но  их
прихотливая пляска не  зависела  от  игры  солнечных  лучей  с  молодыми
березовыми листьями. Легкие, светящиеся, словно бы сотканные из света  и
тени существа резвились на светло-серых нагретых  камнях.  Я  словно  бы
ощутила  переполняющую   их   радость   бытия,   любопытство,   присущее
зверенышам, и... силу. Они вовсе не  были  беспомощными,  эти  солнечные
котята. Если бы им подвернулась добыча, они бы с восторгом начали охоту.
А пока их вполне устраивали прихотливые прыжки среди пляшущих теней.  Но
мой взгляд они  все  же  почувствовали.  Игра  прекратилась,  и  полтора
десятка странных созданий замерли, присматриваясь (или  что  у  них  там
было предназначено для подобных случаев) к моей  скромной  персоне.  Это
было  прелестное  и  совершенно  невозможное  зрелище:  среди  постоянно
сменяющих друг друга  солнечных  зайчиков  несколько  светлых  и  темных
пятен, словно бы приклеившихся к одном  месту.  Я  тоже  замерла,  боясь
спугнуть проказников. Наконец один, не самый крупный, но самый отважный,
двинулся вперед, а за  ним  еще  двое.  Остальные  выжидали.  Я  затаила
дыхание. Живой лучик весело и целеустремленно бежал  ко  мне.  Я  видела
его, хотя на залитой солнцем площадке это было не легче, чем следить  за
черным котенком в темной комнате, если бы тот думал пошутить и  прикрыть
глаза.  Следом  двинулись  котята,  два   темных   бесплотных   пятнышка
жизнерадостно бежали ко мне вместе с приятелями.
   Когда эти существа дружной стайкой взлетели мне  на  колени,  а  один
пробежал  по  рукаву  и  устроился  на  плече,  меня  охватила  какая-то
немыслимая легкость. Я чувствовала их присутствие  каким-то  шестым  или
седьмым чувством. Это  действительно  напоминало  игру  с  котятами,  но
котятами, являвшими собой  то  тепло  скользящего  солнечного  луча,  то
прохладное прикосновение тени. Странное  я,  должно  быть,  представляла
зрелище, сидя на невысоком каменном  парапете.  Надо  мной  не  было  ни
облачка, а на моих коленях возились, карабкались друг на друга  пятнышки
света и тени, словно я устроилась отдыхать под деревом в  солнечный,  но
ветреный день. Впрочем, похоже, их, кроме меня никто не видел. Во всяком
случае, проснувшийся Шани смотрел  на  меня  совершенно  спокойно.  Я  с
трудом подавила в себе глупое желание спросить, не нужно  ли  ему  чего.
Он, даже когда был совсем болен,  морщился  от  подобной  заботы.  А  уж
сейчас и вовсе старался выглядеть здоровым.
   Поразительно, как наше желание кому-то помочь иногда  становится  для
этого человека страшной пыткой! Раньше я этого не понимала.
   - Как ты думаешь, какая сейчас ора? - Гардани весело улыбнулся,  и  я
поняла, что пришел конец не только  тварям,  вызванным  к  жизни  магией
Годоя, но и самой  памяти  об  этом.  Шани  больше  не  чувствовал  себя
калекой, и это было прекрасно. В  глазах  у  меня  что-то  подозрительно
защипало, и я, чтобы скрыть неловкость, вскочила на ноги:
   - Думаю, после полудня прошло не больше оры, самое время спуститься к
морю. Пойдешь?
   Разумеется, он пошел. Впрочем, моя идея пришлась по душе и  солнечным
котятам, которые и не подумали разбегаться, когда я встала. Им было  все
равно, лежит ли моя юбка у меня на коленях или болтается при ходьбе. Эти
забавные сущности каким-то образом ухитрялись  держаться  на  ней,  даже
когда я спускалась по лестнице. Ну и  хорошо,  они  мне  нравились,  эти
котята, - любопытные, веселые и наверняка беззлобно жестокие, как  любые
звереныши.

2229 год от В. И. 9-й день месяца Медведя.
Арция. Мунт

   Роскошные часы, заключенные в раззолоченный  футляр  черного  дерева,
глупо и самодовольно пробили  одиннадцать  раз.  Перед  дверью  в  покои
императора  сменился  караул   -   двое   гвардейцев-южан   в   вычурных
раззолоченных мундирах для красоты и четверо гоблинов в черной коже  для
надежности. Важный т благообразный, как клирик высокого ранга,  слуга  в
сопровождении еще одного гоблина прошествовал  с  подносом  -  император
изъявил желание освежиться!
   Вообще-то усевшийся на троне арцийских владык человек императором  не
был. Но он был победителем, а победителей лучше всего называть так,  как
они того желают. Михай  Годой  желал,  чтоб  к  нему  обращались  как  к
императору.  Не   обремененная   излишней   щепетильностью   многомудрая
дворцовая челядь немедленно приняла это к сведению,  и  в  императорской
резиденции все покатилось по накатанной  колее,  словно  бы  и  не  было
никогда императора Базилека  и  сокрушительного  поражения,  нанесенного
Арции на Лагском поле. Полчища  лакеев,  кастелянов  и  поваров  усердно
выполняли привычную работу, разве  что  прекратив  до  поры  до  времени
воровать - Годой и его страшноватые союзники вызывали легкую оторопь,  и
попасться им под горячую руку не хотел никто.
   Сам же Годой, хоть и водворился в покоях Базилека, чувствовал себя не
совсем уверенно. Да, пока ему все удавалось,  но  в  каждой  удаче  были
пусть маленькие, но червоточинки, не  позволяющие  насладиться  полнотой
победы. Он захватил власть в Таяне, но упустил Рене.  Он  далеко,  очень
далеко продвинулся по дороге тайного могущества, но  проклятый  эландец,
похоже, знает не меньше.  Наконец,  он,  Михай  Годой,  наголову  разбил
арцийскую армию, заодно убедившись в  своем  умении  удерживать  однажды
взнузданных. Но проклятый Феликс уцелел и даже сохранил немалую силу,  а
пока нынешний Архипастырь жив, ни о каком примирении с Церковью не может
быть и речи. Брать же Кантиску штурмом Годою очень  не  хотелось.  Город
был  отлично  укреплен,  а  Добори  и  Феликс  показали   себя   умелыми
военачальниками. Если б кто-то из них принял командование  после  смерти
маршала, еще вопрос, за кем бы осталось Лагское поле. К тому же тарскиец
понимал, что разорение Святого города  сделает  его  в  глазах  верующих
святотатцем и еретиком, а он намеревался  править  Благодатными  землями
долго и спокойно, да и чудеса, которые творились в  Кантиске,  тарскийца
волновали  очень  и  очень.  В  Творца  Годой  не  верил,  но,   обладая
магическими  знаниями,  готов   был   допустить,   что   происшедшее   с
попытавшимся владеть перстнем Проклятого Порраком -  дело  рук  колдуна,
балующегося Запретным, а  то  и  вовсе  треклятых  эльфов,  про  которых
известно лишь то, что они где-то есть. То, что произошло в храме Эрасти,
было непонятным и пугающим. Конечно,  новый  Архипастырь  и  его  дружки
всего не рассказывали, но Годой представлял  силу  убиенного  ройгианца,
уничтожить  которого  очень  и  очень  непросто.  Да,  похоже,  придется
изыскивать способ устранения Феликса руками  самих  церковников,  а  для
этого нужно время.
   Другой, хоть и меньшей головной болью был  командор  Мальвани  с  его
армией. Тарский господарь рассчитал время сражения  так,  чтобы  тот  не
успел соединиться с  войсками  империи.  Он  не  сомневался,  что  Сезар
бросится на захватчиков в надежде отомстить и будет уничтожен.  Но  нет.
Войска Годоя зря простояли на Лагском поле больше  кварты.  Мальвани  не
пришел, и регент не  мог  отделаться  от  мысли,  что  где-то  болтается
двадцать пять тысяч обученных и  прекрасно  вооруженных  воинов.  Хорошо
хоть Мальвани и  Феликс  никогда  не  встретятся,  так  как  между  ними
оказалась армия Годоя.
   Решено, Феликса он запрет в Кантиске, пусть сидит там, пока что-то не
произойдет, а насколько Михай  Годой  знал  клириков,  нечто  произойдет
обязательно. Архипастырь выступил против того, кто оказался  сильнейшим,
а Церковь всегда поддерживала  победителей.  Нет,  о  Феликсе  можно  не
думать, его сожрут свои же собратья, сожрут не позже чем к осени...
   Тарскиец  вальяжно  откинулся  на  мягкую   спинку   дивана,   смакуя
императорское вино. Базилек при всей своей бездарности держал прекрасные
погреба. Хорошо, что он удрал со всем семейством. Бежавший  император  в
глазах подданных куда ниже, чем император покойный и тем  паче  убиенный
император. Ему, Михаю Годою, осталось лишь подобрать брошенный  впопыхах
скипетр. Нет,  положительно,  проклятый  Архипастырь  застрял  костью  в
горле. Без благословения Церкви  императорская  корона  остается  просто
бессмысленной красивой штукой с алмазами и сапфирами, а он -  отлученным
от Церкви узурпатором.
   Тарскийский господарь в  сердцах  так  сжал  ножку  бокала,  что  она
рассыпалась на части, и осколок пурпурного стекла поранил ясновельможную
ладонь.  Годой,  изрыгнув  парочку  проклятий,  зажал  ранку   тончайшей
салфеткой и со злостью взглянул на вошедшего Уррика.
   - Господарь, - гоблин не счел нужным менять  обращение,  а  Годой  не
настаивал - понимал, кого можно и нужно учить пресмыкаться, а кого  нет,
- пришли двое, назвавших Ключ-слово. Именуемый Ванста и гонец из Лаги.
   - Зови, - отрывисто бросил Годой, - сначала гонца.
   Запыленный тарскиец преклонил колени и протянул свиток. Новости  были
не из приятных. Мальвани оказался слишком  умен  и,  узнав  о  разгроме,
повернул назад. А узнал он не от кого-то, а от  проклятого  Архипастыря,
который  провел  всех.  Церковное  войско  с  присоединившимися  к  нему
остатками арцийской армии соединилось с Северной армией, но, вместо того
чтобы принять бой, арцийцы повернули на Гверганду.
   Больше в письме ничего не было, но Годой не сомневался, что,  выбирая
между ним и Рене Арроем, Феликс и  Мальвани  без  колебаний  встанут  на
сторону последнего. А это значит, что у Эланда появилась очень  неплохая
сухопутная  армия,  которая  намертво  запирает   приморский   путь   во
Внутренний Эланд. С одной стороны, это было бы  не  так  уж  и  страшно,
пусть сидят у Гверганды и не мешают прибирать к рукам Арцию. Потом он  с
ними со всеми разберется. Но Архипастырь!!! С ним надо что-то решать,  и
решать быстро.
   Отпустив гонца, Михай пригласил Вансту. Пышнотелый кудрявый  шпион  и
на сей раз не унизился  до  раболепства.  Ванста  знал  себе  цену.  Это
раздражало, но без его услуг было не обойтись. Скорее всего именно ему и
предстоит заняться Архипастырем. Но сначала главное.
   - Ну и? - Ванста только пожал полными плечами и заговорил не  раньше,
чем налил себе вина и устроился в кресле напротив Михая.
   - Я привез женщину, именующую себя вдовой Стефана Таянского. Полагаю,
она  представляет  некоторый  интерес  хотя  бы  потому,  что   является
племянницей императора.
   - Не Герику?!
   - Отнюдь нет. Это Марина-Митта, она весьма красива и не расположена к
монашеским строгостям. Про Герику же ни в указанном тобой монастыре,  ни
в иных, расположенных рядом, никто не слышал...

2229 год от В. И. 12-й день месяца Медведя.
Эланд. Идакона

   - Итак, Годой все же прельстился императорской короной. - Старый Эрик
рассуждал вслух, пытаясь представить, что творится на  дорогах  империи.
Увы! После известий о вторжении в  Арцию  и  переданных  верными  людьми
сведений о том, что командор Мальвани внезапно вывел Северную  армию  из
Гверганды и форсированным маршем направился на юго-восток, не оставив  в
городе не то что приличного гарнизона, но даже самого  валящего  отряда,
новостей не было. Оставалось лишь гадать и готовиться к бою.
   - Что ж, - кардинал Максимилиан, допущенный Рене  к  дневным  военным
советам, поправил наперсный Знак,  -  сообщивший  нам  о  вторжении  Луи
Арцийский оказался неглуп и смел. Надо надеяться, они  сумеют  задержать
Годоя до подхода главных сил. В любом случае, Эланд пока в безопасности.
   - Только вот поверят ли Луи  в  Мунте,  -  тряхнул  темной  шевелюрой
Шандер Гардани, - хотя даже коту подзаборному, и тому ясно, что Базилеку
следует разослать гонцов к вассалам и Архипастырю и, выйдя  из  столицы,
форсированным маршем выдвинуться к Лагу.
   - Да, Лаг - подходящее место,  -  почти  равнодушно  согласился  Рене
Аррой, - хотел бы я знать, жив ли  сейчас  этот  Луи  и  как  долго  ему
удалось сдерживать тарскийцев. Боюсь, те, кто сидит в Мунте, куда глупее
котов и трусливее крыс.
   - Рене, - Шандер задумчиво повертел все еще  спадающее  с  исхудавшей
руки графское кольцо с короной, -  ты  уверен,  что  не  стоит  посылать
гонцов в Кантиску?
   - Феликс и так знает все, что знаем мы.  И  даже  больше,  -  покачал
седой головой адмирал, - Кантиска от Мунта ближе, чем Идакона, а клирики
всегда давали фору любым разведчикам,  да  и  Луи  ему  отписал.  Думаю,
Святое войско уже выступило навстречу тарскийцам, и,  если  это  так,  -
голубые глаза Рене нехорошо сверкнули, - Феликс совершает самую страшную
из возможных ошибок!
   - Ошибок? - Шандер не поверил своим ушам. - Но разве можно  поступить
иначе?!
   - Ошибок, Шани, - повторил герцог, - он позволяет Годою бить всех  по
очереди, причем каждая победа делает  регента  сильнее  и  ослабляет  не
только проигравшего, но и того, кому вступать в бой следующим.
   - Ты говоришь так, словно война уже проиграна.
   - Арция проиграет войну с Таяной, мне это очевидно.  Михай  наверняка
разобьет, если уже не разбил,  имперскую  армию  до  подхода  Феликса  и
Мальвани, даже если у тех вырастут крылья. Феликс опоздает на три-четыре
диа, Мальвани на все восемь.
   - Феликсу следовало бы  ускоренным  маршем  идти  не  в  Мунт,  а  на
Гверганду, на соединение с Мальвани и с нами, -  подал  голос  Диман,  -
или, на худой конец, запереться в Кантиске и разослать  гонцов  по  всем
еще не захваченным землям, а не ввязываться в игру по правилам Годоя. Не
хочу  быть  пророком,  тем  более  черным  <Черный  пророк  -   человек,
обладающий даром предвидеть грядущие беды>, но Михай сейчас вполне может
распоряжаться в Мунте, склоняя на свою сторону арцийскую знать...
   - Но кто пойдет за узурпатором, тем более  отлученным  от  Церкви?  -
пожал плечами Максимилиан.
   - Э, Ваше Высокопреосвященство, вам ли не знать,  что  к  победителям
всегда относятся снисходительно. А Годой сейчас на коне, никуда от этого
не денешься.
   - Пока на коне, - уточнил Эрик.
   - Да, "пока", и от нас зависит, чтобы это "пока" наконец закончилось.
Проклятый бы побрал Базилека и его прихвостней! - Аррой стиснул кулаки и
замолчал, пытаясь взять себя в руки. Затем  нарочито  спокойным  голосом
продолжил:
   - Давайте исходить из того, что Годой уже  стал  или  вот-вот  станет
хозяином Арции, а Феликс разбит или заперт в Кантиске. Если дела обстоят
не столь плачевно, я первый обрадуюсь, но  готовиться  надо  к  худшему.
Максимилиан, вы лучше нас знаете Арцию, чего нам ждать оттуда?
   Кардинал откашлялся, налил себе вина, но пить  не  стал,  а  какое-то
время смотрел сквозь прозрачный кубок на свет.  Затем  поставил  его  на
стол и, не торопясь, начал:
   - Арция ныне не способна к подвигу  духа  даже  во  имя  собственного
спасения, она разнежилась и стала слишком самодовольной  и  равнодушной.
Арцийцам приятно сознавать  себя  жителями  величайшей  из  империй,  но
защищать ее они не поднимутся, напротив...
   - То есть примут узурпатора? - холодно уточнил Эрик.
   - Да, если угодно, - развел руками клирик, - если уж Таяна  смирилась
с властью Годоя, которого там ненавидели и презирали и выступила  против
Эланда...
   - Пока только против Арции, - вздохнул Рене, -  хотелось  бы  верить,
что это связано именно с тем, что таянцы не хотят с нами  воевать.  Одни
потому, что помнят старую дружбу, другие потому, что побаиваются. Другое
дело Арция. В Таяне немало таких, кто  по  тем  или  иным  причинам  был
вынужден покинуть империю и искать удачи у Последних гор. Многие были бы
не прочь расквитаться со  старыми  обидчиками.  Те,  кто  бежал  раньше,
завещали месть своим детям. Да и пограбить Базилека приятно, добычи  там
хватит на всех баронов Фронтеры...
   Нет, Годой прав, начав с Мунта. Если он поведет  себя  умно,  к  нему
примкнет  большинство  арцийских  нобилей.  Конечно,  ему  будет  мешать
Церковь,  но  Церковь,  к  несчастью,  не  только  Феликс  и  наш   друг
Максимилиан, - Рене кивнул кардиналу и приподнял свой кубок,  словно  бы
смягчая этим символическим жестом горечь своих слов, - да,  пока  Феликс
жив и свободен, официального благословения Годой  не  получит,  но  этот
мерзавец владеет магией, и неплохо. У него хватит ума устроить несколько
знамений и чудес, которые сделают положение Феликса  крайне  неприятным.
Как вы думаете, - Рене резко свернул тему,  -  что  предпримет  Годой  -
будет укреплять свои позиции в Арции или сразу примется за нас?
   - Думаю, - проворчал Диман, - сначала прикормит нобилей и  разберется
с Церковью. Мы в мешке и никуда от него не денемся...
   - Отчего ж никуда, - Рене презрительно усмехнулся, - мы можем уйти за
море, где нет и быть не может никакого Годоя, - другое  дело,  что  речь
идет не о войне Эланда с Таяной и Арцией, а о том, жить или не жить всем
Благодатным землям... Именно поэтому  я  уверен  -  узурпатор  ждать  не
станет. Что-то гонит его вперед, и он не сможет остановиться, даже  если
захочет.
   Нельзя забывать и о другом - о гоблинах. Эти воюют не по приказу и не
за награду, а за своих богов, возвращение которых им пообещал Годой.  Но
он не может выполнить обещанное, а значит, гоблины должны  погибнуть  до
того, как поймут, что все обман.  Думаю,  он  намерен  перемолоть  их  в
эландской мясорубке, одновременно укрепляя свои позиции в империи, благо
это нетрудно. Базилек с Бернаром сделали все, чтобы  Арция  обрадовалась
любому глотку свежего воздуха... Годой же  будет  всем  обещать  все  и,
возможно, даже кое-что исполнит. Если при  этом  он  не  будет  особенно
много грабить, его примут.
   - Когда его ждать здесь? - тусклым голосом поинтересовался Шандер.
   - Вряд ли позже, чем к началу осени. Но и не раньше  месяца  Дракона.
Поэтому я еще раз спрашиваю, что будем делать?
   - Защищаться, - сверкнул глазами старый маринер, - если  он  попрется
из Арции, у него два пути - морем через Гверганду или вдоль берега.
   - Годой - мерзавец, но дураком  отродясь  не  был,  -  пожал  плечами
Шандер, - он не может не понимать, что вы пустите имперские  лоханки  на
дно прямо в проливе.
   -  Именно,  -  согласился  Рене,  -  значит,  будет  ломиться   через
побережье, а там песок, мелководье. Если  нужно,  можно  идти  прямо  по
воде... Единственное место, где их можно остановить,  -  устье  Адены  у
Гверганды.
   - Адена - хорошая река, без вывертов, - подтвердил молчавший до этого
Ягоб, - ей можно верить, это не Агая, где утром  не  знаешь,  что  будет
вечером... Если их не остановить там, значит, их вообще не остановить.
   - У нас еще остается Братний перешеек, - задумчиво произнес Диман,  -
там можно держаться и держаться.
   - Это значит отдать им Внутренний Эланд,  -  вздохнул  Рене.  -  Нет,
придется их бить у Адены, а если в нужный момент ударить Годоя в  спину,
у нас появляется шанс.
   - Ты все же ждешь подмоги от Феликса? - быстро осведомился Шандер.
   - Нет, хоть и не исключаю ее. Мы должны рассчитывать  на  худшее,  то
есть только на себя.
   -   Неплохо   б   взять   на   корабли   тех   же   "Серебряных"    и
маринеров-добровольцев и войти в устье  Адены,  благо  Мальвани  увел  с
собой всех до последнего солдата, - предложил Эрик.
   - Замечательно, - даже ничего не понимающий в  стратегии  Максимилиан
был в восторге от такого простого и понятного плана, - мы легко овладеем
городом и...
   - Нет, - неожиданно резко сказал Рене и пояснил:
   - Это слишком очевидное решение. Повторяю,  Годой  мерзавец,  убийца,
чернокнижник, но он не дурак. И он знает, что такое война. Сам он  шпагу
в руках держит нечасто, но ему это и не нужно. Он умеет думать не только
за себя, но и за врага. И меня он, к несчастью, хорошо знает. Он  должен
заготовить какую-то каверзу...
   - Какую? - нехорошо усмехнулся Шандер. - Просто  фигуры  встали  так,
что мы обречены схватиться на Аденском рубеже и  выяснить,  у  кого  лоб
крепче. Так бывает, вспомни поход Анхеля или Угскую битву...
   - Нет, Шани, - негромко и  устало  и  оттого  еще  более  убедительно
сказал герцог, - Годой не и