ы, но  верность  вызывает  взаимность.  Я  не
хочу, чтоб твою жизнь прервали  те,  кому  ты  доверяешь.  Я  пришла  за
предателями, Ольгерд. Им не место в твоем доме. Отдай их мне.
   - Карать предателей - долг короля, но... -  Он  осекся.  -  Я  клялся
служить тебе. Они твои, но кто они?
   - Я не обретаю счастья, карая, король, но ты нравишься  мне.  Ты  мне
кого-то напоминаешь, кого-то, кого я некогда знала... Я не хочу, чтоб ты
оказался между молотом и наковальней. Не понимаешь? Оглянись.
   Ольгерд рывком обернулся и встретился  с  сотнями  побледневших  лиц.
Одно лицо было особенно белым, и это было лицо его собственного сына...
   - Зигмунд! Ты...
   - Я, - спокойно кивнула Ведьма, - в кубке яд, который подействует  на
рассвете. Воспользовавшись суматохой, он хотел открыть ворота.
   - Ты, - повторил король, глядя в перекошенное лицо сыта, - ты  вправе
ненавидеть меня и желать короны. Ты знал, что я не  хотел  оставлять  ее
тебе! Ты мог убить меня, но впустить в свой дом рокайцев?! Выродок! Пей!
Пей свою отраву!
   Король сгреб сына за шиворот,  сунув  ему  в  лицо  кубок.  Наследник
извивался всем телом, как нашкодивший кот, которого тычут мордой  в  его
безобразия, но Ольгерд был неумолим.
   - Венд, Ораг, держите его! - Двое дюжих воинов кинулись вперед.
   - Стой, владыка иссков, - Ведьма говорила все  так  же  ровно.  -  Ты
отдал его мне.
   - Прости, - король перевел дух, - ты заберешь его?
   - Обоих. И его, и ее...
   - Ее?
   - Твою королеву.
   - Олайя!! Это не правда!
   - Правда, король. Спроси сам.
   - Отец, - принц заговорил хриплым  баском,  сорвавшимся  на  визг,  -
отец! Это все она! Она всегда хотела меня... Я не хотел, но она угрожала
мне... Она заставила меня... Заставила...
   - Олайя!
   - Он лжет. - Королева владела собой. - Ты должен мне верить,  Оле,  -
большие глаза глядели с чарующей искренностью, - я  люблю  тебя.  Только
тебя. Твой сын лжет, это он хотел меня, но я отвергла  его.  Я  виновна,
что не сказала об этом, но я не хотела причинять тебе боль.
   - Это она! - визжал принц. - Первый раз ЭТО было, когда ты  уезжал  к
Сосновой вершине. Она сказала, что, если я  не  возьму  ее,  она  скажет
тебе, что я ее изнасиловал... Она забавляла меня водить к ней гонцов  ее
отца, она дала мне яд...
   - Ничтожество, - женщина гневно сдвинула брови,  -  тебе  не  удастся
оклеветать меня. Король справедлив.
   -  Да,  король  справедлив,  -  хрипловатый  голос   Ведьмы   поражал
спокойствием, - но вы оба принадлежите мне.
   - Госпожа! - В возгласе короля слышались все муки ада. - Госпожа,  ты
ошибаешься!
   - Я не ошибаюсь, король, - вздохнула Ведьма,  -  Олайя  виновна,  она
была конем, а твой сын - лишь телегой. Но хватит. Я забираю обоих.
   - Прости, - король склонил голову, - забери мою жизнь, но  верни  мне
их. Я покараю их, страшно покараю, но я не могу их отдать...
   - ...ведьме, - за него окончила она, - что ж, я хотела облегчить твою
совесть, но, если хочешь нести эту ношу сам, неси.
   - Взять их! -  В  голосе  Ольгерда  звучал  металл.  -  Мы  выступаем
немедленно. Хватит прятаться за Стеной! Пусть Нижние узнают  силу  наших
мечей, а эти... Пусть выпьют свой яд поровну. Влейте им его в глотку.
   Принц продолжал вырываться и что-то блеять, затем его вытошнило прямо
на мозаичный пол, и он безвольно повис на руках стражников, но  королева
была из другого теста. От ее лица отхлынула кровь,  яркие  рыжие  волосы
лишь подчеркнули бледность кожи. Женщина с ненавистью,  невероятной  для
столь хрупкого и изнеженного существа, глядела на короля.
   - Варвар! Грубый варвар!  Животное!  Я  презираю  тебя...  Насильник,
ублюдок.  -  Поток  оскорблений  не  оборвался,  даже  когда   стражники
выволокли  осатаневшую  женщину  вон,  ее  затихающие  вопли  еще  долго
доносились с лестницы. Когда же все стихло, Ольгерд оглядел замерший зал
и рявкнул:
   - Все  вон!  Собираться  во  дворе  с  мечами.  Воины  и  придворные,
толкаясь, бросились из зала. Вскоре в нем остались лишь король и Ведьма.
   - Я должен благодарить тебя, - с трудом произнес он.
   - Но ты меня ненавидишь, - закончила  она,  -  не  будь  ты  королем,
лишившимся сегодня наследника, ты мог  бы  умереть  или  позволить  себя
убить, но права на это ты больше не имеешь.
   - Не имею, - согласился он. - Кто ты, госпожа? Ты странно говоришь  и
еще более странно делаешь.
   - Неважно. - Ведьма опустилась в одно из  кресел  и  замерла,  словно
прислушиваясь. - Если ты хочешь битвы, то тебе пора выступать.  Скоро  к
Когтю подойдет рокайский  отряд.  Его  вождь  оказался  слишком  глуп  и
самовлюблен, он не повернул,  хотя  его  предупреждали.  Ты  должен  его
встретить.
   - Встретим, - кивнул король, - я еще помню, кто я.  И  я  помню  свои
клятвы. Я виноват перед сыном, виноват, что вырастил из  доброго  семени
ядовитую траву. Но перед ней я чист. Клянусь тебе, она лжет. Я любил ее.
   - Я верю, - серьезно кивнула Ведьма.
   - Клянусь, - повторил король, - я НИКОГДА НЕ НАСИЛОВАЛ ЖЕНЩИН.
   В устремленных на него серых глазах вспыхнула ослепительная искра. От
бесстрастности его странной собеседницы  не  осталось  и  следа.  Горная
Ведьма  смотрела  вперед  невидящим  взглядом  только  что  разбуженного
человека. Затем ее губы шевельнулись, и король разобрал: "...никогда  не
насиловал женщин... Великий Орел! Тарра... Рене!"
   (2850 г. от великого Исхода)
 
Летопись третья 
КРОВЬ ЗАКАТА 
 
КНИГА ТАГЭРЕ 
 
   Все выше, все выше - высот
   Последнее злато.
   Сновидческий голос:
   Восход Навстречу Закату.
   М.Цветаева
 
   Vivos voco, mortuos plango, fulgura frango
   <Зову живых, оплакиваю мертвых, сокрушаю молнии (лат.).>
 
ПРОЛОГ 
 
   - Вы посмели?!
   - Вот как  ты  заговорил,  милосердный  и  всепрощающий,  когда  дело
коснулось тебя? Впрочем, брат меня предупреждал...
   - Оставь ее!
   - Кого?
   - Не лги! Ты знаешь, о ком я говорю...
   - Знаю, а вот знаешь ли ты? Впрочем, она в любом  случае  свободна  в
своем выборе и сделает то, что считает нужным!
   - Что ты сделал с ней ?!
   - С кем?
   - Прекрати изворачиваться.
   - Я не изворачиваюсь. Да, я знаю, кем стала та, о ком ты говоришь, но
ни я, ни ты, ни кто другой никогда не  узнает,  та  ли  это,  о  ком  ты
думаешь. Но кто бы она ни была, я с ней ничего не сделал, только дал  ей
право вернуться...
 
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ 
 
   Vim vi repellere licet
   <Насилие разрешается отражать силой (лат.).>
 
   Одна из всех - за всех противу всех!
   М.Цветаева
 
Эстель Оскора 
 
   Я вдыхала холодный горьковатый воздух,  пропитанный  запахом  осенних
костров  и  полыни.  Вечерело,  по  усыпанному  крупными  звездами  небу
порывистый ветер гнал редкие неопрятные облака. Звезды свидетельствовали
- это Тарра. Или почти Тарра. Я узнавала очертания созвездий, но с  ними
было что-то не так, они изменились, как меняется проволочный узор,  если
его немного растянуть.
   Послышался топот, и я поспешно отступила в темноту. Конечно,  бояться
мне было не то чтобы нечего (и в мирах, через  которые  я  прошла,  и  в
междумирье хватало чудищ, с которыми мне бы не хотелось встречаться), но
лошадиный топот уж точно не нес ничего такого, что  могло  бы  причинить
мне неприятности. Другое дело, что сначала следовало  оглядеться.  Я  не
знала  ни  времени,  ни  места,  в  котором  очутилась,  а  изменившиеся
созвездия  наводили  на  тревожные  размышления.  Хотя  чего   следовало
ожидать, если в  последнем  из  миров,  где  я  чуть  было  не  осталась
навсегда, устав от бессмысленных скитаний, перед  моими  глазами  прошло
шесть колен Облачных Владык, а сколько всего было до этого...
   И все равно  я  надеялась,  сама  не  знаю  на  что.  Я  должна  была
вернуться. Чтобы найти Рене, какова бы ни была его судьба,  или  узнать,
что его больше нет. Нигде. В  конце  концов,  его  могло  точно  так  же
вышвырнуть за пределы Тарры, как и меня, но  поиски  следовало  начинать
здесь, в  Арции.  Даже  если  все  окажется  бессмысленным,  прежде  чем
покончить со всем разом (а это, судя по всему, для таких,  как  я,  дело
непростое), придется довести до ума то, что начали  Рене  и  Залиэль.  А
потом я отыщу и прикончу ту тварь, которая его погубила,  если  она  все
еще здесь. Прикончу и умру. ...Из-за поворота вырвалось несколько конных
с факелами, за  ними  попарно  проскакало  десятка  полтора  воинов,  за
которыми следовали карета и две закрытые повозки, а  замыкали  процессию
еще несколько десятков вояк. Все это безобразие, немилосердно грохоча  и
лязгая, быстро удалялось на юго-запад. Меня не так уж и  занимало,  куда
торопится честная компания, пусть их едут, хотя, если они не дадут через
час-полтора лошадям роздых, те начнут  падать.  Поражало  другое:  воины
были в доспехах, весьма напоминавших железяки, бывшие в ходу при  Анхеле
Светлом, когда самым страшным оружием был арбалет.  И  эти  изменившиеся
звезды! Неужели я попала в прошлое?! Но этого не  могло  быть:  по  всем
Законам, явным и тайным. Время не имеет обратного хода,  в  него  нельзя
войти снова, как нельзя войти в одну и ту же реку. Да, где-то оно  течет
быстрее, где-то медленнее, где-то и вовсе почти стоит, но нигде не  идет
вспять. Это невозможно, как невозможен дождь,  идущий  снизу  вверх.  Но
откуда тогда эти нагрудники, налокотники, шлемы, которых  в  той  Тарре,
которую я знала, не носили уже лет двести?
   От размышлений меня отвлекло мягкое, прохладное касание. Еще веселее!
Меня искали, и искали с помощью магии. Заклятье было сильным и умелым...
Впрочем, каким бы сильным себя ни полагал  искавший  меня  маг,  я  была
сильнее. Много сильнее. Я могла поймать нить его волшбы и выдернуть  его
сюда, как затягивает в  воду  нерадивого  рыбака  хитрая  рыбина.  Я  не
сделала этого только потому, что пошел бы такой астральный звон, что мое
присутствие стало бы очевидным всем синякам Тарры. Я же чем дальше,  тем
больше не желала себя обнаруживать. По крайней мере, пока не пойму,  что
здесь творится и не ошиблась ли  я,  не  попала  ли  в  мир,  невозможно
похожий на Тарру, но отстающий от нее лет на триста...
   Но сначала следовало разобраться с унюхавшим мое появление  колдуном.
Вряд ли он искал именно меня - о том,  что  я  вернусь,  не  знали  даже
Великие Братья, но мое появление вызвало, не могло не вызвать  изрядного
астрального возмущения. Неудивительно, что кто-то пытается выяснить, что
же произошло на этой дороге. Ну что ж, играть так играть.  Оставаясь  на
месте, я довольно легко удерживала  вокруг  себя  мельчайшие  магические
корпускулы, надолго прилипающие к тому кто возмутил сей  мир  спонтанным
появлением. Теперь оставалось ждать, а ждать я могла  долго.  Однако  не
прошло и пары ор <Ора - единица  времени,  одна  двадцать  шестая  суток
(половина  времени,  за  которое  над  горизонтом  поднимается  одно  из
созвездий овездного круга).> (созвездие Агнца над горизонтом  не  успело
смениться созвездием Иноходца), как тишину вновь разорвал стук  копыт  -
на сей раз всадник был один и  ехал  крупной  рысью,  как  нельзя  лучше
подходящей для ночной дороги. Вскоре появился  и  сам  наездник,  лунный
свет засеребрился на его шлеме. И этот туда же! Они что тут, про мушкеты
вовсе позабыли, только стрел берегутся?  Ладно,  посмотрим,  но  сначала
следует заняться  путешественником.  Возможно,  я  причиню  ему  большие
неприятности, но чем-то  или  кем-то  всегда  приходится  жертвовать.  Я
приготовилась и, когда путник (отчего-то мне подумалось, что это  гонец)
поравнялся со мной, мысленно произнесла Слово.
   Как всегда, вокруг меня что-то стремительно обернулось  и  встало  на
свое место. Бедняга, так ничего и  не  почувствовав,  проследовал  своей
дорогой, унося с собой приклеившийся  к  нему  намертво  мой  астральный
хвост, я же  направилась  в  противоположную  сторону.  Теперь  я  могла
спокойно разузнать, что же здесь творится. Пока я  не  захочу,  меня  не
обнаружит никто...
 
2850 год от В.И. 
<В.И. - Великий Исход - начало летосчисления, принятого в Благодатных землях.> 
26-й день месяца Зеркала. 
Арция. Мунт 
 
   - Не люблю Мунт, - сероглазый всадник обернулся  к  своему  спутнику,
темноволосому атлету, - как попаду сюда, так хочется бежать  куда  глаза
глядят. Суета, вранье, взгляды какие-то липкие...
   - А что ты хочешь, Шарло? Столица, одно слово...
   - Наверное, - названный Шарло пожал плечами, - не Зеркало -  одно  из
тринадцати созвездий Звездного круга: Аг-Иноходец, Медведь,  Влюбленные,
Лебедь, Дракон,  Собака,  Зеркало,  Волк,  Звездный  вихрь.  Копьеносец,
Вепрь, Сирена, аналог земного -  понимаю,  как  кому-то  нравится  здесь
копошиться, тут и дышать-то нечем!
   - Сейчас ты заговоришь об Эльте,  -  хмыкнул  темноволосый,  -  уж  с
тамошними ветрами точно не задохнешься.
   - Да я и в Ифрану не  прочь  вернуться,  -  Шарло  весело  и  открыто
засмеялся, - там хоть и юг, но все  просто.  Война,  мы,  враги...  Если
грязь, то только под ногами.
   - Повезло с тобой Лумэнам <Лумэны  -  королевская  династия,  берущая
начало от третьего сына короля Филиппа Третьего Арроя. Сигна  -  золотые
нарциссы на красном поле.>, - атлет вздохнул и комично развел руками.  -
Другой бы на твоем месте...
   - Рауль, друг мой, я тысячу раз все слышал. Я знаю, что  мне  скажешь
ты и  что  думает  твой  отец,  но  это  бессмысленно.  Я  не  собираюсь
выдергивать трон из-под Пьера.
   - Пьера, - хмыкнул Рауль, - да Пьер тебя от своего любимого хомяка не
отличит... Можно подумать, ты не знаешь, что всем Фарбье вертит.
   - А можно подумать, ты не знаешь, что  я  знаю,  что  ты  скажешь,  -
отмахнулся Шарло. - Ладно, хватит об этом. Раз уж  нас  занесло  в  этот
город, давай хоть отдохнем. К королю я сейчас точно не пойду, устал!
   - Я так и вовсе бы к нему не ходил...
   В словах, сказанных Раулем, был свой смысл, так как спутником его был
не кто иной, как  Шарль  Тагэре  <Тагэре  -  герцогский  род,  владеющий
землями на севере Арции. Тагэре происходят от  четвертого  сына  Филиппа
Третьего. Сигна - серебряные нарциссы на синем поле.>,  герцог  Эльты  и
дважды правнук короля  Филиппа  Третьего  Арроя,  имевшего  счастье  или
несчастье пережить своего старшего  сына,  так  и  умершего  наследником
короны. Престол перешел к внуку коронованного старца Этьену. Второй  сын
короля, Лионэль, герцог Ларрэн,  пережил  это  довольно  спокойно,  зато
третий, Жан Лумэн, счел, что на троне пристало сидеть  его  собственному
отпрыску, а не племяннику. Этьен был свергнут и вскоре умер, то ли  сам,
то ли с помощью заботливых родичей, и на престоле обосновались Лумэны.
   Первый Лумэн, правивший под именем Пьера Четвертого, был  хоть  и  не
самым приятным человеком, но сносным  правителем.  Его  сын,  опять-таки
Пьер,  полагал  себя  великим  воином,  но,  прежде  чем  погибнуть  при
очередной осаде Авиры, довел страну до нищеты. Наследник горе-полководца
Пьер нынешний, а по счету Шестой, унаследовал корону еще в колыбели,  но
оказался слабоумным. Арцией, по сути, правил незаконный дядя короля  Жан
Фарбье <Фарбье - имя, данное вторым сыном Филиппа Третьего Жаном Лумэном
своему незаконному сыну от связи с Катрин  Суэль.>  Второй,  а  дела  на
затянувшейся почти на сто лет войне с отделившейся от Арции Ифраной  шли
хуже и хуже. И не потому, что арцийцы не умели воевать, а потому, что  в
самой стране творилось Проклятый <Проклятый - темный маг, побежденный  и
заточенный святой Циалой, упоминание  Проклятого  равноценно  упоминанию
черта в земных языках.> знает что. Неудивительно, что и знать, и  купцы,
и крестьяне все чаще и чаще посматривали в сторону Шарля Тагэре, "дважды
Арроя" и к тому же отменного воина  и  человека,  думающего  сначала  об
Арции, потом о друзьях и лишь затем о себе.
   Именно поэтому Рауль имел все основания говорить,  что  Шарлю  Тагэре
нечего делать в Мунте. Под стрелами ифранских лучников красавцу  герцогу
и то было безопаснее, но Шарль, носивший титул лейтенанта  всей  Ифраны,
счел уместным принять приглашение  короля.  Отказ  означал  бы  открытое
неповиновение короне. Вообще-то, многие арцийцы только бы  обрадовались,
заяви Тагэре о своих правах, но сам Шарль пока  подобных  стремлений  не
выказывал. Да, в Мунт он не хотел, но развязывать гражданскую  войну  не
хотел еще больше. И  герцог  поехал,  взяв  с  собой  всего  две  дюжины
всадников и оруженосца.
   Рауль ре Фло, один из друзей герцога,  увязался  с  ним  чуть  ли  не
насильно и всю дорогу отговаривал Шарля от визита.
   Не помогло. Вечером 26-го дня месяца Зеркала они  въехали  в  столицу
некогда простиравшейся от Последних гор до Старого моря империи, а  ныне
раздираемого на части интригами и склоками королевства. Город,  впрочем,
выглядел мирно и благополучно. Из  открытых  дверей  харчевен  вырывался
вкусно пахнущий пар, по  улицам  сновали  укутанные  в  теплые  суконные
накидки горожане, на многочисленных иглециях <Иглеций - небольшой  храм,
посвященный церковному  Празднику  или  одному  из  святых.>  звонили  к
вечерней службе.
   Тагэре никогда не любили столицу и так  и  не  озаботились  построить
собственный дворец. Эльта, город на суровом северном берегу, недалеко от
покоящейся нынче на дне Сельдяного моря Гверганды, и  для  деда  и  отца
Шарля, и для него самого была лучшим местом  на  земле.  Первый  Тагэре,
отказавшись поддержать брата-узурпатора, покинул Мунт добровольно, а его
сыновья и единственный выживший внук отнюдь не  стремились  вернуться  в
столицу. А раз так, зачем им  особняк,  тем  паче  Тагэре  всегда  могли
отдохнуть под крышей Мальвани.  Нынешний  маркиз  был  ближайшим  другом
Шарля и Рауля и, как и все в этом роду, прирожденным полководцем.  Анри,
получивший в прошлом году,  после  смерти  своего  отца,  титул  маршала
<Маршал Арции - звание командующего арцийской армии. Маршал  назначается
королем и утверждается Советом нобилей и Генеральными Штатами (последнее
является пустой  формальностью).  Маршал  подчиняется  только  королю  и
особам   королевской   крови,   если   кто-то   из    них    назначается
главнокомандующим во время военной кампании. В 2844  году  по  настоянию
Совета   нобилей   и   маршала   Сезара    Мальвани    командующим    на
арцийско-ифранском театре стал двадцатипятилетний Шарль Тагэре.>  Арции,
порывался ехать вместе с  друзьями,  но  Шарль  встал  на  дыбы.  Тагэре
полагал, что нельзя оставлять армию на милость Конрада Батара,  который,
возможно, и неплохой военный, но  слишком  много  думает  о  маршальском
жезле и слишком мало об Арции. Мальвани скривился при упоминании бывшего
приятеля, а теперь соперника, как от зубной боли, но  остался  в  армии,
предоставив друзьям в полное распоряжение родовое гнездо,  помнящее  еще
героев Войны Оленя < Война Оленя (2228  -  2230  гг.),  о  ней  подробно
рассказано в двух первых Хрониках.>. Впрочем, строить с той поры в Арции
лучше не стали, скорее наоборот.
   Шарль  и  Рауль  намеревались  провести  вечер  вдвоем  за   стаканом
атэвского вина, но не вышло. Не успело  стемнеть,  как  с  черного  хода
постучали.  Наладившийся  было  прогнать  не  понимающего   благородного
обхождения ремесленника, мажордом склонился в почтительном поклоне перед
командором  <Командор  -  высокое   воинское   звание,   которое   носят
командующие армиями и комендант столицы.> Мунта бароном Обеном  Трюэлем,
явившимся засвидетельствовать свое  почтение  герцогу.  Нельзя  сказать,
чтобы Тагэре был от этого в восторге, но деваться было  некуда.  Трюэль,
хоть и играл с упоением роль недалекого солдафона, был умен и  прекрасно
осведомлен о том, что творится во вверенной  ему  столице.  Ни  господин
начальник Тайной Канцелярии, ни канцлер Арции, ни всемогущий королевский
родственничек  Жан  Фарбье,  не  сомневаясь   в   способностях   барона,
вынужденно принимали его игру. Трюэля это,  видимо,  забавляло,  но  как
выглядит командор славного города Мунта без своей обы