ь  подарки  для  "своего  любезного   брата
Филиппа", клянясь чем можно и чем нельзя, что ни один эскотский сапог не
вступит на арцийскую землю  без  приглашения!  Что  до  Набота,  то  Его
Величество изрядно обижен на его бывшего хозяина, который под прикрытием
эскотской короны вредил обожаемым соседям. А потому он, Джакомо  Второй,
несказанно благодарен герцогу Эстре, наказавшему злокозненного Оскара.
   Куда с меньшим удовольствием король  принял  условия  графа  Лидды  и
раскошелился. Александр, не дрогнув бровью  принял  сумму,  достаточную,
чтобы восстановить главные приграничные замки и несколько лет оплачивать
услуги дарнийцев, и две кварты честно  председательствовал  на  пирах  и
турнирах, а на большой охоте, понимая, что на него смотрит  вся  Эскота,
взял на нож матерого медведя. Зверя было жаль  но  его  кровь  скрепляла
только что подписанный мир. Война, по крайней мере эта, была  закончена.
Герцог Эстре полагал, что большинство эскотцев, кто из  страха,  кто  из
гордости, сдержат слово, а особо отчаянные получат по рукам  от  Лося  и
оставленных вдоль границы гарнизонов. Нужно только  добиться  у  Филиппа
разрешения пустить деньги Джакомо на ремонт Замкового пояса  и  войну  с
Фронтерой.
   Времени не так уж и много. К  истечению  срока  Ньерского  соглашения
север Арции должен быть спокойным и сильным. А война с  Пауком  или  его
наследниками неизбежна. Ифрана  -  настоящий  враг.  Жестокий,  богатый,
умный.  Мириться  с  ней  можно,  лишь  перебив  ей  хребет.  Эстре   не
сомневался, купленные семь лет  (еще  бы  понять,  почему  именно  семь,
Жозеф, несомненно,  все  просчитал)  Паук  использует  для  того,  чтобы
сломать Оргонду и подточить Арцию изнутри. Денег, чтобы  нанять  тех  же
эллцев  или  дарнийцев,  у  него  хватит,  а  о  продажности   арцийских
придворных Сандеру даже думать  не  хотелось.  Филипп  никогда  не  умел
хранить тайны, особенно от женщин, а в том, что красотка  Эжени  паслась
на двух лужайках,  не  сомневался  никто.  Вспоминая  оргондский  позор,
Александр с  трудом  набирал  два  десятка  вельмож,  не  прельстившихся
ифранскими подачками. А один предатель у трона страшнее  целой  армии  в
поле. Но, может быть, после эскотского успеха Филипп заговорит иначе?
   Граф  Ягос,  жизнерадостный  рыжеусый  великан,  вывел   Сандера   из
задумчивости, спросив про маршала Мальвани.  Завязалась  ни  к  чему  не
обязывающая, но  приятная  беседа,  прерванная  гонцом,  вернувшимся  из
Мальвани. Управляющий Миранды сообщал, что к приему гостей  все  готово,
однако сама герцогиня выехала в Мунт вместе с молодой сигнорой. Это было
очень странно, но при эскотских послах пришлось скрывать свои чувства.
   Только поздно вечером,  оставшись  наедине  с  Жюли,  Сандер  и  Рито
узнали, что это Даро упросила Миранду уехать с Бэрротом.
   - Не знаю, что на малявку накатило, ну да Артур ее в обиду не даст, -
мириец мстительно рассмеялся, - особенно Аганну.
   - Это верно, но почему они уехали?
   -  Вообразила,  что  мы  прямой  дорогой  двинем  в  столицу.  Глупо,
конечно...
   - Не так уж  и  глупо.  Лучше  встретиться  на  месяц  позже,  но  не
мимоходом.
   - Ты и впрямь так думаешь? - удивился Рафаэль.
   - Нет, но надо же себя  как-то  утешить.  Ты  пойдешь  посмотреть  на
племянников?
   - Разумеется.
   Люсьена, в пышном желтом платье  и  накрахмаленном  чепце  казавшаяся
вовсе необъятной, с гордостью предъявила вверенных ее попечению брата  и
сестру. Девочка спала, мальчик проснулся, настороженно глядя  на  гостей
серыми глазами. Сандер поколебался и очень осторожно принял  ребенка  из
рук рассмеявшейся кормилицы. Шарло не  возражал,  явно  проникнувшись  к
пришельцу доверием. Рито ловко вытащил из колыбели племянницу, которая и
не думала просыпаться.
   - Оба арцийцы, - припечатал дядя, - мне нравится.
   - Если б мать не упала с лошади, я  был  бы  таким  же,  -  Александр
улыбнулся, глядя, как сын протянул  руку  к  мирийскому  кольцу  на  его
пальце, и ребенок ответил такой же улыбкой.
   - Все понимает, - гордо заметил Рафаэль, - вон как перстень Кэрна ему
понравился. А глупости говорить перестань. Надоело. Ты такой же,  как  и
все, только лучше, а кто не видит и не понимает, - осел или подлец.  Раз
в жизни правду сказал, когда в Кер-Септим лезть собрался. Что в доспехах
и в плаще ничего не заметно.
   - Да уж, ты утешишь так утешишь,  -  рассмеялся  Сандер,  глядя,  как
маленький Шарло вцепился в палец с кольцом, - когда я  в  плаще,  все  в
порядке, а когда в темноте, и того лучше.
   - Ты сестру спроси, как  ей  лучше.  Луи  говорит,  столичные  нобили
теперь куртки специально подбивают, чтобы хоть чем-то на тебя  походить.
Эх ты "гордость Арции"...
   - Чего?
   - Что слышал! Песня такая есть,  про  тебя,  между  прочим.  Нет,  ты
смотри, какой молодец! Жаль их здесь оставлять.
   - Не то слово, ну  да  недолго  осталось,  -  лицо  герцога  внезапно
помрачнело, - Рито, почему она уехала?! Что случилось? Я не могу бросить
эскотцев. Может, поедешь вперед?
   - Не сходи с ума, все в порядке, но мое место  рядом  с  тобой.  Если
хочешь, пошлем гонца Миранде, все равно собирались.
   - Пошлем, -  кивнул  головой  Сандер,  наклоняясь  к  сыну.  Ощущение
тревоги прошло, растворилось в детской улыбке.
   В самом деле, кто знает Даро лучше, чем брат, а Рито уверен  что  все
хорошо. Просто он не привык быть счастливым, вот и выдумывает  Проклятый
знает что...
 
2887 год от В.И. 
10-й день месяца Зеркала. 
Арция. Мунт. 
 
   Два года, проведенные вдали от двора, пошли мирийке  на  пользу,  она
стала еще красивее.  Его  Величество  Филипп  Четвертый  с  нескрываемым
восхищением воззрился на черноокую красавицу, склонившуюся в  грациозном
реверансе. Вообще-то король являл собой исключение из правила,  согласно
которому блондины предпочитают брюнеток и наоборот.  Большинство  пассий
славящегося своей любвеобильностью Филиппа вполне  могли  сойти  за  его
сестер, разве что Эжени Шаре была рыжей и  зеленоглазой,  но  в  мирийке
привлекала не только красота.  Король,  изрядно  уставший  от  дворцовых
кокеток, был сражен наповал  не  только  внешностью  Дариоло,  но  и  ее
застенчивостью. Его Величество,  не  привыкший  скрывать  свои  чувства,
сразу же  завладел  рукой  красавицы,  бросавшей  отчаянные  взгляды  на
Миранду.
   - Сигнора, вы ведете себя так, словно угодили в руки к атэвам,  а  не
разговариваете с первым рыцарем Арции. Уверяю вас, в Мунте вам ничего не
грозит.
   - Я знаю, - прошептала Дариоло и замолчала,  не  зная,  что  говорить
дальше. Новый страх вытесняет старый. Теперь призрачные псы казались  ей
не  такими  уж  и  страшными  в  сравнении  с  неприкрытым  восхищением,
изливавшимся из голубых глаз Его Величества,  и  с  трудом  сдерживаемой
ненавистью королевы, которая за  два  года  отнюдь  не  стала  моложе  и
красивее.
   - Милая Дариоло,  -  Филипп  не  правильно  истолковал  взгляд  своей
собеседницы,  брошенный  на   его   жену.   -   Ее   Величество   весьма
снисходительна к чужим чувствам, а ее родичи не  забыли  преподанный  им
моим братом урок.
 
2887 год от В.И. 
10-й день месяца Зеркала. 
Арция. Мунт. 
 
   Зеркала жестоки, причем чем сильнее они льстят вначале, тем  страшнее
их месть через десять, двадцать, тридцать лет.  Элеонора  прочувствовала
это в полной мере, каждое утро выигрывая в борьбе  с  проклятым  стеклом
еще один день  молодости.  Пятилетняя  разница  с  Филиппом,  незаметная
вначале, стремительно превращалась  в  бездонную  пропасть.  Король  был
мужчиной в расцвете, а  королева  уже  несколько  раз  слышала  в  спину
"старая корова". Да, она была матерью наследника а ее  родичи  и  друзья
занимали ведущие должности. Это не заменяло ушедшей молодости  и  любви,
но до недавнего времени Элеонора не опасалась или почти не опасалась  за
свое положение.
   Партии войны с Ифраной нужно сменить королевское окружение,  и  проще
всего начать с королевы. Да еще эти эскотские победы...  Эстре  доказал,
что был прав, а Филипп рад и счастлив и деньгам, и землям, и  славе.  Он
младшего братца на руках таскать будет. Теперь о мире с Ифраной лучше не
заикаться, Его Величество спит и видит сорваться на помощь Оргонде, а ее
он просто не слушает, как не слушают надоевших жен.
   Хорошо  хоть,  многочисленные  фаворитки  Филиппа  слишком  торопливо
опускались на королевское ложе и ничего  собой  не  представляли.  Эжени
Шаре ненасытна, как кэргора, и блудлива, как весенняя кошка, но она лишь
наглая выскочка. Жены сановников остаются женами сановников, а смазливые
служанки  смазливыми  служанками,  но  вот  Дариоло  Кэрна...   Знатная,
молодая, невероятно красивая, с  безупречной  репутацией  и  к  тому  же
сестра лучшего друга горбуна Эстре, на которого  простонародье  и  армия
только что не молятся. Элла достаточно  разбиралась  в  политике,  чтобы
понимать: если король вздумает развестись с  ней  и  жениться  на  Даро,
опечалятся только ее родичи да прихлебатели. Кардинал Евгений,  которому
давно пора на кладбище, равно как и графу Трюэлю, устроят все  так,  что
комар носу не подточит, а ей предоставят на выбор обитель  или  жизнь  в
каком-нибудь поместье под бдительным присмотром, если не хуже.
   Ее Величество  помнила  о  смерти  Пьера.  Сначала  она  почитала  ее
правильной и необходимой, но сейчас судьба несчастного  короля  казалась
предостережением. Что же делать?!
   Филипп не скрывает интереса к красавице-мирийке и восторга по  поводу
побед горбуна, швырнувшего Джакомо на колени.  Павлин  Бэррот  водит  за
собой толпы восхищенных зевак,  а  сам  Эстре  везет  в  Мунт  эскотское
посольство. Пойдут пиры, балы и турниры, звездой которых, без  сомнения,
будет сестрица Рафаэля Кэрны... Да, девушка не  спешит  предложить  себя
королю, напротив, но ей ли, Элеоноре Гризье,  не  знать,  как  распаляет
Филиппа целомудрие и тихое непокорство.  а  тридцатипятилетний  мужчина,
сошедший с ума по двадцатилетней девственнице, не остановится  ни  перед
чем.
   Ни перед чем... Что же делать?! Нанести  удар  первой?  Девчонка  под
покровительством Миранды. Жена маршала быстро поймет, в чем дело,  а  не
поймет, так ей подскажут.
   Выставить Дариоло шлюхой и интриганкой? Трудно. Молодые Трюэли  нюхом
удались в деда, а тот не преминет подсказать, что и как. Но не сидеть же
сложа руки и ждать, пока король объявит, что желает развода?! Надо  было
что-то делать сразу после глупости Жореса, ведь уже тогда было все  ясно
Филипп положил глаз на мирийку, но тогда девчонка была  слишком  молода.
Ее не зря два года прятали в провинции, без Обена тут  не  обошлось,  он
рассчитал точно. Но Элеонора Гризье без боя не сдастся!
   Королева снова подошла к зеркалу, мстительно предъявившему ей опухшее
немолодое лицо, только волосы  остались  прежними  -  роскошная  золотая
волна, падавшая на округлившиеся, чтобы не сказать иначе, плечи.  Святая
Циала, как же беспощадно время... Святая Циала?
 
2887 год от В.И. 
14-й день месяца Зеркала. 
Арция. Мунт. 
 
   Теперь Даро и сама не понимала, зачем ее понесло в Мунт.  Неужели  ее
испугали какие-то сны, которые она не может даже вспомнить?! А как глупо
и нагло  она  вела  себя  с  Мирандой,  которой  стольким  обязана.  Они
приехали, и что дальше? Кому нужна эта жизнь в столице  среди  ненужных,
чужих людей, которые смотрят кто с ненавистью, а кто с тем,  что  трудно
объяснить, но такие взгляды пачкают и унижают. Сандер в Эскоте, Шарло  и
Катрин в Мальвани. а она тут.
   Молодая женщина мучительно хотела вернуться в  старый  замок,  откуда
так близко до уютного дома на окраине, где остались ее дети.  Люсьена  и
Жюли умные и добрые, но она не должна была уезжать! Не должна! А тут еще
этот ужин у Его Величества. За ней приехал канцлер Койла, и она даже  не
успела сказать, что ее нет дома. Миранда, как назло, уехала к  деверю  и
не может ее сопровождать.  Она  попробовала  отказаться,  но  ее  робкие
протесты Гастон отвел одной-единственной фразой.
   - Сигнора, вы под покровительством  Его  Величества,  и  потому  ваше
появление без сопровождения герцогини Мальвани или кого-то  из  замужних
дам не является нарушением этикета. Я жду вас в карете.
   Даро осталось лишь отдаться в руки камеристки, лихорадочно  глядя  на
клепсидру и мысленно уговаривая Магдалену, причесывать  ее  помедленнее.
Увы, Миранда не держала не расторопных слуг, и через полторы оры Дариоло
была  готова  предстать  перед  королем.  Гастон  изысканно  поклонился,
выразив восхищение тем, как быстро она собралась, и подсадил в карету  с
нарциссами на  дверцах.  Мирийка  молчала,  Гастон  сыпал  сплетнями  из
столичной жизни, до которых ей не было никакого дела.
   Король изволил  находиться  в  Ближней  Летней  резиденции,  но  Даро
предпочла, чтоб он находился за тридевять земель. Она боялась Филиппа  и
еще больше королевы и ее  родичей.  Ужас,  пережитый  по  милости  графа
Аганнского, не исчез, а лишь затаился и теперь поднял голову и  зашипел.
А рядом нет никого. Ни Сандера, ни брата, ни Миранды, ни хотя бы Артура.
   Лошади встали, слуги распахнули  дверцы.  Первым  вышел  граф  Койла,
галантно подавший спутнице обернутую плащом руку и  сообщивший,  что  Их
Величества  ждут  гостью  в  парке.  Даро  позволила  себя  провести  по
усыпанной золотистым песком дорожке сквозь  арки  из  все  еще  цветущих
златоцветов. Очевидно, канцлер вел ее  потайной  тропинкой,  потому  что
сначала она  услышала  голоса,  а  сами  беседующие  были  скрыты  живой
изгородью.
   - Горбун не любит браться за копье в честь прекрасных дам, впрочем, у
него и дамы-то нет и быть не может, - мирийка  вздрогнула,  узнав  графа
Аганнского, - а его "волчата" повсюду следуют за ним, как собачки.
   - Жорес, - низкий голос прозвучал, как удар плетью,  -  герцог  Эстре
берется за копье ради Арции и ее короля, а его друзья пойдут за ним даже
в огонь, и вам это следует знать.
   - Прошу прощения у Вашего Величества, - сын королевы  явно  испугался
собственной дерзости, - я  не  имел  в  виду  ничего  задевающего  честь
герцога.
   - Тем паче честь моего  брата  невозможно  задеть,  -  за  эти  слова
Дариоло простила королю все. - Сандер - лучший из людей.
   К  сожалению,  они  прошли  сквозь  ворота  из  олеарий,  и  разговор
прервался.  Августейшее  семейство  расположилось  на  террасе  изящного
павильона, но подниматься туда не понадобилось.  Увидев  гостей,  Филипп
спустился им навстречу, подал Даро руку, а  Гастон,  видимо  сочтя  свою
миссию законченной, откланялся.
   - Рад вас приветствовать, любезная племянница, - Его Величество  явно
находился в веселом расположении духа, - и не смотрите на меня  с  таким
удивлением. Все монархи Благодатных земель - братья и сестры, даже  если
они ненавидят друг Друга. Впрочем, с братьями и сестрами такое случается
сплошь и рядом.
   - Герцог Эстре верен Вашему Величеству.
   - Да, в нем я не  сомневаюсь,  -  подтвердил  король,  -  но  давайте
пройдемся по парку.
   Дариоло робко оперлась  на  предложенную  ей  руку,  спиной  чувствуя
взгляд Элеоноры и Аганна. Они молча прошли к озеру, и от этого  молчания
сердце мирийки тревожно забилось. Точно  так  же  молчал  Артур  Бэррот,
прежде чем сказать  ей  то,  чего  она  не  ожидала  и  чего  смертельно
испугалась. Артур любил ее и просил ее руки, он не знал ни про  Сандера,
ни про Шарло и Катрин. Она пролепетала  ему  что-то  о  невозможности  и
непреодолимых препятствиях, но виконт ничего не понял.  Миранда  вечером
сказала, что нужно быть слепой чтобы не заметить любви Артура. А как она
может думать о ком-то еще, если есть Александр? Но Бэрроту можно сказать
"нет", а королю? Если она ему откажет,  он  очень  разозлится?  Говорят,
Филипп Тагэре не признает слова "нет".
   - Сигнора, - король указал на увитую тронутым первой желтизной  диким
виноградом беседку, и Даро покорно пошла за Его Величеством,  -  я  хочу
вернуться к нашему старому разговору. Два года назад я намекнул, что  вы
мне нравитесь, и спросил,  свободно  ли  ваше  сердце.  Тогда  оно  было
свободно. Вы предпочли провести два  года  вдали  от  Мунта,  но  теперь
вернулись ко двору. Тогда вы были прелестны,  сейчас  вы  ослепляете.  Я
предлагаю вам свою любовь, дорогая. Что вы мне ответите?
   Вот оно! Что же делать? Что?!
   - Ваше Величество, ваши чувства...
   - Погоди, - король легко перешел на "ты" и взял ее  за  руку,  отчего
стало еще страшнее, - я не предлагаю тебе ничего недостойного. Напротив!
Да, в моей жизни было  много  женщин,  но  каждая  имела  лишь  то,  что
заслуживала. Твои красота, происхождение и  поведение  стоят  короны.  Я
предлагаю тебе руку и сердце.
   Святой Эрасти! Нет! Только не это!
   - Но Ее Величество...
   - Элла и ее родня выжали из своего положения все, что можно и нельзя.
Не думай о ней, это мои заботы. Через месяц я буду свободен.
   Даро, не зная, что сказать, робко попробовала  высвободить  руку,  и,
как ни странно, король ее не удерживал.
   - Не бойся, я не трону тебя, пока нас не  обвенчают.  Не  сомневаюсь,
твой отец будет рад нашему  союзу,  думаю,  на  радостях  он  простит  и
Рафаэля. А тебя я сделаю счастливой.
   Филипп ласково, но уверенно прижал Даро  к  себе.  На  мгновенье  она
замерла, даже не от растерянности и страха, а от  того,  что  Филиппу  и
впрямь было трудно отказать. Но когда чужие губы коснулись  ее,  Дариоло
отпрянула.
   - В чем дело? - кажется, Филипп нашел ее выходку забавной и приятной.
   - Я... я не могу. Я люблю другого!
   - Вот как? - темные брови сошлись на переносице.  -  И  кто  же  этот
счастливец?
   - Не... Не скажу!
   - А он тебя любит?
   - Да, - твердо сказала Даро, - а я его, и это навсегда.
   - Один раз любят только лебеди, - голос короля стал холодным.
   - Люди тоже, - мирийка гордо вскинула голову, как никогда  походя  на
своего брата, - если ты не любишь, это не значит, что не любит никто!
   - Вот, значит, как, -  король  казался  раздосадованным,  но  вспышки
гнева не последовало, - значит, ты отказываешься назвать имя?
   - Да. Я никогда его не предам! Никогда, слышите!
   - Хорошего же ты обо мне мнения, - Филипп рассмеялся, но  смех  вышел
невеселым. - Впрочем, вряд ли кто-то меня понимает, кроме Сандера.
   Король помолчал, затем посмотрел своей собеседнице в глаза  и  внятно
произнес:
   - Дариоло, я клянусь отдать тебя тому человеку, которого ты  избрала.
Кем бы он ни был. Расскажи ему о нашем разговоре все.  Пусть  придет  ко
мне от твоего имени, и я сделаю все,  чтобы  вы  были  счастливы.  Слово
Тагэре. А теперь прости. Гастон отвезет тебя в дом Мальвани.
   Дариоло с бьющимся сердцем проводила  взглядом  высокую,  удаляющуюся
фигуру. Ей  стало  очень  жаль  брата  Сандера,  оказавшегося  добрым  и
несчастным. Но... Но теперь они смогут быть вместе!
   Война закончится, к концу месяца Волка Александр и  Рито  вернутся  в
Мунт и узнают, что никаких  препятствий  больше  нет.  Сандер  пойдет  к
брату... Ему тоже будет жаль Филиппа, конечно же, будет, но  король  еще
не стар, может быть, он тоже встретит настоящее.
   Всю дорогу до особняка Мальвани мирийка чему-то улыбалась, а  Гастон,
не сомневавшийся в том, что девушка видит себя в  подвенечном  платье  и
короне, был еще почтительнее и вежливее,  чем  утром.  Будущая  королева
была прелестной, и Гастон надеялся,  что  грядущие  перемены  пойдут  на
пользу не только королю, но и королевству.
   Канцлер помог Дариоло подняться  на  крыльцо  и  откланялся.  Молодая
женщина, все также улыбаясь,  поднялась  к  себе.  Миранды  все  еще  не
было...
 
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ 
ULTRA VIRES! 
 
   <За пределами сил (лат.).>
 
   Молодость моя! - Назад не кличу -
   Ты была мне ношей и обузой.
   Скипетр тебе вернув до сроку -
   Что уже душе до яств и брашна!
   Молодость моя! Моя морока -
   Молодость! Мой лоскуток кумашный!
   М. Цветаева
 
2887 год от В.И. 
20-й день месяца Зеркала. 
Арция. Мунт.