мальчика очень живой ум.
 
2866 год от В.И. 
1-й день месяца Лебедя. 
Арция. Лесной тракт 
 
   Обстоятельность, неторопливость и еще раз обстоятельность -  вот  что
было девизом достопочтенного Флоримона ре Гога. Именно поэтому  ему,  не
отличающемуся ни богатырской силой, ни  лихостью,  удалось  сколотить  и
удержать в руках отряд молодцов,  известный  по  обе  стороны  эскотской
границы. Люди Флоримона всегда имели деньги и  не  имели  неприятностей.
Вояки  накрепко  уверовали  в  счастливую  звезду   своего   худосочного
предводителя и с готовностью отправились вместе с ним на службу королеве
Агнесе, а вернее, Жану Фарбье.
   Посланник временщика разыскал ре Гога через трактирщика  приграничной
деревни, снабжавшего банду Флоримона элем и новостями. Разбойничий вожак
пришел на встречу, выслушал предложение и сделал вывод, что  это  именно
то, что  нужно.  Жизнь  разбойника  опасна,  недаром  сказано,  что  как
веревочке ни виться, рано или поздно она совьется  в  петлю.  Достаточно
эскотским и фронтерским баронам прекратить грызню  и  заняться  очисткой
Приграничья от  рыцарей  большой  дороги,  и  разбойникам  при  всей  их
тороватости не продержаться и года. Достаточно вспомнить Тагэре!  А  тут
вольготная  жизнь  в  столице,  денежки  из   казны,   прощение   старых
провинностей. Разумеется, Флоримон понимал, что это не за красивые глаза
и что им придется выполнять довольно-таки скользкие  поручения,  но  это
его не смущало. Он  был  мужчиной  обстоятельным  и  дальновидным  и  не
сомневался, что справится. Так и вышло.
   "Святой Дух", даром что кошачье отродье, оценил таланты Гога, и новая
жизнь потекла как по маслу. Не прошло и полугода, как привыкшие спать на
земле у костра молодцы превратились в  заправских  горожан.  Толстопузый
Жак заделался щеголем  и  юбочником,  в  Люсьене  проснулась  страсть  к
петушиным боям, а Ноэль и Тома стали копить деньги -  один  на  трактир,
другой на лавчонку заморских товаров. Но все они были  готовы  собраться
по первому  слову  своего  вожака,  так  как  понимали,  что  за  сытую,
вольготную жизнь нужно платить.
   Поручение, полученное Флоримоном на прошлой кварте,  было  шестым  по
счету и самым сложным. Впрочем, денег за него обещали  столько,  что  ре
Гог даже засомневался, не ослышался ли  он.  Двести  ауров  каждому,  за
полученную в деле пану еще по пятьдесят, а за  тяжелую  аж  сотня.  Если
кого убьют, его деньги на усмотрение вожака,  а  сам  Флоримон  унес  из
дворца две тысячи, и еще столько же его ждет в случае  удачи.  За  такие
деньги эскотец убил бы самого святого Эрасти, не то что герцога  Тагэре.
Однако даром ничего не дается, наемник понимал,  что  добыча  им  выпала
непростая, к тому же провернуть дельце нужно так, чтобы  комар  носа  не
подточил.
   Все должно быть списано на разбойников.  Придется  оставить  в  живых
нескольких свидетелей нападения, которые  подтвердят,  что  всему  виной
грабители с большой дороги. Лучше всего, если герцог будет убит  шальной
стрелой. Ни в коем случае не должны догадаться, кто был  истинной  целью
нападающих, а поэтому вещи  убитых  нужно  всучить  известным  скупщикам
краденого, чтобы ищейки Обена или Гарро их обнаружили.  Сами  же  убийцы
должны исчезнуть, якобы со страху, когда поймут, на кого напали.
   Флоримон думал два дня и,  кажется,  не  упустил  ничего.  Только  бы
Тагэре проехал именно там, где его ждали. Ему сказали,  что  с  герцогом
будет не более двух дюжин воинов. У ре Гога было  раз  в  шесть  больше.
Исход очевиден, но предусмотрительный Флоримон не  успокоился,  пока  не
облазил дорогу между Лагой и  Мунтом  вдоль  и  поперек,  выбрав  четыре
подходящих для засады места. Главное, чтобы отряд задержался в  пути  до
вечера, это можно сделать, обрушив, на выбор, один из  четырех  мостиков
через речонки с топкими берегами. Люди ре Гога без возражений  принялись
подпиливать опоры. Они достаточно знали своего вожака, чтоб  понять:  он
ничего не делает зря, и лучше потратить полдня на  грязную  работу,  чем
сложить голову или упустить добычу.
   Убедившись, что все в порядке, Флоримон приказал разбить лагерь.  Кто
его знает, сколько им предстоит ждать, не сидеть же под открытым небом и
без горячей пищи. Все, что от него зависело, охотник сделал, теперь дело
было за добычей.
 
2866 год от В.И. 
16-й день месяца Лебедя. 
Арция. Северный тракт 
 
   Пепел недовольно фыркнул, отчего-то жеребец  терпеть  не  мог  запаха
цветущей таволги, а вот Шарль Тагэре,  напротив,  его  очень  любил.  Он
вообще любил запахи лесных и полевых трав и ненавидел южные  благовония,
которыми поливали себя ватные дамы.  Он  не  переносил  Агнесу  и  любил
Солу... Как давно это было,  а  он  ничего  не  забыл.  Ничего!  Хоть  и
старался. Бедная девочка, каково-то ей сейчас в ее монастыре.
   Больше Шарль ее не видел. Сола решила, что так лучше,  возможно,  она
права. В монастырях с прошлым расстаются быстро, туда  и  уходят-то  те,
кому есть чего забывать. Молигвы, посты, опять  молитвы,  короткий  сон,
ранние службы... Смерть при жизни. Может быть, Сола теперь  счастлива  и
спокойна. Если б не боязнь расшевелить ее горе,  он  бы  навещал  ее,  а
так... Зачем бередить чужие раны, которые, вполне возможно,  затянулись.
Не ее вина, что ему по-прежнему больно. Но как все же пахнет таволга!  А
может быть, все дело в предстоящей схватке? Такое с ним и раньше бывало.
Перед боем краски становились ярче, запахи острее, звуки громче и четче.
   Проклятый! Как же давно он не дрался по-настоящему! В  последний  раз
он схватился с эскотскими разбойниками, посмевшими вторгнуться в Тагэре.
Было это как раз после его поездки в Фей-Вэйю. Он был  почти  благодарен
незадачливым головорезам, так как поход притупил боль  потери.  Странно,
как ему тогда все удавалось. Тагэре была очищена в считанные кварты,  но
он пошел дальше. Разбойники буянили в  Арции  с  негласного  соизволения
эскотского короля, пришлось показать Джакомо, что, если он не приструнит
своих землячков, его собственные подданные будут себя чувствовать  очень
неуютно.
   Шарль улыбнулся,  вспомнив  свой  неожиданный  поход  через  покрытый
снегом перевал и захват крепости  Ксеты,  в  которой  приходили  в  себя
потрепанные душегубы, каковых он с  надлежащим  эскортом  препроводил  к
королю с заверениями, что  и  впредь  будет  помогать  северному  соседу
бороться с разбойничьей напастью. Загнанный в угол Джакомо был  вынужден
публично повесить пленников Шарля, после чего в  Приграничье  воцарилась
божья благодать. Шарль же  вернулся  в  Эльту,  где  его  и  его  воинов
встретили по-королевски. А потом были бесконечные разговоры с  тестем  и
зятьями о короне, примирение  с  женой,  от  которого  легче  не  стало,
неудачное регентство, рождение мертвой и, видимо,  последней  дочери,  а
теперь вот это...
   Он не собирался принимать приглашение Пьера, и не потому, что  боялся
ловушки, а потому что до кома в горле хотел в Мунт. Эстела  на  сей  раз
была с ним согласна, но прямо противоположной  причине:  она  увидела  в
королевою письме западню. А потом в Эльту прискакал, загнав коня  Рауль,
получивший предупреждение о заговоре. И тут Шарля понесло. Он немедленно
отписал Его Величеству, что выезжает. Его немало позабавило  озадаченное
выражение на липах жены и Рауля. Кажется, он им  сказал,  что  тот,  кто
предупрежден, вооружен и что будет весьма занятно поймать охотника.
   Рауль был не из  тех,  кому  нужно  объяснять  дважды.  Темные  глаза
виконта нехорошо вспыхнули. Если удастся прихватить засаду  и  заставить
вожаков признаться, кто их послал, это повод для ответного удара! Повод,
который признает убедительным даже Церковь, тем  паче  Евгений,  вопреки
чаяньям Агнесы, умирать не собирается.
   Шарль пожал плечами, Рауль был прав, но для себя он пока  еще  ничего
не решил. Герцогу было жаль Пьера, он не  собирался  вытаскивать  из-под
несчастного короля трон, но  то,  что  творилось  в  Арции,  иначе,  чем
агонией, назвать было нельзя.  Имея  в  руках  серьезные  козыри  против
Агнесы и Фарбье, можно попробовать их  утихомирить  с  помощью  того  же
Евгения. Как бы то ни было, сначала нужно  поймать  убийц.  Это  обещало
хорошую драку, а возможность  подразнить  судьбу  для  Шарля  оставалась
единственным глотком свободы.
   Он наотрез отказался от того, чтобы впереди небольшого эскорта в  его
доспехах ехал двойник. Его слишком многие  знают,  причем  не  только  в
лицо, но и посадку, и привычки. Герцог ездит только на сером  в  яблоках
Пепле, которому следовало  родиться  не  конем,  а  тигром.  Жеребец  не
позволит сесть на себя никому, кроме хозяина.  Если  среди  убийц,  а  в
таком деле без разведчиков не обойтись, найдется кто-то,  знающий  Шарля
Тагэре, его не провести. Тем паче, властитель Эльты надевает  шлем  лишь
перед боем, значит, двойник должен ехать с непокрытой головой и быть как
две капли воды похож на Тагэре, а такого не  найдешь.  У  нападающих  не
должно возникнуть ни малейшего  сомнения  в  том,  что  им  противостоит
горстка ничего не подозревающих, хоть и очень хороших воинов.
   Шарль согласился лишь надеть латы. Впрочем, можно было обойтись и без
этого. Отчего-то Тагэре не сомневался, что на этот  раз  ему  ничего  не
грозит и что их затея увенчается успехом.
   Кавалькада подвигалась вперед не быстро, но и не медленно, а сзади  и
сбоку по лесной тропе  пробирался  отряд  Рауля  в  Две  сотни  клинков.
Виконту было труднее, он не мог идти открыто. К счастью, собаки  из  Фло
славились своим чутьем,  равно  как  и  разведчики,  вышколенные  Старым
Медведем. Этой Ночью на постоялый двор в деревушке в полдиа <Диа -  мера
длины, равная одному конному дневному переходу. > от Лаги пробрался один
из людей Тарве, передавший, что они  нашли  в  лесу  потайной  лагерь  и
видели чужих разведчиков на краю деревни.
   Шарля сразу же затопила странная легкость, которую он испытывал перед
хорошо подготовленным сражением. Однако все  еще  молодое  лицо  герцога
осталось бесстрастным, только  на  мгновенье  неистово  вспыхнули  серые
глаза. Спутники вряд ли заметили  в  его  поведении  какую-то  перемену.
Утром герцог долго умывался у колодца, перешучивался  с  воинами,  щедро
расплатился с глядевшим  на  него  с  обожанием  хозяином.  Выехали  как
обычно, но в полувесе от деревни пришлось застрять  на  несколько  ор  -
ночью обрушился подгнивший мостик  через  речку  Кицу,  и  крестьяне  из
окрестных сел как раз его чинили.
   Воины принялись им  помогать,  но  все  равно  пришлось  задержаться.
Герцог засмеялся и  решил  заехать  в  видневшуюся  за  полем  деревушку
пообедать, так что выехали ближе к вечеру. Мостик был в порядке, впереди
виднелся лес, до схватки оставалось всего ничего. Все чувства Шарля были
обострены до предела, он сам не понимал, как  это  ему  удалось,  но  он
словно бы почувствовал выпущенную в него стрелу и успел поднять коня  на
дыбы, с удовлетворением наблюдая, как на дорогу спереди и  сзади  отряда
валятся подрубленные деревья. Началось! Началось, Проклятый побери!
   Шарль никогда  не  получал  удовольствия  от  охоты,  но  сейчас  его
охватило какое-то отчаянное бешенство, словно он  выпил  лишнего.  Убить
наемного убийцу дело благое, их много, и  они  напали  первыми.  Это  не
бессловесная добыча, а матерые хищники-людоеды. И поделом!  Они  выбрали
свою судьбу. Шарль Тагэре рассмеялся, словно не было страшных  и  пустых
последних лет, в этот миг он был свободен и молод.
   Первые  выстрелы  были   самыми   опасными,   но   пропали   впустую.
Готовившийся к этому мгновенью с утра оруженосец быстро надел на  голову
сигнора шлем атэвской работы, а вроде бы ничего не  подозревавшие  воины
схватились за мечи и арбалеты. Они  не  стали  бестолково  топтаться  на
дороге, а сразу же развернули коней в сторону леса.
 
2866 год от В.И. 
Вечер 16-го дня месяца Лебедя. 
Арция. Лесной тракт 
 
   Рауль Тарве безумно боялся. Боялся, что разбойники или  разгадают  их
замысел, или в последний момент струсят и передумают, а для виконта  эта
стычка была  дверью  в  большую  войну,  которая  сметет  с  тела  Арции
лумэновскую плесень.
   С того  самого  мгновенья,  как  отряд  Шарля  Тагэре  перешел  через
починенный мостик и углубился в лес, любимый внук старого Этьена  дрожал
от охотничьего азарта, как хорошая гончая. Когда же слева раздался голос
неуместной в густом лесу кампанки <Кампанка - певчая птица, гнездится  в
рощицах, небольших врелесках и садах, известна тем, что поет до осени.>,
Рауль  почувствовал  себя  заново  родившимся.  Виконт  с  дружинниками,
стараясь не шуметь, двинулись к тропе. Тарве знал, что с другой  стороны
подходит его родич и тезка с эльтскими стрелками. Нет  сомнений  в  том,
что они одолеют разбойников  и  возьмут  пленных,  но  все  равно  нужно
спешить. Первой жертвой  Рауля  оказался  худой  рыжеволосый  разбойник,
якобы охранявший лошадей. Бедняга сидел под кустом лещины, яростно  воюя
с комарами и напрочь забыв о том, что случаются враги и  покрупнее.  Его
можно было брать голыми руками, но  Тарве  от  избытка  чувств  все-таки
слегка придушил пленника и, поручив его  вместе  с  захваченными  конями
заботам десятку возмущенных такой несправедливостью  воинов,  устремился
вперед. Как бы ни был  Шарло  готов  к  бою,  ему  и  его  людям  сейчас
несладко. Не стоило все же так отделяться от дороги, эскотские  наемники
не рыси и не волки, а люди, они бы их не учуяли, можно  было  и  поближе
подойти. Несмотря на то что отряд шел быстро и тихо, Раулю казалось, что
они не успевают и к тому же шумят, как стадо кабанов. Да еще ветер  дует
от них, а не к ним! Две десятинки затянулись до бесконечности,  а  потом
он услышал возмущенное конское ржанье, звон металла, а  затем  и  чью-то
отборную брань. Успели!
   В придорожных кустах вовсю кипел бой. По тропе металось  десятка  два
лошадей, чьи всадники предпочли сражаться пешими. Люди Шарло группами по
несколько человек умело отбивались от наседавших на них воинов в зеленых
и коричневых туниках,  надетых  поверх  легких  доспехов.  Тарве  увидел
Шарля, прислонившегося  спиной  к  здоровенному  ясеню.  У  ног  герцога
валялась пара бандитов, но сам он, похоже, был в порядке. Рауль испустил
боевой кошачий вопль, обозначая свое присутствие, и бросился вперед. Они
наступали четырьмя  сужающимися  кольцами,  рубя  тех,  кто  попроще,  и
Мараясь взять живьем тех, кто хоть как-то  походил  на  вожака.  Эскотцы
хорошо подготовились к схватке на дороге, но вот прикрыть спину они и не
подумали,  оказавшись,  как  это  часто  бывает  с  бандитами,   излишне
самоуверенными.
 
2866 год от В.И. 
Вечер 16-го дня месяца Лебедя. 
Арция. Лесной тракт 
 
   Флоримон участия в драке не принимал,  он  был  неплохим  стрелком  и
отличным наездником, но на свой счет не обольщался. Схватка с  Тагэре  и
его воинами была не для него. Ре Гог с арбалетом остался  на  маленькой,
заросшей  таволгой  прогалине,   откуда   было   удобно   наблюдать   за
происходящим. Ребята все сделали правильно, подрубленные  деревья  упали
так, как было задумано, в воздухе засвистели стрелы... И все  равно  зря
он в это впутался, ведь слышал же  он  еще  в  родных  горах  про  этого
треклятого герцога, который то ли чужие мысли слышит, то ли нюх  у  него
волчий.  Когда  года  три  назад  Тагэре  взялся  за  "вольных   людей",
добывавших себе пропитание в Арции кинжалом и арбалетом, от  них  мокрое
место осталось. Понятно, что Фарбье красавчика Шарло терпеть не может  и
за его голову готов золотые горы  отвалить,  но  золото  покойникам  без
надобности!
   Разбойничий вожак видел,  как  герцог  резко  поднял  на  дыбы  коня,
одновременно заставив его шагнуть назад. Стрелы просвистели под  бьющими
воздух копытами, а Тагэре, в руке которого оказался  меч,  а  на  голове
шлем, пустил жеребца в просвет между кустами. В ближнем бою герцог стоил
десятка людей Флоримона, а стрелять в густом лесу получается плохо.  Или
плюнуть на все и расстрелять и своих, и чужих? Нельзя!  Ребята  идут  за
ним потому, что он их ни разу не подвел, а покажи он, что люди для  него
грязь, которой он, не задумываясь, жертвует, его власти конец. Но что же
все-таки делать?  Драка  шла  по  обеим  сторонам  тракта.  Люди  Тагэре
доказали, что их просто так не возьмешь. Обычные разбойники,  нарвавшись
на такую добычу, бросаются наутек, и Флоримон  счел  уместным  поступить
так же.
   В конце концов, даже убей он сейчас герцога, никто  не  поверит,  что
это дело рук подавшихся в леса  мелких  нобилей  и  беглых  крестьян,  а
"Святой Дух" ему настрого приказал, чтоб все было чисто. Так  он  ему  и
скажет, что, выбирая между убийством и тайной, пришлось выбрать тайну. А
дальше пусть достает у хаонгцев яд и травит красавчика  на  каком-нибудь
приеме а потом сваливает на обманутого мужа или брошенную любовницу, а с
него, Флоримона, хватит!
   Ре  Гог  подозвал  маявшегося  рядом  Жака  и  велел  трубить  отход.
Толстопузый поднял рог  и...  свалился  с  арбалетным  болтом  в  горле.
Флоримон мгновенье промешкал, не зная, то ли бежать  к  нему,  то  ли  в
кусты, а потом стало поздно. Кто-то со страшной силой  обхватил  эскотца
сзади, и тот, задыхаясь, прохрипел: "Сдаюсь!"
 
2866 год от В.И. 
Вечер 16-го дня месяца Лебедя. 
Арция. Лесной тракт 
 
   К  нападающим  присоединился  широкоплечий  воин  в  очень   неплохом
доспехе, видимо, почитавшийся у разбойников  первым  бойцом.  Шарля  это
вполне устраивало. Пока все складывалось отлично. Им удалось смешаться с
нападающими, лишив их возможности  стрелять,  а  дальше  все  пошло  как
по-писаному. Разбойники, еще не зная, что окружены, бросались на  воинов
Тагэре. Оружием они владели неплохо, их было больше в несколько  раз,  и
они горели желанием заработать свои ауры.
   Эскотцы всегда были очень неплохими воинами и честными наемниками, до
конца отрабатывающими полученные деньги. В свое время Шарло не раз и  не
два дрался с северными соседями  и  знал  их  Привычки.  Ничего  нового!
Герцог немного волновался за Пепла, которого пришлось покинуть, но не за
себя и не за исход боя. Спину ему прикрывал толстенный ствол, а лицом  к
лицу с Шарлем Тагэре справиться было  ох  как  непросто.  Уложив  умелым
ударом похожего на кабана  разбойника  с  секирой,  Шарло  повернулся  к
шустрому коротышке с мечом и, не тронув суетящегося противника, со  всей
силы рубанул атэвским клинком по его мечу. Стальной  обломок  отлетел  в
одну сторону, а бандит, все еще  сжимающий  рукоять,  в  другую.  Герцог
засмеялся, чуть ли не с нетерпением ожидая очередного нападения.  Рауль,
надо полагать, уже поблизости и вот-вот замкнет кольцо, а пока  можно  и
гусей подразнить.
   Гуси оказались с секирами, но щитом Шарло  всегда  владел  Мастерски.
Герцог предугадывал движения своих противников, не  просто  принимая  их
удары на щит, но в последний Момент слегка отдергивая его назад, от чего
размах терял силу. Тагэре то подавался  вперед,  то  пятился,  причем  с
такой  быстротой,  что  уследить  за  ним  и  тем  более  упредить  было
невозможно. Затем он и вовсе увернулся от удара, лезвие секиры  рассекло
пустой воздух, и воин, не удержавшись на ногах с  грохотом  свалился  на
землю. В образовавшуюся брешь уст ремился воин с мечом, но Шарло с такой
силой отразил щитом его удар,  что  рукоять  выскользнула  из  онемевшей
руки, а разбойник, ошалело тряся головой, отступил.
   И в это время из зарослей с шумом вывалились воины ре Фло.
 
2866 год от В.И. 
Вечер 16-го дня месяца Лебедя. 
Арция. Северный тракт 
 
   Флоримон  ре  Гог  был  человеком  умным,  а  умный   человек   умеет
проигрывать. Эскотец не собирался умирать во имя Жана Фарбье,  тем  паче
что относиться к "Святому Духу" еще хуже арцийцы просто не смогут.  Стоя
перед Тагэре и Тарве, Флоримон говорил  правду,  одну  только  правду  и
ничего, кроме правды. Он был опытным разбойником  и  хорошим