ал,  что  не  мог  ни
спать, ни думать, ни действовать,  только  сидеть  и  смотреть  в  окно.
Катрин что-то пробормотала, повернулась, но руку не выпустила, наоборот,
прижалась к ней щекой. Клотильда застонала  и  попросила  воды,  Рафаэль
осторожно высвободился из цепких  пальчиков  племянницы  и  поднялся,  с
трудом сдержав стон - Жоффруа, или как  его  там,  все  же  здорово  его
отделал. Клотильда позвала еще раз, Рито оглядел ночной столик, воды  не
нашел, но вино, которым его поила Катрин,  стояло  на  видном  месте,  и
мириец плеснул в стакан темно-красную, пахнущую югом жидкость.
   Женщина была в сознании и сразу его узнала.
   - Ты с ума сошел, - она говорила очень тихо, но внятно,  -  зачем  ты
вернулся?
   - Захотел и вернулся, -  Рафаэль  приподнял  Клотильду,  приобняв  за
плечи, - где тут у вас вода, я не знаю. Это вино, авирское, насколько  я
понимаю, но сносное.
   - А где...
   - Все живы, - жизнерадостно соврал Рафаэль, -  они  внизу,  а  Катрин
спит.
   - Ты не должен меня трогать, - печально проговорила баронесса.
   - Если б я делал только то, что должен, я бы по  сей  день  торчал  в
Мирии. - Кэрна опустил больную на подушки и поставил кубок  на  стол.  -
Пока вы тут спали, мы с Катрин с чумой воевали. По-моему, я  его  отсюда
выставил.
   - "Его"? - изъязвленные губы недоверчиво дрогнули.
   - Эта тварь вообразила себя герцогом Ларрэном и так вошла в роль, что
пришлось швырнуть ее в камин, - объяснил Кэрна, - так что никакой чумы в
Гран-Гийо больше нет. А раз нет  чумы,  я  имею  полное  право  обнимать
женщин, тем более Эгон нас не видит.
   Клотильда не выдержала и улыбнулась.
   - Ты неисправим.
   - Арде! Первый раз я сей приговор услышал от своей  матушки,  и  было
мне от роду года четыре. Сигнора, вам больше ничего не  нужно?  А  то  я
хочу спуститься вниз.
   - Ничего, - Клотильда посмотрела на свои руки, - странно,  я  думала,
уже...
   - Уже?
   - Язвам уже пора открыться.
   - Глупости, - сверкнул глазами Кэрна, - никаких язв! Жоффруа убрался,
так что извольте  пойти  на  поправку.  До  встречи,  сигнора,  я  скоро
вернусь.
   Ильда молча кивнула, Рито,  совершив  еще  одну  глупость,  поцеловал
женщину в лоб, допил вино и вышел.
   Уже совсем рассвело, ветер немилосердно трепал тополя,  но  Кэрну  от
него защищал каменный выступ. Мириец немного достоял, держась  рукой  за
тяжелую бронзовую ручку. Все казалось каким-то бредом - хижина в болоте,
неожиданное решение вернуться, дура, попросившая  сделать  ее  женщиной,
бешеная скачка, вырастающий из  заката  черный  замок,  ночная  схватка,
пустой двор, по которому ветер кружит золу и до срока опавшие  листья...
Хотелось упасть прямо здесь, на крыльце,  и  закрыть  глаза,  в  которые
словно бросили горсть горячего пепла, но надо было идти,  искать  Эгона,
Шарло, Яфе с Николаем, всех остальных.
   Рафаэль отпустил дверь и вышел из укрытия, ветер  немедленно  швырнул
ему в лицо пригоршню какого-то сора, но это было правильно. Ветер в лицо
на стороне тех, кто не сдается. Рито пересек двор, завернул  за  угол  и
столкнулся с человеком, закутанным в черное. Этого еще не  хватало!  Еще
одна чума? Керна сделал шаг назад, рука сама собой метнулась к кинжалам.
   - Во имя Баадука! - "черный" тоже отступил назад.
   - Во имя Проклятого! Яфе!
   - Я и впрямь вижу сына  твоего  отца?  -  атэв  наклонил  голову,  но
отступил еще на шаг. - Радость нашей встречи омрачена...
   - Да знаю я, чума и все такое прочее. Мне Катрин рассказала.
   - Мы просим сильных, чтобы они прикрыли слабых. Ты был в доме  нашего
хозяина, он еще чист?
   - Не так, чтобы... Яфе, что на тебе за тряпки? Так надо? Ты здоров?
   - Баадуку угодно, чтобы я проводил  к  Его  Мосту  многих  и  многих.
Обычай моего народа  требует  скрывать  свое  горе  под  черным  плащом.
Милосердный судит приходящих к нему по их последним мыслям  и  читает  о
них в сердцах тех, кто остался. Те, кто жил в  этой  крепости,  достойны
любви сребровласых девственниц и покорности облачных коней.
   - Кто уже умер? - тихо спросил мириец.
   - Из тех, о ком сильнее всех болит твое сердце, никто. С тех пор  как
мы ушли к больным, мы  боялись  смотреть  на  дом,  в  котором  оставили
женщин, но сын Эссандера жив. Жив и мой  удрученный  жестокостью  своего
бога спутник, но Баадуку вновь потребовались лучшие из лучших.  Он  счел
уместным призвать к себе хозяина крепости.
   - Эгон?!
   - День и две ночи назад он не  смог  подняться.  Воля  Эгона  сильнее
девяти пар быков, но тело его во власти чумы. Юный Шарлах стал настоящим
господином. Когда пришла беда, хозяин  хотел  его  увезти,  но  сын  дея
сказал, что Тагэре решают сами, когда уйти и с кем остаться.
   - Сандер бы им гордился...
   - Сердце Шарлаха - лучшая награда породившему его. Но как ты вернулся
и нашел ли ты то, что искал, и где тот, кто называет  себя  деем  жгучей
травы и поедающих ее червяков?
   - Скорее я нашел то, чего  НЕ  искал.  Теперь  мы  точно  знаем,  что
Александр жив, свободен и в безопасности.  Серпьент  нас  найдет,  когда
будет нужно, а сейчас он идет по следам  тех,  кто  пытался  навести  на
Север отвратительные чары.
   - Вы нашли спустившего с шести цепей шелудивого Садана,  рассыпающего
чуму?
   - Нет, я о другом, хотя... Как я об этом не подумал! Это  не  простая
чума, Яфе!
   - В год Беды все исполнено смысла, - согласился атэв, - но что сестра
юного Шарлаха и жена нашего хозяина?
   - Катрин здорова. Клотильда больна, но ей лучше, чем можно надеяться.
   - Старый Абуна писал,  что  один  из  сотни  здоровых  не  подвластен
заразе, и два из сотни больных возвращаются с Порога.  Да  будет  Баадук
милостив к Эгону и благородной Лоттил. Но что ты будешь делать?
   - А что сейчас делал ты?
   - Я отдал огню тех, кто ушел ночью, и шел к тем, кому я нужен днем.
   - Надеюсь, я тоже пригожусь. Проклятый,  я  должен  увидеть  Шарло  и
сказать ему про отца!

2896 год от В.И.
1-й день месяца Дракона
ОРГОНДА. ПОРОСЯЧИЙ БРОД

   Ифранцы попробовали переправиться ниже  брода,  это  было  откровенно
глупо, но все глупости делятся на две части. Бескорыстные и преследующие
какую-то цель. Аршо-Жуай был далеко не прост, и полторы тысячи  вояк  на
жалких деревяшках, полезшие в воду ниже  широкой  и  удобной  переправы,
могли означать лишь одно  -  Ипполит  боится,  или,  вернее,  опасается.
Маршалу нужно знать, что его ждет, когда он влезет в дело  всерьез,  вот
он и играет в поддавки.
   Разумеется, бедолаг, плывущих чуть  ли  не  на  садовых  калитках,  к
берегу не пропустили ближе, чем на арбалетный выстрел. Сезар  был  прав,
дав в помощь каждому арбалетчику  дюжего  ополченца,  который  таскал  и
устанавливал щит с прорезями для стрельбы и  перезаряжал  во  время  боя
арбалеты. Вчерашние крестьяне быстро освоили эту нехитрую науку,  что  и
доказали в первом же бою.
   Впрочем, долго наблюдать за подвигами стрелков не  пришлось.  Ифранцы
развернули свои  бревна  и  лодчонки  и  погребли  назад.  Теперь,  надо
полагать, маршал ждет ответного угощения. Отчего бы не  уважить  старого
знакомого? Мальвани положил руку на плечо виконту Теровану.
   - Сержи, как ты относишься к утренней  верховой  прогулке?  Я  так  и
думал, что с полным одобрением.  Скачи  к  Гартажу,  пусть  начинает.  И
учтите, чем больше брызг, тем лучше.
   Терован умчался, и почти  тотчас  вдалеке  запела  сигнальная  труба.
Герцог Мальвани подобрал брошенный на траву черный,  подбитый  оранжевым
плащ. С точки зрения политики, ему стоило надеть цвета Оргонды, но  Аршо
был у Гразы,  и  его  ждет  не  травка,  а  тигриные  когти!   Оргондцы  поймут,  а  арцийцы...  Проклятый,  он  видел,  какими
глазами они на него смотрели, когда у Кер-Женевьев он вышел в  отцовских
доспехах. Отец говорил,  что  в  Оргонде  они  защищают  Арцию.  Сегодня
Оргонда - это все, что осталось от  Арции  и  у  Арции.  Герцог  глубоко
вздохнул, заставляя себя успокоиться: когда-нибудь, когда он  столкнется
лицом к лицу с Тартю и Вилльо, он,  может  быть,  и  станет  тигром,  но
герцог Оргонды и  главнокомандующий  такой  роскоши  себе  позволить  не
может. Его дело уничтожать армии, а не рвать чужие глотки, как бы  этого
ни хотелось.
   К небу рванулась испуганная птица, снова взревели  трубы,  перекрывая
стрекот кузнечиков,  множество  копыт  мерно  били  по  высохшей  земле,
поднимая золотившуюся в солнечном свете  пыль.  Левофланговая  кавалерия
двинулась вперед красиво  и  слаженно.  Всадники  по  двенадцать  в  ряд
влетели  в  теплую,  прозрачную  воду,  подняв  тучи  сверкающих  брызг,
невысокие волны обиженно выплеснулись  на  плоский  берег.  Отдохнувшие,
сытые кони мчались вперед  с  радостью,  утреннее  купание  распалило  и
всадников, и лошадей.
   Десять конных сотен стремительно  проскочили  брод  и  обрушились  на
болтавшихся у воды ифранцев. Аршо подобной наглости  не  ожидал.  Гартаж
сыграл отменно, умело опрокинув стоящий у переправы полк.  Ифранец  тоже
не подкачал, бросив на помощь часть кавалерии второй линии. Сезар не мог
рассмотреть консигны, но это явно были не худшие части. Теперь на одного
арцийца приходилось два, а то и три противника, но драки не  получилось.
Гартаж и Сержи сделали то, что им велели,  а  именно  -  развернулись  и
помчались назад по собственным следам, увлекая за собой  раззадорившихся
преследователей.

2896 год от В.И.
1-й день месяца Дракона
ОРГОНДА. ПОРОСЯЧИЙ БРОД

   Жуай умел ценить и чужую удаль, и чужую  выучку.  Оргондцы...  Маршал
пригляделся: нет, не оргондцы! Арцийцы,  и  не  просто  арцийцы!  Своими
дальнозоркими глазами Ипполит сразу же заприметил рыцаря,  мчавшегося  в
первых рядах. Воин на гнедом жеребце с белой передней бабкой был  Эженом
Гартажом, непревзойденным командиром  авангарда  или,  если  приходилось
отступать, арьергарда. Эжен никогда не водил за собой большие  армии,  в
этом ему с Тагэре и Мальвани было не тягаться, но исполнить их  замысел,
став щитом или наконечником копья, лучше не мог никто.
   Узнав о предательстве Вилльо, смерти  Александра  и  решении  Церкви,
Эжен увел несмирившихся в Оргонду. У него к ифранцам особый счет:  среди
"волчат" был и его сын Одуэн... Ипполит со странным чувством смотрел  на
легендарного графа, рядом с которым трепетала  сигна  с  орлиной  лапой,
известная всем, кто знал, как держать меч и копье. Гартаж еще ни разу не
подвел в бою ни своих солдат, ни своего сюзерена, он не из  тех,  кто  с
горя теряет голову, но мстить будет, пока жив или пока  по  земле  ходит
хоть кто-то из виновников Гразы.
   "Орлиная лапа" маячила уже совсем близко. Опрокинув растерявшихся  от
неожиданности "Куропаток", арцийцы повернули к реке, но, видимо, поняли,
что погони нет и, развернувшись на середине  Ньера,  вновь  понеслись  к
ифранскому берегу.  Всадники  изображали  из  себя  морской  прибой,  то
выскакивая  на  сушу  и  сбивая  подвернувшихся  под  руку  недотеп,  то
отступая, они носились туда-сюда по мелководью, поднимая тучи  брызг,  и
при этом умудрялись не сбиваться в кучу и не мешать друг другу.
   Ипполит махнул рукой одному из полковников.
   - Пусть "Черные стрижи" атакуют, а за ними пойдут "Соловьи".
   Командир "Стрижей", квадратный человек с унылым носом, был отнюдь  не
дураком.
   - Монсигнор, нас явно провоцируют на атаку  через  реку,  видимо,  за
холмом засада.
   - Наверняка, - согласился Аршо-Жуай, - но вы все равно атакуйте...
   - Вы бросаете нас на оргондские копья,  и  все  потому,  что  полгода
назад...
   - Не будьте слишком злопамятным, барон, - в голосе  маршала  зазвенел
металл, - это вам не идет... Если на вас навалятся большими  силами,  вы
отойдете, только и всего. Неужели вы не в состоянии сделать то  же,  что
делает Эжен Гартаж?
   Командир "Стрижей" не ошибся. Атака арцийцев - ловушка.  Старая,  как
мир, но не ставшая от этого менее опасной. Воины,  особенно  кавалеристы
из привилегированных полков, не так уж и далеко ушли от  борзых.  Увидят
убегающую добычу, и вперед! Догнать и затрясти. В лучшем случае принести
хозяину, в худшем - сожрать самим. Только тяжелые  конники  не  зайцы  и
даже не лисы, преследователь сам рискует остаться без хвоста, а то и без
головы...
   - Сигнор маршал, я полагаю...
   - Барон, меня не волнует,  что  вы  полагаете.  Ваше  дело  выполнять
приказ!
   Барон скрипнул зубами и поскакал к своим. Он был и прав, и  не  прав.
Ипполит Аршо-Жуай не был ни злопамятным,  ни  мстительным,  и  уж  точно
маршал не стал бы посылать на верную гибель один из лучших полков только
потому, что в прошлом году один из лейтенантов непочтительно отозвался о
нем как о полководце. Но для того чтобы узнать,  что  задумал  Мальвани,
нужно было кем-то пожертвовать. "Стрижи" для этого вполне  подходили,  к
тому же это был знаменитый полк, увидев  их  сигну,  Сезар  поймет,  что
ловушка сработала, и пустит в ход, что задумал...

2896 год от В.И.
1-й день месяца Дракона
ОРГОНДА. ПОРОСЯЧИЙ БРОД

   С каким бы удовольствием герцог Мальвани сейчас мчался вперед,  а  не
смотрел из укрытия, как дерутся другие, но он потерял это  право,  надев
на себя герцогскую цепь. Да; короли и герцоги тоже уходят в бой, но лишь
тогда, когда они -  последний  резерв,  который  есть  у  их  подданных.
Александр на Гразском поле рубился во главе  обреченного  отряда  и  был
прав, а вот ему  до  поры  до  времени  придется  оберегать  собственную
голову. Сезар приподнял руку, защищая глаза от солнечных лучей. Что ж, у
Мелового было еще жарче и еще безнадежнее, а эту битву  он  выиграет,  и
это станет началом большой войны.
   Герцог  холодно  улыбнулся,  глядя,  как  его  авангард   пляшет   по
взбаламученной реке. До Поросячьего брода вода была чистой и прозрачной.
Ниже ей не побрезговало бы разве что  давшее  мели  имя  животное.  Эжен
Гартаж и его ребята трудились на  совесть,  но  Ипполит  медлил.  Ничего
никуда не денется, переправляться в другом месте еще  хуже,  а  врасплох
оргондскую армию ему не застать, он это понимает, да и Диего со спины не
сбросить, мирийцы вцепились в добычу намертво.
   Ага, зашевелились! И  кто  это  у  нас?  Идут  хорошо,  слаженно,  не
медленно, но и не слишком быстро. Что  за  сигна?  Против  солнца  и  не
разглядеть, но полк  не  из  последних,  это  точно.  Или  "Сойки",  или
"Жаворонки", или "Стрижи"... Но один полк -  это  маловато!  Ага,  пошел
второй да еще те лопухи, что стояли на  берегу.  Так  он  и  думал,  три
полка. Ипполит - опытный лис, половину пустил  вперед,  половину  держит
при себе. Ну и пусть, дойдут руки и до них...
   Ифранцы  почти  догнали  Гартажа,  который,  разумеется,   скакал   в
последних рядах. Старый упрямец, ведь ему же было сказано! У возникающих
из солнечного сияния темных силуэтов не было ни сигн, ни тем более  лиц,
но Сезар узнал и Эжена, и Сержи, отстававшего от  графа  на  полкорпуса.
Сандер бы послал в погоню конных арбалетчиков, но в  Ифране  воевали  по
старинке. Впрочем, он и сам играл в  поддавки,  загнав  в  реку  тяжелую
конницу. Диего расстроился, ну да его время еще наступит.
   Высыпавшие на широкий луг всадники пошли широким полукругом, и герцог
смог наконец рассмотреть плащи передних. Да, "Стрижи",  один  из  лучших
ифранских  полков,  а  за  ними  "Соловьи"  и  обглоданные  "Куропатки"!
Мальвани судорожно сжал рукоять хлыста.  Ждать  и  догонять  тяжело,  но
всего тяжелее смотреть, как дерутся другие..
   Арцийцы, пролетев  мимо  холма,  быстро  развернулись  и  ударили  по
"Стрижам", а из-за холма выскочил дождавшийся своей оры оргондский полк.
Рыцари с трилистниками на щитах лихо ударили во фланг наступавшим, благо
луг был прямо-таки создан для  конных  поединков.  Сезар  невольно  сжал
конские бока, и застоявшийся  жеребец  с  готовностью  двинулся  вперед.
Герцог со вздохом натянул поводья, это был не его  бой.  Одно  утешение,
все только начиналось. Два с половиной ифранских полка - это  далеко  не
все, что есть у Аршо. Ага, отступают, чтоб не сказать - бегут!

2896 год от В.И.
1-й день месяца Дракона
ОРГОНДА. ПОРОСЯЧИЙ БРОД

   Конница за холмом, и  все!  Никогда  еще  Ипполит  Аршо-Жуай  так  не
радовался при виде вражеских всадников. Мальвани действовал  грамотно  и
умело, но не более умело, чем он сам. Луг оказался чистым,  без  волчьих
ям и проклятых "ежиков",  калечащих  лошадям  ноги.  Оргондцы  готовы  к
схватке, выиграть ее будет не просто, потерь не избежать,  но  на  то  и
война. Он должен уничтожить кавалерию Мальвани, и он сделает это.
   Маршал отдал приказ, и три с лишним тысячи тяжелых  всадников  спешно
выстроились на  правом  фланге.  От  их  побывавших  в  битве  товарищей
осталась едва ли треть, но остатки "Стрижей" и  "Соловьев",  вырвавшихся
из ловушки и не утонувших в Лягве, без лишних разговоров  присоединились
к товарищам.
   Известные своим пристрастием к  ярким  побрякушкам  "Райские  птицы",
прозванные  злопыхателями  "Сороками",  "Корольки",  куда  по  извечному
армейскому остроумию определяли самых высоких,  вечно  готовые  к  драке
ради  драки  "Бойцовые  петухи"  и  щеголявшие  в  сине-зеленых  куртках
"Саррижские павлины". Все они были хорошими воинами, хоть и  уступавшими
арцийцам   Гартажа,   но   превосходившими   большинство   оргондцев   и
вооружением, и опытом. К тому же на  одного  конника  Мальвани  придется
два, если  не  три  ифранца.  Это  был  беспроигрышный  расклад.  Как  у
Александра Тагэре на Гразском поле, Проклятый бы их всех побрал.
   Ипполит Аршо-Жуай пышных речей не любил. Быстро проехав мимо  готовых
к бою всадников, маршал громко и внятно произнес.
   - За рекой наш старый друг Сезар Мальвани. Он - хороший воин,  но  до
отца  и  покойного  друга  ему  далеко.  Сейчас  вы  перейдете  Ньер   и
столкнетесь с конницей Оргонды. Их осталось не более полутора тысяч,  из
которых внимания заслуживает лишь полк Эжена Гартажа. Тот, кто  захватит
или убьет старика,  окажет  ифранской  короне  большую  услугу.  "Черные
стрижи" проверили поле боя, там все чисто, можете смело разгонять коней,
только чур не забывать про речонку  справа.  Берега  у  нее  топкие,  не
вздумайте  передать  привет  тем  дурням,  что  там  уже  завязли.  Все,
отличившиеся в бою, получат двойное жалованье, а "Стрижи" и "Соловьи"  -
тройное.
   Ее Высочество на вас надеется (за "двойное жалованье" Жоселин его  не
поблагодарит, но заплатить придется. Дарнийцы дарнийцами, но не  кормить
своих нельзя). Принесите мне победу! Кавалерия, - Ипполит сделал  паузу,
- пошла!
   Полковники отдали честь и опустили забрала. Грянули трубы, знаменщики
гордо выехали вперед. Первыми к Ньеру спустились "Сороки",  "Стрижи"  на
сей раз шли замыкающими и, кажется, больше  на  своего  маршала  зла  не
таили. Ипполит с законной  гордостью  наблюдал,  как  ифрайская  конница
покоряла оргондскую реку. Более пятнадцати тысяч копыт  вспенили  и  без
того  взбаламученную  воду.  Ньер  обиженно  выплескивался  из  берегов,
поднятая  со  дна  илистая  муть  желтым  облаком   медленно   плыла   к
Кер-Женевьев.

2896 год от В.И.
1-й день месяца Дракона
ОРГОНДА. ПОРОСЯЧИЙ БРОД

   Эжен Гартаж, сжав зубы, смотрел на  прущих  вперед  ифранцев.  Первые
всадники уже  выходили  на  оргондский  берег,  а  сигны  последних  еще
терялись в поднятой пыли  на  том  берегу.  Переправившиеся  торопились,
освобождая прибрежную полосу для тех, кто шел следом.
   Молодой оргондец с  двумя  золотистыми  конями  на  щите  то  и  дело
оборачивался  к  Эжену.  По  мнению  "жеребенка",  ифранцев  нужно  было
сбросить в Ньер. В этом был свой смысл, но Гартаж  ждал,  пока  "Райские
птицы" выберутся из воды и построятся в боевой порядок.
   - Сигнор, - а это уже  не  выдержал  старый  товарищ,  помнивший  еще
первое оргондское  изгнание,  -  неужели  после  Гразы  вы  считаете  их
рыцарями?
   - Не считаю, - покачал  головой  командир  арьергарда.  -  Рыцарей  в
Ифране не осталось, эти дерутся за ауры, у  них  даже