это
вроде бы не проявлялось. Но другие объяснения еще хуже.
   - Тогда Тагэре тем более нельзя отпускать.
 
2850 год от В.И. 
11-й день месяца Волка. 
Арция. Мунт 
 
   Шарля унесли к Мальвани, благо их дворец выходил  окнами  на  площадь
Ратуши. Моложавый медикус  с  благородными  сединами  осмотрел  все  еще
пребывающего в глубоком обмороке герцога и сообщил, что ничего страшного
нет. Просто шок, вызванный (тут врач оглянулся по  сторонам)  магическим
ударом,  ставшим  следствием   разорванного   заклятья.   Нужен   покой,
приглушенный свет и тепло. Обморок перейдет в сон, и к утру Тагэре будет
здоров, хоть и слаб.
   Поскольку Мальвани испокон века собирали все лучшее из  имеющегося  в
Арции, то и медикус у них был отменный. Успокоившись насчет Шарля, Рауль
попал в лапки сестрицы, вцепившейся в него мертвой хваткой.
   - Я пойду к нему!
   - Зачем? Он спит.
   - Я все равно пойду.
   - Эста, ему нужен покой, он проспит до вечера. Что, так  и  будешь  в
темноте сидеть?
   - Буду.
   Она направилась к спальне, но Рауль решительно встал на пороге:
   - Его нельзя трогать, а я  тебя  знаю.  Пять  минут  посидишь,  потом
начнешь за руки хватать или по голове гладить. Вот проснется, и делай  с
ним что хочешь. Скажи лучше, эта твоя ведьма не объявилась?
   - Нет. Как ушла, так и пропала, а потом ты пришел.
   - Ничего не скажешь, повезло нам. - Рауль увидел, что опасность покою
Шарля миновала, и с удовольствием опустился в мягкое кресло.
   - Да, - плечики Эстелы вздрогнули, словно она вспомнила что-то  очень
неприятное, - если бы не Геро, я бы... Ты бы видел,  как  испугалась  Ее
Иносенсия!
   - Как ты думаешь, кто она?
   - Может, из-за гор? Она циалианок не любит...
   - Я догадался, - улыбнулся Рауль. - О, Анри! Анри Мальвани, высокий и
красивый, как и все в его роду, бросил мокрый плащ на кресло и  протянул
руки к огню. Маркиз был свеж, словно бы не провел три ночи в седле.
   - Как наш болящий?
   - Спит без задних ног... Эста к нему рвется, а я не пускаю.
   - И правильно делаешь, ему целую ночь скакать, пусть поспит.
   - Ночь? Ты что, нас выгоняешь?
   - По мне, хоть до Темной Звезды живите, но я по дороге домой заехал к
Обену. От него и узнал, что, во-первых, я опоздал...  тебя  убить  мало,
что ж ты мне сразу  не  сообщил?!  А  во-вторых,  что  Фарбье  с  Дианой
получили по ушам. Но об этом  потом.  Барон  вам  советует  в  Мунте  не
задерживаться, а его советы на вес золота. Будь Шарль на ногах, я бы вас
выпроводил прямо сейчас.
   - Анри, неужели они после всего посмеют?
   - Уже посмели... Нет, разумеется, никаких арестов больше не будет, но
яд, стрела или нож к вашим услугам. Они даже виновного нашли.
   - И кого?
   - Не поверишь! Канцлера.  Милейшего  Бэррота  обвинили  в  том,  что,
"воспользовавшись доверчивостью короля, он вызвал Шарля Тагэре подложным
письмом и обманом добился его ареста". Умный Бэррот, не дожидаясь визита
синяков, исчез, а не  менее  умный  Обен  его  якобы  ищет.  Разумеется,
безуспешно. Но теперь они запросто могут прикончить Шарло, да и  тебя  с
Эстелой, и свалить на беглого канцлера.
   - Весело!
   - Можно, конечно,  переждать  у  меня  и  послать  за  войсками.  Или
уезжайте сегодня, или ждите, но с завтрашнего дня я меньше чем с  армией
вас не отпущу. Пробраться в дом тайком  трудно,  а  гостям  скажем,  что
Шарль болен...
   - И тем самым подольем воды на их  мельницу.  Раз  болен,  значит,  и
помереть может, а потом, от простых убийц ты, допустим, остережешься,  а
ну как они магию в ход пустят.
   - Сегодня им это не помогло...
   - Такое не повторится.
   - Погоди-погоди, - Анри Мальвани вплотную подошел к Раулю, - выходит,
ты знаешь, ЧТО там произошло?
   - Что не знаю, а вот КТО... Но чтоб дальше тебя  не  пошло!  Обен  уж
точно без  этих  знаний  обойдется.  Сестренка  где-то  подцепила  самую
настоящую ведьму в кошачьем обличье, которая для начала  расправилась  с
Ее Иносенсией и вывела Эсту из Фей-Вэйи. О Шарле  они  узнали  случайно,
просто ехали через Мунт и услыхали. Эстела собралась изобразить из  себя
Флориану <Флориана - героиня легенды, пожелавшая разделить судьбу своего
возлюбленного,  обвиненного  завистниками  в  недозволенном  колдовстве.
Потрясенный мужеством девушки, король отпустил обоих.>, а эта  ведьма...
Уж не знаю, что было у нее на уме, но она сначала вытрясла из меня  все,
что  я  знал  о  синяках  и  покаянии,  а  потом  велела  ни  о  чем  не
беспокоиться. Я ей не поверил, но Эста настояла, чтоб  я  сидел  тихо  и
ждал, и оказалась права. Кошка сделала свое дело и исчезла. Сначала я не
слишком огорчился, не  люблю  я  магии,  но  сейчас  помощь  нам  бы  не
помешала.
   - Вряд ли обычная ведьма совладала  бы  с  Виргинией  и  целой  стаей
синяков, не говоря уж про всякие магические штучки.
   - Ну, не знаю, как ее еще назвать. И хотел бы  поверить,  что  святые
заступники наконец-то обратили свой взор к Арции, но  увы...  На  святую
Циалу она не похожа. Скорее наоборот.
   - Но хотя бы красивая?
   - Не знаю! Вроде красивая, но у нее такие глаза, что  ничего  другого
не видишь. Может, Эста лучше рассмотрела...
 
2850 год от В.И. 
11-й день месяца Волка. 
Арция. Мунт 
 
   Гонец из Фей-Вэйи  застал  Агриппину  за  столом  в  доме  ее  брата.
Бланкиссима смаковала вишневую наливку, не забывая  подкладывать  Соланж
всяческие вкусности, которые в доме барона Трюэля не переводились. Узнав
гонца, циалианка вздохнула:
   - Судя по всему, что-то случилось. Садитесь и угощайтесь...
   - Бланкиссима...
   - Давайте письмо и берите ложку. На вас смотреть страшно. Что бы  там
ни произошло, конца  света  через  пол-оры  не  будет.  Соланж,  накорми
сигнора <Сигнор (от сигна) - потомственный дворянин.> рыцаря.  Это  наша
новая воспитанница, я ее выпросила у Дианы, у нас ей будет лучше.
   -   Не   сомневаюсь,   -   улыбнулся   Жерве,    искренне    любивший
толстушку-бланкиссиму, не обдававшую, как прочие сестры, зимним холодом.
- Девочка вернется в мир или примет послушание?
   - Рано загадывать, но такие глаза не для обители. Ну, где письмо?
   Агриппина была истинной сестрой своего брата. От прочитанного  у  нее
закружилась голова, но она ничем не  выдала  своего  потрясения,  только
окликнула Соланж: "Девочка моя, собирайся, нам нужно ехать".
   Да, она должна срочно вернуться и попытаться  понять,  что  случилось
после того, как Виргиния спешно отправила домой дочку ре Фло. Просто так
с ума не сходят, особенно Предстоятельницы. Или Ее Иносенсия, бывшая,  с
точки зрения Агриппины,  излишне  самонадеянной,  взялась  за  заклятья,
которые были ей не по силам, или кто-то взялся за  нее.  Это  необходимо
выяснить. Что ж, придется оставить Шарля Тагэре на  попечении  друзей  и
братца Обена. Сейчас герцогу ничего не грозит, а потом она найдет способ
поближе узнать повелителя Эльты и выведать,  что  же  с  ним  произошло.
Бланкиссима склонялась к мысли, что напряжение сил душевных и физических
разбудили в герцоге скрытые  способности  и  он,  сам  не  понимая  как,
сначала разорвал  сковавшую  его  магическую  Цепь,  а  затем  парировал
направленное против него заклятье. Интересно,  осознает  ли  Шарло,  что
сотворил, и сможет ли при необходимости повторить? В любом случае Жан  с
Дианой теперь трижды подумают, прежде чем поднимать руку на Тагэре.
   Агриппина была умной женщиной, и она  не  могла  угадать,  что  может
прийти в голову людям ограниченным, к тому же брат так  и  не  успел  ей
рассказать ни об обвинениях,  выдвинутых  против  Бэррота,  ни  о  своих
подозрениях.
 
2850 год от В.И. 
Ночь с 11-го на 12-й день месяца Волка. 
Окрестности Мунта 
 
   Из города они выбрались благополучно, хоть и  не  в  полном  составе.
Оруженосец Шарля остался у Мальвани сообщать навязчивым  визитерам,  что
"его светлость плохо себя чувствует и отдыхает", а Жак с  помощью  своих
приятелей должен  был  проследить,  у  кого  интерес  к  герцогу  вызван
сочувствием или любопытством, а кто узнает об этом, преследуя свои цели.
Пришлось оставить  и  лошадей,  и  небольшой  эскорт,  взятый  Шарлем  и
размещенный не в резиденции Мальвани, а в гостинице. На своем  коне  был
только Эдгар, а остальным одолжил лошадей Анри.  Они  выехали  в  одежде
простых путешественников. Трое мужчин и одна женщина в  темных  дорожных
плащах без кареты  и  запасных  коней  не  должны  были  привлечь  чужое
внимание, тем паче разбойники, весьма многочисленные  в  Приграничье,  в
окрестностях столицы появлялись редко. И все равно на них напали. Именно
тогда, когда вернуться в Мунт стало невозможным.
   Тревогу поднял Эдгар. Эстеле, ехавшей между  братом  и  герцогом,  не
было дела ни до чего, кроме Тагэре,  с  которым  ей  так  и  не  удалось
поговорить. Шарлю было слишком плохо, чтоб он мог думать о чем-то, кроме
того, выдержит ли он ночь в седле, а Рауль прикидывал, что сказать отцу.
Неудивительно, что лишь Эдгар заметил смутные силуэты  у  мостика  через
неглубокий  ручей.  Добрым  людям  прятаться  в  тени  незачем.  Ветеран
сдавленно выругался и осадил коня.  Рауль  и  чуть  замешкавшийся  Шарль
последовали его примеру. Эстела не успела  ничего  сообразить,  но  брат
схватил ее лошадь под уздцы и завернул. Тех, у моста, было много больше,
и лучше было не рисковать, но возвращаться оказалось бессмысленно: сзади
на дорогу высыпали лучники...
   Шарло наблюдал за происходящим с каким-то отстраненным  любопытством,
словно оно его не касалось. Он понимал,  что  оказавшиеся  и  впереди  и
сзади вооруженные люди собираются их убить, но никаких эмоций это у него
не вызывало. Будь герцог здоров, он бы уже  действовал,  но  схватка  со
Скорбящими словно бы высосала у него всю волю и к  жизни,  и  к  победе.
Тагэре понимал: единственное, что может дать им хоть какой-то шанс,  это
смешаться с теми, впереди, попытаться прорваться через ручей и ускакать.
И  делать  это  нужно  немедленно,  иначе  их  просто  расстреляют!   Их
единственное преимущество - кони, а значит - быстрота и сила удара. Будь
он в себе, он  бы  уже  вел  маленький  отряд  на  прорыв,  велев  Раулю
позаботиться об Эстеле, а Эдгару прикрывать тыл...
   К счастью, это понимал не только Шарль. Эдгар многое повидал за  свои
сорок пять и до глубины души был предан дому ре Фло. Своей семьи у  него
не было, и дети сигнора для него стали светом в окошке. Рауль был  занят
сестрой, Шарль пребывал в состоянии лунатика, но Эдгар головы не потерял
и сделал именно то,  что  должно,  а  именно  бросился  вперед,  крикнув
остальным держаться рядом. И  тут  не  было  бы  счастья,  да  несчастье
помогло. Анри  Мальвани  дал  им  лошадей  своих  сигурантов,  привыкших
соблюдать строй, и жеребец Шарля самочинно занял место рядом  с  лошадью
Эстелы.
   Четверка бросилась вперед. У них был один шанс против  сотни,  но  он
все же был.
   Убийц (а в том, что это наемные убийцы, охотящиеся  именно  за  ними,
сомнений не было: Эдгар узнал в главаре здоровяка, в приснопамятный день
несостоявшегося покаяния болтавшегося у эшафота) на первый  взгляд  было
около пяти десятков. Вооружены подлецы были  отменно,  а  по  тому,  как
слаженно и уверенно, чтоб не сказать нагло, они действовали, видно было,
что это далеко не первый их "подвиг".
   Главарь со странной алебардой, острие которой имело два разветвления,
заканчивавшихся крюками, без сомнения предназначавшимися для  спешивания
всадников, стоял чуть впереди остальных. Верзила наверняка владел  своим
оружием  мастерски,  но  Эдгар  выбрал  противником  именно  его.  И   у
разбойничьих шаек, и у небольших военных отрядов самое уязвимое, место -
вожак. Убить его равноценно тому,  чтобы  разорвать  нитку,  на  которой
нанизаны бусы. Люди пусть  на  мгновение,  но.  перестанут  быть  единым
целым, начнут бестолково метаться,  совершать  глупости.  Но  потерявшие
главаря бандиты теряются чаще воинов регулярного отряда, у которых погиб
офицер. Чтобы добиться и сохранить первенство в шайке, нужно  не  только
быть сильнее и хитрее остальных,  но  и  держать  их  в  руках,  вовремя
устраняя возможных соперников. Замены убитому вожаку сразу не  найти,  и
Эдгар решил попытать счастья.
   Всадники  были  в  нескольких   шагах   от   нападающих,   сноровисто
сооружавших многорядовое  кольцо,  которое  должно  было  замкнуться  за
спинами жертв, когда ветеран, издав дикий атэвский клич, послал буланого
в  высокий  длинный  прыжок.  Это  было  неожиданностью  не  только  для
бандитов, но и для спутников Эдгара: четверка разделилась на две  линии,
а сам он оказался рядом с главарем, одновременно выхватывая свой любимый
катласс <Катласс - специально утяжеленная  шпага  для  абордажного  боя,
впрочем, нередко применявшаяся для конных схваток.>. Старинный эландский
клинок был покрыт затейливой  резьбой,  а  гарда  была  шире  обычной  и
закрывала руку почти до середины предплечья,  что  было  весьма  кстати:
вряд ли убийцы были бы столь любезны, чтоб  дать  своим  жертвам  надеть
доспехи.
   Первый удар главарь ловко принял на один из крючьев, и тотчас же  его
странное оружие пошло очерчивать широкий полукруг. Здоровяк  намеревался
одновременно выкрутить оружие из  рук  противника  и  подсечь  ноги  его
лошади. Это явно был его коронный  прием,  но  Эдгар  не  зря  провел  в
походах и стычках три десятка лет. Северянин резко вздыбил коня, за счет
его силы "вытянув" соперника на себя. Копыта ударили бандита в грудь,  и
тот, глухо выругавшись, отлетел назад и упал  на  спину.  Все  произошло
настолько быстро, что Рауль и наконец очнувшийся Шарль не успели догнать
вырвавшегося вперед. Впрочем, без дела они не остались. Как ни печально,
потеря вожака почти не сказалась на остальных, они не растерялись  и  не
отступили.
   Убийцы прекрасно понимали, что конным нельзя оставлять простора.  Да,
неожиданность и разгон сделали свое дело, какое-то время четверке конь о
конь удавалось продвигаться вперед, буквально прорубая себе  дорогу,  но
разбойников было слишком много, и они были недурными бойцами. Теперь они
пытались прижать всадников друг к другу.  Шансов  вырваться  и  ускакать
оставалось все меньше, по крайней мере всем четверым. Эдгар  это  понял,
понял он и то, что должен опередить Рауля, который  тоже  мог  вспомнить
этот прием. Мальчишка должен жить, а он... Что ж, сорок пять не так уж и
мало!
   Выхватив  из-за  спины  длинный   кинжал,   ветеран   прыгнул   вниз,
одновременно с силой всадив клинок в конский круп. Обезумевшее  от  боли
животное рванулось вперед, смяв сразу же четверых. Буланому  не  суждено
было уйти: кто-то очень удачно подсек ему сухожилия на правой ноге, конь
дернулся, и, не удержавшись на ногах, рухнул,  придавив  подвернувшегося
разбойника, предсмертный вопль которого завершил прорыв бедного жеребца.
Благодаря  маневру   Эдгара   в   гуще   схватки   образовалось   пустое
пространство. Шарль с Раулем  не  замедлили  направить  туда  коней,  но
самому ветерану было некогда смотреть по сторонам. Он яростно  отбивался
от наседавших бандитов, нанося удары поочередно катлассом и  кинжалом  и
моля то святого Эрасти, то Проклятого о том,  чтобы  все  было  не  зря.
Занятый схваткой, он не видел, как сразу трое убийц грудью и гардами  на
полном скаку остановили коня Рауля. Это было  явным  самоубийством,  но,
похоже, бандиты ценили  головы  Тагэре  и  ре  Фло  дороже  собственных.
Жеребец остановился, словно налетев на  каменную  стену,  и  всадник  по
инерции вылетел из седла. Но Эдгар не зря учил виконта: падая, тот успел
сгруппироваться и вслепую выставить перед собой меч. Это  и  спасло  ему
жизнь. Рауля швырнуло через головы  остановивших  коня  бандитов,  и  он
приземлился прямо на  древко  тяжелого  копья  разбойника,  стоявшего  в
последнем ряду оцепления. Приданного  полетом  импульса  хватило,  чтобы
меч, как тростинку, перерубил толстое древко и разрубил  несостоявшегося
убийцу чуть ли не до пояса.
   Шарлю чудом удалось не только остановить своего  коня,  но  и  лошадь
совершенно потерявшей голову Эстелы, буквально в ладони от спины  друга.
Но строй был сломан. Впереди, на волоске  от  спасения,  оказался  пеший
Рауль, затем двое всадников и сразу за ними отчаянно рубящий  направо  и
налево Эдгар, который все же оглянулся. Этим не преминул воспользоваться
невысокий,  но  кряжистый,  как  дубовый  пенек,  разбойник,  зацепивший
ветерана крюком за левое плечо и  резко  рванувший  на  себя.  Это  было
плохо, но все  ж  не  смертельно!  Эдгар  прыгнул  назад,  выставив  под
невероятным углом руку с  кинжалом.  Цепь,  на  которой  крепился  крюк,
провисла, и клинок  погрузился  в  сердце  убийцы  до  самой  гарды,  но
ветерану это не помогло. Бандиты не  упустили  шанс,  данный  им  убитым
товарищем, и сразу несколько мечей пронзили тело Эдгара. Он еще  смог  в
последнем броске  ударить  одного  из  нападавших  в  шею  и,  заливаясь
вражеской и своей кровью,  упал  на  тело  человека  с  крюком.  Смерть,
которую он дурачил тридцать с лишним лет, наконец взяла свое.
   Теперь все зависело от Шарля, единственного из мужчин, оставшегося на
коне. К счастью, воля Тагэре опять взяла верх и над магией, и над болью.
Подняв жеребца на дыбы и чудом удерживаясь в седле, герцог рубил направо
и налево, заставляя коня чуть ли не танцевать вокруг  Рауля  и  отчаянно
крича Эстеле, чтобы та скакала прочь. Рауль, переложивший  меч  в  левую
руку,  орал  им  обоим  то  же  самое,  а  к  нападающим  присоединялись
замеченные на дороге стрелки, которым  лишь  свои  же  товарищи  да  еще
небывалая  сноровка  герцога  в  управлении  конем   мешали   прикончить
уцелевших. Однако главарь не убитый, а только оглушенный, пришел в  себя
и вовсе  не  собирался  зазря  терять  людей.  Изрядно  прихрамывая,  он
протискивался сквозь напиравших друг на  друга  бандитов,  крича  Шарлю,
чтобы тот бросал оружие. Тагэре молчал, продолжая яростно отбиваться, но
ответ вожак все-таки получил.
   - Оставьте их. - Холода, прозвучавшего в хрипловатом женском  голосе,
хватило бы на парочку вьюг.
   Несколько мечей  молниеносно  развернулись  на  звук.  В  сгущающихся
сумерках еще можно было рассмотреть женскую фигуру, закутанную  в  плащ.
Женщина была одна.
   - Оставьте их, - повторила она устало  и  презрительно,  -  и  можете
проваливать.
   - Хо! - махнул рукой главарь, - Вот  и  еще  одна.  Пять  лучше,  чем
четыре...
   - Иногда и одним подавишься, что ж, я предупреждала. Стоять!
   Люди и кони замерли в самых немыслимых позах, напомнив  украшения  на
фронтонах канг-хаонских храмов. Женщина отбросила капюшон,  и  последний
оранжевый луч блеснул на светлых косах.  Не  спеша  она  проходила  мимо
замерших бойцов, вглядываясь в лица.
   - Ты! - Она положила руку на плечо мощному воину, замершему в  низком
выпаде, и тот неуклюже шлепнулся на землю, выпустив меч, но потом  сразу
же схватил его вновь, а женщина уже  коснулась  высокого  светловолосого
человека и его коня, а затем всадницы, судорожно сжимавшей поводья.
   - Геро, - прошептала Эстела.
   - Вот и оставляй вас, - хмыкнула та, - хотя  эти,  похоже,  выставили
караулы у всех дорог. Ладно, вам пора.
   - Сигнора, - Шарль почтительно склонил голову,  хотя  по  рассеченной
щеке сбегала струйка крови, - я знаю, это вы спасли и  меня,  и  Эстелу,
Мой дом - ваш дом, и моя кровь - ваша кровь.
   - Не надо, - голос Геро дрогнул, - сохрани свой дом для  себя  и  для
тех, кому ты нужен, этого будет довольно. А кровь... Я перевяжу Рауля, а
потом и тебя, а то останется шрам.
   - Шрамы это не то, чего должен бояться мужчина.  -  Тагэре  попытался
улыбнуться. - Надеюсь когда-нибудь вернуть вам долг. Если вы собираетесь
сражаться, можете рассчитывать на наши мечи.
   - Сначала я должна отыскать... Словом, когда война начнется, вы о ней
узнаете. А сейчас нужно бежать.
   - А эти?
   - Эти? - Губы ведьмы тронула полуулыбка. - Я позабочусь о том,  чтобы
они больше никогда не убивали. Езжайте, неза