исть - то ли жуков, то ли пауков.
     Тряс руками и ногами, потом стал скидывать с себя одежду. Симптомы, вроде, схожие с белой горячкой. Но пили в команде умеренно, не желая ступать на дорогу, которая при их вынужденном безделье однозначно вела в пропасть.
     При общем далеко не радужном настрое не было сил смотреть на тарасовское представление.
     Воскобойников попытался его утихомирить, но получил нокаутирующий удар в челюсть. Самойленко передернул затвор, направил автомат на массивную фигуру с пепельными волосами, прилипшими к потному лбу. Но с таким же успехом можно было брызгать на бесноватого сотоварища святой водой или зачитывать ему главу из Карнеги о том, как производить благоприятное впечатление на окружающих.
     Пришлось опять-таки применить насилие - накинулись сразу чуть ли не впятером. Через час Тарас вел себя абсолютно нормально и ровным счетом ничего не помнил о припадке.
     После третьего инцидента, мало чем отличавшегося от первых двух, стали серьезно обсуждать варианты отделаться от замкомполка. Не хватало, чтобы в припадке он прибил кого-то или покалечил. Связать и оставить, а самим сняться с места.
     Все, в общем, согласились. Исполнение приговора отодвинули до очередного приступа безумия. Но с ранней весны Тарасов в целом держался, будто почувствовал для себя реальную угрозу.
     ...Прождав до восьми вечера, они с Бубновым собрались на выход. И тут обнаружили, что дверь черного хода заперта на замок. Что теперь делать - быстро и деловито пройти через фойе?
     А куда им, собственно, направить стопы? В Москве, конечно, все реально, в том числе устроиться на ночлег, не показывая документов. Но есть ли смысл вылезать сейчас в дождь, прикидывать, куда деваться, чтобы завтра опять вернуться сюда же?
     Голосов и шагов почти уже не было слышно.
     - Может, где-нибудь дверь в комнату оставили открытой? - мечтательно пробормотал Бубен. - А там диванчик кожаный, кофеварка.
     - Давай заглянем в этот самый "Логос-М".
     Вдруг мы Кормильца нашего пропустили, и он сидит себе один-одинешенек, копается в документах.
     - Такое бывает только в кино.
     - Ив жизни тоже, - Тарасов улыбнулся странноватой своей улыбкой.
     Поднялись на нужный этаж - секретарша еще утром по телефону все подробно объяснила. Увидев раскрытую дверь в приемную, Бубен почувствовал слабость в ногах. Чуть приотстал. Тарасов первым приблизился, прислушался.
     Отступили далеко назад - туда, где коридор поворачивал под прямым углом.
     - Он там, - улыбнулся Тарасов. - Мы как раз вовремя. С ним один только остался посторонний, мужик какой-то.
     - Как же мы прошляпили, когда?
     - Неважно. Раньше все равно не имело смысла соваться.
     - И теперь не имеет.
     - Почему? - продолжая улыбаться, Тарасов вытянул из внутреннего кармана вязаную шапку.
     Бубен с ужасом заметил на ней две прорези для глаз. Основательно, однако, подготовился Тарасов.
     - Только одна?
     - Можешь не заходить, я и сам справлюсь.
     - Уверен? - с внутренним облегчением спросил бывший завскладом.
     Думали ли они когда-нибудь, занимая свои армейские должности, что будут обсуждать такую тему? Но прошлая полузабытая жизнь казалось чужой, не правдоподобной. Теперешняя, настоящая жизнь началась с нелепого вывиха событий, с жуткой невезухи, последствия которой они не смогли сразу осознать.
     Тут вдруг послышались шаги. Не доходя до поворота, они замерли возле лифта. Кто это, черт возьми? Если Кормильцев, можно упустить шанс.
     Если тот незнакомый мужик, значит судьба сдает одну козырную карту за другой.
     Тарасов все-таки выглянул на долю секунды и молча показал большой палец. Как все быстро и просто решилось - теперь Кормильцев один в почти пустом здании, овца, кем-то приведенная на убой.
     Лифт поднялся и тронулся вниз.
     - Иди, я в коридоре подежурю.
     - На хрен ты нужен в коридоре? Скажешь "погодите, сюда пока нельзя"?
     - Ты ж сам...
     - Кормилец один, маскироваться незачем.

***

     Спонсор сидел у себя в кабинете, переваривая повторное предупреждение. Оно пришло в середине дня - гораздо короче и требовательнее первого. Кормильцев никогда не считал нужным тратиться на охрану, и даже сейчас такая мысль не пришла ему в голову.
     Он не верил во всех этих молчаливых, якобы натренированных "шкафов". Работа телохранителя - это умение реагировать на мелочи, на сущие пустяки. Не в российском это характере, русский человек мыслит если не глобальными, то, на худой конец, крупными и существенными категориями.
     Бывают, правда, редкие исключения, но... Если уж тебя вознамерились здесь убить, телохранители никого не остановят.
     Сидя в кабинете, Кормильцев впервые представил себе, что сигнал тревоги может оказаться верным. Люди из команды, каким образом он может им мешать? Как пуповина, он связывает их с миром, с благами жизни. Нужно быть полными идиотами, чтобы перерезать эту связь.
     Но ведь каждый из них пережил тяжелую травму. И продолжает переживать - никакие денежные вливания душу не залечат. Кто-то один, вконец озлобившись, может увидеть врага даже в нем, в Кормильцеве. Если так, придется проявить максимум спокойствия и выдержки.
     Вдруг в приемной послышались шаги. Будто материализовавшиеся мысли спонсора, на пороге кабинета возникли две знакомые фигуры. Одна опиралась на легкую палку в виде алюминиевой трубки. Толя Тарасов... Жора Бубнов...
     Как бы обрадовался Кормильцев этим людям, если б не получил предупреждения. Совсем недавно, перебирая фотографии, он представлял общую встречу, мужской разговор за столом. Долгий и вдумчивый разговор "за жизнь".
     - Здорово, начальник, - улыбнулся Тарасов.
     - Откуда вы, ребята? - встав из кресла, Кормильцев протянул руку.
     Оба пожали ее по очереди, но бизнесмен отметил про себя некоторое колебание.
     - Присаживайтесь, черт возьми. Вы бы позвонили хоть за день. Здесь, в кабинете, и угостить толком нечем.
     - Ничего, мы люди не гордые, - произнес Бубен осипшим на нервной почве голосом.
     - Причем здесь гордость? Сейчас поедем ко мне домой. Жены с детьми как раз нету. Можно хоть всю ночь за столом просидеть, - Кормильцев отметил, что бодрые нотки в его голосе звучат достаточно фальшиво.
     - Зачем домой, можно и здесь все вопросы решить.
     Выйдя навстречу поздним гостям, хозяин остановился посреди кабинета. На него смотрели пристально: не столько в лицо, сколько на руки - как они движутся. Кормильцев хотел перейти в приемную, чтобы вскипятить воду, но его вежливо остановили. Бизнесмен понял, чего они боятся - вдруг он достанет из тайника оружие иди нажмет кнопку сигнала тревоги?
     - Открой-ка для начала сейф.
     Надоело получать деньги порциями, захотелось все сразу? Можно понять.
     - Здесь налички минимум. Не хочу неприятиоетей с налоговой.
     Кормильцев не стал говорить, что старается по возможности работать честно - все равно не поверят.
     - Деньги есть в кафе, на точках, - продолжал он, пропуская обоих членов команды осмотреть открытый сейф.
     Бубнов сунул внутрь голову, а Тарасов неожиданно спросил;
     - Кому ты нас закладывал?
     - Закладывал? - возмутился Кормильцев. - Совсем уже мозги перегрелись. Потратил столько денег, чтобы потом запродать по сходной цене?
     Кому это такое приснилось?
     Он даже не успел увидеть движение руки. Потеряв равновесие, упал на пол и выплюнул на ковровое покрытие кровь вместе с разбитыми зубами.
     - Ничего здесь толком нет, - закончил осмотр Бубен. - Договора, счета и прочий мусор.
     - Говори, - присев на корточки возле лежащего на полу человека, Тарасов упер дуло в левую бровь. - Мы здесь долго задерживаться не намерены.
     - Вы там просто одичали в лесу. Я должен был это предвидеть.
     Какие он может предъявить доказательства собственной невиновности? Ровно никаких.
     - Чего ты хочешь от него? - поморщился Бубнов. - Ну назовет он тебе имя, назовет фамилию.
     Поедешь в Чечню разбираться? Ничего подобного, будешь задницу прикрывать, как и раньше.
     - Не болтай лишнего. Дверь закрыта?
     Бубен выглянул в приемную.
     - Закрыта.
     - Принеси вон тот чайник.
     - Сам возьми, нечего мне приказывать.
     - Сказано, принеси.
     Бубен сплюнул с ненавистью: Тарасов уперся рогом и будет теперь качать права. А задерживаться здесь в самом деле не стоит, все желательно сделать быстро.
     Схватив белый новенький чайник со стола, Бубнов швырнул его, разлив воду. Ударом рукоятки "ТТ" Тарасов выбил пластмассовое днище вместе со спиралью. Чайник превратился в усеченный конус с двумя отверстиями. Более широкое Тарасов приставил к груди бизнесмена, в более узкое просунул руку с "ТТ". Вязаной шапкой зажал щель, оставшуюся между рукой к краями отверстия.
     - Дай мне сказать, - заторопился Кормильцев.
     Выстрел прозвучал глухо - корпус чайника "Теfal" выполнил свое неожиданное предназначение.
     Бубнов содрогнулся всем телом и жалобно простонал:
     - На хрена? Вдруг он хотел сказать, где деньги.
     - И так понятно.
     Тарасов вытащил из кармана связку ключей.
     Подождал, пощупал пульс.
     - Можешь не щупать, - толстые губы Бубнова дрожали. - Точно в сердце.
     - Скажи спасибо, что тебя не заставил отметиться.
     - Пошел ты!
     - Сейчас оба пойдем.
     Выскочив в приемную, они вдруг, как в дурном сне, увидели приоткрывающуюся дверь. Послышался легкий стук, и приятный женский голос спросил:
     - Сергей Владимирович? Вы еще здесь?
     Бубнов стиснул напарнику запястье правой руки. Он почти был уверен, что Тарасов инстинктивно потянется за пистолетом. Возьмет и выстрелит через дверь, что ему стоит?
     Оба застыли, как в детской игре, даже дышать перестали. Бубнов решил для себя, что женщину - если только она вздумает войти - надо немедленно свалить на пол. Свалить в ее же интересах, чтобы не успела разглядеть их лица. Если успеет, Тарасов не выпустит ее живой. В нем остался лишь инстинкт убийцы - достаточно было видеть, как он стрелял Кормильцеву в сердце.
     Женщину спасла ее деликатность. Человек не отзывается, значит не стоит совать к нему нос. Дела, наверное, важные, и она совсем некстати со своим щебетом. Звук каблучков стал медленно удаляться по направлению к лифту.

Глава 20

     Исповедь Витька Глеб еще кое-как вытерпел.
     Но дальше пошло бесконечное нытье, жалобы на всех остальных. В конце концов Сиверов отослал напарника в домик. Пусть лучше сядет там у окна и ведет наблюдение. А он как-нибудь один проведет остаток ночи под открытым небом.
     Витек не особенно протестовал, хотя ему, конечно, хотелось продолжить свои излияния. Сутулая и тощая фигура скрылась за дверью, и Сиверов испытал настоящее блаженство от тишины. Что может быть приятней бездумного лепета листьев, тихого шуршания дождя? Разве только опера. Лишь бы только либретто не переводили с оригинала. Как только начинаешь понимать смысл арии, убожество слов разрушает волшебство музыки.
     Жидкий белесый дымок вдруг начал куриться в зарослях недалеко от ворот. Как будто там горел костер и теперь его загасил дождь. Но костра и в помине не было. Дед-сторож не ходил в ту сторону, и не задымилась бы мокрая трава от брошенного окурка.
     Белесый дымок продолжал тонкой наклонной струйкой уходить вверх. Хотят отвлечь, заставить сместиться в ту сторону?
     Сиверов оглянулся на домик, где ночевала команда изгоев, поредевшая после гибели летчика-оптимиста и отбытия в Москву Тараса с Бубном. Вроде все спокойно. Вместо того чтобы сместиться в сторону белесой струйки, Глеб попятился назад к дому. Спросил у Витька, не мелькало ли ничего подозрительного с той стороны, куда выходило окно.
     - Нет. А вы что видели? - заморгал, забеспокоился курносый парень.
     Заросли, редкий дождик, столбы с обрывками ржавой сетки, россыпь домиков с заколоченными проемами - оконными и дверными. Длинный с облупившейся краской флагшток, на котором поднимали когда-то флаг. Площадка, где проводили ежедневные построения. Все спокойно, нигде ни малейших признаков жизни.
     И все-таки дымок тревожил - он не мог появиться сам собой из ничего, как природное явление вроде ветра или дождя. Подобраться ближе?
     Действовать надо осторожно. Один-единственный выстрел из темноты может поставить точку - для тебя, для команды, для всей операции.
     Ползком Сиверов выбрался наружу и стал проворно, как большая бесхвостая ящерица, продвигаться вперед. На полдороге острый нюх уловил странный запах. Отнюдь не привычную горчинку природного дымка, а нечто другое, явно искусственного происхождения. Потравить хотят? Нет, хуже - отключить, парализовать на время и взять живьем!
     Но на таком расстоянии... Он резко оглянулся назад и увидел, как два белесых невесомых столбика дыма быстро взметнулись возле самого обиталища команды. Мать его!
     Надо поднимать ребят, сейчас каждая секунда на счету. Но выскочив в спешке из дому, они попадут под обстрел.
     Прочертил темноту, пролетел по дуге над зарослями некий предмет, размером с пивную банку.
     Судя по длинной траектории, не рука его забросила, а некое устройство. "Банка" пролетела бесшумно и упала в заросли сорняков. Тотчас же задымила, с другой стороны щитового домика - там, где был должен торчать у окна Витек.
     - Буди ребят! - крикнул Сиверов. - Аккуратно выметайтесь, не дыша!
     Сам поспешил к забору, точнее к тому, что от него осталось. Перекатывался с бока на бок - небо раз за разом опрокидывалось вместе со столбиками дыма. Раздался стук, и Витек на четвереньках выскочил из домика. Пополз, зажимая рукой рот и нос. Пока по нему не стреляли - видимо, не хотели поднимать шума, рассчитывая, что спящие так быстро не среагируют на тревогу.
     Шум поднял Сиверов: пустил очередь в ту сторону, откуда прилетела "банка". И снова крикнул:
     - Ползком наружу! Не дышать, сколько сил хватит!

***

     - Только не устраивай здесь разгром, - попросил Бубнов, когда они открыли ключом дверь в квартиру Кормильцева.
     - Не травмировать мать с детьми по возвращении? Прекрати фарисейство. Хозяина убили, бабки заберем, бардак уже роли не играет.
     И все-таки Бубнову, любившему наводить порядок на своем складе, жалко было нарушать продуманный до мелочей уют в большой квартире.
     Это уже выходило бы за рамки возмездия предателю и было больше похоже на жалкую месть за свое жалкое существование в убогих дырах, без всякого намека на комфорт, за тоскливое безделье в четырех стенах без женского тепла и домашнего обеда.
     Впрочем, Тарасов ничего не бил и не ломал без надобности. Слегка прихрамывая, зашел в спальню, быстро высыпал на кровать содержимое всех выдвижных ящичков, где могли бы находиться драгоценности. Ничего особенного - несколько колец, пара цепочек, серьги. Более или менее разбиравшийся в ювелирных изделиях Бубнов сразу оценил их как не слишком дорогие.
     - Не баловал Кормилец женушку.
     Перешли в кабинет хозяина. Здесь отыскались две с половиной тысячи долларов, пятьдесят тысяч в рублях, несколько кредитных карточек - их Тарасов тоже забрал.
     - На кой черт? Все равно ведь код не знаем.
     - Не помешают.
     - Да она как приедет, сразу позвонит в банк и заблокирует счет.
     - Смотри, какой грамоты набрался, пока сидел на хлебном месте. Я когда был на должности, хрен для полка мог что-нибудь получить, пока не соглашался снабженцам липовые цифры подписывать.
     Хочешь реально получить цистерну соляры, распишись за две... Кому я рассказываю? Тебе это лучше меня знакомо. Что я имел в той жизни - кучу забот? А ты потерял золотую жилу, тебе есть из-за чего локти кусать.
     - Обо мне не беспокойся. Пойдем или еще рыться будешь?
     - Можно подумать, для себя одного. Сам же будешь жрать на эти бабки!
     Бубнов в очередной раз сдержался, но если б замкомполка стоял чуть ближе, он бы заметил, как лопнул у напарника на глазном яблоке тонкий сосуд и на белке обозначилось мутное пятнышко.
     ...От дома Кормильцева сразу отправились на вокзал. Поехали на такси, чтобы лишний раз не мелькать перед милицейскими патрулями. Береженого Бог бережет. Хотя каких только заповедей они не нарушили - вряд ли на его содействие вообще стоит рассчитывать.
     - Надо отдохнуть немного, - предложил в последний момент Тарасов. - Мы, вроде, заслужили. Куда нам особенно спешить, чтобы сразу лезть в вагон? Москва не Баламаново, здесь одним лишним убийством никого не удивишь, тут много чего за ночь случается.
     Заглянули в ресторан, сняли девочек одним шевелением брови. Посадили за столик, угостили.
     Рты у девочек не закрывались, но пустой их треп не раздражал, приятно было слышать женские голоса.
     Бубен молча жевал, мысленно раздевая одну из них - рыжую, в ярко-красной кофте. Наконец не выдержал:
     - Куда пойдем? Хата рядом?
     - Для Москвы, считай, рядом. Но вы ж не захотите тянуться под дождем. Здесь знакомые таксисты, подбросят со скидкой.
     После квартиры Кормильцева хата проституток выглядела гадюшником. Но сейчас Бубнову плевать было на детали интерьера - едва завидев кровать, он завалил на нее свою рыжую. Набросился как голодный волк. Выдохся, правда, быстро - сказалось длительное отсутствие практики.
     Откинулся на спину, перевел дух.
     Тут через стенку послышался визг и ругань - Тарасов явно переборщил. "Подруга" Бубна подхватилась с кровати в чем мать родила и выскочила в соседнюю комнатушку. Решила вмешаться и тут же схлопотала свое - вылетела обратно от удара, опрокинув стул с одеждой.
     Чертыхаясь, Бубнов стал натягивать штаны.
     Не стоило сегодня пить, не хватало еще чтобы у бывшего замкомполка случился очередной бзик.
     Вдруг, как по мановению волшебной палочки, на помощь проституткам в квартиру ввалились двое молодых ребят в тренировочных костюмах.
     С Бубновым уже приключилась однажды похожая история. Теперешние "спортсмены" явно были для девчонок больше, чем просто знакомыми.
     Бубнов не заметил, как рыжая "подруга" позвонила, но появление сутенеров не могло быть случайным.
     Обрюзгший Тарасов со своими маленькими василькового цвета глазками и жидкими бесцветными волосами был объективно слабее двух жлобов.
     Однако это не вызвало у него охоты к компромиссам. Наоборот, замкомполка еще больше осатанел.
     Припадая на левую ногу, бросился навстречу, двинул в челюсть парню, который был выше его на полголовы. "
     Сутенеры привыкли разбираться с подвыпившими, размякшими клиентами. Привыкли, что применению силы предшествуют взаимные угрозы. На этот раз жлоб в тренировочном костюме не успел даже уклониться. Вдобавок он еще больно стукнулся затылком о дверной косяк.
     Напарник немного попятился и полез в карман.
     Тарасов и тут опередил: выхватил пистолет и направил прямо в лицо. Сутенер побледнел и попятился еще дальше, в прихожую.
     - Все в порядке, они уже поняли свою ошибку, - Бубен лучше других сознавал, что Тарасов не просто угрожает, но в любую секунду может выстрелить.
     - Пока еще нет.
     Тарасов резко ударил рукояткой первого сутенера, потерявшего способность к сопротивлению. Тот охнул и осел на пол. В следующую секунду дуло снова оказалось развернуто в сторону второго.
     - В чем дело? - пролепетал он, пытаясь незаметно сместиться еще ближе к двери.
     - На колени, урод!
     Едва только проститутки увидели оружие, как обе вжались в угол между стенкой и обшарпанным шкафом. Уже осознали в полной мере, на какого неудачного клиента их угораздило нарваться.
     - Гони их всех к черту, всех четверых, - миролюбиво посоветовал Бубен.
     Тарасов оглянулся с таким видом, будто только сейчас вспомнил о существовании завскладом и о той причине, что привела их обоих в Москву.
     - Ладно, выметайтесь, - милостиво шевельнул он дулом в сторону выхода. - Не дай Бог сунется кто права качать, снесу башку без всяких...
     Через пять секунд в комнате никого не осталось кроме "гостей столицы". До смерти перепуганные проститутки предпочли одеться на лестнице, ниже этажом.
     Тарасов тем времене