,  но  сын  слишком  захвачен  состязанием,  чтобы  думать  о
чем-нибудь еще. Она обещала ему победу, хотя куда умнее было бы оставить
его в своей ложе и свести его с Дариоло.
   Элеонора любила сына, но не настолько, чтобы закрывать глаза  на  его
недостатки и промахи. Жорес из тех, кто  полагает,  что  им  принадлежит
весь мир. Он не понимает, что и титулом  графа  Аганна,  и  сегодняшними
успехами обязан матери, а не собственным достоинствам.  Раньше  Элеоноре
не было дела до того, как смотрят на нее и ее родичей. Она была  уверена
в себе, но жена, которую разлюбил муж, должна быть осторожной, хоть  это
и неприятно. Нужно объяснить Жоресу, что задирать "волчат" не  стоит  не
только  потому,  что  они  кусаются,  но  и   потому,   что   их   любит
простонародье. Какое все-таки счастье, что  она  успела  родить  Филиппу
сына, которого тот обожает, уж титула  матери  наследника  ее  никто  не
лишит!
   Но  Дариоло  должна  стать  женой   Жореса!   Придется   мириться   с
присутствием при  дворе  столь  ослепительной  красавицы.  Хорошо  хоть,
мирийка воспитана в строгости и послушании, она без труда ее подчинит и,
возможно, сделает незаменимым орудием. Конечно, королева  предпочла  бы,
чтоб маленькая Кэрна была не столь хороша. Филипп,  разумеется,  никогда
не пойдет на то, чтобы обесчестить юную девушку, да еще дочь герцога, но
даже невинный флирт отвлечет его от Эжени, а  потом  он  может  увлечься
Анной Гартаж или Луизой Кресси... Это некстати, но придется рискнуть.
   Времени мало, скоро Кэрна возвращаются домой, и Дариоло должна увезти
с собой кольцо Жореса. Что ж, будем уповать на прелести Эжени и  на  то,
что Филиппа всегда привлекали опытные блондинки. Королева  задумалась  и
не заметила, как все закончилось. Утром  двадцать  семь  рыцарей  будут,
оспаривать право преломить копья в последнем  поединке.  Рогге  исполнил
обещание, Жорес один из них,  но  завтра  будет  труднее.  Элла  встала,
опершись на руку супруга,  и  царственная  чета  направилась  к  выходу,
подавая знак другим нобилям.
   Их Величества проследовали в королевский шатер. Увидев  сервированный
на восемь персон стол, Элеонора не сразу сообразила, что  с  ними  будут
обедать оба деверя. Эстре старательно избегал ее общества, а  Филипп  не
любил Жоффруа, и  поэтому  братья  Тагэре  редко  оказывались  за  одним
столом, но день королевского турнира -  особенный  день.  Вечером  будет
большой  прием  на  чисто  выкошенном  лугу  у  реки,  куда  королевское
семейство должно прийти в полном составе.
   Элла очень мило поздоровалась со здоровяком Жоффруа и его  беременной
женой, про себя отметив, что  герцог  Ларрэн  опять  навеселе,  а  затем
протянула холеную руку Александру. Она сама не понимала, почему так  его
ненавидит. Видимо, дело было в  слишком  явной  привязанности  короля  к
младшему брату, привязанности, которую не могло поколебать ничто...
 
2885 год от В.И. 
1-й день месяца Лебедя. 
Арция. Гарата. 
 
   Клэр  Утренний  Ветер  весь   день   протолкался   на   помосте   для
простонародья. Место, которое он выбрал, было  не  слишком  удобным  для
того, чтобы любоваться на турнир, но зато он отлично видел и  короля,  и
своих "подопечных", к которым относил Сандера Тагэре и молодых мирийцев.
Последние, судя по  всему,  чувствовали  себя  превосходно.  Девушке  не
нравился турнир, но она явно была в ладу с  собой  и  окружающим  миром.
Юноша,  прикончивший  циалианку,  с  ироничным  интересом  наблюдал   за
схваткой, иногда переговариваясь с молодыми нобилями, среди которых Клэр
узнал Луи Трюэля и Одуэна Гартажа.
   Кэрна эльфу понравился, хотя у него и не было дара Романа, чуть ли не
с первого взгляда понимавшего, друг перед ним или враг. Но Рене  мирийца
признал сразу же, а ему эльф-разведчик верил больше, чем себе. Что ж, на
краю эпох Горящее  Сердце  <Намек  на  сигну  Кэрна.>  может  стать  той
неожиданностью, которую их враги не примут в  расчет.  Родич  Проклятого
сам не знает ни своей цены, ни того, в какую круговерть он будет  втянут
лет через восемь-десять. 2897 год астрологи называют годом "трех звезд",
и если старый Эрик не имел в виду что-то совсем другое, следует  ожидать
исполнения Пророчеств, возвращения Белого Оленя и прочих прелестей...
   Рыцари топотали и ломали свои копья, зрители восторженно  вопили,  но
Клэру было не до состязания. И Александру Тагэре  тоже.  Молодой  герцог
светло и серьезно смотрел прямо перед собой, и Клэру подумалось,  что  с
этим человеком можно и нужно говорить откровенно. Он поймет. И про Войну
Оленя, и про Проклятого, и про  Эстель  Оскору.  Сколько  можно  держать
арцийцев в неведении, самые умные  из  них  и  те  запутались  в  старых
текстах, замешанных на лжи. Роман собирался с кем-то  поговорить,  знать
бы с кем. Скорее всего, со своим "приемышем" Александром. Неужели Нэо  и
Норгэрель не вернутся? И что делать в таком случае ему?
   Раздумья Клэра были прерваны появлением двоих,  насквозь  провонявших
мертвечиной.   Сразу   же   куда-то   делась   овладевшая    разведчиком
неуверенность, с этими нужно было что-то делать, и делать немедленно, но
сначала выяснить, что или кто им нужен. Внешне они ничем  не  отличались
от зажиточных крестьян, пришедших поглазеть на турнир. Добротные  куртки
зеленого сукна, кожаные  пояса,  грубые  башмаки,  стриженные  в  кружок
волосы... И тоскливый, осенний холод. Смертные этого не чуяли. А если  и
чуяли,  то  не  понимали,  что  происходит.  Просто  вспоминали   что-то
неприятное, начинало ломить виски или ныть сердце.
   Смертные не понимали, а  вот  собака,  мирно  лежащая  на  ступеньке,
вывалив язык, внезапно глухо заворчала,  ощетинилась  и,  пятясь,  стала
отступать, но Клэр на нее не смотрел. Ему было противно, словно  он  шел
по свалке, но он постарался пробраться поближе к "бледным" и встал у них
за плечами, готовый, если что, остановить их оружием, против которого их
мерзкие амулеты бессильны, как бессильна зима перед весной.  Но  парочка
стояла смирно, только смотрела и слушала. И рядом с ними стоял Клэр,  за
шесть с лишним сотен лет научившись терпению кошки у мышиной норы.
   Если бы "бледные" были понахальнее,  эльф  бы  их  вряд  ли  заметил,
зеваки и зеваки, но они пустили в ход магию,  боясь  быть  узнанными.  В
этом  был  свой  резон  -  Гарата   прямо-таки   славилась   бдительными
стражниками, да  и  синяков  хватало,  как  переодетых,  так  и  ходящих
открыто. Спору нет, амулеты чужаков обманывали. Кристаллы отводили глаза
людям, но не Клэру, подобно всем эльфам чующему  магию  смерти,  а  аура
незнакомцев была  ею  прямо-таки  пропитана.  Что  ж,  если  они  пришли
убивать, он их остановит,  если  это  разведчики,  пройдет  за  ними  до
Преисподней и далее.
 
2885 год от В.И. 
2-й день месяца Лебедя. 
Арция. Окрестности Мунта. 
 
   Гран-Гийо таки победил всех своих соперников, чему  Александр  Тагэре
был искренне рад. То, что сторонник  Лумэнов,  сохранивший  им  верность
даже  после   поражения,   принял   участие   в   королевском   турнире,
обнадеживало. Как бы ни болело, да  умерло.  Мертвые  похоронены,  живые
должны жить. Преломлять тупые копья в состязаниях лучше, чем рубить друг
друга мечами на полях сражений.  Сандер  искренне  надеялся,  что  затея
брата закончится успехом и с ристалища уедут если не друзья, то хотя  бы
не враги.
   Арция, слава Эрасти, наконец-то становится единым целым. Теперь нужно
привести в порядок северные границы и  вместе  с  Оргондой  покончить  с
Пауком или по крайней мере поставить ифранца на место. Но  для  этого  в
королевстве не должно быть ни Лумэнов, ни Тагэре, ни Вилльо, ни  Фло,  а
лишь арцийцы, равные перед Творцом и государем.
   С галереи Почетный Рыцарь мог наблюдать за обеими частями  ристалища,
но он слишком увлекся подвигами своего бывшего  противника  и  почти  не
смотрел на ту часть поля, где  определялось,  кто  же  будет  соперником
Гран-Гийо в  последней  схватке.  Только  когда  барон,  уложив  виконта
Вуарре, был признан победителем, Александр перевел  дух  и  чуть  ли  не
равнодушно взглянул налево. Надо же, "пудель" все-таки дополз до конца.
   Видимо, он произнес это вслух, потому что Луи тотчас же жизнерадостно
сообщил, что не дополз, а был дотащен. За уши.
   - Если б не Рогге и Реви, которых и подпускать-то к ристалищу нельзя,
он бы еще вчера вылетел.
   - Неужели Фернан совсем совесть потерял?
   - Потерял? - хмыкнул внучок Обена. - Да этот  жабий  хвост  вовсе  не
знает, что это такое. Если б  ты  не  так  болел  за  своего  цветочного
кабана, ты б и сам заметил.
   - Плохо, - Александр не скрывал своей озабоченности,  -  как  они  не
понимают, что из-за них все прахом может пойти. От турнира мир  в  Арции
зависит, уважение к короне, а они...
   - А они, как всегда, думают лишь о себе, - заключил Никола, -  ну  да
Бэррот, даром что дурак, Жореса "сделает". Он его сильнее, а твой  кабан
сильнее красавчика Бэррота, так что, глядишь, и обойдется.
   Артур Бэррот и впрямь был сильнее Жореса. Высокий и стройный  даже  в
доспехах, он знал, что такое бой, и дрался столь  изящно  и  легко,  что
невольно вызывал симпатию. Сначала ему немного не повезло:  споткнувшись
о выбоину, виконт выронил бердыш, но сразу же выправился, выхватил меч и
встал намертво, успешно отбивая все  атаки  Жореса.  Ловко  уклоняясь  и
отражая  удары,  он  выжидал,  пока  противник  допустит  оплошность,  и
дождался-таки!
   Прикидывая,  как  пробить  чужую  защиту,  граф  Аганнский  забыл   о
собственной обороне и получил такой удар по запястью, что,  если  бы  не
крепость атэвских наручей, остался бы без руки.  Рука  уцелела,  но  вот
бердыш из нее не просто выпал, но отлетел на несколько  шагов.  "Пудель"
еще не понял, что произошло, а Артур  Бэррот  уже  поднял  свой  бердыш,
ударил им соперника в забрало и одним  прыжком  наступил  на  выбитое  у
Жореса оружие.  Аганн  в  бешенстве  бросился  на  Бэррота,  попытавшись
повалить его на землю, что было равнозначно  концу  поединка.  Артур  не
растерялся и, обняв противника левой рукой, занес над ним бердыш. Судья,
пожелавший прекратить бой, как  ставший  слишком  опасным,  поднял  свой
жезл, что было совершенно правильно.
   - Молодец, Артур, - не выдержал Этьен Ландей, не питавший до этого  к
наследнику Бэрротов особо теплых чувств, но уважавший чужое  мужество  и
мастерство, - молодец! Обрил "пуделя"!
   - Да, лучше не придумаешь, - согласился Александр, - еще вопрос,  кто
выиграет. Гран-Гийо сильнее, но этот ловок, какие знаю кто...
   Рогге же между тем поднял еще раз жезл и возгласил:
   - В поединке  победил  благородный  граф  Аганнский.  Бердыш  виконта
Бэррота упал первым.
   Александру показалось, что он ослышался.
 
2885 год от В.И. 
2-й день месяца Лебедя. 
Арция. Гарата. 
 
   Эгон Фарни, барон Гран-Гийо наблюдал за поединком  Артура  Бэррота  и
Жореса Аганна с истинным наслаждением. Он не сомневался в победе Бэррота
и был рад, что ему  достанется  соперник,  которому  даже  проиграть  не
зазорно, а  уж  выиграть...  Несмотря  на  некоторые  сомнения,  которые
одолевали Эгона накануне турнира, он  был  доволен,  что  приехал.  Если
честно, барон рассчитывал преломить копье с  братом  короля,  но  герцог
Эстре, несмотря на  свою  молодость,  был  избран  Почетным  Рыцарем,  и
честный по натуре Фарни признал, что  это  справедливо.  Он  даже  решил
после  турнира  подойти  к  горбуну  и  засвидетельствовать  тому   свое
уважение. В конце концов, мало кто относился  к  побежденным  с  большим
благородством и великодушием.
   Жоффруа Ларрэн  тоже  не  участвовал  в  турнире,  и,  глядя  на  его
одутловатую физиономию, было ясно, что  средний  из  братьев-победителей
больше дружит с бочкой, чем с мечом и копьем. Поняв, что дать бой Тагэре
не удастся, Гран-Гийо немного подумал и решил, что раз  уж  он  приехал,
надо драться.
   На коне он всегда чувствовал себя прекрасно, а вороной Майхуб понимал
толк в поединках не хуже хозяина, да и противник  попался  не  так  чтоб
очень умелый. Барон выиграл свой шарф на  удивление  легко,  но  вот  на
следующий  день  пришлось  сражаться  всерьез.  Особенно   трудным   был
четвертый поединок с кузеном Гастона Койла - Альбером ре  Такаром.  Эгон
победил, и соперники расстались чуть ли не дружески. Такар  пожелал  ему
удачи, пояснив, что  если  уж  он  проиграл,  то  пусть  его  победитель
остается непобедимым. Что ж, он постарается, хотя Бэррот  очень  сильный
боец. Глядя, как тот хладнокровно отражает атаки Жореса,  Эгон  мысленно
аплодировал - споткнуться может каждый, а вот встать - нет! Скоро  Фарни
уже не сомневался в том, кто одолеет, это было очевидно. Судья даже  бой
прекратил, потому что Аганну грозила слишком явная опасность...
   Фарни повернулся,  чтобы  уйти,  пора  было  облачаться  для  конного
поединка, и слова судьи застали его у самого выхода.  Барон  не  поверил
своим ушам. Победил Аганн? Это ничтожество? Сынок королевы?
   - Сигнор, - поклонился коронный оруженосец, который должен был помочь
претенденту на победу надеть доспехи, - не будет ли вам угодно пройти со
мной? Ваш конь готов.
   - Нет, - прорычал барон, - я не стану драться с этим недоноском!  Или
Артур Бэррот, или никто!
 
2885 год от В.И. 
2-й день месяца Лебедя. 
Арция. Гарата. 
 
   Рафаэль понял, что сделает, едва глянул на побледневшего  Александра,
не отрывавшего напряженного взгляда от  королевской  ложи.  "Победитель"
нагло маячил в воротах ристалища  в  ожидании  соперника.  Простонародье
свистело и орало, да и Нобили вовсю размахивали руками, а некоторые  уже
тянулись к оружию.  Ждали  только  решения  Филиппа  и  слова  Почетного
Рыцаря.
   Мириец окинул взглядом оскалившихся  "волчат",  замерших  за  креслом
Эстре, и, стараясь не привлекать внимания, перебрался к  самому  выходу.
Если на третий крик герольда  Гран-Гийо  не  выйдет,  а  он  не  выйдет,
остается лишь одно. Рито повел под курткой плечами, расслабляя  мускулы.
Александру было не до гостя, но Луи пошел в деда. Молодой Трюэль замечал
все и скользнул вслед за Кэрна.
   - Что ты задумал?
   - То, что нужно.
   - Ты не можешь с ним драться.
   - Могу. Я чужак, мне ваши глупости не указ. Он примет мой вызов.
   - Ты же говорил, что не в ладах с турнирными копьями.
   - А мне они и не нужны. Луи, я знаю, что делаю. Да не бойся  ты,  боя
не будет.
   - Жабий хвост! Ты вконец рехнулся.
   - А хоть бы и так. Но если Аганн - рыцарь, он отступит, или...
   - Что "или"? "Пудель" в седле крепко сидит.
   - Или сделаю из "пуделя" быка. Ты не видел байлы? Значит, увидишь.
   - Ты наживешь себе смертельных врагов, и  каких,  -  покачал  головой
необычно серьезный Луи.
   - Наживу, - кивнул Рито, - но  это  лучше,  чем  ссора  Александра  с
королем, если не что похуже. Мы все равно домой  возвращаемся,  а  Эстре
привязан к Арции...
   - Так ты все понимаешь?
   -  Разумеется,  -  мириец  ослепительно  улыбнулся,  -  я  и  вправду
сорвиголова, но я еще и сын герцога и вырос среди придворной мерзости. В
Мирии многое по-другому, но  и  похожего  хватает.  Твой  дед  наверняка
подтвердит.
   - Да уж, он подтвердит, - рассмеялся Луи и, схватив кувшин с каким-то
напитком, окатил жалобно тявкнувшего Жора, - вот так, очень хорошо.
   - Изверг, у него же вся шерсть слипнется.
   - Потерпит. Вечером отмоют. Неужели думаешь, я позволю тебе  дразнить
"пуделей" в одиночку. Ну, уж нет! Уж часть гавканья мы с  Жором  оттянем
на себя... И все же, все же, если победишь,  будь  поосторожнее  и  Даро
береги. Хорошо, что вы скоро возвращаетесь,  потому  что  эта  свора  не
только вонючая, но и кусачая, и злопамятная....
 
2885 год от В.И. 
2-й день месяца Лебедя. 
Арция. Окрестности Гарант. 
 
   - Барон Гран-Гийо отказался от поединка, - настойчиво повторила Элла,
- это его право. Во время турнира слово судей - закон. Рыцари  присягали
признавать их власть превыше королевской...
   - Так почему бы судьям и не  принять  решение?  -  взорвался  Филипп,
который  не  видел  выхода  из  ловушки,  куда  его   загнали   любезные
родственнички. Оспорить  решение?  Подданные  истолкуют  это  по-своему.
Дескать, король отвернулся от родни  королевы  и  дал  негласный  приказ
поставить наглецов на место. Филиппу стало тошно, когда  он  представил,
сколько поединков  и  обычных  драк  вспыхнет  между  Вилльо  и  прочими
дворянами. Турнир задумывался, чтобы примирить враждующих. Кто же  знал,
что  Элла  окажется  настолько  глупа,   чтобы   тащить   в   победители
собственного сына?!
   Проклятый! Лучшим должен стать не родич королевы и  не  дружок  брата
короля, а кто-то третий. Сандер это понял и с готовностью принял  звание
Почетного Рыцаря, а "волчата" стали его свидетелями. Вчера это  казалось
замечательным  решением,   исключающим   наиболее   сильных   из   числа
претендентов, но сейчас...
   Почетный Рыцарь следит за исполнением Кодекса Розы. Сандер  не  может
оспаривать решение судей до того, как выскажется король, но  он  никогда
не подтвердит незаслуженную  победу.  Филипп  не  сомневался,  что  брат
скажет то, что сказал бы он сам, если бы  Жорес  Аганнский  не  был  его
пасынком. Мерзавцы-судьи свое получат, но это потом. Проклятый,  что  же
делать?!
   -  Благородный  и  отважный  Жорес,  граф  Аганнский  ожидает  своего
соперника, - прокричал герольд, как будто бы этого никто не  видел.  Еще
парочка воплей, и придется решать. Присудить победу Жоресу  -  опозорить
себя. Признать претензии барона Гран-Гийо, сменить судей,  назначить  на
завтра новые бои? Немыслимо...
   - Ваше Величество, - Проклятый, неужели Элла до  сих  пор  ничего  не
поняла?! - Ваше Величество, победитель ждет.
   - Он еще не победитель.
   - Если никто не решается оспаривать его доблесть...
   Прямо-таки не решается! Ждут слова короля. Эх, если бы вместо  Жореса
был Сандер, но этого-то как раз  быть  и  не  может.  Брату  подсуживать
незачем, он и так сильнейший, потому и не стал участвовать. Так  что  же
все-таки делать? Признать  Жореса  или  начать  все  сначала?  Заставить
других  драться  за  право  сразиться  с  Аганном?  Но   после   выходки
гордеца-барона на это мало кто пойдет. Играя по правилам Вилльо, станешь
нерукоподаваемым,  рыцари  это  понимают.  Король  почти  с   ненавистью
взглянул на Элеонору, и в этот момент стройная  фигура  в  темно-красном
легко перемахнула через перила ложи Почетного Рыцаря и направилась через
ристалище к королевской галерее.
   Филипп сразу же узнал мирийского  наследника,  убившего  циалианку  и
бежавшего из страны вместе с  красавицей-сестрой.  Евгений  добился  для
беглецов полного церковного оправдания, но  брат  и  сестра  не  спешили
вернуться на родину. Но что понадобилось Рафаэлю Кэрна на ристалище?  А,
что бы тот ни удумал, это отвлечет зрителей и выгадает время...
   Мириец между тем был уже рядом. Торжественно  став  на  одно  колено,
Кэрна весело и открыто взглянул в глаза королю, и тот невольно улыбнулся
в ответ.
   - Ваше Величество, позвольте мне, гостю из далекой страны, обратиться
с просьбой к первому  рыцарю  Арции  и  хозяину  великолепного  турнира,
собравшего знатнейших и благороднейших воинов вашей державы.
   - Мы рады выслушать просьбу любезного нашему  сердцу  гостя,  сына  и
наследника великого герцога дружественной  Мирии.  В  чем  состоит  ваша
просьба?
   - Ваше Величество! Кодекс Розы  для  рыцаря  превыше  всего.  "Измена
сюзерену карается всего лишь смертью  или  заточением,  измена  чести  -
карается жизнью, коя становится страшнее смерти".
   - Воистину так,  -  ответил,  склонив  голову,  король,  все  еще  не
понимая, куда клонит Кэрна.
   - Кодекс Розы дарует дворянину, в жилах  которого  течет  королевская
кровь, одну привилегию. Он может на турнире вызвать на бой любого рыцаря
вне очереди. Я - Рафаэль Кэрна, маркиз  Гаэтано,  сын  Энрике,  великого
герцога Мирии. Кэрна не Волинги, но наш род правит Мирней не одну