начинал закипать, но, увидев  жену  в  нежно-лиловом  расшитом  жемчугом
платье и аметистовой диадеме,  подчеркивающей  золото  волос  и  белизну
кожи, расцвел и нежно поцеловал ей руку.
   - Клянусь, Элла, ты самая прекрасная женщина в мире...
   - Я предпочла бы, чтоб ты помнил об этом и в мое отсутствие, - лукаво
улыбнулась Элеонора, и супруги рука об  руку  вышли  в  ярко  освещенную
"атэвскую" столовую. Приглашенные чинно сидели  вдоль  обтянутых  шелком
стен,  и  Филипп  усмехнулся,  заметив,  что  братья  Эллы   постарались
устроиться подальше от Александра и Сезара, а отец королевы - граф  Реви
то ли действительно не знает, что произошло, то ли делает  вид,  что  не
знает.
   - Дорогая Элла, - Филипп подвел жену к братьям, -  позволь  тебе  еще
раз представить Жоффруа и Александра.
   Королева томно протянула руку сначала  среднему,  потом  -  младшему.
Стоявший рядом Филипп не мог видеть глаз своей супруги, а вот Александр,
взглянув в лицо красавице-невестке, понял, что в жене брата, которой  он
так мечтал понравиться, обрел смертельного врага.
 
2879 год от В.И. 
16-й день месяца Собаки. 
Восточный берег Ганы. 
 
   Огромный вороной конь возник  из  дождевых  струй  у  самого  крыльца
небольшого изящного здания, по самую крышу увитого  диким  виноградом  и
жимолостью. Стройный седой человек легко спрыгнул наземь и, не  заботясь
о своем скакуне, взбежал на крыльцо, где его уже ждали.  Странное  дело,
неуютный  осенний  ливень  хлестал  как  из  ведра,  но  гость,   одетый
по-летнему легко, не казался ни вымокшим, ни замерзшим.
   - Ты звал меня, - улыбнулся он хозяину, - и вот я здесь, но у меня не
так уж много времени.
   - Входи, Рене. Я жду тебя второй день. Прости,  что  вызвал  тебя,  я
знаю, что...
   - Переживу, - перебил Рене, - перейти Явеллу не самое страшное, а вот
твое отсутствие у Вархи  может  обернуться  большой  бедой.  Эмзар,  что
случилось?
   - Ты войди хотя бы... Сколько я тебя знаю, ты вечно торопишься.
   - И все равно опаздываю. - Рене усмехнулся, но все же  прошел  вперед
пропустившего его хозяина в затянутую белым комнату  и  с  удовольствием
огляделся. - Хорошо все же иметь свой дом.
   - Когда ты волен его покинуть, -  в  тон  ему  откликнулся  Эмзар.  -
Выпьешь что-нибудь?
   - Пожалуй. Ваши уже вернулись?
   - Да, кварту назад. У башни  Адены  зреют  рябины  и  порхают  птичьи
выводки. Земля залечила рану, но оттуда никто не выходил.
   - Ты думаешь, Геро не нашла Эрасти и покинула Тарру?
   - Может, и так. Но скорее они оба там и ждут своего часа. Это любимое
занятие всех, над кем не властно время... Мы все ждем, хоть и не  всегда
знаем, чего.
   - Смертные тоже умеют ждать и помнить.
   - Ты о своих эландцах?
   - Не только, хотя Берег Бивней готов. Роман говорит, гоблины тоже.
   - И таянцы. Гардани держат слово.
   - Кровь Шандера оказалась лучше моей, -  взгляд  Рене  столкнулся  со
взглядом Эмзара, - хотя и  в  моем  роду  есть  достойные.  Я  хотел  бы
избавить этого мальчика, сына Шарля Тагэре, от всех бед, но что  я  могу
ему дать? Разве что показать несколько ударов... А ему, похоже, придется
взвалить на плечи не только свое увечье, но и всю Тарру.
   - Нэо тоже говорил о нем... Я смотрел его гороскоп. Многое  сходится,
но дважды мы уже ошиблись. Кричали "дракон", а это  была  лишь  тень  от
облака. Может быть, полюбившийся вам с Нэо горбун так и останется братом
короля. Будет его  правой  рукой,  а,  вернее,  и  головой,  и  сердцем,
поднимет Арцию из руин и тихо отойдет в мир иной... Подобное уже бывало,
и не раз. Хотя за горами сейчас неспокойно.
   - Да, Роман рассказывал, да и сам я видел достаточно. Но  Арция  пока
ждет. А что не может ждать?
   - Варха. Я готов поклясться, что внутри что-то произошло. Нет,  пламя
горит и будет гореть, пока я жив! - Эмзар внезапно  стукнул  кулаком  по
изящной столешнице, и  этот  жест  человеческой  ярости  и  отчаянья  со
стороны короля эльфов сказал Рене больше, чем самый долгий  разговор.  -
Огонь горит, Рене, - повторил Эмзар уже спокойнее, - и, клянусь Звездным
Лебедем, сквозь него никто не проходил, но за ним что-то  происходит.  Я
хочу, чтобы ты увидел сам.
   - Пожалуйста, - пожал плечами Рене, - но я никогда не  видел  Кольца,
мне не с чем сравнить...
   - Дело не в Кольце, оно как раз осталось прежним, дело в чем-то, чему
я не могу подобрать названия.
   Они вышли под немилосердный дождь, не замечая его,  миновали  сначала
ряд  изысканных  построек,  затем  насквозь   промокшую   рощу,   упрямо
сопротивлявшуюся приходу осени, и оказались  перед  Стеной.  Синее,  как
небо в месяце Иноходца, как глаза погибшего  Астена,  пламя  тянулось  к
низким темным тучам, словно земля  и  небо  сошли  с  ума  и  поменялись
местами. Ни порывы ветра, ни ливень не были властны над Лебединым Огнем.
Он горел ясно и светло, как горит надежда и упрямство в сильных сердцах,
какая бы вокруг них ни сгустилась мгла.
   - Так вот оно какое, Кольцо Вархи, - прошептал Рене,  -  я  знал  про
него, кажется, все и все равно потрясен.
   - Кольцо Вархи - это память, честь и боль нашего народа, но мы пришли
не за этим. Сейчас я придержу огонь, а ты заглянешь внутрь. Я уже  делал
это. Трижды. Два раза мы видели то, что должно, но последний раз...  Это
было в первое новолуние после дня  Летнего  Солнцестояния.  Я  не  сразу
решился зазвать тебя так далеко от моря, но ты должен увидеть,  что  там
творится. Хотя бы за прошедшие месяцы ничего не изменилось. Здесь  любые
перемены могут быть лишь к худшему. Нэо говорил тебе про башню Адены, ты
знаешь, ЧТО мы сдерживаем все эти годы.
   - Эмзар, - Рене коснулся руки эльфа, - почему ты решил  заглянуть  за
Стену именно сейчас?
   - Сам не знаю... Возникло ощущение чего-то непонятного, а  потом  все
эти мелочи, которые  встречал  Рамиэрль  в  последние  годы.  Каждая  по
отдельности ничего не стоит, но все вместе... И я решился,  а  Норгэрель
мне помог.
   - Ты не думаешь, что оттуда что-то вырвется, едва ты  уберешь  пламя?
Может, твои предчувствия - умело расставленная ловушка?
   - Нет, в этом я уверен. Мое желание не было навеяно извне, и  кто  бы
там ни был, ему не угадать, как и когда я ослаблю защиту. Смотри, только
внимательно.
   Рене кивнул и больше не отводил глаз от синей поверхности, по которой
бежали узкие сияющие полосы, чей свет  отражался  в  глазах  эльфийского
повелителя и его странного гостя. Эмзар сосредоточенно  прищурился,  как
будто целясь из лука, и в пламени  на  самом  верху,  как  раз  напротив
собеседников образовались и поползли вниз  две  щели,  отрывая  огромный
лепесток, начавший плавно и стремительно отходить вовнутрь.
   Перед Рене предстала бесконечная равнина, словно бы засыпанная только
что выпавшим снегом. Он знал, что не далее чем в  весе  <.  Мера  длины.
Столько за ору  проходит  походной  рысью  лошадь.>  полыхает  такая  же
пламенная   стена,   однако   небо   над   снежной   гладью   оставалось
молочно-белым. По небу то и  дело  пробегали  чудовищно  яркие  сполохи,
сменявшие друг друга не в строгом порядке, присущем радуге, но словно бы
по желанию обезумевшего художника, захотевшего поместить ядовито-лиловый
рядом с нестерпимо-малиновым, а сверкающую желтизну, способную  ослепить
даже  атэва,  смешать  с  безумной  зеленью.  Игра  красок,  повторяемая
мириадами снежных или не снежных кристаллов, сводила с  ума,  и  тем  не
менее Рене сумел разглядеть вдали что-то  вроде  то  ли  столба,  то  ли
башни, в центре которой, казалось, поместили яркую звезду.
   И так сверкавшая сильнее любой из ведомых Рене, она стала  наливаться
еще более нестерпимым светом, но  длилось  это  не  дольше  мгновения  -
небесно-голубой лепесток, стремительно распрямившись,  встал  на  место.
После внутреннего безумия свет Кольца Вархи казался нежным и  ласкающим,
он снимал усталость и боль, как прикосновение  женских  рук,  любящих  и
любимых.
   Рене поднял глаза на едва стоявшего на ногах Эмзара.
   - Ты был прав, что показал мне это. Я видел подобное. В  Сером  море.
Похоже, наш "друг" решил перебраться поближе к своим марионеткам.
   - Я так и думал, - кивнул Эмзар, с благодарностью опираясь  на  плечо
друга, - не знаю, как он прошел и  что  может  здесь  натворить,  но  он
владеет магией Света. Рене, я не представляю, что нам с этим делать....
   Рене Аларик Аррой, император Арции,  сгинувший  в  Сером  море  много
веков назад, не ответил, да и что тут ответишь.  Иногда  вопросы  задают
просто потому, что нет сил и дальше молчать и нести в  себе  неподъемный
груз. Так они и стояли в струях дождя,  осиянные  светом  Кольца  Вархи.
Эмзар Снежное крыло, король последних эльфов Тарры, и тот,  кто  родился
человеком. Они и раньше  были  похожи,  но  теперь,  когда  "бесконечная
война" смела с лица Эмзара эльфийскую безмятежность, а вечность  осенила
своим крылом Рене из рода Арроев, это сходство стало пугающим.
 
2879 год от В.И. 
17-й день месяца Собаки. 
Арция. Мунт. 
 
   По этикету к епископу следовало бы обращаться "Ваше  Преосвященство",
но Александр при всем желании не мог видеть в  дядюшке  Сезара  клирика.
Резкий, властный, острый на язык, Жорж Мальвани никогда не говорил ни  о
Книге Книг, ни о грехах и прочих  церковных  вещах.  Возможно,  находясь
среди собратьев, он вел себя подобающе, но в кругу  семьи  брат  маршала
был нобилем со всеми вытекающими отсюда последствиями. Сандер его любил,
впрочем, он любил всех Мальвани, начиная  от  загостившегося  в  Оргонде
Анри, которого он видел два раза в своей жизни,  и  кончая  совсем  юной
Анриэттой. Чем  неуютнее  было  во  дворце,  тем  больше  его  тянуло  в
старинный особняк на площади Ратуши, где  можно  быть  самим  собой,  не
опасаясь насмешки или подвоха. Сегодня они с Сезаром собрались послушать
знаменитого менестреля, вернувшегося в Мунт после очередной отлучки,  но
у Жоржа были свои планы, по крайней мере, насчет Сандера.
   - С  тобой  хочет  говорить  Его  Высокопреосвященство.  Сезар,  если
желаешь, можешь поехать с нами, но нам нужно заехать в Духов Замок.
   - Туда-то еще зачем? - удивился Мальвани-младший.
   - Затем, - многозначительно ответил епископ. - Кстати, Сезар, ты  уже
второй месяц таскаешь Сандера по Мунту, почему ты не показал ему одну из
главных достопримечательностей?
   - Да потому, что меня от нее тошнит, - хмыкнул виконт.
   - Тошнит?
   - Наполовину тошнит, наполовину жуть берет. Ума не приложу, чего  это
все на колени валятся. По мне, так оттуда бежать хочется.
   - Ты мне об этом не говорил, - в голосе епископа  зазвучали  странные
нотки.
   - А ты не спрашивал, - резонно возразил племянник.
   - Но Сандеру туда сходить нужно. Хотя бы для  того,  чтобы  составить
собственное мнение. Впрочем, ты его уже настроил...
   - Ничего страшного,  -  улыбнулся  Александр,  -  я  постараюсь  быть
честным. Я не очень хороший знаток живописи. Может,  мне  и  понравится.
Это тот самый храм, что восстановил епископ Илларион?
   - Восстанавливает, - откликнулся Жорж, - ну, хватит болтать. Поехали,
негоже заставлять старика ждать.
   Замок Святого Духа находился на противоположном конце  длинной  улицы
Святого Мишеля. Именно этой дорогой почти тридцать лет тому назад  везли
его отца. Александр пытался представить себе, как это было,  и  не  мог.
Все выглядело таким мирным и спокойным. Днем улица превращалась в рынок.
Горожанки и служанки из богатых домов с  корзинами,  кричащие  продавцы,
гогочущие гуси, безмятежные оборванцы, высматривающие ротозеев с полными
кошельками, - все это как-то не вязалось с мрачной процессией,  синяками
<Презрительная кличка сыщиков из Тайной Канцелярии,  в  ведении  которой
находились дела  о  государственной  измене  и  оскорблении  величества.
Упразднена  в  2871  году  указом  Филиппа   Тагэре,   который   объявил
рассмотрение   подобных   преступлении    королевской    прерогативой.>,
эшафотом... Зато сам замок Сандеру не понравился. Мрачный, тяжеловесный,
он казался зловещим и неуместным, как старый шлем в муравейнике.
   - Здесь теперь только храм или дюз <Небольшой  монастырь-тюрьма,  где
содержались узники, обвиненные в недозволенном колдовстве,  богохульстве
и ереси. В Арции для того, чтобы отправить туда человека за богохульство
и ересь, требовалось согласие светских властей, но дела о  недозволенном
колдовстве находились в исключительной юрисдикции антонианцев.> тоже?
   - Замок перестроили, - объяснил епископ и уточнил:
   - Разделили на две части, в большей по-прежнему заправляют антонианцы
<Орден святого Антония имеет особые полномочия при расследовании  дел  о
ереси  и  недозволенном  колдовстве.  Предстоятель  ордена   подчиняется
Архипастырю и имеет ранг  кардинала.  Он  назначает  своих  епископов  в
странах  Благодатных  земель.  Члены  ордена,  непосредственно   занятые
дознанием, именуются  Скорбящими  Братьями  и  используют  специфическую
магию.>, а меньшая открыта для всех. Там храм, две часовни, больница для
бедных и королевский приют для сирот. Сезар, как я понимаю, ты не горишь
желанием преклонить колени перед святыней?
   - Не горю.
   - Тогда подержи  лошадей.  Пошли,  Сандер.  Александр  спешился  и  с
бьющимся сердцем ступил под своды увенчанных часовней ворот. Он  сам  не
знал, чего ожидал от Замка Святого Духа, но  на  душе  было  неспокойно,
хотя никаких причин, кроме оброненных Сезаром слов, для этого не было.
   Внутренний двор был замощен сероватым булыжником. Г одной стороны его
ограничивало унылое серое  здание,  про  которое  только  и  можно  было
сказать, что это богоугодное заведение, приютившее под своей крышей тех,
за кого платит Его Величество. Несколько мальчиков и  девочек  в  грубой
суконной одежде таращились с крыльца на снующих по двору богомольцев, на
крыше здания сидело множество голубей, чье присутствие печальным образом
сказывалось на статуях святых, украшавших  высокую  мощную  стену,  явно
построенную  совсем  недавно.  За  ней  скрывалось  гнездо  антонианцев,
потеснившееся ради того, чтобы все добрые люди могли  посещать  открытую
Илларионом святыню. Жорж решительно направился  к  пологой  лестнице  из
серебристого  камня,  и  Александр  последовал  за  ним.  Они   миновали
массивные стены и оказались внутри.
   День был солнечный, и  льющийся  через  высокие  окна  свет  позволял
рассмотреть внутреннее убранство во всех деталях.  Александр  огляделся,
разыскивая знаменитые  фрески,  и...  испытал  полнейшее  разочарование.
Небесный Портал <Изготовленная в виде иконостаса  двухстворчатая  дверь,
отделяющая большую часть храма от его южной, алтарной части.> был богат,
его иконы явно вышли из-под кисти лучших иконописцев Арции, но не  более
того. То же относилось и к росписям на левой части  потолка  и  стен.  В
храме не было ничего примечательного, если не считать облупленной, грубо
оштукатуренной стены,  по  которой  змеились  мелкие  трещинки.  Кое-где
пласты штукатурки обвалились, явив взору  неопрятную  кладку.  Александр
лихорадочно оглядывался, пытаясь понять, из-за чего  загорелся  сыр-бор,
что здесь могло  напугать  Сезара  и  почему  людей  пускают  в  здание,
отремонтированное не более чем наполовину. Напоследок младший из  Тагэре
оглянулся и понял, что был несправедлив. Чудо в храме все-таки было,  но
не такое и не там, где он ожидал. Он думал о фресках в алтарной части, а
они оказались над входом.
   Сандер смотрел и не мог отвести взгляд  от  пепельноволосой  девушки,
держащей на раскрытой ладони алую  бабочку.  Нежное  лицо  с  печальными
глазами казалось  воплощением  чистоты  и  обреченности.  Святая  Рената
<Святая Рената, бывшая верной дочерью Церкви Единой и Единственной, была
захвачена атэвскими корсарами  и  продана  одному  из  атэвских  вождей.
Девушка отказалась разделить с ним ложе, ссылаясь на то, что  дала  обет
посвятить себя Церкви. Атэв сказал, что отпустит ее  если  она  докажет,
что Творцу нужна ее жертва. В тот же миг на ее ладонь села огромная алая
бабочка.>, помилованная царем язычников, могла быть только такой.
   - Нам пора, - Голос Жоржа вырвал Александра из сказочного  мира.  Они
молча вышли и сели на коней. Только когда Духов  Замок  остался  позади,
епископ осведомился:
   - Что ты скажешь о Триедином?
   - Триедином? - Брови Александра непроизвольно взмыли вверх.  -  Каком
Триедином?
   - Фрески над Небесным Порталом, - епископ не мог скрыть изумления.
   - Большинство прихожан при виде  их  валятся  на  колени,  -  вставил
Сезар, - а меня от них тошнит.
   - Но я их не видел, - прошептал Александр, -  над  Небесным  Порталом
только старая стена с трещинами...
 
2879 год от В.И. 
17-й день месяца Собаки. 
Арция. Мунт. 
 
   Его  Высокопреосвященство  воровато  оглянулся  и,  вытащив  с  полки
переплетенный в потертую  кожу  фолиант,  сунул  руку  в  образовавшееся
отверстие. Царка была на  месте,  и  Евгений  с  наслаждением  опрокинул
стопочку, мысленно подсмеиваясь над негодными  медикусами,  запретившими
ему все, что только можно запретить. Хорошо хоть не сказали, что  вредно
дышать, а он себя чувствует  ничуть  не  хуже,  чем  десять  лет  назад!
Староват, конечно, но для клирика  это  не  предел.  Святые  отцы  живут
долго, то ли потому,  что  угодны  Творцу,  то  ли,  наоборот,  успевают
надоесть небожителям еще  при  жизни,  и  те  стараются  елико  возможно
оттянуть личное знакомство.
   Евгений хихикнул и спрятал царку в тайник. По правде говоря,  ему  бы
давно  следовало  передать  бразды  правления  Жоржу  Мальвани,  лучшего
преемника по таким временам не придумать, но если ты надел кардинальскую
шапку, носи ее  до  смерти.  А  ему  нужно  протянуть  еще  лет  десять,
кантисское воронье вряд ли утвердит Жоржа его преемником, уж больно  тот
для них чужой, а без поддержки Его Высокопреосвященства Тагэре  придется
несладко. Филипп правильно делает,  что  не  таскается  в  Духов  Замок.
Евгению Илларионово детище не по душе, и пока он кардинал Арции, главным
храмом  останется  эрастианский  собор.  Впрочем,  и  капустницы  с   их
Предстоятельницей (кто же знал, что малышка Анастазия вырастет в  такую,
прости господи, пантеру), и Илларион  с  его  постной  рожей  беспокоили
старого клирика куда меньше, чем дела мирские,  в  которых  король  себя
вел, по меньшей мере, глупо.
   Опыт подсказывал старому клирику, что десять лет относительного  мира
по нынешним  поганым  временам  предел,  а  еще  эти  Вилльо...  Евгений
искренне  любил  Филиппа,  но  в  последнее  время  от   него   сплошное
расстройство.  И  где   только   он   раскопал   эту   красотку   с   ее
родственничками?! Вот уж  жруны,  почище  Фарбье,  те  за  полсотни  лет
насосались, а Вилльо из грязи да в князи! Евгений никогда не любил  ныть
о том, "что было бы, если бы", но чем  больше  он  смотрел  на  нынешний
двор, тем чаще ему приходило в голову, что Филипп Тагэре далеко  не  так
похож на отца, как хотелось бы и как думалось вначале. Девять лет  назад
Арция была готова за нового короля огонь глотать, а сейчас даже Мальвани
уехал.
   Конечно, в Оргонде он нужнее,  без  помощи  маршала  Жозеф  проглотит
герцогство с потрохами, а каждая победа Паука - поражение Арции. То, что
Филипп выдал сестру за Марка Оргондского, хотя тому до Тагэре, что мопсу
до гончей, правильно. Чем больше у Ифраны врагов, тем лучше. Но лиарская
свадьба стала последним умным шагом Филиппа. Потом он встретил  Элеонору
Гризье, и все полетело в тартарары. Он  рассорился  с  ре  Фло,  пригрел
свору  новых  родичей,  от  которых  тошнит  не  только  нобилей,  но  и
простолюдинов.
   Евгений на своем веку повидал немало, цветы зла расцветали и на менее
благодатной почве, а Филипп словно ослеп. Анри пытался с ним поговорить.
О чем - никому не известно, но на следующий день маршал собрался и уехал
помогать Марку, и отъезд этот был слишком уж скоропалительным...
   Во дворе зацокали копыта, и Его Высокопреосвященство  из-за  портьеры
выглянул