теперь  уже
навсегда. Постарайся победить и стать счастливой... "
   Это  не  было  сном.  Я  исполню  завещание  Шани,  хотя  говорить  с
теперешней Лупе о прошлом все равно что с синицей или  с  белкой.  Я  ее
заставлю,  попытаюсь  заставить  вспомнить  хотя  бы  на  мгновение,  но
разговор придется отложить до лета. Шандер поймет и подождет. Он  всегда
приносил себя в жертву, но решиться на такое?! Положить  в  свою  могилу
главный ройгианский талисман, и это после того, что  с  ним  сделал  мой
отец! Жизнью Шани рисковал не раз, но рискнуть  посмертием!  К  счастью,
риск себя оправдал. Гривна все это время мирно пролежала  у  Арсенальной
башни, своей воли у этой штуки, похоже, не было.
   Но что прикажете делать  с  отцовским  наследством?  Оставить  здесь?
Уничтожить? Пустить в дело? Гривна - безусловное зло или  ключ  к  Силе,
который можно использовать по своему усмотрению.
   Я сосредоточилась, пытаясь  сквозь  песню  Лебединого  Огня  услышать
похороненное здесь зло. Талисман  молчал,  молчал  и  сам  Ройгу.  Я  не
слышала его, вернувшись в Тарру, хотя  сама  была  исполнена  силы.  Это
было, мягко говоря, странно.  Если  мой  "супруг"  мертв  или  полностью
развоплощен, я должна стать обычной женщиной, которой  подвластны  разве
что начатки эльфийской магии. Если я могу ворочать  горы,  то  я  должна
ощущать присутствие Ройгу, но его нет. Спит он, что ли? Нашел время...
   Громко и зло залаяла собака,  и  я  очнулась.  Другой  замерз  бы  до
смерти, просидев чуть ли не всю ночь на заиндевевшем камне,  но  внешний
холод для меня давно перестал быть холодом. Рысь почти исчезла, зато  на
зеленоватом небе ярко сияла Лебединая Звезда,  предвещая  рассвет.  Надо
было идти. Я еще раз коснулась каменной руки, но на этот раз  ответа  не
было. Шани сказал то, что хотел, и тому, кому хотел, а дальше  было  мое
дело. На башне колокол, который я слушала в  юности,  ударил  пять  раз,
протопали по лестнице сапоги - менялся караул.
   Я заставила себя подняться,  меня  никто  не  заметил  да  и  не  мог
заметить. Дверь, послушная заклятию, открылась  тихо  и  бесшумно,  и  я
скользнула в отведенные мне покои.
   Горела свеча, а рядом, положив на колени какую-то книгу, но  даже  не
открыв ее, сидел Сандер. Как он смог войти, я не поняла. Я  остановилась
в дверях, глядя на него. Девяносто девять человек из ста спросили  бы  у
своей любовницы, где ее носило, а сорок из этих девяноста девяти  вместо
слова "где"  произнесли  бы  "с  кем".  Александр  просто  сказал:  ночь
холодная, ты, наверное, замерзла.
   Я могла пережить и  не  такой  мороз,  но  если  замерзнуть  означает
заблудиться в прошлом, то да, я замерзла.
   - Да, - тихо сказала я, - было холодно. Очень холодно...
   - Я так и думал, - Сандер улыбнулся одними глазами, - потому и ждал.
   Ждал  и  дождался,  и  как  же  я  была  ему  за  это  благодарна,  а
пропустившее его заклятие... Что ж, наверное, в глубине души  я  хотела,
чтобы он пришел, очень хотела.

НЭО РАМИЭРЛЬ

   Последний раз женскую драку Роман наблюдал в Аданском порту  года  за
два  до  убийства  Шарло  Тагэре.  Две  местные  красотки  не   поделили
мирийского контрабандиста, и рыжая толстуха вцепилась в волосы худой как
щепка брюнетке с  ярко  нарумяненным  лицом.  Девицы  под  улюлюканье  и
подначки завсегдатаев таверны "Отрубленный язык" с упоением тузили  друг
друга, а виновник  драки  в  это  время  успел  улизнуть  с  хорошенькой
блондинкой. На этот раз драка была серьезней, так как обе  ее  участницы
орудовали  мечами.  Еще  человек  двенадцать  одетых  в  черное  девушек
смотрели на поединок. По тому, как держались зрительницы, Нэо понял, что
дело не шуточное и что у каждой соперницы есть свои сторонницы.
   Лиц дерущихся было не  разглядеть  из-за  нелепых  шлемов,  одежда  и
доспехи воительниц и  вовсе  удивляли,  так  как  открывали  то,  что  у
озабоченного своей безопасностью воина должно быть закрыто, и  сковывали
движения.  Эльф  бы  понял,  если  б  перед   ним   были   странствующие
комедиантки, старавшиеся раззадорить пришедших на представление  мужчин,
но зрителей не было, а железо,  судя  по  синякам  и  порезам  на  телах
девушек, было самым что ни на есть настоящим. Одна, повыше,  со  шлемом,
украшенным зверем, похожим на крылатого льва,  но  со  змеиным  хвостом,
хромала, и из носа у нее текла кровь. У второй, с двухголовой  пантерой,
выколотой или нарисованной на обнаженной вопреки здравому смыслу  спине,
действовала только правая рука, а  из-под  тройного  железного  браслета
сочились алые капли.
   "Львица"  нанесла  удар,  "Пантера"  пошатнулась,  и  по  тому,   как
вспыхнули глаза рослой красногубой  женщины  в  черной  кожаной  юбке  с
четырьмя высокими разрезами, Роман понял, что бой идет не на жизнь, а на
смерть. Это ему не понравилось, женщины не  должны  убивать,  тем  более
друг друга... Видимо, лльяма разделяла мнение своего  кумира,  а  может,
просто угадывала его желания. Как бы то ни было, отродье Темного Пламени
выскочило из кустов, вихрем пронеслось сквозь кучку не  успевших  ничего
понять  воительниц  и  вклинилось  между  соперницами,  двумя   прыжками
опрокинув обеих. Это было весьма некстати. Рамиэрль выскочил из кустов и
заорал лльяме, чтоб она возвращалась. Напуганная собственной  смелостью,
огневушка бросилась назад, по своему обыкновению пристроившись за спиной
своего покровителя. Увешанные железом девицы, как одна, повернулись в их
сторону.
   Эльф ожидал чего угодно  -  визга,  бегства  или,  наоборот,  попытки
наброситься на странную зверюгу и ее хозяев  с  мечами,  но  воительницы
выхватили свои  клинки,  коротко  проорали  какое-то  странное  слово  и
преклонили колени.

***

   Что делать, было непонятно. Воинственные девы  с  внушающим  опасение
восторгом   смотрели   на   гостей.   Заварившая   всю    кашу    лльяма
самоустранилась, развалившись у ноги хозяина. Аддари и Норгэрель  смирно
стояли рядом, опустив глаза,  так  что  договариваться  с  затянутыми  в
железо и кожу красотками выпало Рамиэрлю. В свое время  Нэо  приходилось
объясняться с жителями Черного  Сура,  не  знавшими  ни  арцийского,  ни
атэвского, ни хаони. Сурианцы чуть  ли  не  в  каждой  деревне  говорили
по-разному, и Рамиэрль, искавший в лесу заброшенный храм,  вынужден  был
всякий раз учиться заново хотя бы  основным  словам.  Он  вспоминал  тот
поход как кошмарный сон, но никакой опыт не бывает лишним.
   Для очистки совести  проверив  воительниц  на  незнание  луцианского,
эльфийского, арцийского и почему-то орочьего, Рамиэрль медленно произнес
слово "Ангес", что вызвало очередные крики и подъятие мечей. Уже хорошо.
Ангеса здесь знают и ценят,  а  судя  по  нелепым  нарядам  красавиц,  о
настоящей войне здесь и понятия не имеют.
   Эльф еще раз оглядел девушек, и по  тому,  как  они  опускали  глаза,
перешептывались, а некоторые хихикали и краснели, понял, что перед  ними
обычные женщины, увидевшие троих незнакомых мужчин. Опытным  глазом  Нэо
определил, кто из девиц на кого смотрит. Фаворитом оказался Аддари, но и
они с Норгэрелем внакладе не остались.
   Одна из девушек, постарше, темноволосая и  смуглая,  вышла  вперед  с
большой черной флягой, отпила из нее и протянула гостю, произнеся что-то
вроде: "Камаро эджаи".
   Что ж, ничего нового, так знакомятся и в Суре,  и  в  Корбуте.  Слова
разные, суть одна. Нэо хлебнул напитка, показавшегося ему  довольно-таки
противным. Слабее царки и даже вина, но,  если  много  выпить,  можно  и
захмелеть. Запах не очень приятный,  отдает  чем-то  знакомым...  Ладно,
никто еще от подобного не помер. В Суре он из вежливости ел хафашей, а в
Южном Корбуте - ежей, на что не сподобился даже  Шандер.  Нэо  отхлебнул
еще  раз,  раздельно  произнес  "Спа-си-бо",  вернул  флягу  хозяйке  и,
коснувшись ладонью губ,  несколько  раз  назвал  свое  имя.  Затем  были
представлены Аддари, Норгэрель и Волчонка.
   Хозяйка противного напитка сдвинула подсиненные брови, дотронулась до
то  ли  украшающего,  то  ли  защищающего,  но  никак   не   скрывающего
внушительную грудь ожерелья из  стальных  колец  и  произнесла:  "Онка",
после чего на Нэо  обрушился  целый  шквал  странно  звучащих  имен.  Он
старался запомнить. Девушку с пантерой на спине звали Зайа, ее соперницу
- Фагона. Еще одну, молоденькую, с лукавой улыбкой,  чем-то  напомнившую
Белку Гардани, следовало называть Тигойа, а ее  подружку  -  Шабба,  что
вызвало у Романа невольную ухмылку, явно истолкованную превратно.  Шабба
бросилась в кусты и через мгновение вернулась с  распущенными  волосами,
подмалеванным ртом  и  еще  более  обнаженной  грудью.  Видимо,  мужское
внимание в мире, почитающем Ангеса, весьма ценилось.  Равно  как  черный
цвет, кожа и сталь.
   Лльяма повернулась к раздевшейся Шаббе и противно зашипела,  стараясь
пустить побольше искр, но кокон выдержал.
   - Прекрати, подружка, - велел Нэо. Итак, они  попали  в  курятник.  У
полуголых воительниц на уме то же, что и у  арцийских  скромниц,  только
вместо бархата и жемчугов - военные цацки.
   - Аддари, Норгэрель, вы часом жениться не хотите? - осведомился  Нэо,
получив в ответ два возмущенных взгляда. - Вот  и  я  не  хочу,  значит,
будем держаться вместе, прятаться за Волчонку и учить здешний язык. И во
имя Звезд - не пейте местное пойло...

2895 год от В.И.
29-й день месяца Сирены
ТАЯНА. ВЫСОКИЙ ЗАМОК

   Александр  медленно  шел  по  мрачноватому  залу,  останавливаясь   у
развешанных по стенам картин. Пожалуй, лишь эта часть Высокого  Замка  и
не была затронута предновогодней  суетой,  которую  Сандер  не  любил  с
детства. Праздники всегда были  для  него  пыткой,  хотя  на  этот  раз,
возможно,  будет  иначе.  И  все  равно   среди   суетящихся   слуг   со
значительными лицами и  начавших  праздновать  еще  с  ночи  таянцев  он
чувствовал  себя  неловко.  Луи  исчез,  видимо,  встретил  Беату,  Ликэ
завладела Ванда, решившая разодеть новую подругу  по-таянски,  и  Тагэре
решил, что лучшего времени посмотреть старые портреты у него не будет.
   Льющийся сквозь прорубленные у самого потолка окна свет падал на лица
древних властителей, о которых он  не  знал  ничего  или  почти  ничего.
Король Арции медленно шел мимо лихо закрученных усов, коротких плащей  с
"рысьими" сигнами, вставших  на  дыбы  дрыгантов  и  валяющихся  под  их
копытами врагов. Проклятый! Кто это?!
   Потрясенный, Александр замер у портрета, который  казался  написанным
вчера, хотя изображенный на нем мужчина был одет по  моде  семисотлетней
давности. Александр никогда не видел подобной живописи и не предполагал,
что такое возможно. Лицо казалось живым и... знакомым. Сандер готов  был
поклясться, что говорил с этим человеком.  Только  теперь  на  нем  было
роскошное алое одеяние с белой оторочкой у горла, подчеркивающей снежную
белизну волос.
   На плечах человека с портрета лежали три цепи - золотая с нарциссами,
серебряная  сложного  плетения  и  черная  с  ярко-зелеными   тревожными
камнями, которую он  тоже  видел.  Рука,  украшенная  золотым  браслетом
немыслимо тонкой работы в  виде  плети  какого-то  растения,  в  которую
вцепилась осыпанная бриллиантами золотая жабка, уверенно лежала на эфесе
неожиданно простой шпаги. Ясные  голубые  глаза  пристально  смотрели  в
глаза  Александру,  которому  на  миг  показалось,  что  бровь  древнего
императора, а это, без сомнения, был император, слегка поднялась, словно
выражая удивление.
   Александр Тагэре не  заметил,  сколько  простоял  перед  картиной,  в
чувство его привело лишь шарканье  ног.  Сгорбленный  старик  в  зеленом
балахоне клирика почтительно приветствовал высокого гостя.
   - Отец, вы не знаете, кто это?
   - О,  это  жемчужина  дворцовой  коллекции.  Люди  так  не  нарисуют,
эльфийская работа.
   - Кто это?
   - Император Рене Счастливый.  Портрет  сделан  несколько  лет  спустя
после его исчезновения и  подарен  Шандеру  Первому  Гардани  эльфийским
мастером, лично знавшим  пропавшего  императора.  Современники  отмечали
потрясающее сходство...
   - Отец, я, конечно, слышал о войне Оленя и об императоре Рене,  но  я
знаю очень мало. Его дальнейшая судьба неизвестна?
   - Неизвестна, - вздохнул старик, - сейчас я  подниму  свечу,  там  на
раме есть надпись... Да, вот она... Рене-Аларик Руис  рэ  Аррой,  герцог
и-Рьего, Первый Паладин Зеленого храма Осейны.  Великий  Герцог  Эланда,
король Таяны, господарь Тарски, император Арции и прочая,  и  прочая,  и
прочая...
   - Святой Эрасти! Аларик...
   - Да, таково его полное имя. Дане Александр, что с вами?

2895 год от В.И.
29-й день месяца Сирены
ОРГОНДА. ЛИАРЭ

   Над Лиарэ проплывали журавлиные стаи. Весна  властно  гнала  птиц  на
север. Им не было дела до войн и интриг, которыми занимались  люди,  они
хотели домой, и  они  возвращались  домой.  Марта  аре  Ги  ре  Мальвани
проводила глазами серебряный клин. Ну почему судьбе было  угодно,  чтобы
они с Сезаром, арцийцы до мозга костей, стали повелителями южной страны?
И последней надеждой Арции и дома Тагэре, к слову сказать. Тартю  меньше
чем за год избавился от всех наследников,  до  которых  мог  дотянуться.
Последним - разумеется, совершенно случайно - погиб Жан Бэррот.
   Неужели Сандер тоже мертв? Тогда трон  Арции  принадлежит  Сезару,  а
затем  Шарлю-Анри,  который  будет  еще  и  великим  герцогом   Оргонды.
Разумеется, если Оргонда  выстоит.  Пауки  слишком  долго  копили  яд  и
золото, теперь они пустят в ход и то и другое. Дарнийцам и эскотцам  все
равно, кому служить, лишь бы наниматель был с  ними  честен.  У  Жоселин
хватит ауров на несколько армий, а вот им приходится рассчитывать только
на преданность. Воины любят Сезара,  а  ушедшая  под  барабанный  бой  в
Оргонду южная армия Арции ненавидит Тартю, но  хватит  ли  этого,  чтобы
перешибить плетью обух? И нет ни старика Обена, ни кардинала Евгения, ни
маршала Анри, знавших, как превратить слабость в  силу,  а  поражения  в
победы. Сандер и Рауль это тоже умели. Проклятый, почему она не верит  в
Сезара?! Он - сын своего отца и лучший друг Александра, он должен  найти
выход!
   Марта понимала, что есть вопросы, которые не следует  задавать,  если
не хочешь услышать бодрой лжи или горькой правды, но  она  все  же  была
женщиной  и  знала,  что  такое  страх,  хотя  другие  об  этом   и   не
догадывались. После бунта  Лиарэ  носила  свою  герцогиню  на  руках,  а
антонианцам пришлось убраться назад в Элл, и никто  не  подозревал,  как
обжег сердце Марты пережитый кошмар. Она была согласна на ложь, только б
Сезар сказал, что они отобьются, но Сезар ей никогда не лгал.
   Белая стая скрылась из глаз, теплый ветер донес тонкий запах цветущих
мимоз. Марта еще немного постояла на балконе,  поправила  выбившуюся  из
высокой прически прядку, из последних сил давя в себе желание  броситься
за поддержкой к мужу. Он ищет выход из безвыходного положения, ее  нытье
его отвлечет.
   - Моя сигнора, - вошедшая  камеристка  смотрела  на  свою  госпожу  с
неприкрытым обожанием. - Монсигнор герцог просит вас спуститься к нему.
   Марта согласно кивнула головой и нарочито медленно пошла за девушкой.
Что-то случилось! Что?! Наверняка  что-то  плохое,  потому  что  хороших
новостей нет и быть не может, разве что от  Жозе...  Нет,  Берег  Бивней
слишком далеко. "Сладость греха" с  подмогой  ли,  без  ли  не  вернется
раньше осени.
   Герцогиня дала себе клятву сохранить  присутствие  духа,  что  бы  ни
случилось, и позволила дежурному аюданту объявить о своем приходе. Сезар
был не один. Рядом  с  герцогом  сидел  стройный  молодой  человек,  чьи
длинные черные волосы были стянуты на затылке черной лентой.
   - Дорогая, - Мальвани улыбнулся, -  позволь  представить  тебе  графа
Артьенде, нашего друга и союзника.
   - Я счастлив служить благороднейшей из женщин,  -  граф  стремительно
вскочил и грациозно поклонился, - мой сюзерен  герцог  Энрике  шлет  вам
наилучшие пожелания. Мы только что сошли на  берег.  Я  и  мой  отряд  в
полном распоряжении властителей Оргонды и Арции.
   - Мирия прислала полторы тысячи всадников.
   - Я всегда верила в сердце Кэрны, - пробормотала Марта,  -  о  судьбе
маркиза Гаэтано что-то известно?
   - Увы, нет, - Артьенде вздохнул и сразу же с вызовом вскинул  голову,
- но он жив, и не верьте никому, кто скажет обратное. Рафаэля Кэрну  так
просто не убить, где бы он ни был, он  уже  сражается.  Так  же,  как  и
король Александр.
   - Вы полагаете, мой брат жив?
   - Живы все, пока мы не закрыли им глаза, - твердо  сказал  мириец.  -
Если б Александр Тагэре погиб, это было б несправедливо и не  правильно,
поэтому он жив...

2895 год от В.И.
29-й день месяца Сирены
ТАЯНА. ВЫСОКИЙ ЗАМОК

   Луи о чем-то оживленно разговаривал с миловидной девушкой в  голубом,
видимо, той самой Беатой. Тагэре видел сестер Ракаи в день  приезда,  но
как-то не запомнил. Потом ему несколько раз попадалась младшая сестра  -
красивая, синеглазая брюнетка с капризным ртом.  Та,  с  которой  болтал
Луи, была много приятнее. Александр не любил  мешать  друзьям,  особенно
когда они влюблялись, но на этот раз ждать не получалось.
   - Луи, прости, но ты мне нужен.
   - Иду, - откликнулся Трюэль, виновато улыбнувшись Беате.
   Александр не стал мешать другу прощаться  с  белокурой  даненкой.  Он
знал, что Луи его догонит. Так и вышло.
   - Жабий хвост, что случилось?! На тебе лица нет.
   - А мне казалось, я достаточно невозмутим.
   - Для таянцев или мирийцев, безусловно. Если ты не станешь прыгать  и
кричать, они сочтут тебя совершенно спокойным, но я-то тебя давно знаю.
   - Или я с ума схожу, или я увидел привидение.
   - С ума ты не сходишь, - заверил  друга  последний  потомок  великого
Обена, - во всяком случае, в  последнее  время,  а  вот  привидения  тут
вполне могут водиться.
   - Я серьезно.
   - Ты всегда серьезно, это я  всю  жизнь  дурака  валяю.  Я  на  ногах
удержусь или лучше сначала сесть и выпить?
   - Сесть и выпить, - улыбнулся Александр.
   - Уже легче.
   - А если бы я сказал, что садиться не надо?
   - Я б за царкой побежал, так в чем дело-то?
   - Помнишь, я тебе рассказывал о  человеке,  которого  встретил  перед
дуэлью с Муланом?
   - Конечно? Здесь он, что ли?
   - В известном смысле, да.
   - То есть?
   - Я его нашел в портретной галерее. Это он... Его глаза, взгляд, цепь
на шее. Такие же камни, как на моем мече! Камни, которые не узнают  даже
атэвы! Но и это не все! Получается, что со мной говорил Рене Аррой...  Я
же сказал тебе, что  лучше  сесть.  Победить  Мулана  мне  помог  мой...
Проклятый, я даже не знаю, какая частица его крови течет в  моих  жилах.
Он же пропал больше шестисот лет  тому  назад!  Получается,  что  он  не
погиб?
   - Ты не ошибаешься? - Луи выглядел растерянным.
   - Нет. Его ни с кем не перепутаешь. И потом  имя...  Он  назвал  себя
Аларик, а на раме написано Рене-Аларик Руис рэ Аррой.
   - "Счастливчик Рене"... Мы как-то забыли, что у него  было  несколько
имен.
   - Именно...
   - Жабий хвост! - Трюэль  сосредоточенно  потер  лоб.  -  Знаешь  что,
Сандер! Давай жить и ждать, что  получится.  Ну,  встретил  ты  древнего
императора, ну, научил он тебя, как эту "Белую погань"  убить?  Беды-то!
Кстати, ты не пробовал "два" и "два" сложить?
   - "Два" и "два"?
   - Не хочешь "два" и "два" - сложи "один" и "один"... Вспомни корабль,
который нас от дарнийских охотников спас, и то, что моряки вам с Сезаром
про Скитальца рассказали. Вот тебе и разгадка. Скиталец и есть сгинувший
император, и нечего удивляться, что он тебе  помогает,  а  может,  и  не
только тебе. Марту ведь кто-то седой спас. Ладно,  мы,  кажется,  выпить
решили. Здоровье Последнего из Королей.
   - Луи!
   - Я уже тридцать пять лет Луи, а фамилия моя - Трюэль, между  прочим,
и Обен был моим дедом, так что  я  знаю,  что  говорю.  Хватит,  Сандер,
оглядываться и искать, кто за тебя твое дело сделает. Никто за