нают. А Герика, в конце концов, совсем недурна.
   - Ценитель выискался!
   - Я тщательно изучил эстетические пристрастия различных  рас,  в  том
числе и вашей.  Представляется  совершенно  очевидным,  что  среди  тебе
подобных молодая королева выделяется в положительную сторону. У тебя же,
насколько я владею ситуацией, были интимные связи с  разными  дамами.  Я
лично слышал, как ты сказал Роману, что нет некрасивых женщин, есть мало
вина.
   - Замолчи ради всего святого...
   - И не подумаю. Ты сам хочешь  обсудить  возникшую  проблему,  но  со
Стефаном ее обсуждать неэтично. Роман  уехал.  Лупе  -  женщина,  а  они
подобные вещи  воспринимают  специфически,  -  жаб  назидательно  поднял
правую переднюю лапу, - а король и так все сказал. Остаюсь я. И мой долг
доказать тебе, что в предложении короля нет ничего  противоестественного
и бесчестного.
   - Ты это уже говорил.
   - Истина стоит того, чтобы ее повторить, но я готов  замолчать,  если
ты подтвердишь, что пойдешь ночью к королеве.
   - Пойду, только уймись...

2228 год or В. И. Вечер 12-го дня месяца Лебедя.
Пантана. Убежище.

   - Вот и все, что я знаю, - закончил Роман.
   Его собеседники молчали, переваривая услышанное. В  янтарной  комнате
собралось пятеро эльфов и семеро людей - все, кто  знал  о  путешествиях
Рамиэрля. Недоставало лишь Уанна, но маг-одиночка мог появиться с минуты
на минуту, а мог не прийти вообще. Ему никогда  не  удивлялись,  но  его
никогда не дожидались.
   Роман с трудом заставлял себя вникать в то, что говорят  собравшиеся.
Казалось, в глаза кто-то насыпал даже не  песка,  а  тончайшей  алмазной
пыли. Голоса мудрых норовили слиться в  какой-то  невразумительный  гул,
напоминающий то ли шум дождя, то ли шорох листвы,  назойливо  навевающий
сон. Роман хотел только одного - упасть и уснуть. Никакие  Белые  Олени,
Пророчества, Избранницы и Чужие не способны были его  сейчас  не  только
испугать, но даже привлечь его внимание.  Последние  дни  бард  держался
лишь на присущем некоторым мыслящим существам чувстве долга - он  должен
был добраться до Пантаны. Добравшись же, эльф с горечью понял, что,  как
он и подозревал, помощи ему ждать нечего. И его сородичи, и Преступившие
понимают в происходящем еще меньше его.  Более  того,  он  как-то  сразу
понял, что стал сильнее их  всех,  что  ему  подвластны  такие  силы,  о
которых не мечтали ни Примеро, ни чудом пережившие Войну Монстров и Ночь
Магов  два  эльфийских  волшебника.  В  сущности,  Роман  зря   потратил
драгоценное время, лучше бы ему было, отдохнув  пару  дней  в  Кантиске,
повернуть коней в Таяну. Старая болотница, медикус Симон и маринер  Рене
казались куда более мудрыми советчиками, чем растерявшиеся эльфы.
   Роман потряс золотистой головой, отгоняя навязчивый сон - в последний
раз он нормально спал в Высоком Замке почти  два  месяца  назад,  а  это
слишком даже для Перворожденного. Проще всего было встать и уйти, но сил
не хватало даже для этого. А они все говорили и говорили.
   Затем Эмзар, дядя Рамиэрля и местоблюститель Лебединого трона, так  и
не принявший отцовскую корону - нет  королевства,  зачем  же  король?  -
молча встал,  вышел  из  комнаты  и  через  минуту  вернулся  с  кубком,
наполненным чем-то похожим на родниковую воду.
   - Пей. Времена, когда ты  рассказывал  о  виденном  и  шел  отдыхать,
похоже, миновали навсегда. Мы не можем решать без тебя.
   Рамиэрль послушно осушил кубок. Холодная,  чуть  отдававшая  полынной
горечью влага отогнала усталость, и он смог сосредоточиться.
   - Видимо, то, что постиг Эрасти, и стало  причиной  того,  что  Циала
запретила магам  преступать  определенную  черту,  -  говорила  Иллиэль,
Старейшая из Лебедей, - предательница боялась, что кто-то сравняется  по
силе с Эрасти.
   - Или же нащупает ту тропинку, по которой он  прошел,  -  откликнулся
Астен. Младший  сын  последнего  эльфийского  короля  был  на  удивление
серьезен и сосредоточен. Привычная  мягкая  рассеянная  улыбка  исчезла,
черты лица обрели спокойствие и  силу,  достойную  древних  властителей.
Эмзар с удивлением взглянул на брата:
   - Что ты хочешь этим сказать?
   - Только то, что Рамиэрля ждут Последние горы.  Эрасти  ясно  сказал,
куда и зачем уходит. Найти Место Силы, про которое он  говорит,  -  наша
единственная надежда.
   - Да, но он не  сказал,  как  достичь  его,  -  откликнулся  один  из
магов-людей по имени Ультим.
   - Он и не мог сказать, - возразила Старейшая, - ведь он не  вернулся.
Мы так и не знаем, дошел ли он и что случилось потом. Церна оставил свое
завещание, но не ложный ли это след? Ведь если величайший  из  магов  не
смог решить  эту  задачу...  -  эльфийская  кудесница  грустно  покачала
серебряной головой.
   Маленький Примеро недовольно  поморщился,  но  промолчал.  Он  весьма
ревниво относился к своему титулу ?Первого  из  Преступивших?,  и  слова
?величайший из магов? по отношению к кому-то другому были для  него  как
нож острый. Тем не менее ввязываться в спор о первородстве он  не  стал.
Старейшая из Лебедей, однако,  заметив  недовольство  Примеро,  пояснила
чистым, спокойным голосом:
   - Эрасти был первым, и мы не можем не отдавать ему должное.
   Примеро важно кивнул, и висящее в воздухе напряжение рассеялось.
   Рамиэрль смотрел  на  мудрейших,  удивляясь  самому  себе.  Ему  было
скучно. Он понимал, что весь это многословный спор закончится  тем,  что
решать предоставят ему. Если он победит - это будет удача Примеро,  если
сгинет в горах Корбута, они пожмут плечами, не более того. Про  себя  же
либр уже все решил. Он пройдет по следу Эрасти до конца,  но  сначала  -
Таяна. Он обещал Рене, что вернется в середине месяца  Дракона,  значит,
до конца месяца Лебедя  может  задержаться  в  Убежище.  Если  до  этого
времени не появится Уанн, что ж, придется рассчитывать  только  на  свои
силы. Хотя строптивый отшельник наверняка знает что-то важное, иначе  он
не втравил бы его в эту историю с Белым Оленем. Только  вот  где  сейчас
бродит этот непредсказуемый? Пропасть именно тогда, когда он так  нужен,
вполне в его духе. Что ж, придется думать, как обойтись без Уанна.  Маги
Убежища сейчас не помощники... Эльфийская волшба? Он переговорит с отцом
и дядей. В отличие от большинства сородичей они, кажется, понимают,  что
в этой войне у эльфов и людей одна дорога и одна судьба.
   Маги еще о чем-то спорили, но Рамиэрль их не слушал, думая  о  своем.
Поэтому последние слова Примеро  для  него  прозвучали  как  гром  среди
ясного неба. Преступившие решились на путешествие к  Месту  Силы.  Более
того, они хотят выступать немедленно. ?Боятся,  что  придет  Уанн,  -  с
ленивой брезгливостью подумал Роман, - и с ним придется делиться  славой
и силой?. Ответить он не успел,  так  как  Эмзар  холодно  ответил,  что
Рамиэрль не может покинуть убежище до конца месяца Лебедя.
   Бард знал, что в эти дни собирается  Светлый  Совет,  на  котором  он
присутствовал далеко не всегда - дело это для всех не являющихся главами
Домов было сугубо добровольным, -  просто  дядя  давал  ему  возможность
спокойно дождаться Уанна. Роман кивнул головой в знак согласия:  да,  он
дождется конца месяца Лебедя...

2228 год от В. И. Вечер 12-го дня месяца Лебедя.
Таяна. Высокий Замок.

   Марко сам зашел за Рене. В этом не было ничего удивительного, мало ли
о чем мог говорить король по вечерам с братом своей первой жены. Но  они
не говорили. Все было сказано накануне.
   Когда стемнело, король Таяны молча взял  Рене  под  руку  и  отвел  в
опочивальню. Герика уже была там. Король сразу же вышел,  неловко  задев
дверной косяк и плотно прикрыв дверь.
   Рене немного растерянно смотрел на предназначенную ему  светловолосую
тарскийку. Королева сидела,  как  послушная  девочка,  положив  руки  на
колени. Она была совершенно спокойна. Серые глаза не выражали  ничего  -
ни страха, ни ожидания, ни  тревоги,  ни  хотя  бы  интереса.  Полная  и
равнодушная покорность, от которой герцогу стало не по себе.  Он  всегда
нравился женщинам, и ему это было приятно, хотя в его жизни куда  больше
места занимали сначала морские походы, затем,  после  гибели  братьев  и
отца,  дела  государственные.  Тем  не  менее  в  маленьких  радостях  с
молчаливого попустительства платившей ему  тем  же  жены  Рене  себе  не
отказывал. Сейчас же герцог растерялся.
   Молодая женщина, вокруг которой в тугой  узел  сплелась  самая  дикая
чертовщина, казалось,  ничего  не  замечала.  Просто  погасить  свечи  и
приступить к делу Рене не мог, поэтому он заговорил:
   - Я могу тебя по-прежнему называть Герика?
   - Да.
   - Ты любишь короля?
   - Я об этом не думала.
   - А Зенона любила?
   - Наверное, нет. Но ведь он сошел с ума.
   - Девочка, послушай меня... Нельзя же быть  такой...  такой  никакой.
Даже кошка и та как-то относится к  тем,  кто  с  ней  рядом.  А  ты  же
человек... В твоей жизни произошло столько всего. Пропал  первый  жених,
погиб второй, ты чуть не утонула... Потом тебе предложил руку король.  А
ты... Ведь ты любишь Стефана?
   - Но он и велел мне согласиться. Ему что-то такое  приснилось,  и  он
сказал, что мы не можем быть вместе. Я согласилась...
   - А у тебя не было никаких предчувствий?
   - Мне ничего не снилось. Мне давно ничего не снится.
   - Неужели ты никогда не видела снов?
   - Видела, когда была маленькой. Они были всякие. То  очень  страшные,
то очень красивые... А потом отец что-то сделал, и я совсем перестала их
видеть.
   - Но отца ты любишь?  -  И  тут  в  серых  глазах  впервые  мелькнуло
какое-то чувство. Рене повторил свой вопрос, и Годойя прошептала:
   - Ненавижу... - Герцогу показалось, что он ослышался, а она  внезапно
заговорила быстро, давясь словами:
   - Мой отец - это страшно. Он сумасшедший. Он в  Тарске  собрал  много
того, что осталось от самых старых времен.  От  тех,  когда  здесь  жили
только чудища... И он ездил  в  Последние  горы,  что-то  искал.  У  нас
пропадали люди, и никто никогда их не видел. А приходили такие, какие  и
на людей-то не похожи. Клыки, как у  собак,  темные  волосы  до  бровей,
желтые глаза... Сильные, сильнее любого  человека.  И  шпаги  у  них  не
такие, широкие, плоские, загнутые, не колют, а режут... Они приходили  и
уходили...
   Мне было три года, когда мама зачем-то пошла к отцу. Она  была  очень
бледная, вела меня за руку. Это было после того, как я перестала  видеть
сны... Мама вбежала к отцу, так как знала, что он у себя, но там  никого
не было. Мы ждали, ждали, ждали... Но он не появился. Мама  отвела  меня
назад и больше не приходила. Мне сказали, что она уехала,  но  я  знала,
что ее просто больше нет. Ее убил отец, потому что  он  узнал,  что  она
узнала про него что-то  страшное.  А  потом  я  поссорилась  с  красивой
женщиной, которая за мной следила, и не захотела  ее  слушаться.  Пришел
отец, и... мое тело стало делать то, что он приказывал. Я не хотела,  но
руки и ноги меня не слушались. И так было  всегда,  когда  я  не  хотела
подчиняться. И я стала послушной. А эта красивая  женщина  однажды  тоже
исчезла.
   Появилась старуха, которой  я  боялась  еще  больше,  чем  отца.  Она
никогда не спала и никогда  не  ела.  А  руки  у  нее  были  холодные  и
мокрые... Мне... Мне иногда кажется, что меня просто  нет.  Есть  только
оболочка... И все. Я ничего не могу, не хочу, не знаю... Мне все  равно.
Ланка говорит, что так нельзя. Ей не понравилось, что я вышла за короля,
но Стефан так сказал. И отец велел.
   - Но как он мог приказать, ведь он заключен в башню.
   - Это вы так думаете. Но я знаю, что он скоро придет  за  мной.  И  я
опять буду делать, что он захочет...
   - Ты говорила с кем-нибудь об этом?
   - Нет, потому что отец услышит.
   - А почему говоришь сейчас?
   - Потому, что сейчас его тут нет. Я это чувствую.
   - Герика, ты любишь Стефана?
   - Не знаю... Думала, люблю... Он был добр ко мне... И мне  жаль,  что
ему все время больно. Но любить... Я читала сказание о Лате  и  Изане...
Они не могли жить друг без друга, а я живу без него. А  Стефан,  он  мне
просто сказал, что мы не можем  быть  вместе,  он  ничего  не  объяснил.
Ничего! - Она уже кричала. - Я  для  всех  вас  как  породистая  собака,
которую продают или дарят. Простите...
   - Ты ошибаешься. Я не знаю, почему Стефан так  поступил,  но  поверь,
ему еще хуже, чем тебе. Я думаю, тебе надо  успокоиться.  Время  терпит.
Прощай!
   - Нет, - она снова говорила ровно и спокойно. - Не уходите.
   - Ты хочешь, чтоб я остался. Почему?
   - Потому, что при вас они ничего со мной не сделают!
   - Кто это ?они??
   - Отец и те, с кем он связан.
   - Ты знаешь, кто это?
   - Та старуха. Но это она такой казалась, а на самом деле она какая-то
другая, еще хуже Я знаю, что отец обещал им меня, а я не  хочу...  Может
быть, если будет так, как хочет король, я им стану не нужна, и они  меня
отпустят.
   Рене привлек королеву к себе.
   - Глупости. Никто тебя никому не отдаст! - Мелькнула и погасла мысль,
что надо было бы погасить свечи. Впрочем,  можно  было  обойтись  и  без
этого... Если бы только она была способна чувствовать  хоть  что-нибудь,
кроме страха.

Глава 22

2228 год от В. И. 14-й день месяца Лебедя.
Пантана. Убежище.

   - Слышишь? - Роман обернулся к отцу. - Какой-то переполох.
   - Да, действительно, - Астен аккуратно отложил  в  сторону  старинный
свиток, - похоже, это у них...
   - Я схожу посмотрю.
   - Как хочешь. - Астен вновь  взялся  за  свиток.  -  Мне  кажется,  я
наткнулся на что-то интересное. Записано очень сумбурно,  но  я  начинаю
понимать. Матушка что-то знала о черном кольце, если это не совпадение.
   - И все же я схожу, это не  похоже  на  обычную  ссору.  Похоже,  там
что-то произошло.
   Астен не ответил, углубившись в свои записи, Роман  подумал,  что  он
сам выглядел точно так же, разбирая шкатулку Рене. Жаль, конечно, что он
оставил ее в Таяне... Но она принадлежит Рене, пусть у него и  остается.
Но мысли о шкатулке одолевали либра недолго. Сам себе удивляясь, он  все
убыстрял и убыстрял шаг, направляясь на север.
   Там уже несколько веков жили маги. Роман не слишком любил посещать их
поселение, несмотря на хорошие  отношения  с  Примеро,  ему  в  обществе
маленького волшебника было как-то неуютно.  Уанн  говорил,  что  Примеро
придает своей особе столько значимости, что перенести его общество может
либо божество, либо обожающая хозяина собака. Роман не был ни первым, ни
вторым и  праздник  своего  общения  с  Примеро  старательно  сводил  до
минимума. Однако сейчас сами ноги несли его на север.
   Эльф почти бежал, хотя на  острове  ничего  не  изменилось.  Ласковое
солнце гладило лицо, деревца радостно шелестели, над травой, несмотря на
приближающуюся осень, порхали  пестрые  бабочки.  Но  эта  безмятежность
Романа теперь просто пугала, так  как  он  знал,  что  за  пределами  их
хрупкого мира шевелится что-то чудовищно страшное Наконец блеснула гладь
воды, и Роман увидел первую перемену Знаменитых кувшинок больше не было.
В рамке  побуревшего  камыша  стыло  зеркало  черной  воды.  На  берегу,
переговариваясь, стояла группа из шести человек Кроме Примеро,  Рамиэрль
узнал  высокого   Ультима   с   резким,   грубоватым,   но   удивительно
располагающим лицом и ироничную красавицу Ланту. Чуть  в  стороне  стоял
обычно  веселый   и   непоседливый   Тэмэн,   оказавшийся   на   острове
исключительно из-за любви к всяческим магическим проделкам и розыгрышам,
по каким-то причинам запрещенным Циапой  Благословенной.  Рядом  высился
могучий чернобородый Турис, в роду которого наверняка  случился  тролль,
за растерянным великаном был почти не виден добродушный целитель  Кэрль,
бросивший вызов болезням, почитавшимся божьими карами Кэрль  предпочитал
лечить всех и вся и в конце концов угодил в мятежники.
   Чародеи сосредоточенно вглядывались в темную воду. Стояла  тишина.  И
тут Роман заметил вторую перемену. Лягушки молчали. Лужа была мертва.

2228 год от В. И. Утро 15-го дня месяца Лебедя.
Таяна. Высокий Замок.

   Когда он ушел, оставив спящую королеву, в  окна  уже  сочился  первый
серенький свет. С Рысьвы тянуло сыростью - Марко отчего-то оставил  окна
открытыми. Сам король, совершенно одетый, спал в  кресле.  Рене  положил
руку  ему  на  плечо,  но  тот  только  сердито   заворочался,   пытаясь
освободиться. Адмирал ощутил запах царки и все понял.
   Марко пил уже третью ночь и, похоже,  останавливаться  не  собирался.
Рене относился с иронией к утверждению, что горе нельзя заесть, но можно
запить, но ему не приходилось переживать  то,  что  выпало  в  последние
месяцы на долю короля Таяны. Герцог вздохнул, накинул  на  плечи  родича
скомканное покрывало из каких-то темных блестящих шкурок и, стараясь  не
шуметь, вышел, кивнув стоявшему у королевской двери ?Золотому?.
   Рене хотелось лечь и ни о чем не думать, но он знал, что вместо этого
спросит   себе   чего-нибудь   горячего,   затем   долго,   сначала    с
Жаном-Флорентином, а затем и с Шандером, будет  обсуждать  события  этой
ночи. Он не мог отделаться от мысли, что сегодня Герика  сказала  что-то
необычайно важное, что-то, что расставляет все на свои места.  Возможно,
он бы и вспомнил, но ему не дали.
   На пороге его комнаты сидела Ланка.  Принцесса  выглядела  непривычно
молчаливой и бледной, так что Рене счел за благо заговорить первым:
   - Ну что ты опять натворила, скверная девчонка?
   Ланка  молча  хлопала  неумело  подчерненными  ресницами,  с   трудом
сдерживая слезы. Рене  уже  не  в  первый  раз  увидел,  что  племянница
занялась своей внешностью; делала это  она  ужасно,  но...  трогательно.
Девушка, впервые ощутившая себя женщиной и пытающаяся обратить  на  себя
внимание мужчины, всегда трогательна.
   У Рьего никогда не лежала душа  к  свадьбе  Ланки  и  племянника.  Уж
слишком хороша была неукротимая принцесса, чтобы отдавать  ее  человеку,
интересующемуся только истиной, находящейся на дне винного кувшина. Рене
давно поставил крест на Рикареде, хотя с упорством обреченного продолжал
создавать видимость того, что Эландом правит законный  правитель,  а  не
его  знаменитый  дядя.  Ланка  со  временем  обещала  стать   прекрасной
герцогиней,  но...  Рене  слишком  хорошо  помнил   собственное   глухое
отчаянье, когда его, вольного капитана, вынудили бросить все и всех, что
он любил, и стать фактическим правителем  герцогства  и  мужем  ?нужной?
невесты. А поскольку Счастливчик Рене не переносил женщин двух типов - а
именно  покорных  и  здравомыслящих,  его  обстоятельная  супруга  могла
рассчитывать на терпение  мужа,  но  никак  не  на  любовь...  Да,  Рене
позволял себе развлекаться  на  стороне,  но  женщине  это  делать  куда
труднее. Если же девчонка влюбилась...
   Рене  вдруг  понял,  что  хочет  видеть   Ланку   счастливой.   Очень
счастливой. Принцесса, как-то сжавшись под взглядом адмирала, продолжала
из последних сил бороться с рыданиями. Рене улыбнулся и взял ее  лицо  в
обе ладони.
   - И что же у  нас  случилось?  -  Илана  попыталась  улыбнуться  и...
разревелась, уткнувшись лицом в камзол герцога.

2228 год от В. И. 16-й день месяца Лебедя.
Пантана. Убежище.

   В Убежище всерьез полагали, что причиной  лютой  ненависти  сестры  к
брату было его абсолютное невнимание к раскосым зеленым глазищам Эанке и
облаку темных кудрей, обрамляющих непомерной красоты  лицо.  Сын  Астена
изо всех сил сторонился красавицы-сестры, которую никак не мог  признать
таковой. Впрочем, не он один. Большинство эльфов сходилось на  том,  что
женщины прекраснее, чем Аутондиэль, не рождала земля, но, упаси  Великий
Лебедь, иметь ее в собственном доме. Астен  и  Роман  с  этим  полностью
соглашались.
   Бард, разумеется, понимал, что на этот раз ему не избежать встречи  с
матерью и сестрой, но изо всех сил старался оттянуть  это  удовольствие.
Он намеревался посетить дом Нанниэль вечером в обществе отца и дяди,  но
его опе