полетом
трассеров - стреляли, безусловно, вслепую, его явно никто не видел.
   "Ну-ну, ребята, сейчас мы с вами повоюем!"
   Полковник Сазонов переполошился - на них напали!.. А уже через пять минут
обнаружил, что пятеро из его людей  мертвы,  а  шестой  смертельно  ранен  и
корчится под лавкой, пытаясь зажать ладонями две раны на животе, из  которых
хлестала кровь.
   - Магометов, ко мне! - закричал полковник, прячась за колеса "КрАЗа".  Он
держал в руке телефон и надрывался в трубку:
   - Алло! Алло! Ты меня слышишь?
   Слышишь?  Шанкуров,  мать   твою!   Где   ты   запропастился?!   Где   ты
запропастился?!..
   Васильев, иди к воротам, посмотри, что там, - шепотом приказал  полковник
одному из своих бойцов, и тот на четвереньках двинулся к воротам из фермы.
   Он благополучно до них добрался.  Как  ни  странно,  по  ферме  никто  не
стрелял и снаружи не было  слышно  никакого  шума,  не  наблюдалось  никаких
передвижений.
   Полковник сбоку выглянул в маленькое окошко, затем  перебежал  на  другую
сторону здания и стал осматривать территорию вокруг фермы. Тихо,  темно,  ни
души. Ночь замерла, в небе светились тысячи  маленьких  звезд,  видных  даже
сквозь пыльное, мутное стекло. "Да, попались... Незадача. Но интересно,  как
они сюда проникли?" Полковник еще не знал, кто действует  вокруг  фермы,  не
знал, сколько нападающих, но решил, что надо обороняться. И  пока  он  возле
машины, в кузове которой лежит ядерный фугас, с ним ничего не случится. Этот
ядерный фугас - гарантия его  безопасности.  Васильев  подобрался  к  двери,
осторожно снял автомат с предохранителя и резко ударил правой ногой в дверь.
Створки разошлись.
   Раздался оглушительный взрыв, лейтенант в отставке Васильев был изрешечен
осколками, а сорвавшаяся с петель створка ворот накрыла его тело.
   Сазонов выругался.
   - Магометов, ракетницу! Надо узнать, сколько их и что они хотят.
   Сазонов  решил  поторговаться.  Магометов  подал  полковнику   ракетницу,
полковник пустил ракету в окно, а сам припал к стеклу, понимая, что  попасть
в него почти невозможно. Ракета прочертила дугу, освещая территорию,  и  тут
же из-за невысокой навозной  кучи,  поросшей  бурьяном,  ударила  автоматная
очередь.
   Полковник пригнулся. :
   - Стреляйте, стреляйте туда!
   Затрещали автоматы, пули засвистели над Глебом.
   Они впивались в землю,  вздымая  фонтанчики  пыли.  Вся  территория  была
освещена,  и  Глебу  пришлось  выждать,  когда  погаснет  ракета,  и   тогда
перебежками переместиться к распахнутым воротам, через которые может выехать
машина.
   ...Уже около часа длился бой. Полковник Сазонов успел определить, что  за
стенами  фермы  действует  один  человек,  один,  но  очень  опытный,  почти
неуязвимый.
   Дважды Виктор Иванович видел, как мелькнул  во  дворе  фермы  его  темный
силуэт.
   Полковнику  предстояло  продержаться  еще  хотя  бы  час,  ведь  Шанкуров
сообщил, что уже вылетает на вертолете к заброшенной  ферме,  чтобы  забрать
фугас, и вместе с ним будут вооруженные люди. За  это  время  Глебу  удалось
застрелить только одного преступника. Тот опрометчиво высунулся  из  окошка,
пытаясь осмотреть территорию, и Сиверов вогнал ему пулю прямо в лоб.
   "Один час уже прошел. Преимущество пока на моей стороне, - думал Сиверов,
прячась за ржавыми бочками из-под солярки. - Но еще чае, и начнется рассвет,
я тогда стану бессилен, я буду виден, а их защищают  стены  фермы,  и  я  им
ничего не смогу сделать. Час - это  шестьдесят  минут,  а  в  каждой  минуте
шестьдесят секунд.
   Надо  проникнуть  внутрь  и  там  вести  бой.  Действовать  снаружи   уже
бессмысленно.
   Они забаррикадировались и ждут, когда я покажусь, чтобы выпустить в  меня
автоматные очереди".
   И Глеб пополз. У ворот, где в крапиве лежали двое убитых им часовых, Глеб
пополнил запас патронов, которые у него были уже на исходе. Где точно  стоит
машина с фугасом, он не знал, поэтому решил не рисковать, не бросать гранату
внутрь фермы. Он задумал просто впрыгнуть в ворота,  перекатиться  по  полу,
спрятаться за бетонный столб и уже оттуда вести стрельбу.
   Но когда он подполз к двери, то сообразил, что скорее всего она находится
под прицелом, и лучше зайти с  другой  стороны.  Ему  удалось  пробраться  к
противоположной стороне незамеченным, убедиться, что машины  в  отсеке  нет,
снять гранату, а затем отползти и швырнуть ее  в  ворота.  Прогремел  взрыв,
створки разлетелись, и Глеб не мешкая, пока еще клубилась пыль,  бросился  в
ферму.
   Зацепился ногой за какую-то балку, упал, покатился по цементному  полу  и
залег у стены. Сейчас он уже  видел  машину.  Да,  действительно  -  тяжелый
военный "КрАЗ".
   - Он там! Там! - услышал Глеб голос одного  из  бандитов.  -  Он  там,  -
кричал Вася, поливая свинцом угол фермы.
   Пули крошили дерево, ферма полнилась грохотом  выстрелов.  Глеб  понимал,
что стоит ему подняться, стоит шевельнуться, как пули сделают  из  его  тела
решето.
   Поэтому он избрал иную тактику.
   - Все, ему концы! Полковник, мы его подстрелили!
   Полковник Сазонов с облегчением вздохнул. Магометов и еще двое оставшихся
в живых, держа наизготовку автоматы, двинулись к  Глебу,  который  лежал  за
двумя пощипанными пулями бревнами.
   - Да, он уже труп! - громко и радостно крякнул Магометов.
   Глеб  сжимал  в  руках  две  гранаты.  Когда  между  ним  и  противниками
оставалось шагов девять, Сиверов метнул гранаты им под ноги, а сам  бросился
к двери. "Пан или пропал!"
   Два взрыва слились в один, и трое бандитов замертво рухнули на  землю,  а
Глеб выбрался из фермы.
   Полковник Сазонов выпустил длинную очередь из своего  автомата,  разрядив
почти весь рожок в мелькнувшую тень. И две пули  задели  Глеба.  Его  правая
рука безжизненной плетью повисла вдоль тела, автомат упал на землю.
   ...Около часа царила тишина. Глеб то терял сознание, то приходил в себя.
   Как ему стало ясно, повреждено не только плечо,  в  бедро  попал  осколок
гранаты.
   Нога не сгибалась, была бесчувственной.  Глеб  истекал  кровью,  лежа  за
кучей сухого навоза.
   А в силосной яме сходили с ума,  слушая  взрывы,  выстрелы,  незадачливые
киношники. Они не могли самостоятельно выбраться из глубокой ямы и ничем  не
могли помочь Глебу. Да они  и  не  знали,  кто  воюет  на  ферме  и  почему,
собственно, целую ночь ведется этот бой. На рассвете послышался рев мотора в
небе. Звезды еще мерцали, но восток уже тронуло зарево. Над болотом  проплыл
тяжелый военный вертолет без опознавательных  знаков  и  завис  над  фермой.
Через минуту он  медленно,  чтобы  не  зацепиться  за  провода  обесточенных
высоковольтных линий, начал снижаться. Вертолет сел на  территорию  скотного
двора, винты еще какое-то время продолжали вращаться. И только  после  того,
как из дверей фермы показался полковник Сазонов с  автоматом  в  руках,  люк
вертолета открылся, и на землю выпрыгнули вооруженные люди.
   Глеб не слышал, о чем с ними разговаривает полковник. В промежутках между
забытьем Глеб чувствовал, как жизнь неотвратимо уходит из его тела вместе  с
кровью, вытекающей из ран. Он подполз к автомату, что стоило ему невероятных
усилий, и спрятался за ржавые бочки с соляркой. А когда попытался перевязать
ногу, вновь потерял сознание.
   Полковник Сазонов выгнал "КрАЗ" из фермы, и  вооруженные  люди  принялись
закреплять на ядерном фугасе трос, чтобы прицепить его  к  вертолету.  А  на
востоке все сильнее и  сильнее  разгоралась  заря.  Через  час  должно  было
показаться солнце и начаться день.
   Когда с тросом было покончено, полковник Сазонов подошел к открытому люку
вертолета, молодой мужчина, по виду араб, протянул ему портфель с  деньгами.
С глупой улыбкой на  лице  Сазонов  перебирал  пачки  банкнот  и  уже  хотел
забраться в вертолет. Но в это время прогремел выстрел. Глеб от этого  звука
пришел в себя.
   Он увидел,  как,  медленно  покачиваясь,  полковник  отступает  от  двери
вертолета, а затем падает, протягивая руки  к  вертолету,  лопасти  которого
ожили и начали вращаться. Мужчина с  арабской  внешностью  выхватил  из  рук
мертвого Сазонова портфель и скрылся в фюзеляже.
   Фугас увозили. Кто увозит - Глеб не  знал.  И  не  знал,  как  остановить
вертолет. У него не было гранаты, которую можно бросить под брюхо вертолета,
да и сил не хватило бы добросить ее до гудящей машины, готовящейся к взлету.
Глеб поднял глаза к посветлевшему небу, словно ища поддержки там,  и  увидел
прогнувшиеся, слегка подрагивающие от  ветра  провода  линии  высоковольтной
передачи.
   Вертолет, к брюху которого был прикреплен длинным  тросом  фугас,  тяжело
оторвался от земли. Лопасти, вращаясь  все  быстрей,  слились  в  сверкающий
диск.
   Бурьян, заполонивший весь двор фермы,  зашатался,  припал  к  земле.  Как
огромный маятник, раскачивался под вертолетом ядерный фугас...
   Глеб из последних сил поднял автомат и в тот момент, когда вертолет начал
свой размеренный подъем, трижды выстрелил.
   Рука  не  дрогнула,  глаз  не  подвел.  Пули  перебили  на  двух   мачтах
электропередачи  алюминиевый,  со  стальной  жилой,  внутри  провод,  и  он,
описывая дугу, захлестнул  винт  вертолета.  Винт  еще  несколько  мгновений
работал, наматывая на себя провод, затем внутри машины что-то  захрустело  -
лопасти вновь стали видны,  замерли.  И  вертолет,  поднявшийся  над  землей
метров на шесть, рухнул вниз, развалившись на куски. Из-за леса, из-за реки,
почти касаясь верхушек деревьев, уже с ревом неслись два военных  вертолета.
Но Глеб не слышал гула  моторов,  не  видел  ярко-красного  края  солнечного
диска. Сознание вновь покинуло его.
   Вертолеты зависли над фермой. Люди генерала Судакова, прилетевшие на них,
опоздали: то, что они должны были сделать, совершил  за  них  Глеб  Сиверов.
Можно было отложить автоматы и гранаты со слезоточивым газом  в  сторону.  И
все-таки  они  успели.  Один  из  вертолетов  через  полчаса  взял  курс  на
северо-восток, унося на борту пока еще не пришедшего в себя Глеба Сиверова и
съемочную  группу  белорусского  телевидения.  А  люди  в   военной   форме,
вооруженные дозиметрами и рентгенометрами, обследовали фугас, криво лежавший
на ослепительно зеленой в рассветных лучах солнца траве.  Володька  Кондаков
не подвел, смог все-таки сообщить, где агент по кличке Слепой и где  ядерный
фугас, похищенный полковником Сазоновым.  Генерал  Судаков  выслушал  доклад
своего секретаря о том, что операция завершена, фугас перевезен  на  военную
базу.
   - Можешь идти, - тяжело вздохнул генерал, - вы все хорошо поработали.
   "Не нравится мне его вид, - подумал секретарь, покидая кабинет, -  ну  да
ничего, теперь сможет отдохнуть".
   Оставшись один, генерал Судаков вставил в  кассетоприемник  автоответчика
маленькую кассету, записанную  на  следующий  день  после  того,  как  бежал
Шанкуров.
   Генерал вслушивался в голос дочери, сообщавшей, что ее отпустили,  что  у
нее теперь все хорошо, она обещала приехать в конце лета,  познакомить  отца
со своим женихом. Судаков вслушивался и  в  свой  тихий,  измученный  голос,
звучащий из динамика. Он пытался уверить дочь, что и  у  него  все  отлично.
Этот разговор он записал, сам еще не зная толком, зачем это  делает.  А  вот
теперь понял. Голоса смолкли. Судаков достал кассету, разломал  ее,  скомкал
пленку и поджег ее в пепельнице, старательно перемешал пепел.  Потом  достал
сигарету, закурил, делая глубокие затяжки.
   Когда сигарета в его переставших дрожать пальцах дотлела до  фильтра,  он
аккуратно загасил окурок, выдвинул  ящик  письменного  стола,  взял  в  руку
поблескивающий вороненой сталью пистолет.
   "Другим ты имеешь право прощать предательство, - подумал Судаков, -  себе
- никогда". Секретарь генерала словно почуял неладное, он, хоть  и  не  было
никакого дела, постучал в кабинет шефа. Ответом  из-за  нее  прогремел  звук
выстрела. Судаков упал лицом на треснувшее стекло, покрывавшее зеленое сукно
его письменного стола.
   Отшумели выборы, многие министры, высокие чиновники покинули свои посты.
   Ни одно  из  средств  массовой  информации  не  сообщило  о  самоубийстве
генерала Судакова. Лишь в паре  газет  промелькнули  сообщения  о  том,  что
банкиру Шанкурову удалось бежать из-под стражи. Виновных в его побеге так  и
не нашли. Полковник Крапивин, взявший на себя ответственность за  перевозку,
был мертв, мертв был и надзиратель,  передавший  подследственному  в  камеру
телефон. Аркадий Геннадьевич же как сквозь землю провалился.
   Уже в августе стало  ясно,  что  поиски  банкира  не  дадут  ни  малейших
результатов...
   Банкир  Шанкуров  и  его  красавица  жена  Анжелика  выходили  из   двери
швейцарского  банка  в  Лугано.  Шанкурова  почти  невозможно  было  узнать,
изменилась и его жена. Волосы ее успели отрасти, краска смылась, и на  плечи
вновь падали белокурые локоны. Анжелика счастливо улыбалась. Сегодня вечером
Шанкуровы намеревались покинуть Европу и оказаться в Латинской Америке, куда
уже были переведены все деньги бизнесмена.
   Когда банкир садился в машину, раздался какой-то хлопок. Звук был  такой,
словно  кто-то  негромко  ударил  в  ладоши.  Банкир  качнулся,  держась  за
никелированную ручку арендованного лимузина, и медленно опустился на колени.
   Анжелика  непонимающе  и  испуганно  огляделась  по  сторонам.  А   затем
бросилась к мужу. Во лбу Шанкурова зияло небольшое пулевое отверстие.
   На  другой  стороне  площади,  на  третьем  этаже  недорогой  швейцарской
гостиницы без шума закрылось окно с пестрыми шторками.
   ...А уже к вечеру Глеб Сиверов был в Париже, в той  же  самой  гостинице,
откуда его вызвал в Москву генерал Судаков.  В  полночь  в  "Орли"  прилетал
самолет,  нужно  было  успеть  встретить  Ирину  Быстрицкую.   До   прибытия
заказанного  такси  оставалось  около  часа.  Сиверов  включил  телевизор  и
устроился на кровати с пультом в руках. Он переключал каналы,  не  зная,  на
чем остановиться. И вдруг мелькнула знакомая физиономия. Глеб отложил  пульт
и стал  смотреть.  Почетный  председатель  жюри  Мюнхенского  Экологического
кинофестиваля Юрий Хворостецкий, не жалея  красок,  рассказывал  об  ужасах,
чудесах и тайнах чернобыльской зоны.



                  Андрей ВОРОНИН
                  СЛЕПОЙ
                  ШАЛЬНЫЕ ДЕНЬГИ


                            Анонс

      Единственный  специалист, которому полностью  доверяет
генерал  ФСБ  Алексей Данилович Малахов, -  секретный  агент
Глеб  Сиверов по кличке Слепой. Заслужить такое отношение  -
дело  крайне  трудное. Новое задание Слепого  -  из  разряда
"невыполнимых".  Шансы  на  успех  равны  практически  нулю.
Потому  что  очень  трудно проследить тончайший,  сложный  и
кровавый  след  шальных  денег - или, точнее,  "новорусского
капитала".

                           Глава 1

      Нравится  это  кому-то или нет, но  спецслужбы  всегда
конкурировали  между  собой. Их  руководители,  как  хорошие
карточные  игроки,  собираются время  от  времени  за  одним
большим  столом  в  Совете безопасности и  в  очередной  раз
безуспешно  пытаются  договориться:  где  начинается  и  где
заканчивается  сфера  влияния и ответственности  каждого  из
них.
       Воспитание,  выучка,  жизненный  опыт  позволяют   им
сохранять  внешние приличия. В их речах не  услышишь  прямых
угроз  и  обвинений. Точно так же, как и не услышишь  их  за
карточным  столом из уст профессиональных  игроков.  Тем  не
менее  каждый  из присутствующих в душе проклинает  другого,
каждый  приберег  для решающей схватки по  паре  козырей,  а
наиболее  прожженные и хитрые придерживают  лишнюю  карту  в
рукаве.
     Казалось бы, поделить сферы влияния легче легкого. ФСБ,
внешняя  разведка, ГРУ, налоговая полиция,  МВД..,  названия
говорят   сами   за  себя.  Но  мир,  в  котором   действуют
преступники,  -  цельный,  его  не  распилишь  на  несколько
кусков,   чтобы   раздать  по  одному   всем   руководителям
спецслужб.
      Каждому "силовику" кажется, что, получи он чуть больше
полномочий  для своей спецслужбы, он сразу же сумеет  быстро
навести  порядок во вверенной ему области и доведет  начатые
дела  до  конца.  Поэтому  руководители  могут  по  сто  раз
договариваться   между   собой,   скреплять   договоренности
документами  и печатями, крепко пожимать руки,  но  в  итоге
вновь  и  вновь они наступают друг другу на пятки,  путаются
под ногами, каждому хочется прийти к победе одному, ни с кем
не поделившись славой. Каждому из них кажется, что свое дело
он знает лучше, чем сосед по столу в Совете безопасности.
      И  все  руководители по-своему правы, хоть и понимают,
gb.  разногласия  не  помогают, а мешают  делу.  Именно  для
разрешения  таких споров и пишутся ведомственные инструкции,
принимаются законы, регулирующие деятельность спецслужб.
      Но  в тот самый день, когда появились ограничения,  их
научились  обходить,  используя  для  этого  так  называемых
специальных  агентов, чья деятельность никак не  отражена  в
нормативных документах.
      Специальный  агент удобен тем, что  может  плевать  на
законы,  может действовать на чужой территории. Единственный
критерий, по которому о нем судят, - это успех. Если  же  он
"прокололся", "засветился", то пенять ему не на кого.  Никто
не  станет вытаскивать его из дерьма, в котором он оказался.
Все  тут  же отрекутся от него, представляя дело так,  будто
действовал он исключительно на свой страх и риск.

                             ***

      Специальный  агент  ФСБ Глеб Сиверов,  работавший  под
прикрытием  генерала Потапчука, не спеша ехал  по  одной  из
центральной   улиц  Берна.  Рокот  двигателя   его   мощного
мотоцикла, работавшего в четверть силы, заставлял  мирных  и
спокойных прохожих вздрагивать, напоминая им о том, что даже
в  тихой  Швейцарии  еще не перевелись люди,  предпочитающие
мирному сидению за офисными столами кочевой образ жизни.
     Глеб скользнул взглядом по дорогой, со вкусом сделанной
вывеске   фирмы,  чье  название  уже  не  раз  всплывало   в
российской  прессе в связи с финансовыми скандалами.  Каждый
раз  в  них были замешаны видные деятели государства. Трудно
было поверить, глядя на этот небольшой элегантный офис,  что
через   него   перекачиваются  миллиарды  нечестно   добытых
долларов.
      "Кануло  в  лету  то время, - подумал  Глеб,  -  когда
наличку  возили  чемоданами. Теперь все  куда  проще.  Одним
нажатием  клавиши на компьютерной клавиатуре астрономические
суммы перебрасываются из одного конца земного шара в другой.
Если   бы  поток  безналичных  денег,  отмываемых   в   этой
респектабельной  "прачечной",  смог  материализоваться,  все
дома на улице смыло бы к чертовой матери".
     Жалюзи на окнах офиса фирмы были закрыты. Казалось, что
от особняка веет холодком спокойствия и надежности.
      "Скоро  вы, ребята, зашевелитесь", - усмехнулся  Глеб,
чуть сбрасывая скорость перед поворотом.
     Ему вспомнился последний разговор с Ириной Быстрицкой в
ночь  перед  отъездом.  Женщина  еще  не  знала,  что  Глебу
предстоит  уехать  из  Москвы  минимум  на  неделю.  Сиверов
сообщил ей об этом в последний момент.
      -  Не  надо,  - тихо сказала женщина, задерживая  руку
Глеба, скользнувшую с ее груди вниз.
     - Почему?
      - Я не хочу. Сексом надо заниматься тогда, когда этого
хочется.
     - Золотые слова, - рассмеялся тогда Глеб, - а главное -
правильные.
      - Не понимаю, что тебя так сильно развеселило, - Ирина
a+%#*  улыбнулась в полумраке спальни.
      - Я абсолютно с тобой согласен, но только не обижайся,
если  и  я  буду  заниматься сексом тогда, когда  мне  этого
хочется. Кстати, завтра я уезжаю из Москвы на неделю.
      -  Ты  хочешь сказать, что за эти дни тебе  непременно
захочется, а меня не будет рядом?
     - Не знаю. Приеду, расскажу.
      Этот  короткий разговор, произошедший в  Москве  перед
отъездом,  Глеб вспомнил, встретившись взглядо