е пройдет отлично, - заверила его Анжелика так беззаботно, точно речь
шла о загородной прогулке:
   Анжелика извелась ожиданием. Цифры на табло электронных часов меняли свои
очертания слишком неспешно, чтобы Анжелика могла  оставаться  спокойной.  Но
как ни долго тянется время, нужный  момент  обязательно  наступает.  Женщина
вышла на крыльцо, и тут ухе Владимир Петрович почувствовал, что  перед  ним,
охранником, настоящая хозяйка. Взгляд ее был требовательным и властным.
   - Поехали!
   Она села на заднее сиденье джипа. А Владимир Петрович устроился за рулем.
   Он не знал, почему хозяйка решила  именно  его  использовать  в  качестве
шофера, он никогда этим специально  не  занимался.  Но  хозяевам  не  задают
лишних вопросов, от. них только получают деньги и указания. Хочешь  -  служи
дальше, нет - уходи.
   -  Куда?  -  Владимир  Петрович,  подъезжая   к   развилке,   взялся   за
переключатель поворотных сигналов.
   - Налево, - Анжелика не спешила называть конечную цель их путешествия.
   Когда  машина  совершила  еще  с  десяток  подобных  поворотов,  Владимир
Петрович догадался, куда они направляются. В свое время он послужил и в КГБ,
и в МВД и поэтому прекрасно знал  систему  спецприемников-распределителей  и
следственных изоляторов. Оказавшись за три квартала  от  спецучреждения,  он
уже перестал уточнять маршрут. Но Анжелика обратилась к нему раньше, чем  он
предполагал:
   - Все, стоим.
   Потянулись минуты молчаливого ожидания. Охранник ни о чем  не  спрашивал,
Анжелика ни о чем не заговаривала. Она лишь  всматривалась  в  улицу  сквозь
имевшее зеркальное покрытие стекло джипа. И тут  охранник  заметил  стоявшую
метрах в двадцати - двадцати пяти машину адвоката Петрова. Тот как ни в  чем
не бывало сидел в автомобиле, не подавая и вида, что кого-то ждет. Не желая,
чтобы хозяйка посчитала его слишком любопытным, охранник,  будто  невзначай,
покосился в зеркальце заднего обзора.  На  коленях  Анжелики  стояла  сумка.
Женщина нервно теребила пальцами кожаный ремешок ручки.
   "Наверняка в сумке большая сумма денег,  -  решил  Владимир  Петрович.  -
Впрочем, что мне до того, пусть сами выкарабкиваются из неприятностей.  Сами
рискуют. Меньше знаешь - за меньшее отвечаешь". По улице  время  от  времени
проходили люди  -  кто  в  форме,  кто  в  штатском.  Всех  их  проглатывала
выкрашенная темно-синей  краской  дверь  СИЗО.  Оттуда  пока  еще  никто  не
выходил.
   "Пересменка, - вычислил Владимир.  -  Большая  часть  персонала  меняется
именно в это время". Наконец поток входящих иссяк, и  минут  через  пять  из
дверей стали выходить другие люди. Начинающий лысеть, лет под сорок мужчина,
коренастый, с невыразительным  взглядом,  вышел  на  улицу.  Он  неторопливо
зашагал по узкому тротуару прямо под высокой стеной, в которой  вместо  окон
виднелись прямоугольники, заложенные стеклянными  кирпичами.  И  вот  тут-то
Владимир Петрович своим натренированным взглядом заметил:  адвокат  приложил
ладонь к стеклу, подавая знак Анжелике. Да, именно  ей  он  подавал  знак  и
именно в связи  с  появлением  "лысоватого".  Женщина  вздрогнула,  поглубже
вздохнула и взялась за ручку дверцы.
   - Ты сейчас пойдешь за нами, - прошептала она охраннику. - Но  держись  в
отдалении, чтобы...
   - Чтобы меня не видели? Или... - скороговоркой спросил Владимир Петрович,
потому как времени на объяснение оставалось мало.
   - Чтобы он, - Анжелика указала пальцем на идущего по улице надзирателя, -
видел, но не, испугался тебя.  Ты  мне  нужен  как  пугало,  но  неприметное
пугало.
   И ничему не удивляйся. Ясно?
   - Ясно, - Владимир Петрович в оставшиеся десять секунд должен был  решить
- прихватить ли с собой пистолет или же пойти безоружным.
   "Все-таки с ментами дело имею, - подумал он так, словно сам никогда и  не
числился в этой категории служивых людей. - Лучше оружие, от греха подальше,
в машине оставить, а то потом неприятностей не  оберешься,  статья  повиснет
крутая".
   Анжелика бросила на него строгий взгляд и вышла из  машины.  Надзиратель,
идущий под высокой стеной и поглощенный своими мыслями, не заметил  женщину,
выбравшуюся из автомобиля. Одет он был достаточно бедно, чтобы не испытывать
удовольствия, разглядывая богатых людей.
   Анжелика дождалась, пока он минует джип, затем быстро пошла следом.
   Расстояние между ними сокращалось. Владимир  Петрович  шел,  как  и  было
уговоре, но в отдалении.  Он  не  мог  слышать  слов,  с  которыми  Анжелика
обратилась к надзирателю. Он мог только догадываться по выражению их лиц, по
жестам, о чем идет разговор.
   - Простите... - Анжелика, боясь,  что  надзиратель  постарается  избежать
разговора, схватила его за рукав .пиджака.
   - Вам чего, девушка? -  надзиратель  посмотрел  в  один  конец  улицы,  в
другой.
   Он быстро оценил обстановку. Чужие ходили здесь редко, крепко сбитого  же
мужчину в годах он видел впервые. "Значит, он с  ней,  для  подстраховки,  -
решил надзиратель, -  лучше  не  дергаться  и  выслушать  ее.  Скорее  всего
предложит взятку... А то, что своих поблизости нет, так  это  и  к  лучшему.
Потом не будет разговоров".
   - Я хочу предложить вам деньги, - горячо зашептала Анжелика.
   - Не будем говорить об этом здесь, - торопливо  оборвал  ее  надзиратель,
отметив про себя: деньги - это хорошо, если,  конечно,  не  попросит  взамен
чего-нибудь невыполнимого.
   Он прикинул - чьей родственницей, женой или  любовницей  может  оказаться
Анжелика. В СИЗО в этот момент сидело  несколько  богатых  людей,  но  самым
заметным из них несомненно был Аркадий Геннадьевич.
   - Пройдем вперед, - предложил надзиратель, -  я  знаю  место,  где  можно
поговорить.
   - Учтите, я не одна, - предупредила Анжелика.
   - Я уже понял, - надзиратель кивнул в сторону Владимира Петровича.
   - Вам незачем его  бояться,  он  только  сопровождает  меня  и  слушается
каждого моего слова.
   Надзиратель высвободил рукав и двинулся впереди Анжелики.  Та,  судорожно
сжимая в кулаке ремешок от сумочки, последовала за ним. Дойдя до  небольшого
скверика, надзиратель  свернул  в  аллейку  и  прошел  к  маленькой  круглой
площадке в центре сквера. Посередине площадки высился  камень  с  вызывающей
удивление надписью, выбитой на нем. "Здесь будет установлен памятник в честь
шестидесятилетия Октября", - гласили полустершиеся строки на  отполированной
грани камня.
   Вокруг  оригинального  монумента  расположились  скамейки   без   спинок,
сооруженные из толстых деревянных брусьев. Их уже давно никто не  подновлял,
не пропитывал олифой, не красил. Древесина сгнила и местами выкрошилась.
   Надзиратель остановился на дорожке,  засыпанной  битым  кирпичом,  сквозь
который пробивалась густая трава, и повернулся лицом к Анжелике.  Та  нервно
обернулась. Владимир Петрович присел на невысокую ограду сквера и  не  таясь
наблюдал за ними.
   - Я знаю, вы имеете доступ в камеру моего мужа.
   Надзиратель прищурился. Анжелика поспешила уточнить:
   - Аркадия Геннадьевича Шанкурова.
   - Вон что... - покачал головой надзиратель. - Трудно ему придется.
   - Знаю, не об этом сейчас речь. Вы согласитесь передать ему одну вещь?
   - Смотря что.
   - Это не оружие, не наркотики, - заторопилась  Анжелика.  -  Вот,  -  она
распахнула сумку и  приподняла  ее  так,  чтобы  надзиратель  мог  заглянуть
внутрь: на шелковой подкладке дна лежала трубка радиотелефона.
   Надзиратель присвистнул:
   - За такое я могу лишиться работы.
   - Но вы  же  сами  понимаете...  -  Анжелика  подпустила  в  голос  почти
непритворную плаксивость. - Он не уголовник, не насильник, даже не  аферист.
Он виноват в дорожном происшествии.
   - Знаю.
   - Так вы ему передадите?
   - Об этом можно договориться.
   - Сколько вы хотите? - спросила Анжелика и, не дожидаясь ответа, вытащила
из сумки бумажник. - Телефон ему можно дать  всего  лишь  на  час,  а  затем
незаметно забрать - никто и не узнает об этом.
   Надзиратель  не  решался  назвать  цену.  С  одной  стороны,  он   боялся
продешевить, с другой  -  понимал,  услуга  от  него  требуется  пустяковая.
Всерьез навредить следствию при помощи телефона Шанкуров не сможет,  поэтому
и спросят с надзирателя не по всей строгости,  если  откроется  то,  что  он
передал трубку в камеру. Даже работу он, возможно, не потеряет. Да  и  разве
это работа? Все равно он  собирался  увольняться,  лишь  только  освободится
место в частной охранной фирме, которое ему обещают вот уже три месяца.

Глава 13

   К десяти часам утра  они  вернулись  в  отель.  Во  время  прогулки  Глеб
старался  не  вспоминать  о  том,  что  назначена  встреча,   что   придется
разговаривать с неким Павловым. Он целовал Ирину,  обращал  ее  внимание  на
всякую  ерунду,  пытался  развеселить.  Но   глаза   Быстрицкой   оставались
грустными, она словно предчувствовала, что  сегодня  вновь  будет  вынуждена
расстаться с Глебом. "Даст Бог, еще ничего и не произойдет", - пыталась  она
себя утешить, хотя плохие предчувствия ее еще никогда не обманывали.
   Войдя в холл отеля, Глеб сразу  же  заприметил  человека,  и  его  цепкий
взгляд определил - это именно тот, кто его ждет. Сиверов,  не  задерживаясь,
поднялся с Ириной в номер, затем извинился:
   - Я пойду куплю газет.
   - Да-да, - сказала Ирина, не заблуждаясь  относительно  того,  куда  идет
Глеб.
   Сиверов спустился и,  усевшись  в  мягкое  кожаное  кресло,  взял  свежую
газету, еще пахнущую типографской краской, и раскрыл ее. Это была английская
газета.
   Сиверов бегло просматривал статьи и следил за секундной стрелкой, которая
неуклонно бежала по кругу эмалированного циферблата настенных часов. Наконец
минутная и секундная стрелки сошлись на цифре двенадцать, и как раз  в  этот
момент  Глеб  увидел,  что  человек  в  серой  куртке  и  потертых  джинсах,
поднявшись со своего места, направился к нему. Глеб за  всем  этим  наблюдал
краем глаза, продолжая листать газету.
   - Добрый день, - услышал он бесстрастный, чуть с  хрипотцой  голос.  -  Я
Олег Павлов.
   - Рад познакомиться.
   Глеб кивнул на свободное  место  напротив  себя.  Олег  Павлов  уселся  и
положил себе на колени кожаную сумку. Несколько мгновений  мужчины  молчали,
внимательно изучая друг друга, словно желая узнать о своем  собеседнике  как
можно больше.
   - Извините, пожалуйста, - начал Павлов, - что я решил вас побеспокоить...
   - Не стоит извиняться. Решили не вы... скорее всего, - сказал Глеб.
   Олег Павлов усмехнулся:
   - Да, я всего лишь курьер.  Иногда  приношу  хорошие  новости,  иногда  -
плохие.
   - А на этот раз?
   - Зависит от вашего настроения.  Если  вам  надоело  отдыхать  и  хочется
вернуться в Россию, то моя новость хорошая. А если вам жаль прерывать отдых,
то новость неважная.
   - Мои желания сейчас не имеют значения. От кого вы? - глядя прямо в серые
глаза собеседника, спросил Сиверов.
   - Я от Судакова.
   - Понятно...
   - Он уже два дня вас разыскивает.
   Спрашивать, что там у Судакова стряслось, у Олега  Павлова  -  да  скорее
всего, и имя это вымышленное -Глеб посчитал делом  зряшным.  Павлов  подался
вперед и прошептал, оглядываясь по сторонам:
   - Думаю, нам лучше выйти.
   - Мне все равно.
   Глеб бросил газету на  столик,  легко,  пружинисто  поднялся  с  места  и
направился к выходу, абсолютно не беспокоясь, идет за ним  Олег  Павлов  или
нет.
   Швейцар услужливо распахнул дверь, Глеб вышел  на  улицу.  Пройдя  метров
пятнадцать, Сиверов заметил, что Павлов его  догоняет.  Глеб  остановился  у
лотка, с которого симпатичный пожилой француз в очках  с  толстыми  стеклами
торговал газетами. Глеб принялся читать заголовки  изданий,  будто  выбирал,
какое купить.
   Павлов поравнялся с ним и тронул за локоть, предложил сесть в машину. Это
был последней модели "рено" темно-вишневого цвета. Глеб  устроился  рядом  с
хозяином автомобиля на  переднем  сиденье.  Павлов  повернул  ключ  в  замке
зажигания  и  плавно  тронул  машину  с  места.  Он  вел  "рено"   уверенно,
чувствовалось, что город он знает хорошо, наверное,  прожил  здесь  не  один
год. Через пару кварталов Павлов припарковал  машину,  аккуратно,  передними
колесами мягко уткнув ее в бордюр.
   - Ну что ж, теперь можно поговорить? - осведомился Сиверов.
   - Да, можно, но без меня.
   Павлов взял  трубку  спутникового  телефона,  набрал  номер  и  подал  ее
Сиверову. А сам вышел из машины. В трубке раздался щелчок, затем два  гудка,
и следующий щелчок засвидетельствовал, что  абонент  на  другом  конце  взял
трубку.
   - Алло, слушаю вас! - послышался немного усталый голос.
   Глеб узнал голос генерала Судакова.
   - Это Федор Молчанов, - сказал Глеб.
   - Не знаю, день там у вас или утро, правда, для меня  сейчас  все  равно,
что день, что ночь.
   - Что случилось? - спросил Глеб, спросил просто так,  не  рассчитывая  по
телефону получить ответ.
   Он прекрасно сознавал, что из-за какой-то ерунды, из-за мелочевки его  не
стал бы беспокоить генерал Судаков.  Договоренность  перед  отъездом  у  них
существовала жесткая: если только случится что-нибудь неординарное,  Судаков
обратится к Сиверову.
   - Вам  надо  срочно  вернуться.  Я  понимаю,  вы  меня  сейчас  наверняка
проклинаете...
   - Да нет, что вы, - сдержанно бросил в трубку Сиверов.
   - Дело не терпит отлагательства.
   - Сколько у меня есть времени на сборы?
   - Завтра утром вас встретят в аэропорту. Мы пришлем машину.
   - Пришлите две машины.
   - Две? Зачем?
   - Так будет быстрее. Моя жена поедет домой на одной, а я приеду к вам  на
второй.
   - Хорошо, так и сделаем.  Как  отдыхалось?  -  дежурным  тоном  справился
Судаков.
   - .Спасибо, замечательно, - в тон генералу ответил Сиверов.
   - Рад за вас...
   Собеседники немного помолчали, ожидая, кто же закончит первым разговор, и
генерал, в голосе которого уже появилась маломальская надежда, проговорил:
   - Так я вас жду. Не задерживайтесь.
   - Хорошо, - ответил Глеб, и на этом разговор закончился.
   Сиверов повертел в руках телефонную трубку,  положил  ее  на  сиденье  и,
опустив стекло, махнул рукой  Олегу  Павлову.  Тот,  словно  только  и  ждал
сигнала, поспешил к автомобилю.
   - Куда вас? - спросил Павлов.
   - Назад, - коротко ответил Глеб, откидываясь на спинку сиденья.
   Мотор взревел, и на этот раз Олег Павлов  показал  все,  на  что  он  был
способен. Автомобиль почти на месте развернулся, с ходу вписавшись  в  узкую
улочку, затем обогнал пару-тройку шикарных авто, дважды перестроился с одной
полосы в другую и,  дважды  срезав  дорогу  узкими  переулками,  вымощенными
плитами, вырулил к отелю.
   - Спасибо, - сказал Глеб, принимая от Павлова авиабилеты.
   - Не знаю, что вас ждет, но желаю успеха. Ни пуха ни  пера,  как  говорят
дома.
   - К черту! - бросил через плечо Глеб, быстро  выбравшись  из  автомобиля,
захлопнул дверцу и направился к дверям отеля.
   Швейцар  распахнул  перед  ним  дверь.  Эта  услужливость  уже   начинала
раздражать Сиверова. Он  быстро  взбежал  по  лестнице,  как  и  прежде,  не
воспользовавшись старинным зеркальным  лифтом,  и  подошел  к  двери  своего
номера, где ждала его Быстрицкая.  Во  взгляде  Ирины  читался  вопрос.  Она
смотрела на Глеба пристально и чуть обреченно - так, как подсудимый  смотрит
на судью, зачитывающего приговор. Глеб молча утвердительно кивнул.
   - Когда? - прозвучало всего лишь одно слово.
   Глеб протянул Ирине билеты. Та развернула их, посмотрела дату вылета.
   - Значит - утром. Значит, сегодня у нас последний день и последняя ночь в
Париже.
   - Выходит так, - согласился Глеб. - Но "последняя" звучит слишком уныло.
   Лучше так не говорить. Не люблю предопределенности.
   - Какая разница, как  говорить!  -  махнула  рукой  Ирина  и  попробовала
улыбнуться, но улыбка получилась вымученная.
   - Что будем делать? - Глеб уселся на диван напротив Ирины.
   Та пожала плечами.
   - Мне уже ничего не хочется.
   - А вот мне хочется!  -  пытаясь  переломить  ее  настроение,  воскликнул
Сиверов. - Мы сейчас пойдем гулять. У нас  еще  куча  денег,  мы  их  станем
тратить направо и налево. И еще у нас в запасе куча времени. Выспаться можно
и в самолете. Ты согласна?
   - Чему ты только радуешься?
   - Не знаю...
   На этот раз улыбка на губах Ирины выглядела куда более убедительно.
   Бесшабашность Глеба  ее  явно  завела.  Что  поделаешь,  если  переделать
Сиверова она не сможет и изменить ничего они не в  состоянии.  Правда,  если
только не случится что-то из  ряда  вон  выходящее:  например,  их  задержит
полиция или опять нападут грабители...Ирина легко поднялась с дивана:
   - Идем?
   - Пошли транжирить время и деньги, - сказал Глеб, подавая ей руку.
   Если ничего невозможно изменить к лучшему, то эту  жизнь  надо  принимать
такой, какая она есть. Тем более, терять Глеба Быстрицкая не собиралась. Его
можно было  воспринимать  только  таким,  каким  он  был  создан,  со  всеми
вытекающими из этого радостями и неудобствами.
   На улице Глеб спросил: . - Куда пойдем?
   - Мне все равно, - весело  заявила,  тряхнув  волосами,  женщина.  -  Это
зависит от того, сколько ты собрался потратить денег.
   - Все до последнего сантима, - с купеческой удалью захохотал Глеб.
   На них оглядывались прохожие. Ведь даже в Париже не часто встретишь такую
красивую пару, которая так громко и счастливо смеется.
   - На нас смотрят, - сказала Ирина.
   - Завидуют, - сказал Глеб.
   - Кому? Мне или тебе?
   - Нам завидуют!
   - Давай возьмем такси? - вдруг предложила Ирина.
   - Давай, - Глеб подошел к краю тротуара. - И куда поедем?
   - Не знаю. Давай просто покатаемся по городу.
   - Хорошо, - согласился Глеб.
   - Будем целоваться?
   -  Обязательно.  Как  школьник  и  школьница  или  студент  и  студентка,
убежавшие с занятий.
   Как по мановению волшебной палочки, появилось такси. Ирина и Глеб уселись
в немного душный салон. Таксист обернулся и любезно спросил:
   - Куда едем?
   Глеб махнул рукой:
   - Вперед!
   Таксист кивнул. Дескать, ясно, мсье и мадам  -  счастливые  влюбленные  и
просто хотят поколесить по городу. Им никуда не надо спешить, и деньги у них
есть. Водитель не безосновательно рассчитывал на  неплохой  заработок,  ведь
счастливые люди обычно не скупятся на чаевые.
   За стеклами мелькали улицы, площади, переулки, парки,  фонтаны.  Все  это
слилось в радужный калейдоскоп. Время от времени Ирина запрокидывала голову,
смеялась. Тогда Глеб целовал ее то в щеку, то в плечо, то во  влажные,  чуть
припухшие губы. Ирина крепко, до боли сжимала ладони  Глеба  своими  тонкими
пальцами.
   - Остановитесь, пожалуйста, вот здесь, - Глеб тронул за плечо водителя.
   - Подождать?
   - Конечно...
   Машина остановилась, пассажиры покинули ее, чтобы попить кофе под пестрым
зонтиком уличного кафе... Глеб купил цветы. Они вновь забрались  в  такси  и
помчались по лабиринту улиц.
   - Мы хотим пообедать в каком-нибудь хорошем ресторане.
   - Понял, - кивал таксист.
   И через четверть часа они уже находились в плавучем ресторане и плыли  по
Сене под арками  парижских  мостов.  Стол  был  уставлен  всем,  что  только
приглянулось им в меню, Глеб и Ирина смеялись и с аппетитом  поглощали  одно
блюдо за другим. Затем вновь мелькали улицы...Ужинали они в "Мулен  Руж".  А
на рассвете такси мчало их в сторону аэропорта.
   Ночью они так и не сомкнули глаз, предполагая,  что  смогут  выспаться  в
самолете. Так и  случилось.  Едва  они  оказались  в  салоне  "боинга",  как
Быстрицкая положила голову на  плечо  Глеба  и  уснула,  даже  не  дожидаясь
взлета. Позади был Париж, впереди их ждала Москва.
   Сиверов спал ровно один час тридцать минут. Он проснулся, открыл глаза  в
тот момент, когда самолет заходил на посадку. Ирина  Быстрицкая  вздрогнула,
тоже открыла глаза. Она явно не сразу сообразила, где находится, но,  увидев
улыбку на лице Глеба, мгновенно все поняла и успокоилась.
   - Мы уже дома? - тихо спросила