ак не прост. Вот и сейчас проклятый  пьянчуга  смотрел  в  корень.  Луи
Бэррот был полностью с ним согласен: затея с захватом Шарля Тагэре  была
опасной и глупой. Однако ни его, ни  Трюэля  не  спросили,  все  устроил
Фарбье,  заручившись  согласием  слабоумного  короля  и  помощью   своей
любовницы. Ненависть всемогущего бастарда к Шарлю была  общеизвестна,  а
недавний отказ ре Фло  поженить  единственную  дочь  Жана  и  одного  из
сыновей графа стала последней каплей.  Старый  Медведь  заявил,  что  не
собирается родниться с аганским <Жан Лумэн носил титул графа Аганского.>
боровом,  от  которого  за  весу  <Мера  длины,  приблизительно   равная
расстоянию, которое за одну ору рысью проходит лошадь.>  разит  кошками.
Это была правда, но не вся. Хитрый ре Фло спал и видел свою  дочь  женой
Тагэре, а внука - королем. Оскорбленный  и  встревоженный  Фарбье  начал
действовать с грацией слона в посудной лавке. И как  после  всего  этого
прикажете обеспечить покой в столице?
   - Ты прав, - угрюмо бросил Бэррот, - я говорил Диане и Жану,  но  они
уперлись, как мулы. Ладно, что сделано, то сделано, а наше дело, чтобы в
Мунте было тихо. Если Старый Медведь  зашевелится,  мы  должны  об  этом
знать.
   - Мы? Ну, нет.... Когда дело дойдет до драки, на меня и моих  кабанов
можно рассчитывать. А подслушивать, подглядывать и шарить под  кроватями
- на это синяки есть.
   - Хорошо, - устало вздохнул Бэррот, -  но  чтоб  с  сегодняшнего  дня
патрули ходили  в  два,  нет,  в  три  раза  чаще  и  чтобы  все  улицы,
примыкающие к Льюфере и ратуше, были освещены. Деньги для людей получите
у казначея.
   - Деньги это хорошо, - заржал толстяк, -  но  лично  я  предпочел  бы
получить их за другое. Связываться с Фло я  злому  врагу  не  пожелаю...
Хоть бы кто вправил мозги этой Диане.  Да  там  и  мозгов-то  нет,  один
гонор. Ну, прощай, монсигнор! - От могучего удара по спине Луи  чуть  не
свалился,  но  ничем  не   выказал   своего   неудовольствия.   Хорошими
отношениями с Обеном нужно дорожить.
   А насчет Дианы старый хитрюга прав, но циалианку может  унять  только
циалианка. Жаль, Елена тут ему  не  помощница,  напротив.  Попробуй  она
вмешаться, Диана только бы укрепилась в своем  решении.  Если  он  хочет
переиграть эту парочку, он ни в коем случае не должен до поры до времени
обнаруживать связь с ифранской бланкиссимой.  Но  и  сидеть  сложа  руки
больше нельзя.
   Отец нынешнего Пьера был еще тем подарком, но он был королем и  думал
о том, что его потомки станут  и  дальше  править  Арцией,  а  вот  сын,
похоже, и вовсе не знает, зачем ему голова. Идеальный король для  умного
министра или духовника, но пока  вокруг  бедняги  сплошные  стервятники,
которые думают  о  будущем  не  дальше  чем  на  месяц  вперед.  Похоже,
единственный способ выгнать взашей эту стаю  -  найти  Пьеру  подходящую
невесту. Правда, бедняга не нуждается в женщине, но это и к лучшему.  Он
найдет королеву... для себя. И с ее помощью покажет, как нужно управлять
государством. И хорошо бы, чтобы  Жан  со  своей  бланкиссимой  поначалу
считали, что это они подобрали подходящую девицу. Решено, именно этим он
и займется, когда расхлебает историю с Шарлем.
 
2850 год от В.И. 
29-й день месяца Зеркала. 
Арция. Фей-Вэйя 
 
   - Говори все как есть, ты меня знаешь, делать при  мне  хорошую  мину
при плохой игре не стоит, - покачала головой полная женщина лет тридцати
с небольшим, - так что натворили эти ублюдки?
   - Шарль Тагэре явился в Мунт по  приглашению  короля,  при  нем  была
охранная грамота, подписанная Пьером. Сейчас он в Замке Святого Духа.  -
Загорелый воин с упрямым  подбородком  с  наслаждением  взял  с  подноса
посыпанную корицей булочку,  закрученную  наподобие  раковины  улитки  -
Фей-Вэйя славилась своими стряпухами.
   - Да ты не стесняйся.... Все только из печи, я бы с  удовольствием  к
вам присоединилась, но я и так больше похожа не на лань <Белый  Олень  -
символ  ордена  святой  равноапостольной  Циалы,  одно  из  канонических
изображений которой представляет  святую,  возложившую  руку  на  голову
лежащего у ее ног оленя.>, а, прости святая Циала, на свинку...
   - Если сигнора простит мне такое, то пышки куда приятнее  сухарей.  -
Вообще-то Агриппину Трюэль,  сестру-наставницу  в  Фей-Вэйе,  полагалось
называть "бланкиссима", но Антуан знал и ее, и ее брата с детства. Да  и
сама Агриппина, когда они оставались наедине, с готовностью  откликалась
на мирское обращение, тем паче  новости,  о  которых  сообщал  Обен,  не
оставляли времени для этикета.
   - Спасибо, Антуан, но приличия требуют, чтобы циалианская  сестра  не
походила на жену трактирщика.
   - Как глупо!
   - Не спорю, но я привыкла. Какие обвинения предъявили герцогу?
   - В заговоре против короны.
   - Доказательства?
   - Доказательств нет, если не считать свидетельств людей, которым бы я
не поверил, даже скажи они в месяц Вепря, что на улице снег.
   - Даже улик не подготовили? Это неразумно... Именно неразумно...
   - Вот и сигнор Обен говорит то же, что и вы, сигнора Агриппина.
   - Значит, Обен согласен со мной... Это и радует, и огорчает.  Радует,
что брат думает так же,  и  огорчает,  потому  что  такую  ошибку  легче
совершить, чем исправить... Как вы думаете, Антуан, они  оба  рехнулись,
Фарбье и Бэррот? Или кто-то один? Что они думают делать  и  что  говорит
Диана?
   - Все затеял бастард. Бэррот вне себя  и  думает,  как  выскочить  из
горящего курятника, не подпалив хвост. Диана довольна. Она считает,  что
смерть Шарля Тагэре окончательно обезопасит трон Пьера.
   - Дура, - не выдержала собеседница Антуана.  -  Самый  страшный  враг
Лумэнов - сами Лумэны, вольно им было сотворить  все  глупости,  которые
только можно удумать. Их  распрекрасный  Пьер  -  слабоумный.  Это  даже
мунтским тараканам известно, а слабоумный король - вечное искушение  для
любого сильного нобиля. Пока Тагэре на свободе, но не посягает на  трон,
другие поневоле сидят тихо, так как у Шарля  поболе  прав,  чем  у  всех
остальных, вместе взятых. Если его убить, объявится  толпа  мстителей  с
прицелом на корону. Лично я при таком раскладе за Пьера  гроша  ломаного
не дам, они и оглянуться не успеют, как на троне  окажутся  ре  Фло  или
Мальвани...
   - Вот-вот, - Антуан запил угощение вином и блаженно улыбнулся:
   - Шарль Тагэре не больно хочет усесться на трон, но  кошкин  хвост  в
это не верит.
   - Каждый судит по себе, дорогой... Ты когда возвращаешься?
   - Как только бланкиссиме, - в устах Антуана  титул  прозвучал  как-то
интимно, - будет угодно меня отпустить.
   - Я еду с тобой.
   Антуан пожал плечами. Он и не  сомневался,  что  она  поедет.  Антуан
Кроасс не первый год варился в мунтской грязи, он знал,  что  делал  его
молочный  брат  и  господин,  когда  посылал  отвезти  сигноре   письмо,
сообщающее, что у ее  третьего  племянника  режутся  зубки.  Разумеется,
тетушка Агриппина, узнав новости, не останется  в  стороне,  но  решение
ехать в столицу - только ее решение. Обен ни при чем.
 
2850 год от В.И. 
6-й день месяца Волка. 
Арция. Фло 
 
   Сквозь щель в занавесках можно было видеть кусок луны, через  которую
неслись похожие на гончих облака. Было ветрено, и ветки огромного  клена
назойливо скреблись в  окно,  воскрешая  в  памяти  веселые  истории  об
оживших мертвецах и прочих прелестях.
   - Отец, что мы  будем  делать?  -  Рауль  ре  Фло  старался  говорить
спокойно.
   - Ничего, разумеется... Пока  ничего.  -  Немолодой  мужчина,  вполне
достойный иметь своей сигной  медведя,  задумчиво  потер  переносицу.  -
Бедняга Шарль угодил в ловушку, тут уж ничего не поделаешь. Взять Мунт я
пока не могу, если бы мог, крысеныш не просидел бы на троне и недели.
   - Но не можем же мы бросить Шарло?
   - Разумеется, не можем, -  Старый  граф  подошел  к  столу,  зачем-то
тронул бронзовую чернильницу в виде спящего медведя и отошел к  окну.  -
Проклятье! Надо же было такому случиться именно тогда,  когда  я  был  в
отъезде. Ты не должен был пускать его в Мунт, хотя бы  ему  привезли  не
одну,  а  дюжину  охранных  грамот.  Пьер  подписывает  все,   что   ему
подсовывают, хоть пустой лист, хоть непристойные  вирши...  Я  думал,  в
свои двадцать девять твой друг научился хоть чему-то,  а  он...  Или  ты
чего-то недоговариваешь?
   - Да нет, все так и было. Король писал, что его уговаривают заключить
мир с Ифраной, но что он хочет выслушать не  только  тех,  кто  сидит  в
столице, но и тех, кто воюет. Разумеется, это было  изложено  иначе,  но
смысл таков.
   - И вы не учуяли ловушки?
   - Мы долго думали, отец... Но Пьер, он же блаженный, он действительно
мог такое написать. А если так, мешкать было нельзя.
   - Да кто б ему дал это написать?! Эта лиса Жан или его капустница? Не
смешите меня! Да и сам королек... Я отнюдь не уверен, что он и читать-то
умеет. И вы с Анри пустили Шарле одного?!
   - Ну, он взял с собой охрану и оруженосца.
   - А собак и кадку с геранью не прихватил случайно?! Если уж вы решили
поверить, то ехать в Мунт должен был ТЫ. Случись с  тобой  что,  у  меня
останется еще два сына и пятеро твоих оболтусов-племянников,  не  говоря
уж о девчонках, а Шарль Тагэре один! Ты с ним так спелся, что забываешь,
какой он крови, а вот Лумэны помнят.
   - Ты прав, отец, но что теперь делать?
   - Не знаю! - отрезал старый граф. - Мы можем сделать вид, что нас это
не касается, а можем поднять восстание. Если.  сговориться  с  Мальвани,
закрутим такое, что Лумэны удерут впереди своего визга в Авиру и дальше.
Только вот Шарлю это не поможет... Да и я,  как  бы  ни  гордился  своей
родословной, помню, что Фло не Аррой.
   - Но неужели ничего нельзя сделать?
   - Во имя Проклятого! - рявкнул  ре  Фло-старший.  -  Для  того  чтобы
что-то делать, нужно быть в Мунте, а ты все еще тут торчишь!
   - Отец, значит, мне... Значит, я...
   - Значит, ты одеваешься попроще, состригаешь эти  проклятые  лохмы  и
отправляешься. Этой же ночью. Возьмешь с собой Жака и Эдгара. Да, пускай
этот плут тебе волосы и брови высветлит. Золота  бери,  сколько  сможете
увезти, пригодится. Чем только Проклятый не шутит, когда Циала спит. Жак
в свое время кое с кем в Мунте знался, ты его слушай, но  решай  сам.  И
запомни:  лучше   смерть,   чем   дюз   <Дюз   -   в   Арции   небольшой
монастырь-тюрьма, где содержались  узники,  обвиненные  в  недозволенном
колдовстве,   богохульстве,   государственной   измене   и   оскорблении
властей.>... Для всех ты тут с девицей загулял, и я даже знаю с какой.
   - А Эста?
   - А о ней придется забыть. Да не дергайся ты! Пока ей  косы  отрежут,
три года пройдет, за это время много чего случиться может.
 
2850 год от В.И. 
6-й день месяца Волка. 
Фей-Вэйя 
 
   Ее  Иносенсия  с  любопытством  рассматривала  невысокую  девушку   с
темно-каштановыми волосами.  Красива,  ничего  не  скажешь.  И,  похоже,
неглупа. Хотя чего в  этом  удивительного?  Быть  ре  Фло  -  это  почти
наверняка быть красавицей и к  тому  же  незаурядной  личностью.  Эстела
совсем молода, из нее можно вылепить что-то полезное. Эта надутая гусыня
Диана видела в юной графине только заложницу, а зря. От  девчонки,  если
ее приручить как следует, может быть прок.
   Диана с Еленой уже полагают Рубины своими, причем  каждая  обманывает
другую. Ну и пусть им. Она намерена  прожить  еще  лет  пятьдесят,  если
кто-то из наследниц не укоротит ее жизнь,  а  это  вряд  ли:  обе  крысы
понимают, как  за  ними  следят.  Но  с  помощью  Эстелы  ре  Фло  можно
перетянуть на свою сторону ее отца и братьев. Совсем  уж  ломать  их  не
стоит, пусть думают, что играют свою игру, пусть даже выигрывают,  но  в
самом крупном выигрыше будет она... Она добьется  того  же,  что  святая
Циала, и будет Архипастырем всех Благодатных земель <Благодатные земли -
с 2613 года  "земли,  осиянные  светом  Церкви  Единой  и  Единственной"
(Арция, Ифрана, Эскота, Фронтера, Оргонда, Элл, союз вольных  дарнийских
городов). Ранее так называли все земли, населенные  людьми.  После  2613
года это было запрещено  Церковью,  полагающей  слово  "благодатный"  по
отношению к иноверцам (атэвы, хаонгцы), язычникам (жители Дальнего Сура)
и еретикам (таянцы) неуместным.>.
   - Я рада видеть тебя, дитя, - Ее Иносенсия поцеловала Эстелу в лоб, -
тебе следует с дороги переодеться и отдохнуть. Утром я поговорю с  тобой
и дам тебе наставницу,  которая  подготовит  тебя  к  Вопросам  <Вопросы
числом семь и четыре задаются воспитаннице, вступающей в  обитель.  Семь
касаются ее знаний в области Священной Истории, а четыре, которые вернее
назвать  испытаниями,  имеют  целью  выявление   и   оценку   магических
способностей,  буде  таковые  окажутся.  Последнее  является  строжайшей
тайной  ордена,  и  испытуемые  и  не  догадываются  об  истинной   цели
ритуала.>. Дениза... - Юная девушка в белом  бесшумно  склонилась  перед
бланкиссимой. - Отведи свою новую подругу в ее комнату  и  позаботься  о
ней.
   Дениза почтительно наклонила головку: слушаю Ее Иносенсию.
   - Вот и хорошо, идите, дети мои. Я  еще  должна  поговорить  с  нашим
рыцарем.
   Аудиенция была  окончена,  Эстеле  оставалось  только  поклониться  и
выйти. Вроде бы все было хорошо, ее никто не обижал, Ее  Иносенсия  была
ласкова, а другие сестры  добры  и  внимательны,  но  девушка  отчего-то
чувствовала себя так,  словно  ее,  обнаженную,  привязали  к  позорному
столбу, как уличенную в прелюбодействе. Эста была не робкого десятка, да
дочь старого Этьена и не могла вырасти трусливой дурочкой,  но  Виргинию
она боялась, боялась до безумия, до дрожи.  Она  скорее  согласилась  бы
оказаться среди сотни разбойников, чем рядом с этой женщиной, красивой и
холодной, словно  вылепленной  из  снега.  Только  добравшись  до  своей
комнатки  и  тщательно  затворив  дверь  -  засовов   воспитанницам   не
полагалось, - Эстела ре Фло немного перевела дух. Святая Циала,  как  же
она хотела домой, к отцу, к маме, братьям...
   Сейчас они наверняка сидят в большом зале у камина.  Отец  маленькими
глотками пьет из своего любимого кубка подогретое  вино,  мама  вышивает
очередной покров для замкового иглеция, Леон и  Морис,  по  обыкновению,
препираются, а Марион пытается читать, но нет-нет да  и  вставляет  пару
реплик. А может быть, во Фло приехали Рауль и герцог Тагэре.  Тогда  они
заперлись с отцом в  его  кабинете,  и  папа  наверняка  убеждает  Шарля
заявить о своих правах на корону, а тот смеется и говорит, что не хочет.
   Эста знала, что отец прочит ее  в  жены  красавцу  герцогу,  но  пока
дальше намеков дело не шло. Девушка так и не поняла, любит ли ее  Тагэре
или просто относится  к  ней  как  к  дочери  своего  старшего  друга  и
союзника. Впрочем, Эстела не сомневалась, что папа все уладит, и тут  за
ней приехали. Сначала она надеялась, что ее не отдадут, но, увы, даже ре
Фло не  могли  отказать  бланкиссиме  Арции.  Она  совсем  уже  впала  в
отчаянье, но оказалось, что  ее  привезли  не  в  Мунт,  а  в  Фей-Вэйю.
Эетела-Ангелина-Рамола ре Фло была истинной дочерью своего отца и знала,
что бланкиссима Диана и  Ее  Иносенсия  отнюдь  не  одно  и  то  же.  Но
вспыхнувшая было надежда погасла. Кто его знает, какой  была  Диана,  но
Виргиния оказалась очень страшной. Девушка не могла понять,  почему  она
так думает, она просто знала. Если бы она могла бежать, она  бы  бежала,
но из Фей-Вэйи, охраняемой не только высокими стенами и рвом с водок, но
и магией, выйти было невозможно...
   Мягкий удар отвлек девушку от невеселых  размышлений.  Привезенная  с
разрешения рыцаря Валентина трактирная кошечка бесцеремонно вскочила  ей
на колени и всячески старалась потереться о лицо. Эста прижала  мурку  к
груди и разрыдалась.
 
2850 год от В. И. 
6-й день месяца Волка. 
Арция. Мунт 
 
   Камера была небольшой, но чистой и, если бы не  решетки  на  окнах  и
тяжелая дверь, вполне бы сошла за комнату в третьеразрядной гостинице. С
тех пор  как  Скорбящие  Братья  окончательно  сговорились  с  судебными
магиками, заплечных дел мастера, гнилая солома  и  железные  цепи  стали
уделом воришек,  фальшивомонетчиков  да  контрабандистов.  Тех  же,  кто
оказывался достаточно смел, чтобы затевать интриги, и  достаточно  глуп,
чтобы попасться, ожидала участь куда более мерзкая.
   Шарль Тагэре не верил, что  сила.  которая  подчиняется  синякам,  от
Творца, но откуда бы она ни  шла,  она  была,  и  против  нее  считались
бессильными любая воля и любой меч. Он слышал, что здешние маги каким-то
образом подчиняют тела узников, заставляя делать и произносить все,  что
хотят допросчики. К счастью, те не умели развязывать языки своим жертвам
и тем более читать мысли. От Старого Медведя  Тагэре  знал,  что  синяки
неустанно совершенствуются в своем искусстве, надеясь овладеть не только
телами, но и душами. Шарло надеялся, что он этого уже не увидит.
   Герцог  постарался  поудобнее  раскинуться  на  кровати:  что   толку
метаться по комнате, радуя  тюремщиков.  Этого  удовольствия  он  им  не
доставит. Если бы только вырваться! В глубине души Шарль не  верил,  что
он, никогда и никого не боявшийся,  словно  глупая  птица  папагалло  из
южных краев, станет повторять чужие слова о собственной вине. Он  всегда
считал себя сильным, вот и посмотрим, чего он стоит.  Самое  малое,  что
можно  сделать,  это  публично  отрицать  свою   вину,   тем   паче   он
действительно не злоумышлял против этих ублюдков, и, право слово, зря!
   Полоумный король, пляшущий под дудку мерзавцев и выжиг,  это  не  то,
что нужно Арции. Святой  Эрасти  не  зря  наградил  Пьера  Пятого  таким
сынком: Лумэны преступили все законы божеские и  человеческие  и  должны
уйти. Если он вырвется, он таки сделает то, в чем его обвиняли: поднимет
восстание,  и  еще  вопрос,  за  какими  нарциссами  <Нарцисс  -  символ
принадлежности к роду  Арроев,  символ  Лумэнов  -  желтые  или  золотые
нарциссы, Тагэре - белые  или  серебряные.>  пойдет  Арция.  Но  сначала
выжить. Проклятый! Из Замка Святого Духа не убежишь, по крайней мере без
посторонней помощи. В магии же он, увы, не силен. Скорбящие и синяки  не
подпускают простых смертных к своим тайнам, даже печатных волшебников  и
тех подмяли. Оно и понятно, без волшбы эти уроды  как  гадюки  без  яда.
Впрочем,  циалианки  тоже  хороши,  в  их  монастырях,  говорят,  всякое
творится.
   Интересно, где сейчас Рауль? И вернулся ли старый  граф?  Они  что-то
должны предпринять, но, сильные ни севере, в  Мунте  ре  Фло  почти  что
изгои. А Анри в Сарриже. Каким он был дураком,  отговорив  его  ехать  с
ними. А может, Рауль догадается взбунтовать войска? На  радость  Жозефу!
Куда ни кинь, везде клин! Да и Мунт,  как  назло,  принадлежит  Лумэнам,
хотя  простолюдины,  конечно,  и  не  питают  к  ним  особой  любви.  Но
достаточно ли этого, чтобы  вспыхнул  бунт?  Пожалуй,  да,  если  задело
возьмется Старый Медведь! Его,  могут  попытаться  освободить  в  момент
покаяния, беда в том, что Лумэны это тоже понимают...
 
2850 год от В.И. 
8-й день месяца Волка. 
Арция. Мунт 
 
   "Помяни,  Творец,  равноапостольную  Циалу  и  всю  кротость   ее..."
Бланкиссима Агриппина сдерживалась из последних сил. Кварта  <Время,  за
которое Луна Проходит одну из  своих  фаз,  приблизительно  равное  семи
суткам.>, проведенная в Мунте, окончательно открыла глаза на всю  бездну
глупости и гордыни, в  которую  скатились  арцийская  бланкиссима  и  ее
соратники, управляющие  от  имени  слабоумного  короля.  То,  что  Диана
мысленно на себя нацепила Рубины Циалы, новостью ни для кого не было, но
все же следует соблюдать хоть какие-то  приличия.  Агриппина  не  любила
Виргинию,  считая  ее  самоуверенной,  жестокой  и  равнодушной,  но  Ее
Иносенсия хотя бы не была  дурой.  Да,  Виргиния,  безусловно,  не  была
дурой, потому-то она и поставила  во  главе  самой  значимой  резиденции
ордена одну из двух своих основных  соперниц.  В  Фей-Вэйе