о, но Аррой понимал, что это ненадолго.
   Слишком мало было в крепости людей, чтобы  справиться  с  приведенной
лжеимператором ордой. Если бы все шло,  как  они  задумали  вначале,  то
узурпатора вынудили бы ввязаться в драку с немногочисленными защитниками
крепости, имевшими глупость высунуться  из-за  прикрытия  стен,  за  чем
последовала бы серия тщательно продуманных вместе с Мальвани и  Феликсом
сюрпризов, но увы... Северная армия ушла,  и  теперь  ножки  приходилось
протягивать по одежке.
   - Рафал!
   - Да, монсигнор, - коронный лейтенант вытянулся в струнку.
   - Следить за дорогой. Мы  не  должны  зарываться.  Как  только  Годой
навалится со всей силы - отойдем.
   - Есть следить за дорогой, - офицер дал шпоры коню и исчез.
   Аррой оглянулся - схватка догорала. Ошеломленные  сначала  появлением
монстра, а потом его бегством, арцийцы не  горели  желанием  умирать  за
новоявленного императора. Впрочем, здесь, где городская стена была всего
выше и к тому же перед ней текла река, Годой поставил  не  лучших  своих
людей. Штурмовать город с этой стороны он не собирался,  а  на  то,  что
осажденные окажутся столь наглыми, что нападут сами, он не  рассчитывал.
Рене усмехнулся - пусть не  сегодня,  но  им  не  миновать  генерального
сражения, в котором все и решится. Магии, слава Великим Братьям,  больше
не будет, а в битве,  даже  если  на  одного  северянина  придется  трое
годоевцев, выиграть можно, тем паче гоблинской пехоты у  мерзавца  почти
не осталось.
   Пушки в крепости замолчали - стрелять пока было не в кого, люди  Рене
устроились  поудобнее  и  в  ожидании  противника  оживленно  и   весело
переговаривались. Легкая победа, как известно,  окрыляет.  Пленные  были
разоружены и со смешками выставлены за пределы внешнего вала, возиться с
ними  было  некогда,  а  потеряв  оружие  и  продув  стычку,  горе-вояки
наверняка предпочтут Михаю не попадаться и просто разбредутся куда глаза
глядят.
   Запел совершенно неуместный  жаворонок,  и  герцог  глянул  на  небо.
Солнце даже еще не поднялось как следует,  самый  длинный  день  в  году
только начинался...
   Залихватское громкое ржанье  заставило  Рене  обернуться.  Перед  ним
стоял  Гиб  собственной  персоной,  глаза  коня  горели  изумрудами,  он
отплясывал какой-то варварский танец, видимо выражая радость  по  поводу
встречи и готовность к дальнейшим подвигам.  Люди  Рене,  без  сомнения,
заметили Водяного Коня, но адмирала это не заботило. После  сегодняшнего
чудища какая-то лошадь вряд ли сойдет за исчадие ада.
   - Поднявший меч от меча и погибнет, - восседавший  на  шее  огромного
жеребца жаб горел  нестерпимым  золотом,  -  так  будет  с  каждым,  кто
покусится...
   - Погоди, Жан, - одернул приятеля Рене, - никто еще не погиб, нам еще
драться и драться... Где Мальвани?
   - В настоящее время он выдвигается на заранее обусловленные  позиции,
- охотно пояснил жаб, занимая свое привычное место на руке Арроя.
   - Как? Разве он не ушел?
   - Я внес в твой приказ коррективы, продиктованные развитием  событий,
- Жан-Флорентин гордился собой  и  не  скрывал  этого,  -  надо  извлечь
максимум выгоды из своего положения. Эльфы наладили неплохой  контакт  с
местными Хозяевами и Хранителями, так что Мальвани с Архипастырем отошли
в глубь леса, именуемого отчего-то Королевским, чтобы дождаться  вечера.
Мы посовещались и решили, что несколько часов, с учетом того, что  эльфы
откроют для них Лесной коридор, особой роли не сыграют.
   - Вы поняли, что случилось?
   -   Да,   мы   почувствовали   магическое   напряжение    и    смогли
реконструировать события, - воспоминание, видимо, было не  из  приятных,
потому что Жан-Флорентин на мгновение посерел,  -  силы,  использованной
ройгианцами, хватило бы, чтобы сокрушить любой Барьер,  но,  к  счастью,
она была погашена. Как я понимаю, Эстель Оскора?
   - Да, - кивнул Рене.
   - Свершилось, - благоговейно, произнес  жаб,  -  твоя  любовь  спасла
мир...
   - О любви потом, - Рене был собран, как тигр  перед  прыжком,  -  что
Мальвани?
   - Как только мы поняли, что Ройгу отброшен, я, - жаб  снова  полыхнул
червонным   золотом,   -   отдал   приказ   действовать   соответственно
первоначальному плану  и  отбыл  сообщить  тебе  об  успехе  выполненной
миссии,  -  в  тоне  философа  был  явный  намек,  и   Рене,   сдерживая
одновременно нетерпение и смех, осыпал своего вассала благодарностями  и
повернулся к коню.
   - Гиб, - черный жеребец лихо ударил копытом, - во-первых, спасибо,  а
во-вторых, я должен попросить тебя об одной услуге.
   Гиб стукнул копытом еще раз.
   - Друг дорогой, отвези Эмзара и Клэра к эльфам. Знаю, что  вы  враги,
но это очень нужно.
   Конь фыркнул и пару раз хлестанул себя хвостом по бокам.
   - Он согласен, -  перевел  жаб,  -  Гиб  свободное  создание,  но  он
понимает, что свобода - это осознанная необходимость...

2230 год от В. И. 1-й день месяца Лебедя.
Малахитовый лагерь

   Михай Годой в окружении сигурантов и нескольких клириков  неторопливо
шел по лагерю, весело и небрежно отвечая на  приветствия  выстроенных  в
боевом  порядке  войск.  Все  в  порядке.  Рене  получит  свой  бой.  Не
исключено, что проклятый эландец  затеял  всю  эту  катавасию  у  Речных
ворот, чтобы отвлечь внимание от  Малахитовых,  где  и  стена  пониже  и
послабее, и реки нет... Ну что ж, в таком случае он тем более был  прав,
послав за Канн десять тысяч. Пусть Рене решит, что его затея удалась,  и
увязнет в сражении  за  стенами  крепости.  Похоже,  он  вытащил  наружу
половину того, что имел. Отчаянно и не так  уж  глупо,  но  не  с  таким
противником, как господарь Тарский. Возможно, он и проигрывает  адмиралу
в умении владеть шпагой, но никак не в стратегическом таланте.
   - Ваше Величество, - арциец в запыленной одежде (видимо,  только  что
соскочил с коня) вытянулся в струнку.
   - Слушаю, - махнул рукой Годой.
   - Мы не можем перейти реку. Переправа разрушена, а с крепости и из-за
реки бьют пушки.
   - Для моих солдат нет слова "не можем",  -  брови  императора  слегка
сдвинулись. -  Если  кто-то  думает,  что,  оставшись  на  этом  берегу,
сохранит себе жизнь, он ошибается. Так и передайте. Повторите.
   - Если кто-то думает, что, оставшись на этом  берегу,  сохранит  себе
жизнь, он ошибается.
   - Правильно. Исполняйте.
   Гонец, видимо кто-то из  полковых  аюдантов,  бегом  бросился  своему
коню.
   - Турни, - грузный человек со смышлеными глазами подошел  поближе,  -
конный полк и шесть, нет, восемь орудий им в помощь.
   Годой присел на услужливо подставленный большой барабан и, постегивая
хлыстиком по голенищам щегольских красных сапог, дождался доклада о том,
что резервы выступили. Оставалось немного  выждать  и  подать  сигнал  к
началу штурма. Но не прошло и полуоры, как молоденький аюдант  из  числа
пришедших с Годоем тарскийцев срывающимся голосом доложил:
   - Ваше величество! У восточного прохода снаружи "Серебряные".
   Михай  удивленно  приподнял  бровь  и  якобы  нехотя  поднялся,  хотя
спокойствие давалось ему с большим трудом. Все, что напоминало о Шандере
и Стефане, будило в  тарском  господаре  дикую  ярость,  непонятную  ему
самому. Однако на холеном лице императора не  отразилось  ничего,  разве
что нижняя губа  слегка  выпятилась,  демонстрируя  презрение  и  скуку.
Поднявшись  на  небольшую   сторожевую   вышку,   Годой   с   удивлением
рассматривал  около  сотни  всадников  в  знакомых  черных  с   серебром
доломанах, гарцевавших на знаменитых таянских дрыгантах. Им,  дрыгантам,
взяться было совершенно неоткуда.  Можно  было  предположить,  что  Рене
протащил через подземный ход сотню-две своих людей, но лошади?! А таянцы
между тем затеяли своеобразную игру.  Несколько  всадников  стремительно
подлетали к внешнему валу на пистолетный  выстрел  и,  ни  мгновения  не
оставаясь  на  одном  месте,  выкрикивали  оскорбления  в  адрес  Годоя,
сопровождая их красноречивыми жестами, понятными солдату любой армии,  и
возвращались на безопасное расстояние.
   Особенно усердствовал худенький юноша с каштановыми  волосами.  Годой
узнал его - Стах Гери, любимчик Шандера Гардани... И  знал  этот  Сташек
вещи, которые воинам императора Михая Годоя слушать было  совершенно  не
обязательно...
   - Эй, вы! "Дети империи", - ветер, как назло, дул к лагерю,  и  можно
было разобрать каждое слово, - и как оно там, под горным кабаном?
   - Михай. Тебе твои крысы все отгрызли, или что-то еще осталось?!
   - Что ж ваш император жену в Таяне держит? Он не может,  или  она  не
хочет?
   - Михай, а правда, что ты в сапогах копыта прячешь?
   - Копыта прячешь, а рога на всю Арцию видны!
   - Ну, арцийцы, ну, молодцы! Нашли себе хозяина. Он вас научит...
   - Ага, научит! Вчетвером сзади на одного!
   - Э-ге-гей! Годой! Привет тебе от Шандера Гардани,  давно  он  что-то
тебе морду не чистил! Соскучился? ... плешивый!
   - Выходи, сто шмелей тебе в нос!
   - Лучше ниже!
   - Ну и войско, гляньте только. Со всей Арции шваль собрали!
   - Небось все помойки обегали!!!
   Несколько десятков южан не выдержали и, вскочив на коней, вылетели  в
поле. Однако гнев плохой советчик. Гвардейцы Годоя пошли за шерстью,  но
оказались стрижеными. Может быть, эльфы и были лучшими наездниками,  чем
"Серебряные", а атэвы управлялись со своими  поджарыми  конями  не  хуже
таянцев, но других соперников у личной  гвардии  наследников  Ямборов  в
Благодатных землях не было. Южане, безусловно, были неплохими конниками,
но в схватке один на один у них не было никаких шансов. Впрочем,  таянцы
и не думали убивать  своих  противников,  они,  похоже,  задались  целью
довести их и так немалую ярость до исступления.  Ловко  уворачиваясь  от
сгоряча выпущенных  пуль,  "Серебряные"  словно  бы  исполняли  какой-то
причудливый танец, когда человек и лошадь составляют единое  целое.  Как
будто вернулись легендарные времена, когда по холмистым степям  нынешних
Таяны и Фронтеры,  еще  не  разгороженных  Лисьими  горами,  разгуливали
тысячи странных созданий полулюдей-полуконей.
   Не прошло и десятинки, как арцийцы впустую разрядили свои пистоли,  а
их лошади  ошалели,  не  поспевая  за  понуканиями  седоков,  пытавшихся
угнаться за своими верткими противниками, не перестававшими осыпать этих
"мулов,  по  недомыслию  вскарабкавшихся  на  лошадей"  насмешками  одна
гнусней другой.
   Наблюдавшие за позором своих товарищей из-за земляного вала арцийцы и
тарскийцы  только  кулаки  сжимали,  а  "Серебряные",  словно  бы   всех
предыдущих унижений было мало, схватились,  нет,  не  за  палаши,  а  за
плетки, которыми владели в совершенстве.
   Арцийцы и не представляли, на  что  способно  это  на  первый  взгляд
несерьезное оружие в руках  мастера  своего  дела.  Впрочем,  таянцы  не
собирались калечить своих противников, вместо старинных боевых плетей  с
вплетенными  в  кожу  кусками  свинца  они  прихватили  так   называемые
мухобойки, которыми наездники, выхваляясь друг перед другом,  на  полном
скаку сбивали с заборов и стволов мух и  ос.  "Серебряные"  явно  щадили
лица и глаза противников, зато плечам, рукам и спинам несчастных южан, а
также крупам  их  коней  доставалось  по  первое  число,  и  арцийцы  не
выдержали. Под насмешливые напутствия салютующих им плетьми таянцев  они
бросились под защиту своих пушек. Годой  понял,  что  южная  гвардия  не
простит, если он  позволит  нахалам  безнаказанно  уйти.  Он  знал,  что
совершает ошибку, но не совершить ее не мог. Ворота открылись, и  восемь
сотен конных бросилось на пять или шесть десятков "Серебряных",  которые
и не думали принимать  боя,  а,  пришпорив  своих  дрыгантов,  понеслись
назад. Разъяренные имперцы бросились в погоню. Похоже,  таянские  лошади
начали уставать. То одна из них спотыкалась, то другая, всадники нещадно
понукали коней, но расстояние  между  преследователями  и  преследуемыми
неуклонно сокращалось. Несшийся  последним  Стах  Гери,  чей  белоногий,
похоже, вымотался больше других, опережал передних  всадников  не  более
чем на два корпуса. Всадники вихрем пролетели мимо  небольшого  леска  и
теперь неслись между неглубокими, но крутыми  оврагами.  Странное  дело,
стоило последним преследователям проскочить росший  чуть  в  стороне  от
своих собратьев  высокий  каштан,  как  таянцы  резко  осадили  коней  и
повернулись лицом к противникам, выхватив из седельных сумок пистоли,  а
из-за деревьев вылетело не меньше тысячи "Серебряных" и "Золотых".  Тех,
кто, не приняв Михая, ушел в Эланд позапрошлой осенью.
   Наблюдавший за происшедшим в окуляр Годой грязно выругался. Он должен
был  догадаться!  Сам  мастер  расставлять  другим  ловушки,   он,   как
мальчишка, попался на самую простую приманку. Новоявленный император  не
мог допустить, чтобы на глазах у него и у всей армии  рубили  в  капусту
его гвардейцев. В конце концов, "Серебряных" даже в лучшие их  дни  было
не больше тысячи, а  имперская  кавалерия  насчитывала  в  двадцать  раз
больше. Что ж, он  остался  сегодня  без  штурма  и  наверняка  потеряет
десятую часть  своих  кавалеристов,  но  Рене  потеряет  всех.  И  Годой
скомандовал: "Кавалерия, пошла!"

2230 год от В. И. 1-й день месяца Лебедя.
Святая дорога

   Роман сразу понял, что означает одинокая туча за лесом, неподвижная и
тяжелая. В той стороне была Кантиска, там несомненно шел бой. Магический
удар немыслимой силы, который Рамиэрль  почувствовал  на  рассвете,  мог
означать все, что угодно,  но  самым  логичным  было  предположить,  что
города больше нет. То, что после этого заговорили пушки, обнадеживало.
   Эльф свернул с дороги в услужливо  расступившиеся  заросли  орешника.
Там он быстро снял ненужные в бою вьюки.  Буде  он  уцелеет  и  они  ему
понадобятся, он всегда отыщет это место. На мгновение  на  точеном  лице
изобразилось раздумье, но  потом  Рамиэрль  из  Дома  Розы  решился.  По
рождению эльф,  он  прожил  жизнь  либром  Романом  Ясным,  и  если  ему
предстоит умереть, то он умрет, как жил... Не нужно  ему  ни  сверкающих
белых одежд, ни иллюзорных крыльев за спиной. Роман быстро переоделся  в
чистый костюм эландского маринера,  тот  самый,  в  котором  он  был  на
созванном Эанке Светлом Совете и который он зачем-то таскал с  собой  по
горам и  долам.  Как  и  все  его  соотечественники,  бард  недолюбливал
огнестрельное оружие, но пистоли - подарок Луи - в бою будут не лишними.
Жаль, он так и не озаботился подыскать себе шпагу получше, хотя...
   Вынув из ножен наследство Уанна, эльф с удивлением обнаружил, что был
несправедлив. При  всей  внешней  неказистости  и  отсутствии  украшений
клинок был безупречен. Что ж, тем лучше. Кинжалы тоже при нем.
   Эльф прикрепил уздечку Перлы к седлу, чтоб ненароком в  гуще  боя  не
ухватился кто-то чужой. Кобылица последует за Топазом хоть  в  пекло,  а
иметь запасную лошадь никогда не помешает. Самым  трудным  было  решить,
что делать с кольцом. Рисковать талисманом было преступно, но, с  другой
стороны, если Годой пустит в ход свою  поганую  магию,  перстень  Ангеса
будет незаменим. Роман не думал, правильно ли  он  поступает,  рискуя  и
кольцом, и собственной головой, в которой хранились важнейшие  сведения.
Когда-то не выдерживает самый выносливый. Рамиэрль из  Дома  Розы  хочет
драться, и он будет драться.
   Последний  взгляд  на  небо,  и  он  уже  в  седле.  Топаз,  которому
передалось настроение  хозяина,  оказавшись  на  тракте,  пошел  легким,
стремительным галопом, который унизил бы даже гепарда. Земля  словно  бы
сама стелилась  под  ноги  эльфийскому  скакуну,  но  Роману  все  равно
казалось, что они стоят на месте.

2230 год от В. И. 1-й день месяца Лебедя.
Овражное поле

   Даже когда Таяна и Тарска были друзьями и никому в самом страшном сне
не могло присниться, что династия Ямборов исчезнет и на  трон  взберется
тучный тарскиец, господарь  Годой  и  граф  Шандер  Гардани  не  ладили.
Разумеется, Михаю и  в  голову  не  приходило  сопровождать  Гардани  на
Конское поле, где капитан "Серебряных" и его додеканы до двадцатого пота
гоняли своих подчиненных. Если бы Михай там бывал, он бы  вряд  ли  стал
так рисковать...
   Девятнадцать тысяч арцийских конников  -  южане,  гвардейцы,  дружины
присягнувших новому императору самозваных баронов -  дружно  устремились
вперед. Земля гудела  под  копытами  коней,  дождей  давно  не  было,  и
поднятое ими облако пыли издали могло сойти за дым.  Разумеется,  таянцы
вовремя  заметили  опасность  и,  бросив  на  произвол  судьбы   изрядно
поредевший отряд противника,  понеслись  вдоль  оврага.  Тот,  кто  знал
повадки  таянской  конницы,  понял  бы,  что  "Серебряные"  придерживают
лошадей, хотя несведущие были бы уверены,  что  кони  несутся  в  полную
силу. И то сказать, обогнать таянских дрыгантов  могли  лишь  эльфийские
иноходцы... Таянцы мчались вперед красиво и слаженно, ровно по столько в
ряд, чтобы не путаться друг у  друга  под  ногами  и  при  необходимости
меняться  местами.  Овраг  кончился,  и  таянцы  вылетели  на   покрытое
зеленеющим овсом поле, с одной  стороны  которого  виднелись  знаменитые
кантисские фруктовые сады, а с  другой  текла  небольшая  -  воробью  по
колено - речонка, берег которой порос барбарисом. И  тут  бравый  Войцек
поднес к губам свой  знаменитый  горн  и  коротко  протрубил.  Повинуясь
сигналу, "Серебряные" осадили лошадей и с ходу перестроились. Вылетевшие
преследователи были встречены пулями. В свое время Рене Аррой  подметил,
что от множества легких пушек на корабле зачастую больше толка,  чем  от
нескольких крупных. "Серебряные" не  взяли  с  собой  мушкетов:  слишком
заметно, слишком неудобно, да и десять выстрелов лучше одного.  Зато  за
поясом и в седельных сумках таянцев у каждого было по десятку заряженных
пистолей,  а  стрелками  люди  Гардани  были  отменными.  Падали   кони,
перелетали через  их  головы  незадачливые  всадники,  а  многочисленные
лошади, продолжавшие скакать, уже лишившись  своих  наездников,  изрядно
усугубляли сумятицу. Разрядившие пистоли  таянцы  умело  отворачивали  в
сторону,  давая  дорогу  своим  товарищам.  Увы!  Арцийские  кавалеристы
набрали слишком большой разгон и не могли  остановиться,  тем  паче  что
сзади преследователей на дороге взметнулась странная  сероватая  фигура,
более всего похожая на пылевой  смерч.  Видимо,  она  обладала  какой-то
властью над лошадьми, потому что бедняги потеряли  со  страха  голову  и
кинулись вперед, вынуждая скакавших впереди поторопиться.
   Лавина арцийской конницы продолжала нестись, то ли преследуя таянцев,
то ли убегая от самих себя. Стремительный бег,  однако,  был  остановлен
кинжальным  огнем  еще  недавно  украшавших  верхние  палубы   эландских
кораблей легких пушек, для которых хватало пары  лошадей.  Когда  тысяча
"Серебряных", разрядив пистоли, исчезла в  лесу  и  речных  зарослях,  а
арцийцы не успели даже понять, что с ними происходит,  им  в  лицо  и  в
спину ударили  невесть  откуда  выскочившие  пушки,  плюнули  смертью  и
куда-то умчались, а из леса и со стороны речонки дружно грянули мушкеты,
и тотчас в бок сбившимся в кучу ошалевшим  кавалеристам  ударили  свежие
конные тысячи, а сзади уже отрезали путь к лагерю  выскочившие  из  леса
пешие копейщики. Их было меньше, чем арцийцев, но они знали, что делали.
Мальвани и Феликс чуть ли не год по минутам разбирали Лагское побоище  и
постарались учесть все. Помог и рассказ Рене о том, как он в свое  время
обошелся  с  ортодоксами   <Ортодоксы   -   представители   образованных
Равноапостольной Циалой воинских формирований Церкви, призванные следить
за соблюдением Запретов, в частности за тем, чтобы корабли не пересекали
Запретную черту, а путешествующие не пытались преодолеть Последние  горы
и Темную реку Пантаны>. Более громоздкие и тяжеловооруженные, к тому  же
не ожидавшие подвоха те продолжали скакать  вперед  за  якобы  удирающей
жертвой. В последний момент Р