ившись   на   удачу,   поискать
неохраняемые пути наверх и, по возможности, разведать,  что  творится  в
Замке. В глубине души теплилась мыслишка о том,  что  неплохо  бы  убить
регента, но Роман до поры до времени ее гнал. Другим делом, которое  он,
по своему глубокому убеждению, был просто обязан сделать, было  отыскать
вход в замковую темницу,  где,  возможно,  еще  оставался  кто-то,  кого
следовало спасти.
   Преданный в очередной раз  приятно  удивил  эльфа.  Роман  попробовал
объяснить рыси, что он хочет подняться наверх, и та немедленно двинулась
вперед, всем  видом  показывая,  что  если  Роман  желает  подняться  на
поверхность, то идти следует этим путем.
   Гоблина они  встретили  совершенно  неожиданно  и,  не  сговариваясь,
атаковали. Что делать дальше,  Роман  не  представлял  -  языка  ночного
народа он не знал, тащить пленника с собой было себе дороже, проще всего
было убить, но Роман был разведчиком и понимал - в его  руках  существо,
знающее ответы на множество жизненно важных вопросов. Так ни к чему и не
придя, Роман решил начать с обыска, хоть и не думал найти что-то ценное.
И, разумеется, ошибся.
   В   потайном   кармане   кожаной   куртки    пленника    обнаружилось
незапечатанное  письмо,  написанное  бронзовыми  чернилами  на   дорогой
хаонской бумаге. Почерк эльф узнал сразу -  писала  принцесса  Ланка,  и
писала она... Рене.
   - Сначала убей! - Роман вздрогнул от неожиданности: гоблин  заговорил
с ним по-арцийски, причем правильно и почти без акцента. Роман  прибавил
света и вгляделся в узкоглазое, широкое лицо.
   - Почему я должен тебя убивать? Мне важнее заставить тебя говорить.
   - Я ничего не скажу, - гордо ответил пленник, обнажив клыки.
   Роман пожал плечами и снова развернул письмо.
   -  Убей  меня,  враг,  -  вновь  взмолился  Уррик.  Это   становилось
интересным. Роман внимательно посмотрел  в  желтые  глаза,  напоминающие
глаза рыси.
   - Ты не хочешь, чтобы я прочел? Но почему?  Письмо  адресовано  моему
другу, оно не запечатано, я знаю, от кого оно,  и  знаю,  что  принцесса
Илана виновна в покушении на герцога Арроя.  Если  я  буду  уверен,  что
письмо безопасно, я передам его по назначению. Ты говоришь  по-арцийски,
вероятно, умеешь читать, думаю, свое любопытство  ты  уже  удовлетворил,
теперь моя очередь.
   - Нет! - Гоблин казался взволнованным до глубины души  (если  у  этих
тварей имеется таковая). - Я поклялся передать  письмо  в  руки  герцога
Арроя, оно не запечатано, потому что дама Илана верит моей скромности  и
преданности. Я подвел ее, для меня  несмываемый  позор  видеть,  как  ты
узнаешь доверенную мне тайну, и не иметь возможности тебе помешать. Убей
меня и делай что хочешь...
   - А если я предложу тебе  сделку?  -  Роман,  сам  того  не  замечая,
разговорился с извечным врагом эльфийского рода.  Этот  странный  гоблин
интересовал его все больше и больше. - Я - Роман Ясный, и мое имя  ничем
не запятнано. Я не буду читать это письмо, а передам его из рук  в  руки
герцогу Аррою. Более того, если будет ответ,  принцесса  его  получит  и
никогда не узнает, что ее поручение  выполнил  не  ты.  За  это  ты  мне
скажешь, почему твой народ пришел  на  помощь  человеку,  да  еще  столь
подлому, как тарскийский господарь, и как далеко вы готовы зайти.
   Роман не первый год странствовал по дорогам Благодатных земель и  мог
оценить собеседника с первого или, на худой конец, со  второго  взгляда.
Гоблин был не из тех, кого можно запугать, и он придерживался  какого-то
малопонятного, но очень жесткого кодекса чести.  Заставлять  его  выдать
военные тайны бессмысленно, но, втянув в разговор  о  высоких  материях,
можно выведать немало. Эльф в своем расчете не ошибся - пленник  ответил
с готовностью:
   - Мы пришли потому, что были призваны.
   - Кем?
   - Памятью Изначальных Созидателей. Пришло время Звезды Тьмы. Нам было
явлено знамение.
   - Знамение чего?
   - Звезда Тьмы взойдет в Таяне в Великую Ночь. Наш народ собрал лучших
воинов, чтобы защитить ее  от  демонов  Света.  Господарь  Годой  избран
судьбой хранителем Звезды Тьмы, но у него нет достойных доверия  воинов.
Сам он человек бесчестный и вероломный и желает использовать Звезду Тьмы
в своих целях. Мы не дадим ему сделать этого, когда придет пора. Но пока
он идет Темной Тропой, мы будем служить ему!
   - Кто мы?
   - Ночной народ. Господарь Годой представил доказательства  того,  что
призван, и мы заключили договор. Лучшие воины спустились с гор.
   - Но что такое Звезда Тьмы?
   - Она предвещает гибель узурпаторов и  возвращение  Созидателей.  Она
откроет дорогу тем,  кто  свершит  правосудие,  и  только  Ночной  народ
останется и будет служить Тем, кто  Вернется...  Впрочем,  некоторых  мы
защитим от гибели, ибо не все они виноваты и могут  искупить  грех,  что
падает на их головы при рождении.
   - Ты имеешь в виду Михая?
   - Судьба  господаря  Годоя  принадлежит  не  нам.  Он  имеет  могучих
покровителей, и, если не попытается их обмануть, ему  ничто  не  грозит.
Если же он свернет с Темной Тропы, его ничто не спасет.
   - Значит, ты говоришь о его жене?
   - Госпожа Илана - достойнейшая из достойных, и я счастлив  не  только
служить ей, но и открыть для нее незыблемые истины. Она вместе с Народом
припадет к  стопам  Звезды  Тьмы  и  примет  благословение  Отверзающего
<Отверзающий Запоры (чаще просто Отверзающий),  Воплощение,  Младенец  -
так ройгианцы называют ребенка, рожденного  женщиной,  в  жилах  которой
есть Истинная кровь от мужчины, телом которого  в  этот  момент  овладел
Ройгу. Этот ребенок явится новым  материальным  воплощением  божества  и
после исполнения ряда условий и магических ритуалов овладеет всей  силой
Ройгу и станет повелителем Тарры>...
   Как бы ни был чуток слух  гоблина  и  эльфа,  рысьи  уши  были  более
совершенным орудием, а, возможно, Уррик и Роман слишком увлеклись  своей
невероятной  беседой.  Преданный  же,  настороженно  всматривавшийся   в
темноту, еле слышно  заворчал.  Собеседники  замолкли.  Вскоре  и  Роман
услышал шаги. Несколько существ - людей? гоблинов? - приближались к ним.
Можно было прикончить пленника и скрыться в бесчисленных коридорах,  где
их вряд ли смогли бы найти. Понимал это и пленник,  чье  лицо  приобрело
высокомерное выражение воина,  что  ожидает  удара  врага  и  может  ему
противопоставить лишь презрение к смерти.  Но  рука  Романа  не  нанесла
удара.
   - Молчи! - прошептал эльф. - Если они нас  найдут,  я  умру,  но  все
узнают о письме Иланы и о том, что ты  изменил  клятве.  Если  пронесет,
договорим...
   Уррик  серьезно  кивнул.  Вжавшись  в   стену,   они   слышали,   как
приближались шаги. Смешанный гоблинско-человеческий патруль  двигался  в
нескольких локтях от них, слышались гортанный говор соплеменников Уррика
и человеческий хохот. Затем голоса стали удаляться. Роман с возрастающим
удивлением увидел облегчение в глазах гоблина. Видимо, доверие Иланы для
него было дороже возможности освободиться.
   - Что ж, - либр поднялся и вновь зажег свой шар, - это патруль, и он,
видимо, скоро пойдет назад, так что нам пора. Но, знаешь ли,  гоблин,  -
тут в синих глазах Романа мелькнула лукавая искра, -  существует  старое
правило - жизнь за жизнь, услуга за услугу.  Твоя  жизнь,  твоя  любовь,
твое слово стоят дорогого, - я с этим согласен. Ты знаешь, не можешь  не
знать, где регент Годой держит пленников. Мы спасем одного из них, и  ты
возьмешь его с собой в Эланд. Я не стану читать письмо Иланы,  я  поверю
твоему слову, и... с вами  пойдет  эта  рысь,  ей  опасно  оставаться  в
Таяне...
   - Я знаю о ней... Она принадлежала принцу, а потом убила короля...
   - Вот как? Преданный, дружище, ты еще умнее и вернее, чем я  думал...
Теперь ты проводишь нашего нового... гм... знакомого к  герцогу  Рене  и
отнесешь ему мое письмо.
   Рысь ответила негромким рычанием, которое могло означать что  угодно,
но Роман отчего-то счел его знаком согласия и,  положив  руку  на  холку
зверя, вновь обратился к гоблину:
   - Если ты принимаешь мои условия и клянешься в том, что их исполнишь,
я сейчас освобожу тебя.
   Уррик пад Рокэ спокойно выдержал синий взгляд эльфа:
   - Но наш договор действителен лишь до моего возвращения из Эланда.
   - Разумеется. Если судьба нас сведет потом, мы ничем  друг  другу  не
обязаны...
   - Что ж, эльф. Я, Уррик пад  Рокэ,  сын  Ркантча  из  Второго  колена
великого Гарра, клянусь и присягаю  передать  послание  супруги  регента
Анны-Иланы в руки герцога Рене Арроя, при  этом  не  умышляя  ни  против
него, ни против его подданных и близких. Я  клянусь  сохранить  в  тайне
нашу встречу и  немедля  отправиться  в  путь.  Я  клянусь  быть  верным
дорожным товарищем тому, кого мне  даст  рок,  а  также  рыси  по  имени
Преданный и не злоумышлять против них. Я клянусь забыть о моей вражде  к
роду человеческому и роду эльфийскому, о моей присяге регенту и о прочих
моих обязательствах до того,  как,  исполнив  свои  обязательства  перед
Анной-Иланой и тобой, я не вернусь в Таяну с  ответом  для  возлюбленной
госпожи моей от упомянутого герцога Арроя
   И если я нарушу эту клятву, да не предстану я никогда пред очами Отца
Нашего, да не примет меня ни один дом, да отречется от меня мой род и да
не ступлю я никогда на Темную Тропу.
   - Я принимаю твою клятву, Уррик сын Ркантча, - торжественно отозвался
Роман - Прими же и ты мою. Я, Рами-эрль, сын Астена из Дома  Розы  Клана
Лебедя, Вечным Светом и Кровью Звезд,  текущей  в  моих  жилах,  клянусь
скрыть нашу встречу от своих друзей  и  твоих  вождей  и  соплеменников.
Клянусь никому не говорить о том, что ты был моим пленником и я  вынудил
тебя принять мои условия, клянусь сохранить тайну  принцессы  Иланы.  Да
будут тому свидетели моя честь и моя кровь.
   - Это больше, чем я мог надеяться, эльф, - глухо отозвался гоблин,  -
видать, не все, что говорят про вас в Последних горах, -  правда...  Ну,
мы идем? Тут есть каменный мешок, в котором господарь держит  тех,  кого
считают умершими, но которые ему для чего-то  нужны.  Если  повезет,  мы
никого не встретим. Господарь Годой хранит это в секрете даже  от  своей
стражи. Я узнал совершенно случайно...
   Роман не откликнулся, распутывая прихотливые узлы,  которыми  скрутил
пленника. Зато рысь, словно отдавая отчет в важности  момента,  положила
когтистую  лапу  на  плечо  Уррику  и  сразу  же  убрала.  Тот  невольно
вздрогнул. Молодой воин никого и ничего не боялся, но эльф и  его  зверь
вызывали у  него  внутренний  трепет.  И  не  потому,  что  застали  его
врасплох. Нет, было в них нечто такое,  в  сравнении  с  чем  вся  жизнь
Уррика, все его чаяния и даже запретная страсть к  человеческой  женщине
были чем-то мелким, проходящим. Из  желтых  рысьих  и  синих  эльфийских
глаз, казалось, смотрела сама Вечность.
   Уррик встал, разминая затекшие конечности, и крадущимся шагом хищного
зверя двинулся по коридору вверх. Роман и Преданный пошли следом.

2228 год от В. И. Вечер 23-го дня месяца Собаки.
Эланд. Идакона.

   -  Как  ты  думаешь,   Диман,   отец   будет   очень   сердиться?   -
Семнадцатилетний сын герцога Арроя, с трудом сдерживая волнение, смотрел
на старого друга отца.
   - Если это тебя так волнует, малыш, зачем ты здесь? Тут  уж  одно  из
двух - или бояться, или приезжать.
   Юноша в ответ неестественно громко рассмеялся и принялся расседлывать
коня.
   Рене-Аларик-младший был известен в Эланде, как ?Рене  маленький?  или
просто ?малыш?, хоть и перерос отца чуть ли не на ладонь. Юноша во  всем
удался в деда по отцу, уже сейчас высокий и плечистый, с  гривой  темных
вьющихся волос и густыми сросшимися бровями,  он  казался  старше  своих
семнадцати с небольшим. От Рене-старшего ему достались разве что озорная
улыбка, иногда освещающая гордое высокоскулое лицо Рене-маленький  носил
титул сигнора че Ри, отличался вспыльчивым нравом, но  отца  боготворил,
хоть и старался этого не показывать. Впрочем, все,  знавшие  герцогского
сына, давно разгадали его нехитрый  секрет.  Рене-старший  лучше  владел
своими чувствами, а потому, увидев родимое детище, замершее  на  пороге,
сохранил полную невозмутимость.
   - Отец!
   -  Рене?  -  Герцог  поднял  голову  от  свитка,  на  котором  что-то
старательно исправлял. - Что с тобой? Ты  только  что  встретил  Морскую
Деву? Или Зеленого Дракона?  А  может,  тебе  предсказали  императорскую
корону?  Да   что   случилось-то?   -   глядя   на   возбужденное   лицо
Рене-маленького Рене-большой не смог удержать улыбки. - Надеюсь, дело не
в том, что ты по мне соскучился? Что дома?
   - Ты же знаешь, во Вьяхе никогда ничего не происходит.
   - Поэтому ты решил поучаствовать в интересных событиях? Ты же знаешь,
наследник рода, пока он не женат, не имеет права покидать домашний очаг.
Или закон Эланда не для тебя?
   - А вы, отец?
   - Я был только третьим сыном, но, когда речь-зашла о родовом долге, я
его выполнил до конца...
   - Я бы не смог, - выпалил наследник.
   - Что ты имеешь в виду? - Герцог внимательно посмотрел в глаза сыну.
   - Я не знаю, как ты мог жениться на  моей  матери!  Я  бы  такого  не
вынес!
   - Она ТВОЯ МАТЬ, и хватит об этом! Впрочем, на тебя глядючи, я  готов
поверить, что ты ей не сын. Если бы л не знал, что такого не  бывает,  я
бы присягнул, что это так... Но  хватит  об  этом.  Почему  все-таки  ты
здесь?
   - Такие события, отец! Ходят слухи, что ты.
   - Хорошо, расскажу  тебе,  как  было  на  самом  деле.  В  Полнолуние
собрался Совет Паладинов и... сместил Великого герцога!
   - Почему?  -  Голос  юноши  от  волнения  дрогнул.  -  Рикаред  опять
что-нибудь натворил?
   - Он поддался уговорам послов Таяны и согласился с их требованиями.
   - Чего они хотели?
   - Много чего. Нас ждет война, сын, и раз уж ты приехал, то со мной  и
останешься.  Мне  тоже  не  по  душе  обычай  прятать  наследников   под
подушками, благодаря этой глупости мы уже имеем Рикареда! Хватит! Я  как
раз думал об этом, когда ты объявился.
   Если  Рене-старший  поставил  своей  целью  ошеломить  сына,  он  мог
радоваться. Юноша побледнел, на мгновение превратился в соляной столб, а
потом с громким детским криком  бросился  отцу  на  шею.  Рене,  смеясь,
отстранил наследника, но потом его лицо вновь стало серьезным:
   - Наступают плохие времена, Ри, и я рад, что ты будешь со мной...
   - Я... Я никогда не верил, что ты не вернешься... И я  знал,  что  ты
меня не прогонишь... В конце концов, в Ри остался брат. Отец, еще  одно.
Девочка, которую ты прислал... Про  ее  родных  что-нибудь  известно?  Я
обещал взять ее в Идакону, как только увижусь с тобой.
   - Ей плохо в Ри?
   Сын молчал, его улыбка погасла. В наступившей тишине было слышно, как
скребут по подоконнику скрученные многими ветрами ветки старого каштана.
Наконец Рене заговорил:
   - Рассказывай. Что с Белкой и... что сделала твоя мать?
   - Откуда ты знаешь, что она...
   - Ты слишком зол на нее. Обычно ты лучше держишь себя  в  руках.  Так
что же все-таки произошло? Хотя сейчас здесь будут люди из Вархи...  Даю
тебе половину оры, чтобы переодеться и поесть. Киран!
   Рене не так  уж  сильно  повысил  голос,  но  второй  аюдант  герцога
отличался слухом кошки.
   - Киран, помогите моему сыну. И попросите  сюда  коменданта  Вархи  и
Димана.
   Седой грузный нобиль в  старомодном  темном  одеянии  появился  очень
быстро, но Диман все же его опередил. Рене молча кивнул обоим на кресла,
стоящие вокруг массивного стола: ?Если хотите вина, не стесняйтесь... Я,
например, выпью?.
   Когда беседа подошла к концу, Рене задержал Димана:
   - Не знаю, что ты скажешь, но я решил оставить Рене при себе. Но  это
как-то  предстоит  объяснить  женщине,  на  которой  я  имел   несчастье
жениться. И, похоже, нам предстоит забрать сюда дочку Шандера Гардани. Я
думаю, твои позаботятся о ней?
   - Конечно, в ее возрасте моя Арнэ была такой же и, к счастью,  спустя
двадцать пять лет про  это  не  забыла.  Надо  было  девчушку  сразу  же
определить к ней. Твой дом годится для многого, но не  для  того,  чтобы
принимать сирот. Я думаю, ты напишешь письмо, а я съезжу.
   - У меня ощущение, что я отдаю тебя на растерзание дракону...
   - Ты недооцениваешь грозящую мне опасность. Где малыш? Он боялся, что
ты на него рассердишься.
   - А я и рассердился, но не на него,  а  на  себя  -  должен  был  сам
догадаться. Но уж больно мне не хотелось семейных сцен... Ладно, Дим! Ри
сейчас приводит себя в порядок. Я не стал  выспрашивать  подробности  об
очередной склоке во Вьяхе, но тебе придется их выслушать,  чтобы  знать,
как себя вести. А пока ребенка нет, предлагаю подумать о Вархе. Михай не
дурак, он знает, что цитадель закрывает пути во внутренний Эланд с моря,
но ни в коем разе не мешает вторжению с суши...

Глава 44

2228 год от В. И. Ночь на 24-й день месяца Собаки.
Таяна. Подземелье Высокого Замка.

   Шандер проснулся, как всегда, сразу, но оставался лежать с  закрытыми
глазами. Ни Годой с его сворой, ни три месяца  одиночества,  прерываемые
лишь ежедневными визитами регента, не смогли пробить броню самообладания
бывшего капитана ?Серебряных?. Для  всех  давно  мертвый,  он  вел  свою
последнюю битву, ничего не зная о том, что творится за стенами камеры.
   Сначала Годой рассказывал новости, но Шандер раз и навсегда  запретил
себе в них верить, и теперь регент просто пытался  подчинить  себе  тело
Шандера,   не   посягая   более   на   его   мысли.   Михай    продолжал
совершенствоваться в Запретной магии. Ему мало было того, что  он  сумел
проделать с Зеноном,  чьей  волей  и  сознанием  он  полностью  овладел.
Тарскийцу хотелось, чтобы  человек,  оставаясь  внешне  самим  собой,  в
нужный момент сделал все, что ему велят. Особое  удовольствие  господарю
доставило бы, если б жертва находилась в здравом уме и  твердой  памяти,
осознавала, что творит, но ничего не могла с  собой  поделать.  Безумная
кукла с одной, заполнившей ее мыслью, потерявшая  человеческий  облик  -
это любопытно, но не всегда удобно. Безумца никто не подпустит к  тайне,
он будет заперт под присмотром родичей; другое дело  человек,  ничем  не
отличающийся от себя обычного. До поры до времени не отличающийся.
   Михай Годой искал  и,  как  ему  показалось,  нашел.  Именно  потому,
объявив о смерти Шандера  Гардани,  он  оставил  тому  жизнь.  Небольшая
сводчатая келья под Коронной башней хранила свою тайну. Чтобы  никто  из
его  собственных  магиков-стражей,  улавливающих  Запретную  магию,   не
заподозрил неладное, Михай принял все мыслимые и немыслимые  меры.  Если
бы в келье объявился огнедышащий дракон, и то в эфир не  просочилось  бы
никаких следов  колдовства.  Была  у  этого  и  оборотная  сторона,  но,
уверенный в собственном всесилии, Годой о ней не думал. Каждый  день  он
приходил к пленнику, и каждый день возобновлялся невероятный поединок.
   Воля человека против магии обычно ничто, но человек  стоял  насмерть,
терять ему было нечего. Регент мог испепелить Шандера или  превратить  в
безумца, но ему было нужно другое - сохранить тело и при этом не изгнать
или уничтожить, а подчинить душу. Но вот это-то как раз и не получалось.
Шандер держался. Никакие муки не могли заставить его уступить. Годою  не
удавалось  даже  вынудить  пленника  встать,  сесть  или  лечь.   Магия,
нарвавшаяся на стальную волю, на время превращала  человеческое  тело  в
неподвижную колоду, но и только. Если  регент  усиливал  нажим,  пленник
терял  сознание.  Конечно,  можно  было  бы  его  убить  и  взяться   за
кого-нибудь другого, но Михай понимал, что если он сломает  Гардани,  то
выбранный им метод подойдет к любому человеку, даже к... Рене.  Впрочем,
о последнем регент старался не  думать.  Он  вновь  и  вновь  произносил
заклятия, что-то в них меняя, подбирал разные ключи, но пока безуспешно.
Если не считать достижением то, что Шандер уже не мог вставать.  Гардани
надеялся,  что