наступающую  тьму.  Каким-то
образом Марита оказывалась связанной со  Стефаном,  обоих  их  накрывала
Тьма - знак Великой Судьбы, сулящий  гибель  Лупе  еще  раз  попробовала
сосредоточиться. Итак, в центре событий Рене Аррой и непонятная королева
Осени. Рядом с ними Роман и король Вечера, а чуть вдали - король Ночи  -
темная фигура со звездой на ладони, застывшая на фоне зиедцного неба.
   Противостоят им король Камня и Бездна - знак угрозы, пришедшей извне,
- пустые белые  глаза,  глядящие  из  клубящегося  марева.  Три  Дороги,
выпавшие следом, означают Выбор, который предстоит Рене и его  Королеве.
Эта карта говорит, что из множества дорог только одна  окажется  верной.
Но кто же все-таки эта Осенняя? Если к ней прикована Сердцем Весны  душа
Стефана, это... Герика? Но дочь Михая и  Рене?!  Этого  не  может  быть.
Впрочем, кем бы она ни была,  ее  опаляет  Негасимое  Пламя,  означающее
причастность к Высшей магии.
   Всех их - Рене, Романа, Осеннюю, Стефана,  непонятных  королей  и  ее
саму с Шандером подхватит  Буря,  карта,  говорящая  смертным,  что  они
вовлечены  в  сражение  Высших  Сил.  О  сулили  Рене  и  его   королеве
Бесконечность  -  черная  кошка  с   раскосыми,   равнодушными   глазами
угадывалась еще большей чернотой на черном фоне. Этот знак почти никогда
не выпадал, считалось, что он сулит  познание  всех  мук  Преисподней  и
победу, но  такой  ценой,  которую  никто,  будучи  в  здравом  уме,  не
согласится заплатить. Однако  карты  утверждали,  что  Рене  заплатит  -
Протянутая Рука (нищий, которому рыцарь отдает вырванное из  собственной
груди сердце) - знак  великой,  немыслимой  жертвы,  на  которую  пойдет
адмирал.
   Осеннюю королеву ждало Долгое Возвращение - женщина со сжатыми губами
идет босиком по воткнутым в землю ножам - Достижение цели, но опять-таки
страшной ценой.  Дальше  все  тонуло  в  Темных  картах,  среди  которых
затаились Великий Орел и Великий Дракон - самые загадочные  из  символов
О. Толкователи давно забыли, а может, и  вовсе  никогда  не  знали,  что
означал летящий между звезд огромный Орел и обвившийся вкруг  прозрачной
лиловой скалы Золотой Дракон. Одни считали их  забытыми  богами,  другие
трактовали Дракона как высшую Мудрость, а Орла как божественную Свободу,
третьи говорили, что это  Великие  Наблюдатели,  доносящие  до  Престола
Творца поступки и мысли
   Наставник Лупе склонялся к мысли, что  Дракон  и  Орел  символизируют
силы, хранящие Благодатные земли, силы, что могут витать в  иных  сферах
или  спать  глубочайшим  сном,  но   при   приближении,   казалось   бы,
неотвратимой угрозы придут и спасут. Если это так, подумалось  Лупе,  то
Дракон и Орел должны были бы оказаться в гуще  событий,  они  же  словно
наблюдали из темноты  за  жертвами  и  страданиями  королей  и  королев,
отлученных Пустотой от Звездной Пристани,  дарующей  покой  и  забвенье.
Лупе смотрела на карты с тягостным предчувствием,  она  почти  забыла  о
том, что занимало ее последние дни, - осознании того, что она влюблена в
графа Шандера. Женщина была слишком хорошей гадалкой, чтобы  отмахнуться
от предсказания. Она понимала, что наступают страшные  времена  и  нужно
что-то немедленно делать, чтобы она, Шандер, Белка и другие  остались  в
лучах Света - Лупе бессмысленно  уставилась  на  карту  Великой  Судьбы,
изображающую  радугу  над  бескрайним  цветущим  лугом,  сквозь  которую
пролетала  стая  лебедей.  Свет  -  счастье,  мир,  радость  жизни.   Он
останется, если Рене и Осенняя королева, выбирая  Дорогу,  не  ошибутся,
если они, опаленные Негасимым Пламенем, пройдут до конца  свой  страшный
путь, путь, который, кроме них, не пройдет никто.
   Лупе невольно содрогнулась, когда ее глаза задержались  на  Бездне  -
белесый туман, в котором  двигаются  какие-то  уродливые  фигуры,  а  из
тумана тянется вперед что-то мерзкое - то ли  руки,  то  ли  щупальца  и
глядят жуткие, пустые  глаза.  Бездна  стоит  за  спиной  короля  Камня.
Михай?! Его Запретная магия? Но ведь Михай побежден? Или нет?
   Маленькая колдунья чувствовала, что она  должна  понять  нечто  очень
важное, понять и рассказать Рене, Роману или Щандеру, но, вновь и  вновь
вглядываясь в карты,  так  и  не  могла  постичь,  какая  именно  угроза
наплывает на мир. И только одно было очевидным - необходимость  защитить
Марту и Стефана. Но как? Лупе бессильно опустила руки и заплакала.
   Ближе к вечеру она все же решится дойти до  Высокого  Замка.  Там  ей
скажут, что герцог Аррой и принцесса Илана отбыли  встречать  посланника
Его Святейшества, а спустя несколько часов  вдогонку  за  ними  поскакал
граф Шандер Гардани со своими ?Серебряными?.  Настаивать  на  встрече  с
оставшимся Стефаном маленькая колдунья не осмелится...

Глава 25

2223 год от В. И. 17-й день месяца Лебедя.
Пантана. Убежище.

   Водяные лилии в широких хрустальных  вазах  казались  вырезанными  из
драгоценного белого мрамора, а серебряные ветви, свисающие  над  креслом
Местоблюстителя, выглядели совсем живыми. В огромные, доходившие до пола
цветные окна щедро лился солнечный свет, окрашенный  в  самые  нежные  и
изысканные цвета.
   Местоблюститель Лебединого трона Эмзар Снежное  Крыло  из  Дома  Розы
обвел строгими голубыми глазами  собравшихся  эльфов  Здесь  были  главы
Домов, то есть те, кто мог решать. Остальных, имевших привилегию слушать
и говорить от своего имени, видимо, не так уж и  заинтересовала  просьба
Эанке Аутондиэль, Эанке Падающей Звезды, дочери Астена Кленовой Ветви  и
Нанниэль Водяной Лилии. Или же эльфы уклонились от присутствия на Совете
именно из-за Эанке, чья телесная красота  не  мешала  ей  быть  истинным
бичом  клана.  Не  поддержать  просьбу  Аутондиэль  означало  заполучить
смертельного врага, поэтому соплеменники Эмзара, многие  века  тщательно
избегавшие любых столкновений, предпочли не вмешиваться.
   Пришли лишь те, с которыми Эанке и ее матушка шептались  по  укромным
местам. Эти, безусловно, будут  поддерживать  своих  предводительниц,  а
значит, Совету Домов или придется пойти им наперекор, что означало войну
внутри клана, или же согласиться с  ними,  по  сути,  отдав  в  их  руки
Убежище. Буде тахое случится, ответственность  за  дальнейшее  ляжет  на
его, Эмзара, плечи. Он, конечно, знает,  что  делать,  но  только  самый
азартный игрок поставит на то, что он доживет до следующей весны.
   Впрочем,  что  бы  ни  думал  Эмзар,  бледное  лицо  Местоблюстителя,
обрамленное  темными  локонами,  оставалось   бесстрастным.   Он   занял
причитающееся ему место во  Главе  стола,  тщательно  расправил  складки
белоснежного плаща и обратился к семи главам Домов (а ведь  когда-то  на
Светлый Совет собиралось более сотни Лебедей)
   - Дети Вечного Лебедя, да скользит он вечно по глади Великого  Озера,
- бархатистый голос Снежного Крыла сразу  же  заполнил  собой  весь  Зал
Первых Фиалок, - Эанке Аутондиэль  из  Дома  Розы  обращается  к  нам  с
просьбой. Выслушаем же ее.
   Несогласных не нашлось. Эмзар царственным жестом положил точеную руку
на инкрустированный перламутром и опалами стол: ?Говори, Эанке  из  Дома
Розы!?
   Чтобы  не  уронить  себя   пред   Светлым   Советом,   Эанке   надела
драгоценности Дома Даже знаменитую диадему, украшенную  тридцатью  двумя
звездчатыми сапфирами Эмзар знал, что без разрешения главы Дома  она  не
имела права это делать. Очевидным было и то, что Астен своего разрешения
не давал Видимо, дочери просто не пришло в голову спросить  мнения  отца
Конечно, за годы прозябания в Убежище  эльфы  опростились,  отвыкнув  от
строгих требований этикета, но раз уж Эанке  объявила  себя  наследницей
старинных властителей, она не должна пренебрегать древним обычаем. Хотя,
с другой стороны, надев  фамильные  ценности,  Падающая  Звезда  как  бы
обретала право говорить от имени Дома. Эмзар невольно взглянул на брата.
   Астен был одет подчеркнуто скромно - серо-голубая  туника  подпоясана
простым серебряным поясом, на золотых волосах тонкий  серебряный  обруч.
На красавицу-дочь он смотрел со скучающим выражением вежливого  хозяина,
внимающего надоедливому и неумному гостю. Если в душе Астена и  бушевала
буря, он ничем себя не выдал.  Правитель  неожиданно  подумал,  что  его
брат-поэт далеко не столь прост и понятен, как это  могло  показаться  с
первого взгляда А Астен вежливо  улыбнулся  и  приложил  руку  к  груди1
?Свидетельствую и подтверждаю, что стоящая пред нами девица и есть Эанке
Аутондиэль, что она принадлежит к Дому Розы,  главой  которого  по  воле
Повелительницы Лебедей я являюсь более тысячи  весен.  Девица  же  Эанке
приходится сестрой наследнику главы Дома?.
   Глаза девицы  бешено  сверкнули,  она  никак  не  ожидала,  что  отец
вздумает принять участие в разыгрываемом ею спектакле в старинном  духе.
Формально Астен лишь подтвердил ее право  требовать  справедливости,  На
деле же он дал понять, что не имеет к происходящему никакого  отношения,
и напомнил, что его дочь не более чем сестра Рамиэрля-Разведчика,  права
которого она вздумала оспаривать. Тем не менее Эанке сдержалась: что  бы
то ни было, она не позволит втянуть себя в спор  до  тех  пор,  пока  не
выскажет все,  что  считает  нужным  Красавица  обвела  глазами  семерых
вождей, собравшихся за  столом  Правителя,  и  десятка  полтора  эльфов,
сидевших на  обитых  серебристым  шелком  скамьях,  расставленных  между
доходящими до пола окнами. Брат, разумеется, и не подумал появиться. Тем
лучше.
   - Я прошу Светлый Совет выслушать меня, - звонкий девичий  голос  был
слышен в самом отдаленном уголке Зала Первых Фиалок.

2228 год от В. И. 17-й день месяца Лебедя. Около полудня.
Таяна. Высокий Замок.

   Шандер выполнил  приказание  Марко,  отрядив  приличествующее  случаю
число ?Серебряных?  встречать  посланца  Архипастыря.  Задавать  вопросы
королю в присутствии сбежавшихся придворных граф счел неуместным. К тому
же поездка солнечным летним днем по мирным таянским  дорогам  не  сулила
неожиданностей. Традиционная охрана, сопровождавшая наследника престола,
и несколько десятков расфуфыренных  аристократов  были  нужны  лишь  для
придания выезду должной пышности. На сей раз король ввиду  траура  решил
ограничиться всего лишь  тремя  дюжинами  воинов  и  дюжиной  нобилей  -
Парамон не  носил  кардинальской  шапки,  да  и  повод  исключал  пышные
церемонии. Тем не менее приветствовать легата должен был принц крови,  а
Стефан был еще не в состоянии провести в  седле  целый  день.  Зенон  же
продолжал в безумии бросаться на обитые  толстым  войлоком  стены  своей
комнаты и не мог исполнить долг королевского гостеприимства.
   Однако Марко и не намеревался отправлять к  Гремихе  принцев.  Король
дождался  возвращения  Рене  и  Стефана.  Коротко  сообщив   потрясающую
новость, которая, казалось, не произвела на дядю и  племянника  никакого
впечатления, Марко предложил Рене возглавить процессию, так как  эландец
являлся ближайшим родичем таянского  короля.  Рене  молча  кивнул,  мол,
разумеется, всегда рад. Странно,  но  и  Стефан  не  стал  протестовать,
доказывая, что здоров. Принц и герцог обменялись понимающими  взглядами,
и Рене обернулся к королю:
   - Я предпочел бы, чтоб граф Гардани остался в Гелани, мне кажется, он
не должен оставлять замок.
   - Ты никогда не ладил с Лукианом, - проворчал король.
   - Лукиан предан как собака, - откликнулся  герцог,  -  но  ты  же  не
доверишь собаке вести переговоры или же возглавлять войска.
   - Хотя большинство собак сделают это лучше старого доброго Лукиана, -
Ланка, слегка задыхаясь, подбежала к отцу. - Раз  ваши  законы  говорят,
что женщина ни на что не годится, я не буду  требовать  корону.  Ну,  уж
поехать-то встречать легата я могу!
   Раскрасневшаяся девушка с вызовом смотрела на  отца,  брата  и  дядю,
ожидая отпора,  но  его  не  последовало.  Рассмеявшийся  король  только
посоветовал дочери одеться на встречу с  духовным  лицом,  как  подобает
принцессе, а не тарской разбойнице. Принцесса с  кротким  видом  кивнула
головой и выскочила из комнаты.
   ...Вроде бы ничего не предвещало неприятностей, но у  Шандера,  когда
на рассвете он провожал кавалькаду, душа была не на  месте.  Его  словно
что-то тянуло вскочить на коня и броситься вдогонку за  уехавшими.  Граф
сдержал себя и отправился к Стефану.

2228 год от В. И. 17-й день месяца Лебедя.
Пантана. Убежище.

   Солнце скрылось за верхушками трех огромных каштанов, когда  Эанке  с
победным видом обвела взглядом Зал Первых Фиалок.  Она  могла  гордиться
собой: ее доводы были безупречны, она высказала все,  что  хотела.  Если
Светлый Совет не прислушается к голосу разума, тем хуже для него, ее  же
совесть может быть спокойна.
   Сидевшие у стен эльфы молчали: ждали, когда выскажутся  главы  Домов.
Эмзар равнодушно и буднично предложил начать с самого младшего.
   Клэр Утренний Ветер из Дома Журавля Эанке не любил. И очень не любил.
Когда-то, много весен назад, красавица  из  Дома  Розы  владела  сердцем
Клэра, но неистовое желание возлюбленной вернуть вчерашний день вызывало
у застенчивого ?журавлика?, любившего.дождь,  птиц  и  светлые  кленовые
рощи, недоумение и печаль.  Девушка  сочла  своего  обожателя  трусом  и
ничтожеством, что, впрочем, не  мешало  ей  показывать  немногочисленным
подругам свои изображения работы Клэра. Казалось, так  будет  вечно,  но
однажды Утренний Ветер оглянулся по сторонам и увидел, что, кроме Эанке,
в Убежище есть  и  другие.  Молчаливая  пепельноволосая  Тина  Последняя
Незабудка из Дома Ивы вытеснила из сердца художника  дерзкую  красавицу.
Эанке тяжело пережила потерю единственного к тому времени  поклонника  и
постаралась выместить зло на Тине. И тут-то кроткий  Клэр  показал,  что
досаждать его любимой не может никто.
   Эанке не забыла ясный зимний день, когда напротив Лебединого  Чертога
появилась ледяная статуя. Это, без сомнения, была она, Эанке Аутондиэль,
но прекрасные черты были сведены гримасой  злобы  и  вожделения,  нежные
руки скрючены, как птичьи когти, рот уродливо  разинут,  словно  женщина
выкрикивала какие-то отвратительные слова. Трудно было представить  себе
большее   оскорбление,   к   тому   же   обитатели   Убежища   понимающе
перемигивались, довольные тем, что вздорная девица  наконец-то  получила
по заслугам.
   Статуя,  несмотря  на  слезы  и  крики  Эанке,  простояла  до  весны.
Красавица запомнила урок: она стала сдержанней,  но  ненависть,  которую
она испытывала к Клэру, возросла многократно. Когда  же  Утренний  Ветер
после  отказа  его  матери  от  своих  прав  был  признан  главой  Дома,
Аутондиэль несколько дней не показывалась на улице,  боясь  выдать  свои
истинные чувства. Что до Клэра, то он их и не скрывал.
   - Я выслушал все, что говорила эта... женщина,  -  художник  произнес
это слово так, что оно прозвучало  оскорблением,  -  и  не  понял  почти
ничего. Я не понял, почему мы должны заниматься жалобами сестры на брата
при живом отце и главе Дома. Я не понял, почему  мы  должны  отбирать  у
брата его находку и передавать ее сестре. Я не понял, наконец, почему мы
должны преступить древний запрет и вновь начать поиски отвергнувших  нас
Богов и почему кольцо, не имеющее ничего общего с нашей волшбой, поможет
там, где ничего не вышло у лучших магов.
   Я знаю лишь одно: эта женщина не хочет смириться с  тем,  что  у  нее
никогда не будет подданных, что она живет на маленьком острове, а  не  в
легендарном Сээнгвирре, и что она ни в ком не вызывает ни любви, ни хотя
бы уважения. Поэтому-то она и ненавидит всех. Вас. Меня.  Своего  брата.
Если мы ей уступим и отдадим колдовскую игрушку,  она  будет  заботиться
лишь о себе. Мы же превратимся  в  заложников  ее  скверного  характера,
чтобы не сказать безумия. Я кончил.
   - Благодарю тебя,  Клэр  Утренний  Ветер,  -  Эмзар  слегка  наклонил
красивую голову. - А что скажет Дом Ивы?
   Нидаль Рябиновая Гроздь изящным движением поправил опаловый медальон,
с которым не расставался со дня гибели жены.
   - Я  не  хочу  никого  осуждать  и  никого  обсуждать.  Мне  кажется,
принесенное Рамиэрлем кольцо не повод для разговора на  Светлом  Совете.
Это внутреннее дело Дома Розы. Я готов извиниться за  излишнюю  резкость
слов, сказанных моим зятем, но не за суть их. Эанке Аутондиэль поступила
недостойно.
   - Благодарю главу Дома Ивы. Совет ждет слова Дома Иволги.
   Главой Дома Иволги была Тамиона Лунная Бабочка, легкая и  неуловимая.
Собственно говоря, Дом Иволги и состоял-то из трех одиноких сестер,  все
еще надеявшихся обнять возлюбленных, пропавших во время  Войн  Монстров.
Лэа и Вардис ждали женихов, Тамиона - мужа.
   - Я даже не знаю, - Тамиона грациозно склонила золотистую головку,  -
что сказать. Если это кольцо действительно  столь  важно,  надо  просить
Рамиэрля отдать его клану. Может быть, мы с его помощью сможем  отыскать
тех, кого по недомыслию оплакиваем, или же защититься  от  будущих  бед.
Если же это обычный перстень, пусть  он  остается  у  Рамиэрля.  Что  до
Эанке, она в любом случае не имеет на него прав.
   - Благодарю тебя, Тамиона Лагариэль. Дом Ириса? Стройный темноволосый
Антэл Золотой Тростник с глазами сине-лиловыми, как вечернее  небо,  был
немногословен:
   - Мы слишком мало знаем о кольце Рамиэрля, чтобы судить о  нем.  И  к
тому же решать судьбу талисмана за спиной нашедшего недостойно.
   - Я понял. Спасибо, Антэл. Астен Кленовая Ветвь, ты присоединяешься к
словам Эанке из твоего Дома?
   - Нет, - покачал золотой головой Астен.  -  Эанке  движут  зависть  и
честолюбие, а  это  не  те  кони,  на  которых  можно  въехать  в  землю
обетованную. Что до кольца, оно принадлежит не нам, и не нам решать, что
с ним делать.
   - Что ж, Дом Розы откровенен. Дом Лилии?
   - Если находка Рамиэрля может быть полезна клану, нельзя выпускать ее
из рук. Но мы должны быть уверены, что магия кольца не враждебна эльфам.
Если Эанке готова  поручиться  за  все  ею  сказанное,  я  предложил  бы
позволить ей заняться кольцом.
   - Дом Лилии также достаточно ясен. Будет ли говорить Дом Мотылька?
   - Дом Мотылька полагает, что нужно  выслушать  Рамиэрля-Разведчика  и
только потом решать.
   - Главы Домов сказали, - Эмзар бесстрастно обернулся к сидящим  вдоль
стен - Присутствующие на Совете Дети Лебедя будут говорить
   Правитель полагал, что сторонники Эанке станут убеждать Совет, но  те
молчали,   напряженно   и   выжидательно   следя   взглядом   за   своей
предводительницей.  Эмзар  заметил   быстрый   взгляд,   которым   Эанке
обменялась с матерью и Фэриэном из Дома Лилии.  Судя  по  всему,  что-то
затевалось. Однако что именно приготовила Аутондиэль Совету, никто так и
не узнал. Серебристый занавес поднялся, и в Зал Первых Фиалок вошел тот,
имя которого так часто упоминали собравшиеся.
   Рамиэрль,  словно  бы  в  насмешку  над  сестрой,  оделся  в   костюм
эландского маринера.  Столь  не  любимый  эльфами  черный  цвет  выгодно
оттенял золото волос и синеву глаз, а длинный клинок на  шитой  серебром
перевязи и кинжал за спиной говорили, что красавец этот не менее опасен,
чем волк или морской бык. Лицо барда хранило вежливое  выражение,  но  в
глазах плясали смешинки.
   - Я с интересом узнал, что  благодаря  моей  предприимчивой  сестрице
оказался в центре внимания Светлого  Совета  и  поспешил  прийти.  Я  не
помешал?
   - Я рад, что ты здесь, Рамиэрль, - доброжелательно откликнулся Эмзар,
умело скрыв вздох облегчения. - Но ты  зря  беспокоился,  Светлый  Совет
оставляет просьбу твоей сестры без внимания.
   - Я благодарю Светлый Совет за мудрое решение, - либр улыбнулся, и  в
улыбке его опять-таки сквозила легкая насмешка. - Но боюсь, это  решение
было единственно возможным. Я расскажу  всем,  КАК  ко  мне  попало  это
кольцо. Сочтя по наивности, что знать об этом должны немногие, я ошибся.
Отсутствие знания рождает в некоторых головах не самые  уместные  планы.
Итак, угодно ли Светлому Совету меня выслушать