астолкать  привратника  было
делом пары  десятинок.  Всадник  на  молочно-белом  атэвском  жеребце  и
всадница на гнедой белоногой кобылке промчались спящей Жасминной  улицей
и вылетели в поля. Летний зной еще не выжег  весенние  изумруды,  вокруг
все цвело, наполняя душу неистовой радостью и жаждой жизни. Рито и  Даро
были молоды, свободны и счастливы. Ветер путал конские гривы и свистел в
ушах, лошади мчались  навстречу  рассвету  по  высокой  росистой  траве,
праздничные  ночи  закончились,  но  жизнь  продолжалась  и  была  полна
радости!
   Рафаэль осадил коня у  обрыва,  внизу  смеялось  море.  Волны  весело
набегали на розовеющие камни,  кричали  и  дрались  проснувшиеся  чайки,
вдали мелькнул парус, кто-то из рыбаков все же вышел на лов...
   - Рито, - юноша обернулся,  Даро  смотрела  на  него  с  восторгом  и
благодарностью, - Рито, спасибо тебе...
   - За что, малявка?
   - За... за это, - она беспомощно обвела  руками  вокруг  себя,  -  за
Сандангу, за то, что ты меня любишь...
   - Еще как люблю, - подтвердил Рафаэль, - слушай, раз уж мы заговорили
Проклятый знает о чем... Я хочу уехать. В Новый Эланд. Поедешь со мной?
   - Ты с ума сошел!
   - Я бы был сумасшедшим, если б остался, и последним подлецом, если  б
бросил тебя здесь. Эландцы не обижают женщин...
   - Но... Но они же еретики!
   - Ну и что? - Рито спрыгнул с лошади и снял сестру с седла. Если  все
дело в том, что они не пускают к себе капустниц и синяков  и  не  платят
церковную долю, то я им не судья. Этих дряней давить нужно, а не ползать
перед ними. А добро всегда и везде  добром  будет.  И  зло  тоже.  Можно
сколько угодно свечек святым наставить и  при  этом  тварью  остаться...
Неужто Творец такой дурак, что возьмет к себе доносчика Уго и  оттолкнет
Лючо, который, когда пожар был, из огня восемь человек вытащил?  Эй,  ты
меня слушаешь?
   - Я думаю, - взмахнула ресницами Даро, - если Уго будет в раю, это не
правильно. Я с ним быть не хочу.
   - Ну, значит, будешь со мной в аду...
   - Не шути так!
   - А я и не шучу. Но смерть, она когда еще будет, а жизнь у нас  одна,
и губить ее незачем. Так ты поедешь?
   - Когда?
   - Как только придут атэвы...
   - Атэвы?! Но они же...
   - Еретики? Нет, точно эту твою  камбалу  удавить  нужно.  На  пару  с
Ампаро! Атэвов  не  бойся,  у  них  свой  закон,  они  его  не  нарушат.
Подумаешь, походишь немного с закрытым лицом, чем оно  хуже  циалианских
тряпок? Ну, решай... Корабль придет через кварту или две.
   - Рито, - Даро вздохнула, - а как же отец? И  Рено?  Может  быть,  ты
останешься? Вдруг все теперь иначе пойдет?
   - А ты умница, малявка, - Рито смотрел на сестру так, словно видел ее
впервые, - умница. Все! Никуда мы не едем, а вместе  с  Рено  заставляем
отца вспомнить, что  он  герцог,  а  не  Хосе-Печальник!<Хосе-Печальнику
некогда приснилось, что он совершил смертный грех, это так его потрясло,
что, проснувшись, он покинул семью  и  вступил  в  орден  никодимианцев,
покаявшись в грехе, как в совершенном. После  смерти  причислен  к  лику
святых.> Решено, я  остаюсь.  И  первое,  что  сделаю,  это  сожгу  твои
капустные тряпки. Будешь носить желтое и розовое... Потом влюбишься,  мы
тебя замуж выдадим...
   - Влюблюсь? - тихо повторила Даро. - Знаешь, я думала об этом. Я хочу
так влюбиться, чтобы навсегда, даже сильнее, чем Рено, чем все, про кого
я читала... Вот тогда я согласна умереть, если нужно...
   - Да забудь ты всю эту циалианскую чушь, - взорвался Рафаэль, - все у
тебя будет. И любовь тоже. Ну что, возвращаемся? А то жарко будет.
   Она молча кивнула. Назад  ехали  медленно,  Даро  чему-то  улыбалась,
наверное, воображала свою встречу с прекрасным рыцарем.  Разумеется,  он
будет на белом коне и спасет ее от страшной опасности. Они полюбят  друг
друга с  первого  взгляда  и  до  смертного  вздоха.  Надо  полагать,  у
спасителя будут золотые волосы и синие глаза, и он будет хорош, как эльф
из сказки. Рафаэль закинул лицо, подставляя его солнечным лучам. Как  бы
то ни было, старой жизни конец. Даро он  капустницам  не  отдаст,  да  и
вообще пора этих тварей потеснить. Вчерашняя ночь показала, что их можно
и нужно ставить на место.
   Поля кончились, впереди, в голубоватой дымке,  маячил  Кер-Эрасти,  в
город  из  окрестных  сел  тянулись  трогательные  эслики  с   огромными
корзинами и вьючные лошади и мулы в соломенных шляпах. Но из  города  не
ехал  никто.  Кер-Эрасти  отсыпался  после  трехдневного  веселья.  Нет,
какой-то всадник показался. Ишь, как торопится, съехал с  дороги,  чтобы
не связываться со встречными, пустил коня  в  галоп...  Странно,  лошадь
вроде знакомая, и не только лошадь! Проклятый! Отец! Рафаэль  дал  шпоры
коню, и жеребец, сдержав обиженное ржанье, бросился вперед. Герцог  тоже
узнал сына и придержал рыжего Оро.
   - Где ты был?
   - Катались с Даро... Что-то случилось?
   - Рено... Она заболела.
 
2885 год от В.И. 
Ночь с 22-го на 23-й день месяца Агнца. 
Арция. Меловой проход. 
 
   Лошади тащились, как старые черепахи, а люди, похоже, и  вовсе  спали
на ходу. Филипп с трудом  сдерживал  раздиравшие  его  ярость  и  страх.
Странное дело, все эта затея была выдумкой Сандера, он сам  вызвался  ее
осуществить, но король не мог  отделаться  от  мысли,  что  своей  волей
послал младшего брата на верную смерть. Да, в  последнее  время  они  не
всегда ладили, да и друзья Сандера могли хоть  кого  довести  до  белого
каления, но сейчас было важно лишь  то,  что  они  погибают  у  Мелового
прохода, до которого еще идти и идти.
   Король привстал на стременах, пытаясь в  кромешной  тьме  рассмотреть
хоть что-то.
   - Мы в нескольких весах от каньона, - сообщил Гастон  Койла,  ехавший
рядом с сюзереном. Гастон - надежный друг, и  он  никогда  не  лезет  со
своими советами, но лучше бы он сейчас дрался с  Раулем,  а  Сандер  был
здесь. Внезапно король понял, как любит младшего брата и как бессовестно
мало времени ему уделяет. Только бы Сандер выжил, все остальное  не  так
уж и важно, даже эта проклятая корона, из-за которой сплошные  передряги
и  ссоры!  Нет,  нельзя  было  отпускать  мальчишку  с   одними   только
"волчатами". Виконт Малве не Анри  Мальвани,  а  прочие  и  вовсе  щенки
бесхвостые, много они там навоюют. Их  наверняка  давно  смяли,  хотя  в
таком случае они бы встретили хоть кого-то. Раз  дорога  пуста,  значит,
держатся... Сколько же их уцелеет, когда он наконец придет, и выйдет  ли
что-то из их затеи?
   А ведь Сандер умница, даром что  ему  двадцать  с  небольшим.  И  как
Филипп сам не догадался, ведь он старше на десять лет, да и воевать ему,
в отличие от братца, случалось. А мысль  хорошая,  замечательная  мысль!
Сбросить  врага  в  каньон  не  так  уж  и  сложно.  Главное  -   полная
неожиданность, но неужели Рауль попадется? А почему бы и нет?  Рано  или
поздно все попадаются, но сначала нужно дойти до тех  пятнистых  холмов,
мимо которых они уже проходили полторы кварты назад.
   Каким же он был слепцом, думая, что Рауль полезет на их укрепления...
Вообразил, что умнее Короля Королей. Если бы не неведомый  перебежчик  и
не выдумка Сандера, они бы оказались между молотом и наковальней. Нет! В
плен он не сдастся, один раз он уже побывал в руках кузена, причем тогда
все обстояло куда лучше, и то...  Если  они  проиграют,  нужно  умереть.
Сандер, тот еще может спастись, Рауль  всегда  его  любил,  а  он  любил
Рауля. И все-таки не пошел с ним... Странный  он  парень,  его  горбатый
братец. Похоже, он никогда не врет, но и о том,  что  у  него  на  душе,
никто не знает. Но если Вилльо и...  и  даже  Элла  хоть  раз  попробуют
задеть Сандера с его увечьем, он не знает, что с ними сделает, только бы
малыш выжил, только бы они все выкрутились. Он никогда больше не  станет
дразнить  гусей,  Эллиной   родне   придется   потесниться   и   вернуть
награбленное, а "волчат" он наградит. По-настоящему наградит,  какие  бы
рожи они ни корчили. Сандер прав, нельзя ездить на свинье, нельзя делать
ставку  на  мерзавцев,  по  крайней  мере,  если   собираешься   править
по-настоящему. Если б  можно  было  все  вернуть!  С  Раулем  помириться
непросто, но если они уцелеют, он попробует. Сандера  с  Сезаром  Король
Королей выслушает и ничего им не сделает, но сначала нужно  хотя  бы  не
очень проиграть сражение...
   Ночную тишину вспорол конский топот. Не думая, кто это, не заботясь о
королевском величии, Филипп пустил своего  белого  навстречу.  Отчего-то
показалось, что сейчас он узнает что-то страшное. Что Рауль прорвался, а
Сандер погиб. Проклятый! Только не это!
   Вылетевший из темноты всадник едва успел осадить коня.
   - Жабий хвост! Кто здесь?
   - Луи Трюэль!
   - Ваше Величество, - в голосе всегда насмешливого молодчика  сквозила
усталость. Король схватил его за руку:
   - Что с Александром?
   - Герцог Эстре жив и даже не ранен, мы держимся и будем  держаться...
Вы даже ближе, чем мы надеялись.
   - Что у Прохода?
   - Мясорубка. Они рвутся, мы не пускаем... Нам повезло, мы перехватили
старика Шаду. Если вас интересует, не погиб  ли  кто  из  нас,  то  могу
сказать, что пока только младший Кресси Одуэн ранен,  но  выкарабкается.
Вы не могли бы найти мне свежую лошадь?
   - Ты намерен вернуться?
   - Разумеется. Александр хочет знать, где вы, не меньше, чем вы,  живы
ли мы...
   - Ваше Величество, - подъехавший граф Реви казался озабоченным. -  Вы
не должны отрываться от основного отряда...
   - Хорошо, что ты здесь, Фернан, - бросил король,  -  Луи  нужна  твоя
лошадь...
   - Ваше Величество...
   - Слезай с коня, кому говорят, - взорвался Филипп, - ничтожество!
 
2885 год от В.И. 
23-й день месяца Агнца. 
Арция. Меловой проход. 
 
   Он был прав, когда послушался совета Арно Шады и сменил меч на боевую
секиру. Разумеется, подарок Обена,  который  он  невольно  стал  считать
отцовским благословением, был при нем, но для этого боя, больше похожего
на свалку, секира была удобнее. В роду Тагэре всегда любили это  оружие,
да оно и в самом деле было отменным, тем паче щитом Сандер Тагэре владел
не хуже отца. Он бы очень удивился, если б кто-то  ему  сказал,  что  он
создан для войны, как конь для бега, а альбатрос для полета, но это было
именно так. То, что другие постигают годами,  герцог  Эстре  чувствовал,
словно кровь, текущая в  его  жилах,  несла  память  десятков  воинов  и
властителей. Младшему из Тагэре верили и за ним шли. Сам он еще этого не
понимал,  испытывая  острую  благодарность  к  бывалым  воинам,  которые
относились к нему по-доброму. Голова юноши была забита чем угодно, но не
мыслями о собственной славе и величии. Он  был  братом  короля,  он  был
верен королю, и он сражался за короля.
   Сандер не думал, что скажут о нем  другие,  а  вот  граф  Шада  после
восьми ор боя пробурчал своему  коню:  "А  горбун-то  настоящий  Тагэре,
Проклятый меня побери!" Эти или похожие слова повторяли те,  кто  помнил
покойного герцога, а молодежь, молодежь просто любила своего "волчонка",
который незаметно для самого себя превращался в матерого вожака. Если  б
не Сандер, половина "волчат" сейчас схлестнулась бы с другой  половиной,
принявшей сторону Рауля, теперь же они  умирали  и  убивали  за  Филиппа
Четвертого,  не  задумываясь,  как  это  вышло,   по-прежнему   презирая
"пуделей" Вилльо и не испытывая ненависти к своим врагам.
   ...Кто-то с силой схватил его сзади за плечо, Александр чуть было  не
отбросил нахала, но в  последний  миг  одумался:  спину  ему  прикрывают
Никола и Ювер, они не пропустят врага и  не  предадут.  Значит...  Эстре
стремительно отступил, и его место тотчас занял Этьен, а Сандер оказался
лицом к лицу с Луи Трюэлем, который,  перекрикивая  шум  битвы,  заорал:
"Они пришли!" - и для пущей убедительности взмахнул рукой.
   Продержались... Проклятый!  Продержались!  Но  это  только  начало...
Александр оглянулся в поисках Сезара и Арно, но обоих не  было  видно...
хотя, что это он, не иначе, с ума от радости  сошел!  Они  же  разделили
проходы между холмами, Сезар слева от него, Арно Шада -  справа.  Сандер
потряс головой, собираясь с мыслями. Если они сейчас возьмут да побегут,
Рауль не поверит, Агнеса, та бы попалась, но Рауль  слишком  хорошо  его
знает. Нужно отходить с боями. Сначала  конница,  затем,  в  арьергарде,
Шада с пешими.
   Пусть Рауль решит, что конные бросились  на  соединение  с  основными
силами, а пехотинцы  из  арьергарда,  сделав  свое  дело,  рассеялись  в
холмах, тогда он бросит конницу в погоню за отступающими, а  сам  пойдет
следом. Если повезет, войско растянется вдоль  каньона,  а  дальше  дело
Филиппа и старшего Гартажа. Ну, а что делать ему? С одной  стороны,  его
место в арьергарде, с другой, нужно  вовремя  остановить  "отступление".
Лучше всего у того ручья, где они столкнулись с  Шадой,  там  достаточно
места для того, чтобы конница могла развернуться.  Если  первая  схватка
окончится хотя бы не поражением, можно думать о будущем...
   Александр Тагэре повернулся к Луи:
   - Мы отступаем. Ты не видел Ювера?
   - Жабий хвост! Да вот же он!
   Ювер  Трюэль  и  вправду  был  тут.  Среднего  роста,   худощавый   и
темноволосый. Издали, да еще в плащах, они с Сандером были не  то  чтобы
похожи, просто другие "волчата" годились для того, что он  задумал,  еще
меньше.
   Ювер все понял слету и кивнул. Брат  болтуна  и  ерника  Луи  был  на
удивление немногословен.  Они  обменялись  шлемами  и  туниками,  Сандер
протянул ему и секиру, но Ювер покачал головой, с этим оружием он был на
"вы". Не прошло и десятинки, как "Александр Тагэре" вернулся  в  бой,  а
"Ювер" начал выводить конницу на дорогу.
 
2885 год от В.И. 
23-й день месяца Агнца. 
Арция. Меловой проход. 
 
   В промежуток между холмами король видел отряд, быстро отступающий, но
отнюдь не бегущий. Самым страшным было то что ни сам он,  ни  Гастон  не
заметили Сандера, да и рыцарей в  цветах  брата,  отходящих  последними,
было всего шесть. О смерти младшего Кресси и ранении Одуэна он узнал еще
вчера, но что с остальными?! Только бы не Сандер! Кто угодно, только  не
он!
   Филиппа так и подмывало пришпорить коня и  броситься  к  отступающим,
чтобы узнать о судьбе брата, но король не мог этого сделать.  Вся  затея
сводилась к тому, чтобы заставить Рауля преследовать отступающих. Ре Фло
не должен знать, что они здесь, значит... Его  Величество  с  удивлением
уставился на сломанный кинжал в своих руках.
   - Ваше  Величество,  -  Фернан  Реви  вырядился  сегодня  в  особенно
отвратительный плащ, - я не вижу монсигнора Эстре...
   - Он там, - прорычал король. Реви сморгнул длинными,  как  у  сестры,
ресницами и отъехал, а Филипп вновь уставился на дорогу. Какое-то  время
ничего не происходило, затем показались идущие быстрой рысью конники под
сигнами Ле Манси и Батара и одновременно за спиной короля возник Луи.
   - Мы перешли через ров и вытащили скрепы мостков.
   - Где Сандер?
   - С нами, но в плаще Ювера.  Рауль  бы  не  поверил,  что  он  бросил
арьергард на произвол судьбы. Ювер и пехотинцы Шады отступили  в  холмы,
они...
   Филипп больше не слушал, сорвав с груди массивную  золотую  цепь,  он
надел ее на Луи.
   - Если будем живы, к титулу прибавятся и  владения,  а  нет,  что  ж,
умрешь графом. Возвращайся к герцогу Эстре, или нет, не успеешь.  Сейчас
начнется.
   И началось. Преследователи достигли рвов, заранее выкопанных  поперек
дороги. Передние, не заметив подвоха, ступили на мостки и полетели вниз.
Первым погиб Ле Манси,  Батар  как-то  сумел  удержать  лошадь  на  краю
обрыва,  крича  другим  остановиться.  Это  было  непросто:  задние,  не
понимая, в чем дело, напирали, образовалась куча мала, и в этот миг  Его
Величество Филипп Четвертый  нанес  фланговый  удар.  Это  не  требовало
изощренного полководческого мастерства, просто в многочисленные  проходы
между холмами устремилась тяжелая конница, смявшая и без того ошалевшего
противника и буквально столкнувшая его с обрыва. Ржали испуганные  кони,
из-под копыт которых уходила земля, кричали  молились,  богохульствовали
всадники, но поделать было  ничего  нельзя,  отряд  Ле  Манси  и  Батара
перестал существовать.
 
2885 год от В.И. 
23-й день месяца Агнца. 
Арция. Меловой проход. 
 
   Известие о гибели родича Рауль встретил не дрогнув. Это была  потеря,
но не поражение. Он был прав,  когда  удержал  основные  силы  в  наспех
сооруженном  по  ту  сторону  Мелового  прохода   лагере.   Пять   тысяч
Стэнье-Рогге и три тысячи Жоффруа, несмотря на полную бездарность обоих,
представляли грозную силу  даже  при  том,  что  его  собственный  отряд
насчитывал человек восемьсот. Филипп оказался умней и отчаянней, чем  он
думал, он явно улучшил  свое  положение,  но  ненадолго.  Да,  он  нанес
поражение его коннице и задержал его самого на три дня, но и сам ушел  с
позиций у Игонского леса. Вернуться туда он не может, ему  придется  или
принять бой здесь, лишившись преимущества внезапности, или  укрыться  за
каньоном и рвами, но и это не выход. Отойти король не  сможет,  так  как
армия Фло пойдет по его следам и ударит  в  тыл,  когда  он  налетит  на
Агнесу; по той же причине он не сможет стоять здесь, открыв  тылы  Дыне.
Обороняться на два фронта небольшой  армии  в  чистом  поле  невозможно.
Очень хорошее положение для... мирных переговоров!
   Он предъявит Филиппу ультиматум, который тот будет вынужден  принять,
потребует в почетные заложники Александра,  а  дальше...  Дальше  Король
Королей одним махом расправится и с Вилльо,  и  с  ифранкой!  Он  пошлет
гонца к своим войскам, идущим вместе с Агнесой, они с Филиппом разыграют
маленький спектакль, результатом которого будет конец  проклятой  войны.
Вилльо уберутся из страны, Рауль ре Фло  вернется  ко  двору,  на  троне
останется  Пьер,  но  Филипп,  как  и  его  отец,   будет   провозглашен
наследником. Другое дело,  станет  ли  он  после  Пьера,  который  может
прожить еще лет двадцать, королем, но это всяко лучше, чем смерть в  бою
или на плахе. Жаль Изо с Жаклин, им  придется  терпеть  своих  никчемных
мужей. Проклятый, он испортил девочкам жизнь,  но...  Но  Церковь  любит
деньги. Он заплатит за развод столько, сколько потребуется.
   Сейчас главное - поймать за хвост Филиппа. Он не  дурак,  не  захочет
пропадать ни за грош, когда ему предложат почетный выход. Пусть повторит
слова своего отца! Король Королей подозвал Третье. Капитан  не  в  духе,
оно и понятно, Сандер для него вместо сына.
   - Дени!
   - Монсигнор!
   - Что вы думаете?
   - Оттеснить Тагэре ко рвам и задержать до прихода Лумэнов.
   - Правильно. Но этого мало. Я решил порвать с Дыней, если  у  Филиппа
хватит ума меня понять. А для этого мне нужны вы.
   - К вашим  услугам,  -  глаза  ветерана  блеснули,  Рауль  был  готов
поклясться, что капитан Третье счастлив.
   - Сначала поступим так, как вы говорите. Дадим им  несколько  ор  для
того, чтоб перевязать раненых, перекусить и подумать о том, в какой  они
дыре. Потом вы, один, с  сигной  мира  подъедете  ко  рву  и  потребуете
разговора с Александром. Он выйдет к вам, не сомневаюсь.
   - Я тоже, - кивнул Дени.
   - Вы скажете ему, что я хочу говорить с ним и только  с  ним,  причем
наедине. Разумеется, он будет неприкосновенен, как посол. Сандер  пойдет
с вами, вы приведете его ко мне. Если хотите,  будете  свидетелем  нашей
беседы. Ничего постыдного я не предложу. Что с вами?
   - Со мной, - медленно проговорил ветеран, - ничего,  а  вот  Рогге  и
Жоффруа, похоже, сбесились.
   Рауль оглянулся и понял, что Третье прав.  Его  союзники  переоценили
успех Филиппа и решили спасти  свои  шкуры  традиционным  для  трусов  и
подлецов способом. А именно предательством. Против восьми сотен ре  Фло,
из которых более половины были ранены в  стычках  у  прохода,  оказалось
восемь тысяч. Это было слишком даже  для  Короля  Королей,  но  придется
драться, другого выхода ему не оставили. Рауль рывко