трочили  всяческой
слезливой  дури,  которую  потом  из  крестьянских   голов   вилами   не
выцарапаешь... Проклятый, да что ж там происходит-то?!
   Батар с детства завидовал многому и многим, в том числе  и  тем,  кто
хорошо видит. Неглупый человек, опытный военачальник и умелый  боец,  он
был близорук. Это было неудобно и унизительно, особенно в юности,  когда
Шарло и Анри,  видящие  не  хуже  морских  орлов,  по  доброте  душевной
подсказывали приятелю,  что  и  где  происходит.  Шарло  вообще  мог  бы
поменьше лезть ко всем со своей  помощью,  глядишь,  жив  бы  остался  и
других с собой не утянул...
   Маршал (да уж, дожили, на одну страну два короля,  два  маршала,  две
правды...) поплотнее  закутался  в  плащ  и  собрался  было  наорать  на
аюданта. Просто так, чтоб  сорвать  настроение,  но  из  кипящего  котла
вынырнула фигура в  шлеме  с  обрубленными  перьями  и  тяжелым  галопом
направилась к командному пункту.
   - Мессир Фарбье, - вполголоса, словно бы про себя пробормотал аюдант,
получив в ответ ожидаемое "без тебя вижу".
   Командующий левым флангом, на  ходу  поднимая  забрало,  подскакал  к
маршалу и с ходу потребовал вина.
   - Что там? - нетерпеливо бросил Батар, пока герцог пил.
   - Сам Проклятый ногу сломит. Одно точно. Против нас Рауль ре Фло.
   - Внучек? Не может такого быть, ему здесь  взяться  неоткуда.  Просто
консигну <Консигна - личный (в отличие от родовой сигны)  герб,  который
дворянин носит на плаще и оружейной перевязи. Консигна  также  наносится
на седло и на знамена. Ношение чужой консигны или самовольное присвоение
ее недворянином считается  одним  из  самых  тяжких  преступлений.>  его
взяли.
   - Я его видел сам, - бросил Фарбье, - правда,  издали,  и  что-то  не
хотелось мне после всего сходиться с ним поближе...  Шарло  его  слишком
хорошо обучил.
   - Как он сюда попал?!
   - Чего об этом думать. Ре Фло здесь, значит, маленький  Тагэре  тоже.
Так что все в сборе...
   - Ты его тоже видел?
   - Нет, пока....  И  желанием  не  горю.  Мы  сейчас  на  опушке  леса
крутимся. Что дальше?
   - А какого беса вас туда занесло?
   - Какого? Они хотели нас обойти, я не дал,  столкнулись  лоб  в  лоб.
Рауль дрался как демон, да оно и понятно после такого... Нас больше раза
в три, но еще вопрос был кто кого, да еще при эдаком ветре...  Вот  ведь
зараза...
   - Дальше.
   - Они вдруг отошли. Да диковинно как-то, к лесу.  Хотя  к  лагерю-то,
пожалуй, им не  пробиться  было,  а  по  собственным  следам  идти  дело
тухлое... Мы за ними, но куда там, они, видать, эти леса вдоль и поперек
облазили, нашли какой-то проход в буреломе.  Видел  бы  ты  эту  опушку,
прямо форт какой-то! Рауль не дурак, лучников поставил,  его  оттуда  не
выкурить...
   - Потери у тебя большие?
   - Терпимые.
   - Тогда вот что!  Оставь  стрелков  приглядывать  за  Раулем,  а  сам
попробуй зайти в тыл их лагеря.
   - Понял, не дурак... Но и Мальвани не дурак.
   - Я тебе помогу.
   Фарбье спорить не стал, выпил еще вина,  взял  у  оруженосца  шлем  и
поскакал к своим. Конрад Батар посмотрел ему вслед. Что  ж,  пока  слева
все не так уж плохо. Правый фланг беспокоил маршала  куда  сильнее.  Там
баронская конница попала под удар всадников Мальвани, который  умудрился
посадить сзади  латников  лучников.  Вдобавок  Тагэре  каким-то  образом
провели своих стрелков в тыл развесившим  уши  баронам.  Те  шарахнулись
вбок и при  этом  смяли  ополченцев,  готовящихся  наступать  в  центре.
Впрочем, эти ослы с удовольствием смялись, умирать за Лумэнов их явно не
тянет. Пока они перестраивались, конные стрелки Тагэре, прикрытые  щитом
ветра, бросились вперед по всему центру. Это было дьявольски  похоже  на
разведку боем, но Батар был вынужден двинуть им навстречу рыцарей первой
линии. Противники боя не приняли, отступив за вогнутую дугу  укреплений.
Нужно быть сумасшедшим, чтобы так укрепить свой центр, или  они  в  этой
буре перепутали стороны света, а потом было некогда  исправлять  ошибку?
Очень даже может быть...
   Похоже, центр Тагэре уязвимее флангов, значит, нужно бить туда.  Надо
захватить лагерь, а оттуда ударить  в  стороны,  по  лесу  их  никак  не
обойти. Снег, бурелом....  Только  прорыв!  Рассечь  надвое  и  добивать
поодиночке. Людей хватит и на это, и на то, чтоб  сковывать  Рауля  и...
кто у них там  слева?  Когда  Батар  двинул  туда  подкрепление,  Тагэре
отошли, заманив преследующих на рогатки,  за  которыми  насмерть  встали
спешившиеся рыцари. Там  видели  королевскую  сигну,  значит,  Филипп...
Разумеется, если Фарбье и вправду видел Рауля, хотя  кошкин  сын  обычно
отвечает за свои слова.
 
2871 год от В.И. 
8-й день месяца Агнца. Арция. 
Поле у деревни Беток 
 
   Отходить не хотелось, но пришлось. Король понимал, что пока ему и  до
Анри и до Рауля ой как далеко. Значит, нужно слушаться. А приказ гласил:
бить баронскую конницу, пока к  ней  не  пришло  подкрепление,  а  затем
отступать за рогатки  и  Держаться,  держаться,  держаться...  И  Филипп
подчинился, хотя душа его рвалась вперед,  туда,  где  за  живой  стеной
прятались убийцы отца и брата.  Месть  пьянила,  как  хорошее  вино,  но
Тагэре сдержал себя  и  первым  подал  пример,  повернув  коня.  Бароны,
изрядно получившие по ушам, затоптались на  месте,  но  подкрепление  из
королевских рыцарей и  наемников,  не  мудрствуя  лукаво,  бросилось  за
отступающими.  К  счастью,  ветер  помог  сидящим  за  спинами  конников
лучникам  держать  лумэновцев  на   расстоянии.   Филипп   отступал   за
предусмотрительно поднятые оставшимися в тылу воинами пики с  вымпелами,
указывающие проходы между рогатками, слева же их прикрывал лес,  угрюмый
и неприступный со своими колючими спутанными кустами и  вывороченными  и
переломанными во время недавней бури деревьями.
   Тагэре как раз успел спешиться и поручить своего коня мальчишке пажу,
когда преследователи налетели на  первую  линию  рогаток.  И  время  для
короля остановилось. Он знал лишь одно: справа идет  бой,  все  решается
там,  ему  же  нужно  продержаться,  не  дав  лумэновцам  прорваться   к
центральным укреплениям в  обход.  Пусть  лезут  в  лоб.  Он  прикрывает
Мальвани и, прикрывая его, защищает всю Арцию. Это  сейчас  главное,  ни
месть, ни  собственная  жизнь  не  имеют  значения.  Выстоять,  а  потом
посмотрим.
   Они словно бы вросли в эти пригорки у кромки сумрачного  леса.  Земля
была пропитана кровью, перед рогатками громоздились валы из убитых людей
и коней. Первые атакующие отошли, видимо, конница понадобилась Батару  в
другом месте, теперь на них гнали ополченцев. Если бы Филипп Тагэре имел
время остановиться, задуматься, посмотреть в глаза тем, кого он  убивал,
возможно, он бы и дрогнул. Потому что эти люди не были врагами,  они  не
хотели умирать за Лумэнов. Но уйти с вербовщиком  было  меньшим  злом  в
сравнении с сожженным домом и убитыми детьми. Война еще могла  пощадить,
Агнеса и ее наемники - никогда. И  арцийские  крестьяне  и  ремесленники
перли на рогатки, на мечи и копья  бывалых  воинов,  для  которых  убить
врага не значило стать убийцей, а было всего лишь привычной работой.
   Пламя гасят песком. Отряд Тагэре гасили ополченцами, но Филипп и  его
люди стояли. Меч становился все  тяжелее  и  тяжелее,  он  поднимался  и
падал, потом снова поднимался,  затем  Филипп  переложил  его  в  левую,
благословляя отца, выучившего его драться обеими руками. Он ни о чем  не
думал, не вспоминал, не молил о помощи молчащее небо. Просто выбирал  из
лезущей на него толпы того,  кого  проще  всего  убить  именно  ему,  и,
убивая, намечал следующего. Это было как во сне, как во время тренировки
на выносливость. Жертвы были неумелыми, но  их  было  слишком  много....
Слишком!
 
2871 год от В.И. 
8-й день месяца Агнца. 
Арция. Поле у деревни Беток 
 
   Мальвани не сомневался, кто командует войсками Агнесы. Конрад  Батар,
сосед по владениям, приятель и соперник детских игр, а теперь враг не на
жизнь, а на смерть. Конрад всегда был умен, смел  и  бешено  горд.  Ему,
Анри Мальвани, не было зазорным признать первенство  Шарло,  а  вот  для
Батара Тагэре, выбивший его  из  седла  на  турнире  да  еще  на  глазах
Миранды, превратился в злейшего врага. Миранда  стала  женой  Анри,  но,
странное дело, Батар винил в этом не девушку и не  бывшего  приятеля,  а
Шарля. Эта ненависть росла и доросла до подлости.
   Анри понимал, что битва будет страшной. Лумэны сильнее, они  опьянены
победами, Тагэре меньше, но их ведет месть, а  что  ведет  его,  маршала
Мальвани, полукороля, как его все чаще и чаще  называют?  Почему  он  не
только не раздумывая согласился на предложение толстяка Обена, но и взял
на себя исполнение всей безумной затеи? Он  был  в  безопасности,  когда
Шарло, Рауль и Леон умирали  под  низким  зимним  небом,  сражаясь,  как
простые воины. Теперь же он словно становился с ними  спина  к  спине  в
этом последнем бою, словно бы искупал слабость и вину, которой не  было,
как говорил ум, но которая рвала на куски его сердце. Внешне маршал  был
спокоен, как ледяная глыба.  Из  своего  укрытия  он  видел  укрепленный
лагерь, по-особому укрепленный, но об этом пока никто не знал. Видел  он
и себя, сидящего на известном всем воинам Арции белом Веверлее. Как  все
же хорошо иметь брата, похожего на тебя  как  две  капли  воды,  хоть  и
ударившегося   в   эрастианство!   Жорж   в   маршальских   доспехах   с
геральдическим тигром на щите был великолепен.
   Ветер продолжал относить стрелы лумэновцев, и всадник на  белом  коне
мог гарцевать прямо на виду у противника. Батар не усомнится в том,  кто
перед  ним,  ему  в  голову  не  придет.  Так....  Кончили  стрелять,  и
правильно, толку от их стрел  чуть.  Пошли  вперед  по  всей  дуге.  Ну,
братишка, давай! Вперед, отражай атаку, яростно,  неистово,  оголяя  при
этом фланги. Ты потерял голову после смерти друзей, тебе море по колено,
ты думаешь только о мести, каждый  латник,  прущий  на  тебя,  -  убийца
Шарло. Ты забыл, что ты маршал, ты - мститель, который хочет  убивать...
Молодец, Жоржи! Молодец! Дерись как безумный,  не  смотри  на  тех,  что
слева и справа! Ты не можешь заметить ловушку, потому что  тебе  слишком
больно! Батар знает, не может не знать,  что  сейчас  испытывает  маршал
Арции, он поверит.
   Поверил!!!  Проклятый  побери,  поверил!!!  Бросил  в  бой   резервы.
Правильно, если можно прорвать центр, зачем  возиться  с  обходами,  тем
паче Рауля и Филиппа он ценит меньше, чем его. Он уже  в  том  возрасте,
когда молодежь кажется глупой. Батару нужна  голова  маршала,  тогда  он
сможет  называться  первым  воином  Арции.  Но  сначала  нужно  прорвать
оборону. Замечательно, Конрад! Браво! Ты сделал то,  что  нужно!  Бросил
свою кавалерию двумя клиньями в центр, чтобы ворваться в лагерь сразу  с
двух сторон. А твой одуревший от горя  соперник  снял  с  флангов  почти
всех.... Но те, кто строил лагерь, оказались поумнее маршала, под  углом
к первой расположена вторая линия укреплений. Плохоньких, конечно. Разве
по такой-то погоде да на скорую руку что-то соорудишь, но все ж таки....
Так, замечательно. И  всего  замечательнее,  что  среди  атакующих  люди
Фарбье и Тартю. Повезло! Вот это повезло!
   Ну, Конрад, что ты медлишь, ведь вторая линия тоже почти не защищена.
Этот Мальвани точно с ума сошел! Пользуйся, возьми его в  оборот,  и  ты
останешься единственным из "тигриной пятерки"  <  Так  некогда  называли
аюдантов маршала Сезара, отца Анри.>,  а  значит,  будешь  первым.  Так,
атака по всему фронту, чего и следовало ожидать... Но ты опоздал, Батар.
До  маршала  начинает  доходить,  что  клинья  за  его  спиной   вот-вот
сомкнутся. Тигра так просто  не  поймать.  Он  перестраивается,  он  это
всегда умел, и рвется из ставшего ловушкой собственного лагеря, а на его
плечах туда врываются  люди  Батара.  Сопротивление  Мальвани  сломлено,
Тагэре бегут. Бегут от Лумэнов в прямом смысле этого слова. В  брошенный
лагерь с трех  сторон  стремительно  вливаются  красно-золотые  волны...
Центр рассечен, остается перестроиться и добить фланги,  которые  вместо
того, чтобы отступить, вцепились в свои  пригорки  насмерть.  Молодость,
отсутствие опыта, непонимание, что красиво умереть - это все же умереть,
а полчаса трусости может спасти и жизнь, и войну... Батар,  ты  ведь  не
юнец, тебе жизнь давно дороже чести, а цель  оправдает  любые  средства.
Так добей же сыновей Шарло и Леона. Добей в  спину  со  стороны  бывшего
лагеря, и ты будешь спокоен, мстить будет  некому.  А  Мальвани  ты  еще
догонишь... Да, да, именно так! Стягивай в  центр,  кого  можешь,  нужно
разделить кузенов ненадежнее. Сейчас тут соберется тьма  лумэновцев,  и,
надо полагать, в лицо они друг друга не знают.
   Счет идет на тысячи. Четырьмя сотнями больше, четырьмя меньше...
   Четыреста мечей. Как раз столько, сколько нужно.  Подлость,  конечно,
но о благородстве на этой войне, похоже, придется  забыть.  Благородство
привело Шарля Тагэре на ворота его родного города... Анри никогда не был
мстительным человеком, но за Эльту он напоит змею ее  собственным  ядом.
Маркиз накинул на плечи алый плащ с ненавистными золотыми  нарциссами  и
взял щит, на  котором  стараниями  барона  Обена  была  довольно  удачно
изображена сигна младшего Фарбье.
   Левофланговая конница  баронов,  которые  не  ушли  от  Агнесы  после
убийства, входила в лагерь. Что ж, они свое получат. Сначала псы,  потом
хозяева. Анри тронул коня.
 
2871 год от В. И. 
8-й день месяца Агнца. 
Арция. Поле у деревни Беток 
 
   Орельен Тартю не блистал ни умом,  ни  храбростью.  Единственным  его
достижением была женитьба на Анжелике  Фарбье,  не  отличавшейся  особой
красотой, но принесшей  Орельену  немалое  приданое.  Воевать  Тартю  не
любил, но к походу присоединился, потому что с проигрышем  Агнесы  терял
все, кроме нелюбимой властной жены. Ему обещали, что  устранение  Тагэре
не его забота, а не пнуть мертвого  льва  значило  выказать  себя  перед
всемогущими родичами в невыгодном свете. И граф, скрепя  сердце,  поехал
воевать. В стычке у Эльты  он  и  его  люди  участия,  к  вящей  радости
Орельена, не принимали. Батар считал Тартю левреткой, а  чтоб  затравить
Тагэре, были нужны волкодавы.
   Муж Анжелики  с  удовольствием  отсиделся  за  чужими  спинами.  Дело
сладилось, когда же дошло до поздравлений Ее Величеству и  насмешек  над
убитыми, Тартю явил прыть необычайную,  после  чего  несколько  нобилей,
впрочем, ночью исчезнувших из лагеря, перестали подавать ему  руку.  Сам
же Орельен получил милость, к которой совершенно не стремился, а  именно
- ему поручили командовать отрядом фронтерских наемников, чей вожак  был
убит Старым Медведем. Увы, граф Гартаж, приглядывавший за фронтерцами от
имени королевы, увел своих людей, на прощание отдав салют мертвой голове
Шарля Тагэре. Его не останавливали, это  было  чревато  дракой  в  стане
победителей на глазах жителей Эльты, а добычей Гартаж был опасной.
   Орельен с готовностью занял место графа, благо оно было  всего  через
две сигны от короля, но за  все  приходится  расплачиваться.  Фронтерцев
отправили на Мунт вместе с Фарбье. Чертов родственник  потащил  Тартю  с
собой, и в результате он лишь чудом вырвался из ловушки. Потом  пришлось
долго врать и изворачиваться, превознося собственную храбрость,  мощь  и
хитрость Мальвани и отмечая ошибки шурина, теперь,  надо  полагать,  уже
покойного. И опять он перестарался  и  получил  под  начало  еще  тысячу
воинов, с которыми нужно было что-то делать.  Орельен  ужасно  не  хотел
складывать голову за что бы то ни было,  но  при  этом  понимал,  что  в
поднявшейся кутерьме отсидеться  не  удастся.  Самым  разумным  казалось
придерживаться середины. По крайней мере, в сражениях.  Лезть  вперед  -
себе дороже, прятаться в кустах - тоже нельзя: когда  будут  делить  все
вкусное, это припомнят, да и мерзавец Мальвани славится умением обходить
противника, а ну как стоящие сзади окажутся  передовыми?!  В  центре  же
проще всего, к тому же можно надеяться, что противник  изрядно  уменьшит
количество тех, что  спереди.  А  над  теми,  кто  сзади,  всегда  можно
посмеяться. И Тартю постарался устроиться во второй линии.
   Сначала  ему  везло.  Фронтерцы  не  принимали   участия   в   атаке,
взламывавшей в лоб  оборону  Мальвани,  Батар  бросил  их  в  бой,  лишь
убедившись, что маршал непростительно оголил фланги  своей  и  без  того
невыгодной позиции. Все шло хорошо, фронтерцы, люди графа  и  переданные
им конники легко прошли обе линии бестолково  сработанных  укреплений  и
ворвались в лагерь. Там уже распоряжались люди  Эдвара  Фарбье.  Орельен
перевел дух и как раз прикидывал, как будет сетовать на опередившего его
родича, не давшего поквитаться с "этим глупцом Мальвани", когда латник в
красном плаще неожиданно  ударил  одного  из  фронтерцев.  Орельен  было
решил, что вышла какая-то ошибка, но рядом  с  графом  упал,  пронзенный
стрелой, еще один конник. И еще, и еще...
   Люди Фарбье били наверняка, и Тартю  стало  страшно.  Сзади  напирали
лезущие через первый вал солдаты,  развернуться  было  негде,  и,  диким
голосом проорав "Измена!", Орельен дал шпоры коню. Тот отчаянно  прыгнул
вперед, сбив своего же, а за графом с тем же  криком  бросились  другие.
Внутри лагеря хозяйничали люди с теми же  сигнами,  что  и  напавшие  на
Тартю между укреплениями. Какой-то дюжий фронтерец с  воплем  "Зрайдник"
<Предатель (фронтерск.).> рубанул сзади  высокого  нобиля  в  красном  и
упал, пронзенный копьем его оруженосца. Два приятеля  убитого,  взревев,
бросились на убийцу, завопив: "Фронтерцы изменили!", "Смерть  усатым!"!.
Завязалась всеобщая свалка.
   Тартю вертелся как уж на  сковородке,  изо  всех  сил  оберегая  свою
драгоценную голову. Он уже не понимал, ни на каком он свете,  ни  кто  с
кем дерется. Все рубили всех, слышались проклятия  и  вопли.  В  двойном
загоне оказалось  слишком  много  людей,  а  нелепые  укрепления  мешали
развернуться и  понять,  что  происходит.  Вопль  "измена"  катился  все
дальше. Орельен совсем обезумел, когда  под  копыта  его  коня  свалился
нобиль,  сочинивший  презабавные  вирши,  посвященные   смерти   Тагэре.
Зарубивший его рыцарь с золотыми нарциссами уже бился с другим воином, с
удивительной ловкостью  орудуя  тяжелым  мечом,  Тартю  попробовал  было
ретироваться от опасного всадника, но тот покончил со своим  противником
и заметил Орельена.
   - Тварь! - Этот голос граф узнал даже в горячке боя, он  и  раньше-то
порядком боялся Анри Мальвани, но встретиться с маршалом вот так,  среди
кровавой круговерти... Тартю попробовал увернуться, но  куда  там!  Удар
Мальвани был точен. Будь Орельен воином, он бы избрал себе именно  такую
смерть. Мгновенную и от  руки  человека,  ставшего  после  смерти  Шарля
Тагэре первым мечом Арции. Но Орельен  умер,  как  жил,  -  труся,  хоть
судьбе и было угодно подарить ему смерть рыцаря.
 
2871 год от В.И. 
8-й день месяца Агнца. 
Арция. Поле у деревни Беток 
 
   С той самой минуты, как Анри изо всей силы ударил копьем мчащегося на
него  коня  и  тот  упал,  судорожно  вытянув  голову  с  окровавленными
раздутыми ноздрями, в маркиза, казалось,  вселился  демон.  Он  поспевал
всюду. Несколько раз его узнавали, но нобили, понявшие, кто перед  ними,
уже никому не могли рассказать о своем открытии.  Мальвани  дрался,  как
тигр со своего герба, вкладывая в каждый удар  все  отчаянье  и  горечь,
которые грызли его два  последних  проклятых  месяца.  При  этом  маршал
тщательно оберегал свою красивую голову. Затея с лжеизменой была хороша,
но это было  только  началом  дьявольского  плана,  придуманного  старым
лисом.
   В описываемые времена в Арции мужчины гладко брили лица, в  то  время
как во Фронтере были в моде длинные висячие усы.
   Обеном, плана, который предстояло осуществить полукоролю  Мальвани  и
бывшему вору Габриэлю.
   Гнедой в