбки в аквариуме. Сиверов облокотился о стойку, над которой
синела   надпись  "Оплата  телефонных  разговорив".  Девушка
оторвала  свой взгляд от компьютера и для начала  улыбнулась
симпатичному клиенту в тонированных очках.
      - Добрый день, - сказал Сиверов, - телефончик оплатить
можно?
     - Пожалуйста, - ответила девушка, - номер? Не испытывая
угрызений совести и не веря в плохие приметы, Сиверов назвал
номер домашнего телефона покойного Кривошеева.
     - Фамилия, - уточнила девушка, глядя на монитор.
      - Кривошеев, - спокойно произнес Глеб. - Все верно,  -
девушка,  п