по  горбатым,  извилистым  улочкам,  заполненным  разряженными
горожанами, и остановились на просторной квадратной площади.  Окружавшие
ее дома сплошь принадлежали людям богатым, способным  платить  налог  за
окна  и  надстройки  сверх  положенных  двух  этажей.  Посреди   площади
возвышалось здание городской  ратуши  с  высокой  прямоугольной  башней,
украшенной шпилем с гербом города - вставшей  на  задние  лапы  рысью  с
мечом, обороняющей крепостные ворота. Такая же рысь красовалась и  перед
входом в ратушу. По углам площади звенели  четыре  фонтана,  из  которых
состоятельные  горожане   набирали   воду.   Фонтаны   венчали   фигуры,
символизирующие времена года, у ног которых по старой языческой привычке
люди складывали незамысловатые  приношения.  Сейчас  на  площади  царила
Весна, изображение которой заботливо украсили ветками цветущего жасмина.
Из окон, как разноцветные языки,  свешивались  дорогие  ковры.  Кажется,
все, кто имел среди проживавших на площади друзей или  знакомых,  заняли
места у окон, а на ступенях ратуши стояли отцы города.
   Плотный   седовласый   эркард,   завидев   кавалькаду,   медленно   и
торжественно прошествовал вниз по застеленной пурпурным ковром  лестнице
и встал у подножия каменной рыси так, что геральдический зверь словно бы
благословлял его степенство. За  спиной  эркарда  выстроились  городские
гласные - все двенадцать.
   Почтенные мужи разоделись, явно стараясь перещеголять  друг  друга  в
роскошестве.  Тяжелые,  отороченные  мехами  одежды  и   начищенные   до
солнечного  блеска  массивные  цепи  придавали  именитым  горожанам  вид
знатнейших сановников, однако Роман искренне им  посочувствовал  -  день
выдался  по-летнему  жарким,  и  бархат,  бобры   и   куницы   причиняли
встречающим страдания, о чем свидетельствовали красные, блестящие лица и
затрудненное дыхание. Либр подавил  ухмылку  -  этикет  есть  этикет,  и
перевел взгляд на Арроя. Рене ловко спрыгнул со своего цевца  и  быстрой
пружинистой походкой направился  к  эркарду.  Михай  слегка  замешкался,
слезая с внезапно заупрямившегося коня,  так  что  место  рядом  с  Рене
волей-неволей занял кардинал.  Принц  и  принцесса,  согласно  традиции,
оставались в седлах. Они считались не гостями, а людьми,  состоящими  на
службе у вольного города Гелани, ибо  первейший  долг  королей  защищать
своих подданных от всяческого урона и непотребства со  стороны  соседей.
Впрочем, Рене от отсутствия Михая ничего не потерял. Даже  наоборот.  За
всю свою бродячую жизнь Роман не видел девушек  прелестнее,  чем  дочери
города, вышедшие с традиционным приветствием к именитым гостям.
   Статная красавица с толстыми каштановыми косами  держала  поднос,  на
котором красовались золотые кубки, инкрустированные  яркими  камнями,  а
рядом застыла совсем юная брюнетка в  белом  платье,  не  отрывающая  от
гостей огромных оленьих глаз.

2228 год от В. И. 12-й день месяца Медведя. Гелань.
Площадь ратуши.

   Марита  почувствовала,  что  земля  уходит  у  нее  из-под  ног.  Еще
мгновение назад она беспокоилась о том, не забудет ли нужные слова и  не
развяжется ли в самый неподходящий момент вроде  бы  ослабшая  лента  на
правой туфельке. Беспокоило девушку и то, что гости могут встать не так,
как нужно, и ей придется пройти мимо герцога Тарски, чтобы подать Первую
Чашу эландцу, что могло обидеть этого страшного человека.
   От графа Шандера, мужа ее покойной сестры, Марита  знала,  что  Михай
Тарскийский - человек  злопамятный  и  завистливый,  от  которого  лучше
держаться подальше, а если не получается, то оказывать ему  всевозможные
почести. Но и герцог Михай, и обувная лента имели значение лишь  до  тех
пор, пока не послышались приветственные  крики  и  из-за  угла  Собачьей
улицы не потекла блестящая процессия. Марита сразу  же  отыскала  седого
человека с черно-зеленой  цепью  на  груди,  потом  ее  взгляд  упал  на
золотоволосого рыцаря, ехавшего рядом с адмиралом, и все  было  кончено.
Михай,  Аррой,  отец,  подруги,  все  полетело  в  тартарары.   В   мире
существовал  только  незнакомец  на  золотом  черногривом   коне.   Люди
суетились, толкались, переговаривались, бросали букеты весенних  цветов,
а Марита стояла как завороженная. К жизни ее вернул лишь  ощутимый  удар
по ноге. Ее подруга Эвка,  держащая  поднос  с  кубками,  недвусмысленно
давала понять, что Марке пора браться за дело. Сделав немыслимое  усилие
и в глубине души безумно  боясь,  что  рыцарь,  стоит  отвести  от  него
взгляд,  тут  же  исчезнет,  Марита  сняла  первый   попавшейся   кубок,
пригубила, кик  требовал  обычай,  терпкого  прохладного  вина  и  молча
протянула непостижимым образом оказавшемуся перед ней седому  нобилю  со
смеющимися голубыми глазами.
   Аррой принял кубок, но пить не спешил.  Он  знал  таянский  обычай  и
ждал, что девушка произнесет положенное ?Да будут путь твой долог, дом -
полон, друг - честен, меч - верен, конь - послушен, а огонь - ясен?.
   Нужные слова, как назло, вылетели из прелестной головки,  но  эландец
не растерялся. Чуть помедлив, он расцеловал девушку в обе щеки и  громко
и весело пожелал  славному  городу  Гелани  процветания,  особо  отметив
несравненную  красоту  его  обитательниц.  Марита,  вспыхнув  до  корней
иссиня-черных волос  и  не  смея  вновь  посмотреть  на  свиту  герцога,
торопливо  схватила  следующую  чашу,  предназначенную  кардиналу.   Его
Преосвященство пить не стал и бестолково топтался с кубком, пока его  не
принял худенький, бледный служка. Следующий кубок Марита подала  эркарду
города - своему собственному отцу, не понимая, почему тот  посмотрел  на
нее с  таким  укором.  Тем  не  менее  эркард,  выпив  ритуальное  вино,
разразился длиннющей витиеватой речью. В отличие от дочери, он не  забыл
ни словечка. Церемония пошла как по писаному. Горожане радостно кричали,
в окна летели заранее припасенные букетики виллин <Виллина  -  ярко-алый
весенний цветок, растет только в Таяне, где считается символом страстной
любви> и атриолы <Атриола - весенний цветок, в Таяне считается  символом
надежды. Грозди голубых или белых колокольчиков  с  сильным  сладковатым
ароматом>, а адмирал весело махал  всем  рукой.  На  фоне  закутанных  в
пышные мантии власных он  в  своем  темном  платье  казался  по-юношески
легким и подвижным.
   Марита изо всех сил старалась смотреть только на  герцога  и  тем  не
менее не поняла, что эландец обращается именно к  ней.  Зато  это  понял
эркард, взявший бестолковую дочь за руку и подведший к  дорогому  гостю.
Девушка вздрогнула, когда в се руку  вложили  букет  сапфировых  атриол,
усыпанных бриллиантовой росой. Подобного чуда в Таяне, известной  своими
ювелирами, видеть еще не приходилось, но Марита смогла подумать только о
том, что каменные цветы того же цвета, что и плащ прекрасного  кавалера.
Сердце  девушки  то  подскакивало  к  горлу,  то   проваливалось   вниз.
Многословную отцовскую благодарность она пропустила между ушей, из  себя
же смогла выдавить лишь жалкое ?Благодарю?.
   - Не стоит! Доставить удовольствие такой красавице, о чем  еще  может
желать эландский дворянин?! - Адмирал уже был в седле,  и  его  вороной,
красиво  склонив  голову  перед  геланскими  гласными,  повинуясь   руке
хозяина,  стал  пятиться  назад  к  кавалькаде  -  Рене  умел  в  случае
необходимости красиво пустить  пыль  в  глаза.  Взгляд  Мариты  опередил
герцогского иноходца и мгновенно достиг всадника в екнем.  Возможно,  ей
показалось, но незнакомец смотрел на нее, смотрел и улыбался.
   - Милый обычай, не правда ли? - Заглядевшийся  на  прелестную  таянку
Роман поспешно обернулся - к нему  обращался  герцог  Михай  собственной
персоной, причем лицо его источало мед, смешанный с патокой.
   - Все обычаи по-своему милые,  -  не  показал  своего  неудовольствия
либр. - А что мне действительно понравилось, так это девушки...
   - Это, насколько мне известно, родственницы эркарда. Дочь и, кажется,
племянница. Я думаю, вы их еще увидите в Ночь Костров.
   - Ну этого еще ждать и ждать.
   - Не так долго, как вам кажется, или Роман Ясный куда-то спешит?
   - Увы!  Я  благодарен  герцогу  Аррою  за  приглашение,  меня  всегда
интересовала Таяна, но еще больше влекут Последние горы. Я не  хотел  бы
терять лучшую часть лета даже ради столь изысканного общества.
   - Я вас понимаю, более того, если вам понадобится помощь и проводники
- мои люди к вашим услугам, меня ведь не зря называют ?Горным Хозяином?.
Однако на несколько дней вы, надеюсь, все же задержитесь.  Здешние  дамы
не отпустят вас без песен.
   - Если они хотя бы вполовину столь хороши, как эти горожаночки,  я  к
их услугам.
   - Таяна славится красавицами. Как вы нашли принцессу?
   - К сожалению, монсигнор, я не имею обыкновения смотреть на  принцесс
как на женщин. Это может принести неприятности и мне, и им.
   - Да. Ваша репутация себя оправдывает, -  залился  хохотом  владетель
Тарски. - Красив, как эльф, хитер, как змея, ч так же  опасен.  Как  для
женщин, так и для мужчин. О вашей шпаге ходит не меньше  легенд,  чем  о
вашей гитаре.
   - О, вы преувеличиваете. Я никогда не  нападаю.  Первым.  К  тому  же
шпага герцога Арроя пользуется куда большей славой, причем заслуженной.
   - И все же я рассчитываю найти в вас друга.
   - О, мой герцог, дружба требует времени,  а  у  меня  в  запасе  лишь
несколько дней...
   - И на эти дни я приглашаю вас остановиться у меня.
   - Сожалею, но я уже принял приглашение монсигнора Рене.
   - Надеюсь, когда-нибудь я все же опережу проклятого эландца. -  Михай
громко и заливисто расхохотался, однако в его блестящих глазах мелькнуло
нечто, заставлявшее считать прозвучавшие слова не просто шуткой.

2228 год от В. И. 12-й день месяца Медведя.
Четвертая ора пополудни. Высокий Замок.

   Король Таяны Маркус-Ян-Иоахимм нетерпеливо мерил шагами  полированные
плиты смотровой площадки. Марко, как за  глаза  его  называли  ближайшие
сподвижники, не признавался даже сам себе,  до  какой  степени  он  ждет
гостей. Дело, разумеется, было не в заключении формального союза Таяны и
Эланда. Брак принцессы Иланы и Великого герцога Рикареда  был  выгодным,
но не сулил ничего нового. Два  молодых  хищника,  выросших  на  окраине
одряхлевшей  Арцийской  империи,  прекрасно  понимали  друг  друга,   их
совместные усилия заставляли беспокойно ворочаться и министров двора Его
Благочестивого Величества Базилека, и толстосумов-купцов,  чьим  товарам
содружество таянских ремесленников  и  добытчиков  и  эландских  моряков
здорово путало карты. Свадьба не была политической  неожиданностью,  она
еще раз подтверждала союз Рыси и Альбатроса.  Марко  беспокоило  другое,
что он мог откровенно обсудить лишь с  герцогом  Арроем,  которого  знал
тридцать с лишним лет. Король обернулся к капитану ?Серебряной гвардии?,
почтительно, но не подобострастно застывшему у входа.
   - Граф Щандер, что Стефан? Он сможет сегодня встать?
   - Боюсь, что нет. Улучшение оказалось временным.
   - Кто у него?
   - Его камердинер и моя дочь, утром там была принцесса Герика,  сейчас
она поднялась к себе.
   - Она не поехала вместе с отцом?
   - Вы же знаете, принцесса не очень любит ездить верхом. Герцог  Михай
позволил дочери остаться в замке.
   - Что ж, ему виднее. Но что это, кажется, показались?
   Король быстро, чтобы не  увидели  -  негоже  Его  Величеству  подобно
неверной жене выглядывать  с  башни  дорогого  тетя,  покинул  смотровую
площадку. Граф Гардани задумчиво посмотрел ему вслед. Марко  был  далеко
не молод, но живость  и  быстрота  движений  не  позволяли  считать  его
стариком. Впрочем, в последние месяцы он  здорово  сдал.  Две  смерти  и
исчезновение для одной семьи, пусть даже королевской -  это  слишком,  а
если учесть, что наследником  может  оказаться  желторотый  мальчишка...
Шандер с трудом отогнал от себя мерзкую мыслишку. В конце концов, Стефан
может поправиться.  Однако  вряд  ли  ему,  Шандеру,  удастся  выполнить
пожелание принца и сразу же  привести  к  нему  герцога  Арроя.  Похоже,
эландцем сначала завладеет его свояк, а потом уж племянник. Граф  поймал
себя на мысли, что безумная вера Стефана и Марко в  эландского  адмирала
передалась и ему. Что ж, людям свойственно надеяться на чудо...
   Роман старательно запоминал все особенности подъездов к Замку. Не  то
чтобы он предполагал, что ему в ближайшем  будущем  предстоит  спасаться
бегством или, напротив, руководить штурмом, а для порядка. В мозгу либра
хранились точнейшие сведения о  множестве  крепостей,  и  он  готов  был
признать, что Высокий Замок едва ли не самый неприступный из них.  Гора,
омываемая быстрыми волнами Рысьвы, при необходимости  в  считанные  часы
заполнявшей целую систему рвов и ловушек, была разделена стенами на  три
участка. К вершине вели две спиральные дороги, над  местами  пересечения
которых красовались маленькие, но  грозные  башни.  Первая  треть  горы,
относительно пологая, поросла тщательно скашиваемой травой, в которой не
смог бы укрыться и кролик. Между второй и третьей  стенами  склон  зарос
вековыми деревьями с подлеском, прорубиться через  который  было  весьма
сложно. Ложные тропинки, волчьи ямы, настилы для лучников  на  деревьях,
все это превращало путь через второй пояс защиты в ад. От третьей  стены
до башен  Высокого  Замка  гора  становилась  крутой,  земля  сбрасывала
глинистую шкуру, обнажая острые  гранитные  кости.  Камни  были  искусно
обработаны таким образом, что подняться наверх без помощи из Замка  было
почти невозможно, а две дороги, ведущие к двум воротам  -  Полуденным  и
Полуночным, проходили под нависшими скалами, с которых  незваных  гостей
можно было угостить великолепным обвалом.
   - Да, вот так, - Аррой словно читал мысли. - Добавьте  к  этому,  что
под замком находится целый лабиринт, а еще ниже  пещеры,  через  которые
протекает подземная река.
   -  Но  есть  нечто,  перед  чем  не   устоят   никакие   стены.   Это
предательство.
   - Это так, Романе, но предателям в Таяне делать нечего.
   - А в Эланде?
   - Надеюсь, что тоже.  Когда  я  строил  новую  Идакону,  то  старался
использовать все, что видел здесь. В Таяне - лес и река, у нас - море...
Но места похожи до боли.
   - Это древние места, монсигнор, и их действительно создавали для боя.
Я... читал об этом.
   - Я хотел бы увидеть эти книги, где они?
   - Везде. Что-то в Кантиске, что-то в Эр-Атеве, а что-то,  я  надеюсь,
можно найти и здесь. О, открывают ворота...
   - Вот и конец моему путешествию. Оно оказалось не столь  безоблачным,
как думалось, но, похоже, главные пакости впереди.
   - Монсигнор так думает?
   - Так же, как и либр...

2228 год от В. И. 12-й день месяца Медведя.
Четыре оры пополудни. Гелань. Торговые кварталы.

   Лупе сосредоточенно продиралась сквозь  толпу  возбужденных  горожан,
дружно  двигавшихся  поглазеть  на  гостей.  Маленькая  колдунья   ловко
проскальзывала между дородными торговцами и их расфуфыренными супругами.
Некоторые с удивлением таращились на странную женщину в  полудеревенском
наряде с бледным напряженным лицом и дрожащими губами, а она с  какой-то
одержимостью уходила все дальше и дальше от единственных в  мире  людей,
которые ей были дороги. В глубине  души  Лупе  ничего  так  страстно  не
желала, как чтобы кто-то из свиты  Арроя  заметил  ее  бегство  и  силой
вернул, но этого не произошло. Лупе, честная во всем,  бежала,  применив
все свое немалое уменье, пока спутники были  заняты  кто  разговорами  с
таянскими нобилями, кто разглядыванием славного города Гелани, кто,  как
либр  Роман,  собственными  мыслями.  Прошло  не  менее  полуоры,   пока
чародейке удалось выбраться из толпы, она быстро прошла по почти  пустой
улице Гелены Снежной и  возле  иглеция  уверенно  свернула  в  небольшой
кривоватый переулок, проскользнула в щель между двумя домами и оказалась
в городе ремесленников. Здесь было относительно тихо: те, кто собрался к
ратуше, давно ушли, другие же занимались своими делами. Лупе шла,  низко
опустив голову, словно боясь, что ее узнают. Наконец ноги  вывели  ее  к
небольшому аккуратному домику, украшенному  изображениями  Лиса  <Лис  -
знак  гильдии  цирюльников  и  медикусов>.  Женщина  дернула  звонок,  и
колокольчик ответил мелодичным звоном.
   - Иду-иду, милая, - раздался бархатный баритон, -  сейчас  все  будет
хорошо, ты не волнуйся. - Дверь распахнулась,  и  маленький  кругленький
человечек в оранжевой лекарской мантии потрясение всплеснул коротенькими
ручками:
   - Творец и все его ангелы! Лунина, - радость моя, мы и не  надеялись,
что ты вернешься...

Глава 5

2228 год от В. И. 14-й день месяца Медведя.
Шестая ора пополудни. Таяна. Гелань. Высокий Замок.

   Роман с вялым интересом рассматривал себя в высоком  зеркале,  лениво
задавая вопросы Кайтеку, личному цирюльнику герцога  Михая.  Тарскийский
властелин, узнав, что Рьего как-то  не  озаботился  прихватить  с  собой
куафера, навязал ?дорогим друзьям? своего. Бард, правда, подозревал, что
со своей шевелюрой, равно как с бородой и усами, Рене Аррой  управляется
сам. Это лысеющему Михаю опытный цирюльник был нужнее воздуха,  но,  как
бы то ни было, угодливый, раздушенный красавчик  битую  ору  крутился  в
адмиральских  апартаментах.  Сам  герцог  отсутствовал  -  беседовал   с
королем, и раздраженный навязчивой любезностью либр не выдержал и принял
удар на себя, подставив Кайтеку золотистые локоны.  Прогнать  цирюльника
Роман счел неудобным, хотя не сомневался, что, будь Рене у себя,  он  не
замедлил бы сделать именно это.
   Отдав себя в лапы куафера, Рене  решил  извлечь  из  своих  страданий
пользу и несколькими ловкими вопросами ввел разговор в нужное  русло.  К
концу процедуры бард знал, что принц  Стефан  за  время  болезни  сильно
изменился,  став  капризным,  подозрительным  и  злым,  что   кардиналом
Иннокентием довольны не все  и  даже  поговаривают,  что  клирик  втайне
читает еретические книги и что епископ Тиберий был бы лучшим пастырем. С
явным неодобрением Кайтек отзывался и о  капитане  ?Серебряной  гвардии?
графе Гардани, из чего Роман сделал вывод, что тот  наступил  на  мозоль
тарскийскому герцогу.
   Познаний в магии, которыми располагал Роман, хватало, чтобы понять  -
господарь Тарски грешит запретной волшбой, причем такого рода, с которой
либру не доводилось сталкиваться. Это было что-то  запредельно  сильное,
недоброе и очень,  очень  древнее.  Неудивительно,  что  эльф  пришел  к
выводу, что все, кого недолюбливают Михай и его подручные,  находятся  в
одной лодке с ним и Рене, которому пора бы уж  было  и  появиться  -  до
Великого Приема оставалось не более оры  с  четвертью.  Кайтек  закончил
свое дело и усиленно делал вид, что что-то еще подправляет, видимо,  ему
было велено дождаться Арроя во что бы то ни стало. Именно поэтому  Роман
с некоторым злорадством выпроводил беднягу, которому  было  не  миновать
взбучки за проваленную миссию.
   Либр был искренне рад, что Рене объявил о том, что  он  и  знаменитый
менестрель - давние друзья и будут жить вместе. Ощущение глухой тревоги,
не покидавшее барда и адмирала  после  Белого  Моста,  объединяло  лучше
любой старинной приязни. Роман был рад поселиться с Рьего еще и  потому,
что не шибко  надеялся  на  Жана-Флорентина.  Кроме  яда,  существуют  и
кинжалы, и стрела, пущенная  в  окно,  а  на  сей  счет  у  Романа  было
несколько сюрпризов, раскрывать которые он пока не хотел  даже  эландцу.
Теперь же либр мог сколь душе угодно принимать меры безопасности, чем он
и занимался, пока не явился непрошеный цирюльник.  Когда  дверь  за  ним
наконец закрылась, Роман принялся за прерванную работу. Последнее  слово
он произнес за мгновение до того, как вернулся  хмурый  Рене.  Герцог  с
размаху  бросился  в  широкое  кресло.  Было  видно,  что  Аррою  срочно
требовался собеседник, способный понять, что происходит.  Герцог  рывком
пододвинул себе кувшин с  вином,  н