господарем. Пришлось пустить в ход магию...
   - Помогло? - Эмзар отхлебнул золотистого напитка и стал рассматривать
бокал на цвет. -  Мне  иногда  бывает  жаль  утраченного.  Этот  оттенок
неповторим... Более всего он напоминает листву наисского клена  в  месяц
Зеркала, если сквозь нее смотреть на  вечернее  солнце...  Так,  значит,
брат, наши знания теперь служат смертным?
   - Мне кажется, наступают времена, когда придется забыть разницу между
Перворожденными и Смертными, если мы захотим выжить...
   - Ты поддался уговорам  какого-то  безумного  мага  или  собственного
сына?
   -  Просто  не  хочу  токовать,  как  глупый  глухарь,  не  замечающий
охотника. Грядут страшные времена. Люди, по крайней мере, лучшие из них,
готовятся к битве. Без нас им не выстоять, но и нам не выжить, если  они
потерпят поражение.
   - Так ты не думаешь, что нам следует отыскать Дорогу  и  вернуться  к
нашим соплеменникам?
   - Неужели ты полагаешь,  что  мы  сейчас  способны  сделать  то,  что
оказалось не под силу великим магам времен Войны Монстров?
   - Нет, я так не думаю. Ты был рожден уже после Исхода.
   Сейчас только я и помню времена, когда мы действительно  жили,  а  не
доживали...
   - Я никогда не спрашивал об этом, брат. Но как все же случилось,  что
мы остались, когда все ушли?
   - Этого никто уже не узнает. - Эмзар поставил бокал. - Все  свидетели
давно мертвы, а при жизни у них не было возможности, а  скорее  желания,
раскрыть тайну. Мы слишком поздно узнали Волю Богов, думали, что  у  нас
есть время, а его не было. Нашлись те, кто обвинил во всем  Клан  Полной
Луны. Дескать, они сознательно  пошли  наперекор  Богам,  но,  не  желая
оставаться в одиночестве, каким-то образом сумели обмануть Клан  Лебедя.
Многие, узнав, что обречены на заточение в мире без Богов, обезумели.  А
когда разумное существо не знает, что ему делать, когда  оно  смертельно
испугано, оно ищет виноватых...
   - И началась Война Монстров?
   - Да. В ней погиб цвет обоих кланов. Что сталось с уцелевшими Лунами,
мы не знаем, остатки Клана Лебедя укрылись здесь, в Пантане. Наши лучшие
маги долго старались докричаться до ушедших сородичей, в  конце  концов,
это стоило жизни четырнадцати самым достойным. После этого Светлый Совет
решил прекратить дальнейшие попытки....
   - Вот это я уже помню. Но  ты,  похоже,  не  считаешь,  что  в  нашей
задержке повинны именно Луны?
   - Скажем так, я в этом не уверен.  Наша  королева...  Наша  мать.  Ты
никогда ее не видел, а я помню все, хотя во времена Исхода мне  было  не
более восьмидесяти... Тогда мы взрослели намного медленнее, чем  сейчас.
Залиэль Ночная Фиалка была прекраснейшей из  ступавших  по  этой  земле.
Даже Богини блекли в лучах ее прелести. Отец, он боготворил ее...
   Я давно должен был тебе об этом рассказать, но не мог. Однако  больше
я молчать не вправе. Наша мать, королева Лебедей, любила короля,  но  не
нашего отца. Ее великой любовью был Ларэн Лунный Восход.
   - Лунный король?!
   - Да!
   - Откуда ты знаешь?
   - Я видел их однажды вместе, совсем  ребенком.  Разумеется,  тогда  я
ничего не понял, но потом...  Можешь  мне  поверить,  они  действительно
любили друг друга, хотя мать была замужем, а  он  женат.  Я  никогда  не
говорил то, что скажу сейчас. Я почти уверен, что именно наша  мать,  не
желая терять свою любовь и не имея возможности остаться с Лунами  -  кем
бы она там была при живой жене Ларэна? - устроила так, что мы  опоздали.
Она была очень сильна в магии и пользовалась абсолютным доверием отца  и
магов клана.
   - И она унесла тайну в могилу...
   - Неизвестно, Астен. Возможно, она жива до сих пор!
   - Что ты хочешь этим сказать?!
   - Ты думал, что твое рождение  оборвало  жизнь  матери?  Отнюдь  нет.
Тогда эльфийки редко умирали в родах, а дети у нас рождались часто -  не
реже, чем раз в пятьдесят лет в кланах появлялся младенец, а то  и  два.
Нет, мать не умерла, она просто исчезла, оставив тебя. Разумеется,  отец
это скрыл. К счастью, наш обычай позволяет  видеть  лицо  умершего  лишь
самым близким членам семьи, а к этому времени таких оставалось двое -  я
и отец.
   Мне кажется, - Местоблюститель подавил  вздох,  -  отец  догадывался,
почему исчезла мать.  К  этому  времени  Кэраиль  Ночной  Соловей,  жена
Ларэна, обрела вечный покой. Война  между  двумя  кланами  полыхала  все
яростней. Видимо, мать решила, что ее место рядом с возлюбленным. Он же,
по слухам, погиб в Иргарской битве, но тела так и не  нашли.  Его  место
занял младший брат Кэор Звездный Дождь. Именно от его  руки  и  пал  наш
отец, как мне кажется,  сам  искавший  смерти.  Больше  в  Клане  Лебедя
королей не было. Наш дядя созвал Светлый Совет; было решено, что  войной
ничего не исправить, а надо найти укромное место и обратиться  к  магии,
чтобы найти Дорогу. Что было дальше, ты знаешь...
   - Знаю. Вот почему ты в юности покидал Убежище... Ты  хотел  отыскать
мать?
   - Да. Но не нашел. Зато узнал людей. Твой сын прав, мы должны в  этот
миг быть с ними вместе. Именно поэтому я говорю с тобой здесь и  сейчас.
Чтобы  справиться  с  бедой,  нам  понадобятся  все  силы.  Мне  страшно
подумать, что будет, если  мы  обратим  нашу  магию  на  помощь  друзьям
Рамиэрля, и в это время нам ударят в спину!
   - Кто?
   - Твоя дочь, Астен, твоя дочь и  ее  сторонники.  О,  она  не  теряла
времени даром. За века нашего прозябания многие из нас разучились  жить,
но научились бояться смерти. Сейчас может случиться то же, что произошло
во времена Войны Монстров. Потеряв голову от страха, они бросятся на нас
с тобой, потому что мы ?не хотим спасти свой народ?, хотя  мы  не  можем
этого сделать. Вернее, не можем спасти эльфов, не спасая при этом людей,
гномов, троллей, вообще всех тварей Подзвездного.
   Эанке этого не понимает, не желает понять. Она хочет быть владычицей,
и она хочет править мирами, а не жалким болотным островком! Ей  кажется,
что если будут уничтожены все, кто нарушил Волю Богов (а Воля Богов,  по
ее мнению, требует, чтобы эльфы находились под крылом небожителей  рядом
со своими соплеменниками), а также маги-люди, то Боги откликнутся на наш
зов и примут нас в свое лоно
   - А ты уверен, что она ошибается?
   - Почти уверен! Но даже будь она права! Мне давно не дает покоя  одна
мысль. Этот мир был создан до нас и не для нас. Здесь  были  свои  Боги,
по-своему мудрые и справедливые. Они создали жизнь,  наделили  душами  и
разумом разные существа. И тут появились мы. Пусть не по своей воле и не
по своей вине,  но  мы  стали  хозяевами  Тарры,  уничтожив  ее  древних
хранителей. Да, мы действовали  по  приказу  тех,  кто  нас  привел.  Но
сделали это МЫ. Затем наши Повелители  почему-то  решили  покинуть  этот
мир, взяв с собой любимых чад своих, то есть нас,  эльфов.  Всех  прочих
они оставили на произвол судьбы,  запретив  людям  даже  самые  скромные
занятия высокой магией, которая могла бы их в случае  чего  защитить.  И
что теперь? Прежние защитники уничтожены, новые -  не  появились.  Тарра
обречена по вине наших повелителей и нашей! Так не  бывать  этому!  -  В
ясных голубых глазах Эмзара полыхнул неистовый огонь. - Мы здесь,  и  мы
примем бой. Если нам суждено погибнуть, мы искупим  нашу  вину.  Но  для
этого в решающий миг мы не должны оглядываться назад, опасаясь заговора.
   - Ты не знаешь, много ли у Эанке единомышленников и кто они?
   - Самые трусливые, полагаю, - Эмзар, немного  успокоившись,  принялся
разливать по кубкам вересковое вино.

Глава 43

2228 год от В. И. 23-й день месяца Собаки.
Таяна. Гелань.

   Все оказалось  совсем  просто.  Преданный  прекрасно  знал  дорогу  к
хозяину. Даже к мертвому. Роман почти не удивился, когда рысь  принялась
яростно   царапать   вмурованную   в   стену   плиту,   инкрустированную
разноцветными камнями. Разбиравшийся в подобных  вещах  эльф  без  труда
отыскал обсидиановый лист, на который  следовало  надавить,  и  в  стене
открылся проход. Первым, сосредоточенно вбирая ноздрями воздух,  в  него
устремился Преданный. Роман, погасив свой неяркий  светильник,  двинулся
следом. Замковый иглеций, посвященный рождеству  Святителя  Эрасти,  был
тих, пахло церковными курениями, воском и увядшими цветами.
   Во всем храме  теплились  лишь  четыре  лампадки,  горевшие  в  ногах
покойного короля и трех принцев. Опасаться  было  нечего  и  некого,  но
Роман довольно долго простоял у стены, не решаясь подойти к усопшим.  Он
знал и о смерти короля, и о гибели его  сыновей,  но  по-настоящему  они
умерли для  эльфа  только  сейчас,  когда  он  увидел  их,  накрытых  до
подбородка  коронными  знаменами,  с  закрытыми   глазами   и   тяжелыми
погребальными коронами на головах Венцы Стефана, Зенона и Марко  даже  в
убогом свете лампадок выделялись новизной - предки и в страшном  сне  не
могли подумать об одновременной кончине троих принцев, и потому  две  из
трех погребальных корон были выкованы спехом.
   От философских раздумий эльфа отвлек Преданный. Рысь стояла на задних
лапах пред возвышением, на  котором  был  установлен  королевский  гроб,
опираясь передними лапами на его края. Уши  зверя  были  прижаты,  а  из
горла рвалось тихое рычание. Роман подошел  поближе.  Все  дни,  что  он
провел в Таяне, ему не давала покоя мысль о  том,  что  же  случилось  с
королем,  осудившим  вернейших  соратников,  освободившим  предателя   и
отдавшим за него обожаемую дочь. Самым простым  объяснением  было,  что,
потеряв сыновей, Марко сошел с ума,  но,  взглянув  на  покойного,  либр
понял - все гораздо хуже.
   Роман был  достаточно  хорошим  магом  и  не  заметить  следов  явной
одержимости не мог. Итак, король Марко стал марионеткой в чьих-то руках,
а, судя по его последним деяниям, за нитки  дергал  все  тот  же  Михай.
Присмотревшись внимательнее, эльф, однако, заметил еще одни следы.  Ауру
очень древней и очень мощной магии, которую пытались запрятать поглубже,
в чем и преуспели. Он, Роман, во всяком случае, не мог понять, в чем тут
суть, и это ему очень не нравилось. Если в руках у Михая  ТАКОЕ  ОРУЖИЕ,
что могут они, даже с помощью Сумеречной и кольца Эрасти?!  Или  же  это
Михай - орудие в руках сил,  с  которыми  он  по  глупости  связался,  а
теперь, сам того не ведая, вершит их волю.
   Эльф чувствовал, что у него голова идет  кругом,  но  вновь  и  вновь
пытался проследить след чужой волшбы, холодной и  тяжелой,  как  осенняя
вода. Почему опять его мысли о чем-то осеннем? Осенняя  вода  -  Осенний
Кошмар??? Ладно, обдумаем это в другое время и в другом месте.  Рамиэрль
решительно отвернулся от покойного короля, на  которого  все  еще  рычал
Преданный, и подошел к Стефану.
   В  тяжелой  серебряной  ритуальной  короне,  украшенной  рубинами   и
шерлами,  укрытый  темно-красной  с   серебряной   вышивкой   орифламмой
наследника,  Стефан  казался  бесконечно  далеким  от  всего   суетного,
забывшим, что есть боль, удивление, страх и даже любовь  Глаза  закрыты,
темные волосы двумя крыльями обрамляют красивое лицо. Легкая  магическая
завеса,  защищающая  тело  от  разложения,  не  была  омрачена  никакими
возмущениями вне или изнутри. Принца никто не касался, а оседлавшая  его
мерзкая сущность, видимо, покинула его еще при жизни...  Покинула  сына,
чтобы завладеть отцом?! Не думать об этом!  Сейчас  главное  вывести  из
Таяны Герику и Лупе и встретиться с Рене. Вдвоем они во всем разберутся.
   Роман  быстро  ?развязал?  защитное  заклятие   и   поднял   вишневую
орифламму. Принц лежал, скрестив руки на груди, длинные рукава оставляли
открытыми только унизанные перстнями пальцы  -  живой  Стефан  не  любил
украшений, но мертвого его  обрядили  согласно  этикету.  Тем  не  менее
скромный черный браслет оставался на месте. Как и говорила  Герика,  его
не смогли снять. Вещь, найденная  в  шкатулке  Рене,  могла  подчиниться
только хозяину или тому, кто ее изначально подчинил. Браслет  словно  бы
сам по себе перешел и руки барда. Оставалось лишь восстановить все,  как
было, но Роман, как и  все  эльфы,  придававший  исключительное  шачение
прощанию с близкими, не  мог  не  подправить  ритуал  королевского  дома
Таяны.
   Стефан любил Герику, и эльф вложил в мертвую руку пепельный локон,  а
потом прикоснулся пальцами  к  засохшим  цветам,  лежащим  в  изголовье.
Черно-пурпурные розы распрямили сморщенные лепестки - теперь  они  будут
живы до зимы, до  того  дня,  когда  короля  и  его  сыновей  опустят  в
погребальную  печь.  Несколько  легких  движений,  и  магический  барьер
восстановлен. Еще два отточенных жеста и несколько слов на эльфийском, и
над гробом Стефана разлился мягкий серебряный свет. Он тоже не  погаснет
до зимы.
   Отдавая последний долг другу, либр не думал, что оставляет следы, но,
осознав это, только порадовался. Обитатели замка, любившие  убитого,  не
мудрствуя лукаво, отнесут все чудеса на счет угодности Стефана Творцу и,
без сомнения, расценят как доброе предзнаменование для  Таяны  и  угрозу
узурпатору. Новость разойдется по всему  королевству;  искушенный  же  в
магии Михай получит знак того, что даже в  Высоком  Замке  он  не  может
считать себя в безопасности. А если  он  попробует  взломать  магическую
защиту, его ждут куда более крупные неприятности.
   Зная обычаи Церкви Единой и Единственной, Роман  ничем  не  рисковал,
оставляя столь явственные следы своего пребывания. В иглеций люди войдут
не ранее восьмого  дня  месяца  Зеркала,  когда  принято  поминать  всех
ушедших, а к этому времени ни его, ни Симона с Лупе и Герикой  в  Гелани
уже не будет.

2228 год от В. И. Вечер 23-го дня месяца Собаки.
Эланд. Идакона.

   На башне пробило два пополуночи, когда  Рене-и-Pьего  свернул  старую
карту,  на  которую  любовался  всю  последнюю  ору.  На  потрескавшемся
пергаменте  была  изображена  северная  часть  Благодатных   земель   от
Последних гор и Восточной Пантаны до Снежного моря. Почти в центре карты
находилась Таяна, еще недавно верный друг, а ныне - злейший  враг.  Рене
потряс головой, отгоняя сон - последний  раз  ему  удалось  выспаться  в
гостях у болотницы накануне встречи с Романом. Эльф отправился в Гелань,
после чего клятвенно обещал дать о себе знать. Даже по меркам  Топаза  и
Перлы расстояние, что предстояло покрыть  разведчику,  было  немалым,  а
значит, известий о том,  что  творится  в  Высоком  Замке,  и  о  судьбе
остававшихся там можно ждать не раньше начала месяца  Зеркала.  Пока  же
остается сжать зубы и готовиться к войне. Аррой сам не знал, почему  его
взгляд все  время  упирается  в  Варху,  странную  крепость  на  границе
Внутреннего Эланда, чудом уцелевшую с незапамятных времен.
   Со дня своего эффектного возвращения в Идакону  адмирал  не  имел  ни
одной свободной минуты, но за всеми бесконечными советами,  разговорами,
поездками пресловутое чутье, что не раз выручало Рене из беды,  твердило
ему ни в коем случае не забывать о Вархе. Герцог прислушался - за  окном
собирался  дождь,  вдали  гремело  -  одна  из  последних  осенних  гроз
надвигалась быстро и бурно. Пока  еще  было  сухо,  но  тучи  беспощадно
затягивали звездное небо на  юге,  а  бегущие  в  авангарде  клочковатые
облака, стремительно сменяя друг друга, то закрывали ущербную  луну,  то
выпускали ее на свободу. Резкие порывы ветра взметали  пыль,  облетевшие
листья и даже мелкие камешки  и  швыряли  их  в  стекла.  В  такую  ночь
оставаться у открытого  окна  мог  только  безумец  или  моряк.  Рене  с
наслаждением следил за приходом бури и не сразу понял,  что  кто-то  его
зовет. Герцог обернулся, положив руку на эфес, но, узнав ночного  гостя,
приветливо улыбнулся.
   - Так гроза всего лишь твоя свита?
   - Нет, это я напросился с ними, так быстрее и безопаснее, - пылевичок
с Таянской дороги расплылся в улыбке, - дело в том, что я должен кое-что
тебе передать.
   - Надеюсь, я эти новости в состоянии перенести
   - Думаю, они тебе понравятся. Во-первых, Конклав  принял  решение  об
отлучении Годоя и  о  Святом  Походе,  скоро  жди  гостей  из  Кантиски.
Во-вторых, Лупе жива, но это не все, у нее в  доме  скрывается  королева
Герика, и она ждет ребенка, то есть будущего короля!
   -  Подожди,  -  Рене  прижал  руки  к  вискам,  приводя   в   порядок
разбегающиеся мысли. - Откуда ты знаешь, что произошло в Кантиске?
   - Ну, понимаешь ли, там был отец Рамиэрля, то есть Романа...
   - Отец?
   - А что, у эльфов есть и отцы, и матери, а  Рамиэрль  с  отцом  очень
дружны. Вот  тот  и  отправился  в  Кантиску  предупредить  Архипастыря.
Знаешь, если бы  не  его  магия,  этих  ваших  клириков  убедить  бы  не
удалось...
   - А что он предпринял? - Высунувшийся Жан-Флорентин не смог  сдержать
присущего ему любопытства.
   - Зачаровал пастырские посохи: у тех, кто был за нас, они расцвели, а
у тех, кто мешал, покрылись змеями.
   - Очень  адекватное  решение,  -  одобрил  жаб,  -  хотелось  бы  мне
посмотреть на выражение лиц этих мракобесов. Не узнать эльфийскую магию,
какое дилетантство! - Жан-Флорентин от презрения посинел.
   - Если бы они не попались на эту удочку, нам  пришлось  бы  плохо,  -
отозвался Аррой. - А что было дальше?
   - А дальше решили, что теперь они будут слушать Феликса, а Феликс уже
разослал гонцов по всем Благодатным землям, объявляя Святой Поход против
узурпатора Годоя.
   - Это хорошо, - медленно проговорил Аррой, - это  очень  хорошо,  что
Архипастырь наш друг и что его слушают. Но раньше весны они  не  придут.
Не успеют. И ты все еще не сказал, откуда это известно.
   - Это элементарно, - встрял Жан-Флорентин, - дело в  том,  что  эльфы
всегда могли через сны давать о себе знать кровным родичам, а Роман, как
я понимаю, попросил нашего друга сообщить новости тебе.
   - Да, это так, - подтвердил пылевичок, - дело в том,  что  я  решился
проведать Рамиэрля в Гелани, правда, встреча была  очень  короткой,  еще
немного, и я бы погиб. Там разгулялись такие силы, что нам, Хозяевам,  в
Срединной Таяне, как вам, людям под водой. И становится все хуже.  Никто
из нас больше туда не сунется, даже я.
   - А что ты говорил о королеве?
   - Ручная рысь привела королеву после смерти  короля  в  дом  к  Лупе.
Ребенок родится в конце зимы, Роман считает,  что  это  сын  Стефана,  а
значит - наследник.
   - Сын Стефана? - Рене сжал зубы.
   - Да, по всему так выходит. Ну, мне пора, они  не  будут  откладывать
дождь до бесконечности, а я в сырую погоду не  выхожу.  Да,  Гибу  очень
понравилось ваше приключение, он просил передать, что ты можешь на  него
рассчитывать и впредь. Уздечка ведь осталась у тебя? Достаточно опустить
ее в любую воду и позвать его по имени. Ну, конечно,  ему  нужно  время,
чтобы добраться, но он быстро бегает. Прощай, Надежда Тарры. Может,  еще
увидимся. - Пылевичок ступил за окно и исчез в громыхающем мраке.

2228 год от В. И. Вечер 23-го дня месяца Собаки.
Таяна. Подземелья Высокого Замка.

   Если бы мысли молодого гоблина не были  полностью  заняты  принцессой
Иланой, он вряд ли позволил бы застать себя врасплох, нанеся  тем  самым
удар родовой чести. Гоблины заслуженно гордятся  своей  чуткостью,  а  в
подземельях и на горных тропах им и вовсе нет равных,  но  на  этот  раз
Уррик пад Рокэ столкнулся с достойными  противниками.  Эльф-разведчик  и
рысь - это не медлительные, шумные люди или бестолковые тролли!
   В схватке один на один Уррик,  даже  захваченный  врасплох,  смог  бы
уравнять шансы, но против двоих ему было не выстоять. Гоблин был  брошен
на землю и связан в считанные мгновения.  Преданный  самочинно  взял  на
себя обязанность стража, поставив лапы на грудь пленнику  и  уставившись
ему в лицо желтыми яростными глазами. Роман, предоставив рыси караулить,
прислонился к стене, лихорадочно соображая, как быть дальше.
   Когда,  выйдя  из  иглеция,  эльф  решил  сделать  круг  по  замковым
подземельям, он не рассчитывал там, особенно в  нижних  ярусах,  кого-то
встретить.  Целью  Романа   было,   полож