ься утром, но, видать, загуляли.
   - Да, - жизнерадостно подтвердил Эдмон, - я знаю, у  Клода  в  Груоке
вдова есть, он всем про нее рассказывает.
   - А ты больше слушай про вдовушек, - притворно  нахмурился  Шарло.  -
Короче, возьми десятка два латников и тащи этого  обжору  сюда.  Они  за
фуражом посланы были, а не, - герцог задумался, -  скажем,  за  грушами.
Короче, бери ноги в руки. Можете заночевать в Груоке, но чтоб к  полудню
тут были, и сразу же выходим. Ужинать будем в Эльте.
   Эдмон чуть не завизжал от радости, но сдержался и даже поклонился  и,
пробормотав "слушаюсь, монсигнор", выскочил из зала.
   - Как посоленный, - беззлобно проворчал Старый Медведь, -  давно  его
нужно было куда-то послать, а то извертелся весь.
   - Думаешь, ему интересно в сотый раз слушать, как  у  тебя  копье  на
охоте сломалось и ты на кабана с мечом пошел? - шепнул Шарло. - Мне и то
надоело.
   - Тебе простительно, - заржал Старый Медведь, - ты  на  двадцать  лет
дольше слушаешь... Так вот, дорогие гости. Обложили мы эту свиньищу, все
как положено....
 
2870 год от В.И. 
9-й день месяца Вепря. 
Арция. Груока 
 
   Вторую кварту с моря дул влажный ветер,  казавшийся  ледяным,  но  на
деле принесший оттепель.  Снег  намок,  осел  и  начал  отливать  синим.
Тяжелые слоистые облака, казалось лежали на голове,  делая  и  без  того
короткий зимний  день  короче.  Когда  они  спустились  с  холма,  Эдмон
оглянулся на Ланже, над главной башней которого реяло отцовское знамя, и
отчего-то захотел повернуть,  но  быстро  подавил  этот  подув.  Еще  не
хватало! Так он еще десять лет будет слушать дедовы  побасенки.  Большое
дело пригнать назад в замок пять десятков подгулявших стражников! Какими
бы пьяными те ни были, слово отца для  них  закон.  И  ведь  он  никогда
ничего для этого специально не  делал,  так  же  как  и  Анри  Мальвани.
Интересно, что в Мунте? Неужели Жозеф и в самом  деле  рискнет  напасть?
Вряд ли. Отец считает его трусом,  но  трусом,  умным  и  хитрым,  такой
никогда не подставит собственное брюхо. А жаль, война с  Ифраной  -  это
то,  что  делает  рыцаря  рыцарем.  Интересно,  если  с  Лумэнами  будет
покончено весной, когда отец с Анри возьмутся за Ифрану? Летом  или  год
подождут?
   - Монсигнор!
   Эдмон, словно проснувшись, уставился на рыжего сержанта.
   - Что случилось?
   - На дороге что-то  неладно.  Мародеры,  похоже...  Бедняга  Клод  не
загулял у подружки. Он честно пытался защитить фураж и лошадей, но  силы
оказались неравны. Обозников просто расстреляли из арбалетов  и  бросили
на дороге. Несколько человек, не погибших сразу,  пытались  обороняться,
но их задавили числом. Судя по следам, мародеров было человек  сорок,  и
они совсем не таились. Видимо, по случаю праздников. То ли полагали, что
пропавших не хватятся до завтра,  то  ли  были  малость  подгулявшими  и
оттого наглыми. Как бы то ни  было,  убийцы,  прихватив  все  подчистую,
отправились прямо по эльтской дороге. Небо было чистым, и  следы  тяжело
нагруженных саней четко виднелись на утоптанном снегу.  Эдмон  прикинул,
что разбойники опередили их не больше чем на пару ор, и сержант  с  этим
согласился.
   Вообще-то бросаться в погоню не следовало. Лучше всего  было  выслать
разведчиков, проверить, не болтается  ли  в  округе  еще  кто-нибудь,  и
отправить гонцов в Ланже, но Эдмон этого делать не стал. Разбойников  не
так уж и много, они явно не ожидают подвоха, и, в конце концов, ему  уже
давно пора попробовать на вкус настоящего боя. Отец был на полтора  года
младше, а уже участвовал в осаде Магженты, да и братец Филипп третий год
при Рауле, а он чем хуже? И потом,  Тагэре  гордились  тем,  что  на  их
землях  добрые  люди  были  в  безопасности  под  охраной  мечей   своих
сюзеренов, а тут прямо  в  Разгар  зимних  праздников  в  сердце  Севера
какие-то мародеры грабят герцогский обоз! Эдмон не  сомневался,  что  не
пройдет и двух ор, как с негодяями будет покончено, а потом..  Потом  он
упросит отца отпустить его с Филиппом  и  Раулем  Гаэльзу  и  дальше,  к
фронтерской границе.
 
2870 год от В.И. 
Ночь с 9-го на 10-й день месяца Вепря. 
Эр-Атэв, Эр-Иссар 
 
   Причудливая  вязь  звезд  начертала  на  темно-синей  эмали  мудрость
Баадука, недоступную разуму смертных. Калиф Усман задумчиво тронул бровь
кончиком пера. Воистину  ночь  дарована  людям  для  раздумий,  любви  и
разговоров о тайном, а день для всего остального, не столь  возвышенного
и потаенного, но необходимого. Жара спала, легкий  ветер  доносил  ропот
моря и дыхание роз. В эту ночь под полной луной зарождались сотня  сотен
новых  жизней,  что  прочертят  небо  бытия  подобно  падающим  звездам,
прилетев из тьмы и канув в вечность. Смуглая рука потянулась  к  изящной
песочнице, и золотистая струйка полилась на свиток с  новыми  газеллами,
ведь благодатная ночь еще  создана  для  стихов  и  песен,  вянущих  под
беспощадным солнцем, подобно ночным цветам. Однако владыка атэвов не мог
себе позволить тратить благодатные часы лишь на возвышенное. Нежный звон
колокольчика, малиновый занавес раздвинулся, и перед  калифом  простерся
подобный бледной жабе евнух.
   - Приведи почтеннейшего Абуну,  Малик,  и  проследи,  чтобы  то,  что
должно быть закрытым, было закрыто.
   Евнух,  пятясь,  вышел,  калиф  вновь  придвинул  к  себе  свиток   и
чернильницу и  углубился  в  чтение,  время  от  времени  касаясь  остро
отточенным пером хаонгской бумаги.  Казалось,  Усман  полностью  отдался
этому занятию, однако застать его врасплох было  не  легче,  чем  кошку.
Когда пухлая  рука  Малика  коснулась  занавеса,  калиф  стоял  у  окна,
равнодушно глядя на звездное небо.
   - Да пребудут ночи владыки владык  исполненными  соловьиных  песен  и
аромата роз. Тот, кого повелитель пожелал видеть, тут.
   - Пусть войдет, и горе тебе, если твое любопытство  окажется  длиннее
твоего разума.
   Евнух тенью скользнул за порог, и в комнату вступил высокий старик  с
непокрытой головой <В Атэве ученые имеют право не покрывать голову  даже
в присутствии калифа.>, чьи седины соперничали белизной с одеянием.
   - Приветствую тебя, почтеннейший, - в голосе Усмана не было и  намека
на прежние лень и высокомерие.
   - Да продлит Баадук дни повелителя. Ты звал, и я пришел.
   - Абуна, твоя мудрость может сравниться лишь с  твоей  смелостью.  Ты
знаешь, зачем я оторвал тебя от созерцания звезд?
   - Проследить путь мысли калифа труднее, чем след рыбы в воде и  птицы
в небе, я могу лишь догадываться. Лев Атэва хочет знать о волках Арции.
   - Ты не ошибся. Но я хочу большего. Я хуже тебя понимаю язык звезд  и
не столь хорошо помню слова древних, но  во  мне  течет  кровь  Майхуба.
Будет то, что будет, но  я  должен  знать,  мой  ли  сын  протянет  руку
названному "Последним из Королей"?
   - Мой мозг и мое сердце открыты для повелителя, и он видит, что я  не
могу  сказать  больше,  чем  скажу.  Звезды  лишь  предполагают,  но  не
приказывают, и судьба каждого человека подобна дикой кобылице, иного она
несет, не разбирая дороги, иному покоряется... Небо и  земля  ополчились
на тех, в ком  течет  кровь  сгинувшего  дея  <Дей  (атэв.)  -  король.>
Арраджа. Каждый новый день бросает горсть песка во  вьюки  верблюдов  их
судьбы. Мне не дано знать, дойдет ли их караван до  благодатного  оазиса
или последний дромадер  упадет  со  сломанным  хребтом,  придавив  собой
наездника. Звезды сулят владыкам Севера войны, предательства,  распри  и
ненависть. Нет испытания и искушения, которое бы отвратило от  них  свое
мерзкое лицо, но и их звезды стоят высоко.
   - Значит, - перебил ученого калиф, - их бой не безнадежен?
   - Победа над своей  бедой  предвещает  победу  над  всеми  бедами,  -
склонил голову старый астролог.
 
2870 год от В.И. 
Ночь с 9-го на 10-й день месяца Вепря. 
Арция. Замок Ланже 
 
   Темно-синее небо с острыми стальными звездами, тяжелый снег  внизу...
Он сам не знал, зачем поднялся на башню. Внизу пировали гости,  им  было
весело. Какое там весело, они были просто в восторге. Каждый  по-своему,
но в восторге.
   Этьен своего добился. Он умрет или тестем короля, или дедом. Рауль  с
Леоном... Ну, у братцев все просто. Отец всегда прав,  а  если  отец  не
прав, тогда прав Шарль Тагэре. Теперь же, когда они со  Старым  Медведем
перестали спорить, его сыновья пребывают  в  состоянии  любви  ко  всему
сущему и полном душевном согласии. Мунтские гости счастливы, потому  что
в гостях у самого регента и наследника, а местные нобили рады, что он не
променял их на столичных хлыщей. Кажется, он угодил всем, аж противно...
Интересно, видны ли из Фей-Вэйи звезды? То есть не  из  Фей-Вэйи,  а  из
кельи Солы. Может быть, она тоже смотрит на небо, хотя вряд ли... Сейчас
ей не до небес, ежегодный съезд сестринства, а Сола  состоит  при  особе
свихнувшейся Виргинии. Пока капустницы не  разлетятся,  ей  и  вздохнуть
некогда будет.
   Тот человек на коне говорил, что Циала была злом, и Шарль ему  верил.
Не мог не верить. То заклятье, которое погубило Солу, родилось в ордене,
и не только оно одно. Если б он мог вырвать ее из  рук  Церкви,  но  это
невозможно, да и сам он не свободен. У него нет выбора, вернее,  он  его
уже сделал окончательно и бесповоротно.
   Становилось холодно, но герцогу  не  хотелось  спускаться  в  жаркий,
пропахший вином и жареным мясом  зал.  Ему  вообще  не  хотелось  никого
видеть, впрочем, его желания никто  не  спрашивал.  Слово  "должен"  для
Шарля Тагэре давно заменило слово "хочу". Это Филипп с Эдмоном  пока  не
понимают, что быть Тагэре - это не иметь права быть  собой  и  при  этом
(извольте-ка  это  совместить!)  никогда  себя  не  предавать...   Шарло
невесело ухмыльнулся. Воистину, зимняя ночь располагает либо к пьянству,
либо к философии. Впрочем, завтра он уже будет дома. Дома? А есть  ли  у
него дом? Тагэре и Эльта - его владения, но дом - это  то,  куда  хочешь
вернуться. Он не хочет возвращаться.
   Глаза регента Арции бездумно шарили по снежной поверхности.  Стоявшие
на других башнях дозорные, видимо, в эту  ночь  предпочли  бы  оказаться
среди пирующих. Их не занимали вопросы о  тщете  бытия,  поэтому  первым
всадника увидел Шарль. Кто-то нещадно гнал коня от  леса  к  замку.  Это
было странным. Гонец? Но гонец мог прискакать либо  из  Мунта,  либо  из
Фло, на худой конец из Эльты,  но  никак  не  со  стороны  тихой  лесной
дороги, где до самой Агаи нет ничего, кроме небольших деревень,  видящих
десятый сон. Никакие предчувствия герцога не посетили, ему просто  стало
любопытно. Ночной гость отвлекал от дурацких мыслей  и  давал  право  не
присоединяться  к  пирующим.  Шарло  успел  к  воротам,  как  раз  когда
стражники выясняли, кого принес Проклятый. Видимо, ответы  их  устроили.
Заскрипели петли,  дернулись  и  нехотя  полезли  вверх  прутья  органки
<Органка - подъемная решетка  из  полых  металлических  труб,  сминающих
трубы  органа.>,  пропуская  кое-как  одетого   всадника   на   дрожащем
взмыленном коне. Шарль его не знал, но часовые сразу же назвали имя.  Ги
скоро год как служил в замке и был одним  из  тех,  кого  взял  с  собой
Эдмон. Но в каком же он был виде!
 
2870 год от В. И. 
10-й день месяца Вепря. 
Тагэре 
 
   Габриэль не понимал беспокойства барона, но приказ есть приказ.  Хоть
и неохота  было  выезжать  в  канун  праздников  из  Мунта,  где  мириец
присмотрел себе симпатичную мещаночку, но он был слишком  многим  обязан
Обену. Взявшись же за что бы то ни было, Габриэль все делал  на  совесть
и, хоть и полагал поездку зряшной, покрывал за день не  меньше  полутора
диа и через полторы кварты был в двух  весах  от  Ланже,  куда,  как  он
выяснил в пути, занесло герцога Тагэре. Ехал прознатчик не скрываясь.  В
Арции было тихо, да и не боялся он  разбойников.  Он  вообще  мало  чего
боялся и поэтому,  налетев  на  вооруженный  до  зубов  разъезд,  скорее
удивился, чем испугался. Его  заметили  с  холма,  дорога  вилась  среди
заснеженных полей, сверху было все как на ладони. До леса  было  слишком
далеко, а драться бесполезно, да и глупо.
   Габриэль немного подумал и, решив, что это скорей всего люди  Тагэре,
которым надоело пировать, в ответ  на  недвусмысленный  жест  начальника
остановил коня. Поджидая стражников, мириец прикидывал,  говорить  ли  о
цели своего путешествия или же притвориться обывателем, едущим  в  Эльту
по неотложному делу, но судьба преподнесла ему сюрприз.
   Разъездом командовал Гийом, который не раз  провожал  его  сначала  к
Фарбье, а  затем  и  к  Агнесе,  а  под  светло-серыми  зимними  плащами
виднелись алые  лумэновские  туники.  Ничего  не  понимая,  но  стараясь
выглядеть всезнающим и спокойным, прознатчик  поздоровался  так,  словно
был  ужасно  рад  встрече.  Самое  удивительное,  что  Гийом  отнюдь  не
удивился, увидев его,  а  лишь  обронил,  что  он  приехал  вовремя,  Ее
Величество как раз ждет важных известий и весьма взволнована. Новости из
Мунта ее немного развлекут. Тревожась  все  сильнее,  Габриэль  пошутил,
что, хоть и надеялся на встречу, до конца в нее все-таки не верил.
   - Мы сами не верим, - охотно откликнулся Гийом, - тут уж или в стремя
ногой, или в пень головой. Маршал клянется, что все сойдет гладко, но  я
бы пока "виват" не кричал. Ваш конь  устал,  садитесь  на  запасного.  Я
провожу  вас,  тем  более  с  этой   стороны   вряд   ли   можно   ждать
неожиданностей.
   Габриэль молча перебрался  на  приведенного  ему  коня.  Происходящее
нравилось ему все меньше, но он слишком хорошо знал свое ремесло,  чтобы
это показывать. Лошади бежали крупной рысью, Гийом  выспрашивал  о  том,
что творится в Мунте, мириец отвечал. При известии о том,  что  Мальвани
даже в праздники  высылает  разъезды,  причем  не  только  на  юг,  лицо
сигуранта Агнесы скривилось.
   - Что поделаешь, - вздохнул Габриэль, - маршал не любит праздновать.
   - Да, это мы не учли. Прознатчик промолчал, делая вид, что ему что-то
попало в глаз. Гийом любил поговорить, что, с точки зрения мирийца, было
величайшим благом. Сообщенные  лумэновцем  сведения  были  бесценны,  но
бесполезны. Как противозачаточное  зелье,  доставшееся  готовой  вот-вот
разродиться девице.
   В голове Габриэля билась одна-единственная мысль. Обен был  прав!  Он
опять оказался прав, но  от  этого  было  не  легче.  Показался  лагерь,
укрытый между двумя перелесками, и лазутчику Обена  стало  страшно.  Это
была армия. Не менее десяти тысяч человек. Эскотцы, фронтерцы и  арцийцы
из числа сторонников Агнесы и родичей погибших при Кер-Оноре. В мглистом
свете зимнего утра  палатки  и  флагштоки  казались  призраками,  мириец
дорого бы дал, чтобы они растаяли с первыми лучами солнца, но  этого  не
происходило, да и не могло произойти.
   Королевская палатка стояла в окружении целого леса сигн.
   Прознатчик узнал белого оленя  Стэнье,  борзую  Тартю,  орлиную  лапу
Гартажей и три звезды Крэсси, не говоря о  полном  собрании  застиранных
кошачьих тряпок <Намек на клан Фарбье, с сигн представителей которого по
специальному королевскому указу были убраны кошачьи лапы.>и  королевском
штандарте, хотя законный обладатель его мирно спал в Речном Замке. Но из
множества цветных полотнищ Габриэль  видел  только  одно.  Ветер  лениво
трепыхал полотнище, и фантастический змей словно  бы  шевелил  крыльями.
Батар! А У Тагэре от силы две тысячи  человек,  правда,  Ланже  неплохая
крепость, а привести подмогу из  Эльты  и  Тагэре  дело  пары  дней.  Но
неужели герцог до сих пор ничего не знает?! А откуда  ему  знать?!  Ведь
перемирие... Откуда же они пришли? Наверняка из Эскоты через  перевал  и
дальше  Старым  трактом...  Как  же  их  не   заметили?   Магия?   Лень?
Предательство? Или просто несчастливое стечение обстоятельств?
   Обен, какой же ты умница, но почему ты не оказался еще умнее?! Почему
ты послал его вдогонку за Шарло Тагэре, а не по следам беглого маршала?!
Конрад привык бить наверняка, он долго ждал и, похоже, дождался. Как  же
не вовремя! Ну да еще не вечер. Сейчас главное ускользнуть из лагеря. До
Ланже не больше четырех вес, он  успеет  предупредить.  Агнеса,  похоже,
подошла не раньше вчерашнего вечера,  вряд  ли  они  сразу  рванутся  на
приступ. Скорее всего попробуют перехватить герцога в  пути.  Проклятый,
хоть бы Дыня отказалась его принять... От Гийома он отвяжется  запросто,
подвоха от него не ждут, как же, свой, проверенный, семь лет  проверяли,
ни разу не солгал.
   - Ее Величество примет вас прямо сейчас.
   Так. Этого еще не хватало! При всем честном народе, значит,  она  уже
ничего не скрывает и ничего не боится.  Это  глупость  или  уверенность?
Если с ней Батар, уверенность. Вот уж кого нужно повесить вверх  ногами.
Мразь злокозненная!
   Габриэль картинно рухнул на колени перед королевой,  успев  заметить,
что та немного пополнела, нос у нее красный  от  мороза,  а  волосы  под
шлемом тщательно уложены. Вообще-то, не считая замерзшего носа, королева
выглядела неплохо, но лазутчик был слишком пристрастен.
   - Сигноры, - ну, конечно, усы растут, говорит басом, так теперь еще и
доспехи нацепила,  -  разрешите  представить  человека,  хранившего  нам
верность семь лет и не раз рисковавшего жизнью.  Сегодня  Мы  производим
его в рыцари и жалуем  ему  одно  из  северных  баронств.  А  сейчас  он
расскажет о последних событиях в Мунте.
   Так, шкуру  неубитого  волка  они  уже  поделили.  Значит,  он  будет
арцийским бароном? Всю жизнь мечтал!
   - Ваше Величество, эта  награда  не  по  мне.  Я  плебей,  и  не  мне
равняться с нобилями. Разрешите мне служить вам так же, к и раньше.
   - Встань, Габриэль.
   - Не иначе начиталась старых хроник, говорит как по-писаному.  Иволгу
<Иволга - прозвище, данное народом королеве Гортензии.> из себя  корчит,
Дыня перезрелая! Благородство не всегда сопутствует знатности.
   - Точно начиталась! Он даже помнит этот свиток.
   - Ты заслужил титул и владения. Тем более твоя старая служба  сегодня
кончается. Мы больше не изгнанники, нуждающиеся в услугах лазутчика.  Мы
покончим с Тагэре. Наш супруг займет свое законное место,  мы  же  будем
его неустанно опекать до его кончины. Мы молим Творца  и  святую  Циалу,
чтобы они отдалили ее елико возможно.
   "Как же, поверил! Ждите. Ты всегда ненавидела Пьера, если кто  его  и
любит, это Шарло..."
   - Ваше Величество, тогда позвольте мне первому пойти в  бой  с  вашей
лентой на рукаве, - кажется, в таких случаях говорят что-то похожее...
   - Вы опоздали, барон Ланже, - милостиво улыбнулась  королева,  -  бой
уже идет. Мы ждем лишь знака, чтобы замкнуть кольцо. Но мы не  отпускаем
вас от своей особы. Пусть свою преданность доказывают молодые, а  вы  ее
уже доказали. - Агнеса протянула ему руку с широким костлявым запястьем,
которую никакие перстни и притирания не могли сделать соблазнительной, и
мириец, ничего не чувствуя, коснулся ее побледневшими губами. Со стороны
это выглядело совершенно верноподданнически, но прознатчик,  впервые  за
двенадцать лет беспорочной службы, не  подумал,  на  кого  он  похож.  С
трудом справившись с охватившей его  паникой,  он  отошел  на  указанное
место. Бой идет? С кем? Что там, за лесом? И, Проклятый, сколько  же  их
здесь?!
   Но школа барона Обена  все  же  сказалась.  Габриэль  жадно  поглощал
сведения, хотя половина из  них  и  казалась  раскаленными  угольями.  К
королеве подъезжали гонцы,  она  говорила  с  нобилями,  подошел  маршал
Батар, длиннолицый, надменный... Королева,  жеманясь,  оперлась  на  его
руку. С ними все понятно, будь они прокляты  во  веки  веков.  Еще  один
гонец. От барона Лиффо, если он не ошибается... Они таки выманили  Шарло
в поле!
   Подонки! Мало того, что перемирие нарушили,  еще  и  в  цвета  Тагэре
переоделись. И бога предали, и честь, ну да что им до этого, лишь бы  по
их вышло! А может, убить Батара? И королеву заодно? Нет, не выйдет.  Они
в доспехах, а вокруг толпа охранников. Да и не поможет это.  Ху