умение. - Конечно, есть!
   - Так вот, надо будет словчить, включив в списки наших врагов,  чтобы
на их счета в зарубежных банках поступали деньги.  И  проставить  суммы,
предварительно положив деньги в банк. И тогда наших врагов не станет. Их
уберут.
   - Ну, ты и хитер! - восхищенно воскликнул Хромов, когда до него дошел
смыл сказанного Зубовым. - Хитер, Федор Иванович...
   - Не был бы я таким хитрым, не сидел бы в своем кабинете, а продолжал
бы работать где-нибудь в Свердловской области.
   - Да-да... - задумчиво произнес Хромов, - так бы оно и было.
   - Но самое главное - никому ни слова. Об этом должны знать только ты,
я и, может быть, Санчуковский...  -  Зубов  вопросительно  посмотрел  на
своего гостя.
   - Поступай как знаешь. Главное, чтобы мы  остались  целы.  И  еще,  -
Хромов прервал движение Федора Ивановича по комнате, -  по  поводу  тебя
сейчас ходят слухи...
   - Какие? Кто их распускает?
   - Не  знаю,  не  знаю,  -  пожал  плечами  Хромов.  -  Говорят,  тебя
собираются повысить.
   - Меня?! - вскинул брови Зубов.
   - Конечно, тебя.
   - Лучше не надо.
   - Ну, у нас об этом не спрашивают.
   - Не хочу никаких повышений, - сладко улыбнувшись,  сказал  Зубов.  -
Кстати, мы еще за твое повышение не выпили, Иван Николаевич.
   - Это успеется, - посмотрев на часы, ответил Хромов. - Мне пора...  А
как твоя жена?
   - Нормально, - пожал плечами Зубов и пошел провожать гостя.
   Было уже далеко за полночь, а хозяин правительственной дачи  все  еще
не ложился спать. Он продолжал обдумывать детали предстоящей операции, и
время от времени на его крупном лице появлялась  злая  улыбка,  а  глаза
вспыхивали недобрым огнем.

Глава 3

   Маленькой Ане Быстрицкой сегодня исполнялось  семь  лет.  И  Аня  уже
целый месяц каждый день по несколько раз спрашивала  то  у  мамы,  то  у
Глеба:
   - Ну, скажите, скажите, скоро будет мой день рождения?
   Взрослые смеялись над наивным вопросом девочки.
   - Конечно, скоро. Вот пройдет две недели и два дни, и будет твой день
рождения.
   - Мама, скажи, а семь лет - много или мало?
   - Ну, для тебя это много. Ты, Аня, станешь еще на один год старше,  -
по-взрослому пыталась объяснить Ирина своей дочери столь простую, на  ее
взгляд, вещь, как день рождения.
   - Ладно, буду ждать. А что вы мне подарите?
   Этот вопрос всегда оставался без  ответа.  Взрослые  переглядывались,
подмигивали друг другу и улыбались.
   - Чего вы смеетесь? Не решили еще, что ли?
   - А чего бы ты хотела, Аня? - Глеб брал девочку на руки,  сажал  себе
на колени.
   Она морщила  свой  маленький  носик,  моргала  покукольному  большими
голубыми глазами.
   - Я  хочу...  -  Аня  запрокидывала  головку  и  почему-то  неизменно
смотрела в потолок.
   - Ну, так чего же ты хочешь? - настойчиво спрашивал Глеб. - Наверное,
самолет или гоночную машину?
   - Нет, нет, нет! - протестовала девочка и стучала кулачками  в  грудь
Глеба. - Не хочу я самолет, не хочу машину.
   - Тогда, наверное, ты хочешь куклу?
   - И куклу я не хочу. У меня и так их целых три.
   - Тогда мы подарим тебе новый ранец или новое платье.
   - Вот платье, пожалуй, можно. А ранец мне не нужен, мне и тот  хорош.
Ни у кого в нашей школе нет такого ранца.
   - А хочешь, я подарю тебе краски и карандаши?
   - Не хочу ни красок, ни карандашей. У меня все это есть.
   - Так что же ты хочешь?
   - Я хочу... - Аня наклоняла голову и уже не  смотрела  в  потолок,  а
обнимала Глеба за шею и прижималась губами к его уху. - Я хочу  собачку.
Слышишь?
   Только маме не говори. Она не хочет дарить мне собачку.
   - Ну, знаешь... Это очень серьезный подарок, - рассудительно  замечал
Глеб.
   - Я знаю, - соглашалась девочка. - Я буду любить собачку.
   - А какую ты хочешь? - так же шепотом спрашивал Глеб.
   - О чем  это  вы  там,  заговорщики?  -  улыбалась  Ирина,  глядя  на
перешептывающихся Глеба и Аню.
   - У нас серьезные дела, мама. Не вмешивайся, - говорила девочка.
   - Ох уж, ваши серьезные дела! Небось решаете, что тебе подарить.
   - Да вот, мамочка, решаем. И уже решили.
   - И что вы решили? - немного настороженно спрашивала Ирина.
   - Мы тебе не скажем. Ведь не у тебя день рождения,  а  у  меня.  И  я
знаю, а тебе не обязательно.
   - Как это не обязательно? - строго смотрела вначале на дочь, затем на
Глеба Ирина. - Ну, что вы такое придумали?
   - Не скажем, - пожимал плечами и добродушно улыбался Глеб...
   Он был счастлив. Вообще за последние годы,  может  быть,  впервые  он
чувствовал себя спокойно и уверенно и впервые был счастлив.  Он  подолгу
возился с Анечкой, гулял с ней,  ходил  в  парк,  бродил  по  магазинам,
покупал девочке все то, что ей хотелось. И между  маленькой  девочкой  и
Глебом сложились прекрасные отношения.
   Она еще не называла его отцом, но Глеб чувствовал, это должно  вскоре
произойти Его сердце радостно сжималось, и  он  готов  был  сделать  для
ребенка все, что в его силах...
   - Ладно, мы пойдем с тобой завтра...
   - Нет, пойдем накануне, - зашептал Глеб на ухо Ане, -  и  купим  тебе
щенка. Но гулять с ним будешь сама.
   - Да, да, буду - принялась подскакивать на его коленях Аня. -  Только
маме пока не говори, а то она будет сильно сердиться. Она знаешь, какая?
   - Какая?
   - Она, в  общем,  хорошая,  добрая,  но  любит  все  решать  сама,  -
по-взрослому сказала семилетняя  девчушка.  -  Но  ничего  страшного,  я
думаю, мы ее уговорим.
   - А выгуливать собачку я буду тебе помогать.
   - Будешь?
   - Конечно. Будем вместе гулять. И мама поможет.
   Мы ее уговорим.
   Ирина Быстрицкая тоже была счастлива как никогда.
   Прекрасные отношения с Глебом, прекрасные  отношения  с  дочерью.  На
работе все шло как нельзя лучше - много  интересных  заказов  Ирина  уже
многое знала о Глебе Сиверове, она уже привыкла называть его Глебом.
   И часто, вечерами, даже ночами, несмотря  на  усталость,  они  лежали
рядом, прижавшись друг к другу, и тихо разговаривали.
   Играла музыка, Глеб накупил кучу дисков  и  каждый  день  слушал  все
новые и новые. Ирина тоже пристрастилась к классике. Она полюбила оперы,
ей нравилось слушать увертюры Вагнера, концерты Моцарта и  абсолютно  не
нравился Бетховен. Правда, Бетховен не очень нравился и Глебу  Сиверову.
Зато они с удовольствием слушали Шопена.

***

   И вот, наконец, пришел этот день. Аня проснулась первой Она прибежала
в спальню и начала тормошить маму и Глеба.
   - Ну, вставайте, вставайте, сони! Ведь у меня сегодня день  рождения,
а вы спите.
   Взрослые рассмеялись. А девочка даже немного обиделась.
   - Давайте, дарите подарки.
   - Как, подарки?! Ведь мы еще не сели за стол, - сказал Глеб.
   - А что, разве обязательно садиться за стол?
   - Конечно, обязательно. И подарки  дарятся  тогда,  когда  начинается
праздник.
   - Но праздник уже начался! Ведь у меня уже сегодня день рождения!
   Ирина занялась приготовлениями.
   А Глеб Сиверов взял Аню, и они направились осуществлять  свой  тайный
план. "Заговорщики" сели в машину и поехали на рынок. Сколько  там  было
всяких животных! У девочки глаза разбегались. Она хватала Глеба за  руку
и тянула то в одно место, то в другое.
   - Вот эти, эти! Смотри, какие хорошенькие! - девочка указывала  Глебу
на щенков московской сторожевой.
   - Аня, а ты знаешь, каким он будет большущим, когда вырастет?
   - Ну и пусть! Я же тоже вырасту.
   - Он вырастет гораздо быстрее и будет намного больше тебя.
   - Ну и пусть будет больше меня, - Аня смотрела на щенков,  лежащих  в
плетеной корзине. - Этих, этих!..
   - Нет, пойдем. Я видел других.
   - Ну, пообещай, что потом мы вернемся сюда.
   Девочка, правда, тут же забывала про  свою  просьбу,  и  ее  внимание
привлекали уже другие щенки Они  все  были  прекрасные  и  трогательные,
неуклюжие и забавные. Глаза Ани горели.
   В конце концов, Глеб убедил ее, что им нужна маленькая собачка, и они
купили шпица. Щенок действительно был превосходный -  пушистый,  похожий
на рыжую лисичку с  белым  кончиком  хвоста,  белым  животиком  и  очень
веселый.
   - Как мы его назовем?
   - Как хочешь. Это твой щенок, твой друг.
   Глеб рассчитался с продавцом - бодрым пожилым  мужчиной,  у  которого
этот щенок был последним.
   - Он похож на лисичку.
   - Да, похож, - согласился Глеб, глядя на острую щенячью мордочку.
   - Давай назовем его Алиска.
   - Как? - изумился Глеб.
   - Ну, Лиска, Алиска. Лисой же его  нельзя  называть?  Ведь  он  щенок
собачки.
   - В общем-то, ты права, и имя не такое уж плохое.
   Продавец отдал им и корзинку. Вместе с покупкой, с букетом цветов для
Ирины, Глеб и Аня поспешили домой.
   Они въехали во двор. Аня схватила корзинку и побежала к подъезду.
   - Погоди! - окликнул ее Глеб. - Мы пойдем вместе,  а  то  вдруг  мама
начнет ругаться.
   - Не начнет!  Не  начнет!  Она  как  увидит  нас,  сразу  не  захочет
ругаться. Ведь Алиска хорошая!
   Глеб захлопнул дверцу машины и последовал за Аней. Они вместе подошли
к квартире.
   - Давай позвоним, - предложила девочка.
   - Зачем беспокоить маму? Ведь у нас есть ключи.
   -  Нет,  давай  позвоним  Корзинку  поставим  перед  дверью,  а  сами
спрячемся.
   - Нет, не надо, - уговаривал девочку Глеб.
   Но позвонить пришлось. Аня на этом настояла.
   Ирина, взглянув в глазок, открыла дверь.
   - Ну, где вы так долго были?  Стол  уже  накрыт,  торт  испечен,  все
готово к празднику.
   - Мама, смотри, это самый лучший в мире подарок! Лучше не бывает!  Мы
его купили.
   - Ну и где ваш подарок?
   Глеб вытащил из-за спины сначала букет цветов, а потом - корзинку, на
дне которой возился маленький щенок.
   - О Боже! - всплеснула руками Ирина и отступила от двери на три шага.
   - Мама, мамочка, не ругайся! Ты только посмотри, какой он славный!  -
принялась уговаривать Ирину Аня.
   - Да я и смотреть на него не буду.
   - Но ведь у меня день рождения...  И  я  хотела  подарок.  И  мы  его
купили.
   Ирина тяжело вздохнула. Она прекрасно  понимала,  что  теперь,  кроме
всех прочих хлопот, ей еще придется возиться с собакой.
   - Ну ладно, показывайте ваш подарок.
   Аня вытащила щенка из корзинки и  поставила  на  ковер.  Тот  тут  же
присел и сделал на ковре лужу.
   - О Боже! - закричала Ирина. - Я так и  знала!  Все,  теперь  в  этой
квартире жизни не будет!
   А щенок, сделав свое нехитрое дело,  не  на  шутку  развеселился.  Он
принялся носиться по квартире,  соваться  во  все  углы.  Аня,  даже  не
обращая внимания на празднично  убранный  стол,  который  украсил  букет
цветов, гонялась за щенком. Квартира наполнилась веселым детским смехом.
   Ирина и Глеб сидели на диване и только успевали поднимать ноги. Щенок
оказался настолько  резвым  и  игривым,  что  квартира  сразу  сделалась
удивительно тесной и маленькой. Аня, гоняясь за  щенком,  споткнулась  и
растянулась во весь рост на полу. Глеб и Ирина захохотали.
   - Что вы смеетесь? Мы с ним играем. Мы будем играть  с  ним  столько,
сколько захотим.
   - Конечно, играйте, - улыбнулась Ирина.
   Но маленький шпиц скоро устал. Он высунул розовый язычок и прерывисто
задышал.
   - Ну все, не мучь его. Иди, мой руки и  будем  садиться  за  стол,  -
строго сказала дочери Ирина.
   - Нет, еще не будем, вначале надо устроить Алиску.
   - Хорошо, сейчас устроим, - согласилась Ирина,  с  какой-то  странной
покорностью вытащила с антресоли старенькое одеяло и положила его в углу
у двери.
   - Нет, нет, мама, Алиска будет спать со мной.
   - Нет, вот этого не будет. Так нельзя.
   - Но почему нельзя? Ведь вы же с Глебом спите вместе. А я буду  спать
с Алиской.
   Глеб с Ириной переглянулись и засмеялись. А  что  им  еще  оставалось
делать? Девочка была непосредственна и говорила правду.
   После долгих споров Глеб в конце концов смог убедить Аню в  том,  что
щенок должен спать отдельно. Так, мол, заведено у всех.
   Девочка согласилась. Она вымыла руки, и все трое уселись за стол. Аня
задула семь свечей, правда, Глеб и Ирина ей помогли Весело  смеясь,  они
сидели за столом, шутили, подкладывали на тарелки угощения и подливали в
бокалы вино.
   Щенок лежал на одеяле, свернувшись калачиком.
   Словно теплым одеялом, он  укрылся  пушистым  рыжим  хвостом,  только
белый кончик время от времени подрагивал.
   - А он спит? - спрашивала девочка.
   - Конечно, спит.
   - А он видит сны?
   - Конечно, видит, - отвечал Глеб.
   - А что он видит во сне?
   - Наверное, тебя.
   - Ура! Ура! А я во сне буду видеть его. Вот здорово!
   А когда он вырастет, будет большим?
   - Нет, не очень. Вот таким, - Глеб развел руки и показал.
   - Ото, таким огромным?! А какого он будет роста?
   Глеб опустил руку к полу.
   - Ну, вот такой.
   - Так я намного больше его.
   - Конечно, больше.
   - Ну ладно, пусть спит. Вы не шумите.
   Ирина и Глеб переглянулись, удивленные такой заботой девочки о  своем
подопечном.
   - Ему нужно купить поводок, и я буду ходить с ним гулять.
   - Хорошо, обязательно куплю, - пообещал Глеб.
   - Только прямо завтра.
   - Хорошо, я куплю поводок завтра.
   Праздник продолжался. Глеб включил музыку, и они все втроем принялись
танцевать. А щенок, устав, даже не обращал  на  танцующих  внимания.  Он
продолжал крепко спать.

***

   В самый разгар веселья ожил телефон. Звонки были настойчивы.
   - Это, наверное, меня друзья поздравлять будут,  -  Ирина  подошла  к
телефону и сняла трубку.
   - Добрый вечер, - послышался вежливый мужской голос.
   - Добрый вечер, - ответила Ирина.
   - Будьте добры, пригласите к телефону Глеба Петровича.
   - Да, сейчас, - Ирина пожала плечами и удивленно взглянула на  Глеба,
ведь раньше ему никто никогда сюда не звонил.
   Глеб тоже пожал плечами, и его лицо сразу же стало суровым, в уголках
рта появились твердые складки. Он решительно взял трубку, прижал к уху.
   - Я слушаю.
   - Добрый вечер, Глеб Петрович. Вас беспокоит генерал Потапчук.
   - Слушаю вас, - спокойно ответил Глеб.
   - Нам с вами необходимо встретиться завтра во второй половине дня.
   Глеб слушал, что говорит ему невидимый абонент,  и  представлял  себе
сосредоточенное лицо генерала Потапчука. Разговор был недолгим.
   Глеб положил трубку и попытался улыбнуться. Но его улыбка  получилась
вымученной и немного растерянной.
   - Кто это? - спросила Ирина, подходя к Глебу.
   - Один хороший знакомый.
   - А чего он хотел?
   - Завтра мне надо будет с ним встретиться.
   - Он оттуда? - Ирина качнула головой.
   - Да, оттуда.
   - Очень высокий чин?
   - Не Президент, но птица важная, - пошутил Глеб.
   - Ох, Глеб, Глеб... - вздохнула Ирина, скрестив на груди руки.
   - Да ладно, чего ты расстраиваешься? Все будет хорошо.
   - А что его интересует?
   - Вопросы сейчас задавать  не  время,  у  нас  праздник,  -  и  Глеб,
подхватив на руки Аню, закружился с ней по комнате.
   Девочка радостно смеялась.
   - Ой, ой, как быстро! Как высоко! - вскрикивала она.
   И Глеб вторил ей счастливым смехом.
   - Сумасшедшие, - покачала головой Ирина, - абсолютно сумасшедшие. Что
взрослый, что ребенок, никакого с вами сладу, -  и  она  подключилась  к
веселью.
   Но ее глаза оставались  грустными.  В  них  затаилась  тревога  -  та
тревога, которая была ей хорошо знакома и которая, как надеялась  Ирина,
уже никогда не вернется.
   После одного из танцев Глеб обнял Ирину за плечи.
   - Ничего не поделаешь, дорогая, - прошептал он ей на  ухо,  -  такова
моя работа. Я это умею делать и обязан делать.
   - Глеб, не надо. Бросай эту свою работу.
   - Не могу. Слишком многое меня  с  ней  связывает,  слишком  много  я
потерял близких мне людей. Благодаря этой работе я и тебя нашел, и  Аню,
- Глеб кивнул в сторону девочки, которая опустилась на колени  рядом  со
щенком и ласково гладила его по голове.
   - Какие у него смешные ушки!
   - Тебе придется уехать? - напрямую задала вопрос Ирина.
   - Я еще ничего не знаю.
   - А когда ты будешь знать?
   - Возможно, завтра. Может, никуда не придется уезжать.

***

   Всю эту ночь Глеб провел в тревожных размышлениях и уснул только  под
утро. Ирина спала, уткнувшись в его плечо. Глеб осторожно отстранился от
нее, поднялся с кровати. Он прошелся по гостиной, опустился на  корточки
рядом с мирно спящей Аней,  поправил  одеяльце,  затем  погладил  щенка,
который, увидев Глеба, поднял свою острую мордочку.
   - Ну что, приятель, похоже, предстоит тяжелая работа.  Иначе  они  не
стали бы меня беспокоить. Ведь они обещали мне  три  месяца  отпуска.  А
прошел только месяц с небольшим, и вот я опять понадобился.
   Он потрепал щенка по ушам. Тот преданно  лизнул  его  руку  и  улегся
поудобнее.
   Глеб выпил холодной воды и вернулся в спальню.
   Ирина, облокотившись на подушку, смотрела на него.
   - Ты волнуешься? - спросила она.
   - Да, как-то тревожно.
   - Боишься?
   - Нет, не боюсь, - покачал головой Глеб, погладил Ирину по волосам, -
абсолютно не боюсь. Просто, знаешь, я так к вам привязался -  к  тебе  и
Ане - и не хочу с вами расставаться, даже ненадолго.
   - А отказаться можно? - задала запрещенный вопрос Ирина.
   - Отказаться можно всегда. Но это не в моих правилах.
   - Боже, что же будет?
   - Не волнуйся, все будет хорошо.
   - Ты всегда  так  говоришь,  а  затем  начинаются  какие-то  сплошные
мучения. Ты куда-то исчезаешь, не звонишь, и я не знаю, жив ты или  нет,
что с тобой случилось.
   Ирина привстала, коснулась кончиками пальцев шрама  от  раны  на  его
левом плече, затем нежно поцеловала Глеба.
   - Я обещаю, что буду тебе звонить, если что-нибудь серьезное.
   - Не будешь ты звонить, я знаю.
   - Ну ладно, успокойся.
   - Глеб, я не хочу тебя потерять. Думаю, Аня тоже не хочет. И я  знаю,
что ты не можешь отказаться. Мы будем тебя ждать, будем ждать  тебя  все
время. Ты знай это. Нам будет плохо без тебя, очень плохо.
   - Перестань, дорогая,  -  Глеб  обнял  Ирину  прижал  ее  к  себе.  -
Перестань, сейчас еще не время об этом говорить.
   - А у  меня  такое  ощущение,  что  ты  завтра  уйдешь  и  исчезнешь.
Исчезнешь надолго, может быть, навсегда.
   - Не надо, - Глеб обнял Ирину и почувствовал, что по ее  щекам  бегут
слезы. - Ну вот, ты и расплакалась.
   А это ни к чему. Еще ничего не случилось и,  может  быть,  ничего  не
случится.
   - Не надо меня обманывать, Глеб. Если они  тебя  зовут,  значит,  уже
что-то произошло, причем что-то серьезное. Я знаю  о  тебе  немного,  но
думаю, если бы узнала все...
   Глеб горько усмехнулся: "Если бы она узнала обо мне все - это было бы
ужасно".
   Он и сам боялся вспоминать да и не любил воспоминаний о своей  жизни,
о своей безрассудности при выполнении всяческих  рискованных  заданий  -
Ладно,  давай  спать.  Завтра  посмотрим,  как  говорится,  утро  вечера
мудренее.
   Глеб обнял Ирину, прижал ее к себе. Она  еще  долго  вздрагивала.  Он
чувствовал ее беспокойство, ее тревогу.  Пытаясь  уснуть,  Глеб  сначала
считал, потом перепробовал все остальные  проверенные  и  известные  ему
способы. Но ни один не действовал.
   "Да, такого со мной еще никогда не бывало, - подумал  он.  -  Никогда
еще я так не переживал. И что-то мне подсказывает, что это задание будет
совсем не простым. Я бы даже сказал - архисложным. А может быть,  вообще
невыполнимым".

***

   Во второй половине следующего дня Глеб Петрович Сиверов уже  сидел  в
кабинете генерала Потапчука. Генерал был грузен, широкоплеч  и  выглядел
очень уставшим. Он то и дело  прикуривал  очередную  сигарету,  а  затем
нервно давил ее в мраморной пепельнице,  не  выкурив  даже  половины.  В
кабинете находился еще  один  человек,  по  возрасту  примерно  ровесник
Глеба.
   Генерал Потапчук представил его:
   -  Это  заведующий  отделом  регионального  управления  по  борьбе  с
организованной преступностью полковник Поливанов Станислав Петрович.
   Полковник открыл папку и положил перед Глебом четыре фотографии.
   - Посмотрите на этих людей.
   Глеб  взял  фо