ного короля, -  пожалуй,
нет... А в чем дело?
   - Я все время вижу ее во сне. Она меня тоже видит, тут не  ошибешься.
Видит, но, к сожалению не слышит,  -  Ларэн  пошатнулся  и  с  виноватой
улыбкой опустился на белые цветы, - я думал, ты поймешь,  кто  это.  Она
рвется ко мне, но я никогда ее не видел, иначе б запомнил. Мне  кажется,
она принимает меня за кого-то из вас. Это неудивительно - ты тоже спутал
меня со своим отражением.
   -  Сероглазая  с  очень  длинными  светлыми  косами,  -  с  сомнением
переспросил Нэо, - она смертная?
   - Трудно  сказать,  но  она  не  эльфийка...  Я  знаю,  вы  пытаетесь
докричаться до... до старшего сына Залиэли. Ты ему - брат,  Норгэрель  -
племянник, вы искренне привязаны друг к другу, но он не слышит вас, а вы
- его. Как чужая женщина смогла заглянуть за такой барьер?! Откуда в ней
столько силы и столько нежности? Тут не ошибешься...  Вспомни,  кто  мог
вас так любить? Если мы будем знать имя, мы ее дозовемся.
   У кого из оставленных им светлые косы? Кто  может  их  помнить,  ведь
прошло столько лет! Если б Ларрэн увидел сероглазого горбуна, Нэо б  еще
понял, но женщина...
   - Мне очень жаль, я не знаю никого похожего. Может  быть,  Норгэрель,
но вряд ли.
   - Мы все равно прорвемся друг к другу, - твердо сказал Лунный, - рано
или поздно, но прорвемся. Но лучше раньше.  Грэдитара  посеял  ветер,  а
пожинать бурю придется другим...
   - Ларрэн, - Рамиэрль прекрасно понимал, что говорит глупость, но  что
делать, если глупость приставила к горлу кинжал. - Может быть, не стоило
разбивать зеркало?
   - "Не стоило"? "Может быть"? - Лунный  задумчиво  погладил  шрамы  на
запястье. - Такие мысли мой  покойный  победитель  и  подбрасывал  своим
избранникам.  Почти  все  гончие  Грэдитары  -  он  так  их  называл:  и
Архипастырей, и императоров, и полководцев - начинали  с  "может  быть",
благих намерений и еще с обид... Те, к тому  ты  хочешь  обратиться,  не
стали бы слушать ЭТОТ шепот. Иногда я просыпался или меня  будили,  и  я
видел, как действует зеркало... Хозяин Вархи ставил тех, кого облюбовал,
перед выбором. В снах. Те, кто шли у него на поводу,  проснувшись,  рано
или поздно ступали на избранный путь. Впрочем, Грэдитаре лишь  казалось,
что он управляет зеркалом, оно обладало собственной волей, и у него были
другие хозяева...
   Ларрэн впервые заговорил о том, что с  ним  случилось,  и  Нэо  очень
захотелось заставить его замолчать. Это было трусостью, но есть вещи,  о
которых лучше не знать.
   - Это зеркало - чудовищная вещь, - Лунный попробовал улыбнуться.  Ему
не хотелось говорить так же сильно, как Роману не  хотелось  слушать.  -
После того как его напоили моей кровью, я стал его чувствовать...
   Я не думаю, что Грэдитара создал эту... вещь сам, скорее украл у тех,
кому служил раньше. Может быть, ему нарочно подсунули осколок... Как  бы
то ни было, сначала  зеркало  было  маленьким,  потом  ему  понадобилась
башня. Я его узнал, когда оно было меньше раз в десять - тогда в нем еще
не было Света, только отвратительные и Тьме и Свету Безумие  и  Туман...
То зеркало Грэдитара еще смог пронести Путями, но здесь оно стало расти,
и с ним росла башня. Я был узником Грэдитары, а он узником  Зеркала,  он
не мог отойди от  этой,  -  плечи  Ларрэна  непроизвольно  дернулись,  -
этой... вещи дальше, чем на сотню шагов...
   Любая сила не имеет ни совести, ни  мыслей,  это  не  ново.  Когда  я
попался, Грэдитара получил доступ к Свету, хотя он и раньше имел  с  ним
дело - в этом я не сомневаюсь. Он подчинил  Лунный  талисман  с  помощью
моей крови и отдал его Зеркалу. Меня тоже. Я грезил теми же снами, Нэо.
   Если не будет другого выхода, когда мы выберемся, я  отдам  тебе  мои
воспоминания, в них можно найти  ответы  на  многие  вопросы,  но  я  бы
предпочел все забыть.
   - Хочешь, я помогу тебе это сделать?
   - Хочу, но не имею права. Моя ошибка и так стала причиной многих бед,
а в этом бреду слишком много смысла. Может быть, мои кошмары еще помогут
нам принять верное решение, - Ларрэн махнул исчерченной шрамами рукой, -
главное не в прошлом, а в будущем.  Каждый  мир  несет  в  себе  и  свою
гибель, и свое спасение, а Тарра сейчас, как загнанная  лошадь,  вот-вот
упадет... Грэдитара был шпорами и хлыстом, но не наездником и тем  более
не хозяином.
   Зеркало ненавидело его и хотело. Ему  нужно  было  тело  его  глупого
владельца, поглотив его, оно становилось дверью для изначально создавшей
его силы. Долго рассказывать и теперь уже незачем. Этот путь для Безумия
закрыт навсегда, но у него в запасе много других дорог...

2896 год от В.И.
27-й день месяца Сирены
ТАЯНА. ВАРХА

   Отвратительное шаркающее  создание  скрылось  из  глаз.  Оно  плелось
неимоверно медленно, медленнее не только коня, но и пешего человека.
   Твари  хотелось  укрыться  в  туманных  болотах,  затаиться,  ей   не
нравилась дорога, на которую ее  толкали,  она  желала  покоя  и  только
покоя. Туман, холод и пустые длинные сны, что может быть лучше? Зачем ей
свет, шум, бой? Она устала, ей больно и тоскливо, но у нее нет выбора...
   Эмзар с трудом вырвался  из  чужой  и  чуждой  тоски  и,  отвечая  на
незаданный вопрос, тихо сказал:
   - Это Ройгу, Клэри.
   - Ройгу? - переспросил рыцарь Осени. - Но это  же  невозможно!  Ройгу
может возродиться лишь в ребенке Эстель Оскоры, а Геро бездетна.
   - Это так  и  не  так.  Ройгу-бог,  наделенный  разумом  и  волей,  с
проснувшейся памятью о былом величии, не вернется,  пока  сын  Герики  и
одержимого духом Ройгу не вырастет и не пройдет  ритуал  посвящения,  но
тем, кто оседлал Белого Оленя, это и не нужно. Они воскресили тело бога,
и оно не более, чем орудие в  их  руках.  Не  спрашивай  меня,  как  это
сделали, нам  некогда  искать  ответ,  хотя  он,  несомненно,  лежит  на
поверхности,  сейчас  нам  нужны  наши  кони.  -  Эмзар  сосредоточился,
призывая Опала, и Клэри последовал его примеру.
   - У нас есть немного времени, - рыцарь Осени повернулся к  повелителю
Лебедей. Случившееся потрясло Клэри, но он  уже  взял  себя  в  руки,  -
скажи, что нам делать?
   - Не пустить Ройгу к Вархе.
   - Как?
   - У нас только один способ, и ты его знаешь.
   - Ты хочешь сказать...
   - Эта тварь и ее поводыри  -  не  самое  страшное,  Клэри.  Их  могут
уничтожить и Геро, и Эрасти. Думаю, Рене это тоже по зубам, но  все  они
далеко, а тварь ведут в Варху. Мы переоценили билланскую победу, вернее,
недооценили ройгианцев, по крайней мере, троих.
   - Я ничего не понимаю, - с горечью признался рыцарь Осени, -  хотя  я
там был, а ты - нет.
   - Клэри, - голос Снежного Крыла  был  безмятежен,  словно  повелитель
Лебедей уже принадлежал иному миру, - ты видишь многое, но тебе  некогда
обдумать увиденное. Возможно, я ошибаюсь, и я был бы этому рад,  но  мое
сердце на этот раз согласно с моим разумом.
   Сотни лет в Биллане и Тарске приносились жертвы, сотни лет шла  война
с Таяной и Корбутом, но это была обычная война. Мы решили, что ройгианцы
без талисмана Шаддура растеряли свою магию, ведь она им не помогала, она
даже не защитила их жрецов. Геро вернулась, но не услышала  Ройгу,  хотя
на душе у нее было тревожно. Мы ничего не понимали, а Чаша наполнялась и
была наполнена, но собранную силу в ход не пустили. Когда пала  Биллана,
трое бежали, унося с собой Чашу.
   - Это ничего не объясняет.
   - Это объясняет все, если предположить,  что  к  ним  в  руки  попала
гривна. Я страшно ошибся, когда не позволил Шандеру Гардани открыть, где
она. Ройгианцы искали талисман у нас и в Вархе, и я  решил,  что  лучший
способ не выдать тайну - ее не знать. Мне казалось правильным переложить
эту заботу на Шандера,  я  догадался,  что  Гардани  хочет  завещать  ее
Герике, и помог ему обратиться к Эстель Оскора через годы... Клэри, Геро
зря сидела у могилы Шандера, пытаясь почувствовать  гривну.  Ее  там  не
было.
   - Как?
   - Не знаю! - сверкнул глазами Эмзар. - Да это и  не  важно!  Главное,
она попала в руки ройгианцам. При помощи талисмана и полной  Чаши  можно
сделать многое. Прежние адепты Ройгу создавали смертное воплощение бога,
им удавалось сливать  бессмертную  сущность  с  человеческим  телом.  Со
Стефаном они потерпели поражение,  но  Марко  им  покорился.  Шаддур  со
товарищи надеялись вернуть Ройгу и,  служа  ему,  обрести  бессмертие  и
власть над народами Тарры. Созданные фантомы появлялись  и  умирали  под
мечами всадников Горды, но сам талисман  был  неприкосновенен.  Для  них
реликвия и вправду была священной; те, кого мы видели, думают не о боге,
а о себе. Они разрушили талисман, возродив  телесную  оболочку  Ройгу  и
заставив исполнять их волю. Не сомневаюсь, они хотят прорваться в Варху,
где, как им кажется, обретут могущество.
   - Вряд ли...
   - Верно, но они этого  не  знают.  Хозяин  Вархи  умен,  он  не  смог
вырваться сам и нашептал этим безумцам мысль прорвать Кольцо  с  помощью
тела бога.
   - Как он мог это сделать?
   - Так же, как погубил Арцию. Игра на чужой подлости и глупости. Не я,
ты шестьсот лет не слезаешь с коня. Ты все видел сам - и Максимилиана, и
Иволгу, и Лумэна, и Рауля... А до этого были Анхель,  Циала,  Флориан...
Звездный Лебедь, да кого только не было!
   Длинногривые кони вылетели из серебряного леса сказочными  видениями.
Клэри собрался вскочить в седло, но Эмзар его остановил:
   - Возьми Опала, Коралл слабее, и он слишком устал за прошлые дни.
   - Эмзар!
   - Спокойно, Клэри, спокойно, - владыка Лебедей как никогда походил на
Рене Арроя. - Все еще живы, а я пока твой король. Ты  стал  разведчиком,
чтобы обмануть бессмертие; ты рисковал больше нас, но сейчас  твой  долг
добраться до Высокого Замка, отдать Геро мое  письмо  и  рассказать  про
Ройгу. Ты уйдешь, а я соберу  Лебедей  и  открою  им  правду.  Тот,  кто
захочет уйти, - уйдет, но я не хочу довериться тем, для кого  главное  -
выжить. Это приказ, Клэри. Ты возьмешь Опала и поскачешь в Варху, там вы
с Геро сотворите зеркало. Твоих знаний и ее сил для  этого  хватит,  так
что вы все увидите. Если случится худшее, что ж, Эстель Оскора вступит в
бой раньше, чем думалось, только и всего. Если мы не пропустим  Ройгу  и
не отдадим Варху, все равно возвращайтесь вместе - время тайн миновало.
   И еще одно. Эстель Оскора должна быть одна,  рисковать  Последним  из
Королей нельзя. Его дело - война людей, по крайней мере,  сначала.  Геро
поймет... И еще одно: не вини ее за Александра Тагэре. Так было суждено!
Теперь прощай, и да хранит тебя Великий Лебедь!
   - Я сделаю, как ты скажешь, но как мне жить, если я буду последним?
   А ведь Клэри тоже забыл об ушедших  на  острова,  хотя  они  живы.  И
вместе с тем мертвы...
   - Как жить? Так же, как жили Всадники Горды и Сумеречная,  как  живет
Рене! Хранить то, что можно, и стоять насмерть.  -  Эмзар  стиснул  руку
разведчика. - У тебя остается надежда на Рамиэрля. Он должен  вернуться,
я не верю, что наш бард пропал навсегда.
   - Ты прав. Прости и прощай! - Рыцарь Осени хотел сказать что-то  еще,
но не нашел слов. Неловко высвободив руку, Клэри подошел к своему  коню,
на мгновение уткнулся лицом в  золотистую  гриву,  а  потом  вскочил  на
королевского иноходца. Опал, повинуясь двойному приказу, сделал  большой
прыжок  и  помчался  на  юго-запад.  Снежное  Крыло   проводил   глазами
исчезающего всадника, успокаивая осиротевшего  Коралла.  Можно  было  не
торопиться, Белая Тварь едва волочит ноги, те, кто ее  подняли,  берегут
силы для решающего броска. Король Лебедей знал, что  опережает  чудовище
почти на сутки, этого хватит и для правды, и для прощания, и для смерти

ЭСТЕЛЬ ОСКОРА

   Последние ночи мне снился Астени, и  это  были  очень  грустные  сны.
Принц-Лебедь выходил из заснеженного  леса,  останавливался  на  залитом
лунным светом пригорке и молча смотрел на меня, словно  хотел  о  чем-то
попросить и не решался. Он казался усталым и изможденным,  словно  после
долгой болезни или заточения. Иногда эльф поднимал исхудавшую  руку,  на
которой виднелись свежие шрамы - их не было, когда я похоронила  его  на
заросшей шиповником и бересклетом поляне. Что же с  ним  сталось  по  ту
сторону жизни? Или дело не в Астени, а во мне, и это мне нужен ответ  на
незаданный вопрос.
   Я вспомнила каждый миг, проведенный с  отцом  Романа,  каждое  слово,
взгляд, вздох. Мне удалось основательно расковырять старую рану, но  это
было моим единственным достижением. Не помогал  и  медальон  с  лебедем,
который я продолжала носить. Изящная вещица загадочно  мерцала  на  моей
ладони, но сколько я на нее ни смотрела,  сколько  ни  сжимала  в  руке,
озарение на меня не снизошло. Я не могла понять, что  нужно  Астени,  я,
готовая на все в память нашей дружбы, оборвавшейся на краю любви!
   Раньше мы чувствовали друг друга, хотя Принц-Лебедь был бессмертен  и
принадлежал Свету, а я вернулась с Порога непонятной тварью,  отмеченной
печатью старого зла. Роман Ясный и его отец стали моими первыми друзьями
в новой жизни, теперь я достаточно сильна, чтобы вернуть хотя  бы  часть
долга. Может быть, синими  эльфийскими  глазами  на  меня  смотрела  моя
совесть? Я и впрямь была виновата и перед Рене, и перед Таррой. Я забыла
о том, кто я, и позволила себе стать счастливой и глупой, но  отпущенное
мне время стремительно таяло.
   Мы с Эрасти договорились ждать, пока раздосадованные неудачами  враги
не покажутся во всей своей красе.  Сандер  разобьет  Тартю,  как  разбил
Биллану и Тарску, и тогда за дело возьмутся ордена, а затем  и  те,  кто
накачивает их силой и злобой Женщина с Оленем в Мире Обмана  могла  быть
либо самой Циалой, во что я не верила, либо кем-то, занявшим  ее  место.
Сестры - враги Александра,  они  сделают  все,  чтоб  не  допустить  его
возвращения. Если у них не выйдет, на помощь придет хозяйка Оленя, и тут
без меня вряд ли обойдется. А еще была четверка, свершившая  Непростимые
Грехи, и тот, невысокий и грустный, сожалеющий о всеобщей  скверне.  Его
милосердие для Тарры страшнее ненависти всех богов Света и демонов Тьмы,
в этом я была уверена так же, как в своем имени и своей любви.  Но  чего
все же хотел Астени?
   Я старалась успокоиться, но это у меня никогда не получалось.  Валять
дурака и лгать в глаза близким, чтоб они не переживали, я умела отменно,
но схватить под уздцы свои чувства и не показывать их другим - не одно и
то же. Мое сердце было не на  месте,  я  знала,  что  должна  немедленно
куда-то мчаться и что-то делать, но не могла догадаться, что,  а  Астени
возвращался каждую ночь.
   Проще всего было вовсе не спать. Мне в моем  нынешнем  состоянии  это
было совсем нетрудно, я могла быть человеком и жить, как человек,  могла
стать  зверем,  деревом,  камнем,  могла  сохранить  женский  облик,  но
отказаться от материального, став не более  зависимой  от  сна,  пищи  и
воды, чем ветер. Я  цеплялась  за  свое  старое  человеческое  естество,
потому что любила человека, но делала это для радости, а  не  для  боли.
Запретить себе спать - что могло быть проще, но я шла  навстречу  ночным
видениям, потому что Астени приходил не зря. Он пытался  достучаться  до
нас через все преграды, разделившие прошлое и  настоящее,  я  рвалась  к
нему, но безуспешно. Я кричала - меня  не  слышали.  Я  пыталась  бежать
навстречу - заснеженный холм не приближался ни на волос. Я пускала в ход
магию - и просыпалась.
   Если б не проклятая тайна и эта ходячая любовь в серой хламиде, я  бы
попробовала спросить у зеркала или пошла за ответом  в  Мир  Обмана,  но
рисковать мы с Проклятым не имели права. Нас было всего двое и  мы,  что
бы ни плели про нас церковники, были отнюдь не всесильны. Я могла  вновь
угодить в жемчужный плен, в прошлый раз меня спасло чудо, даже не  чудо,
а стечение обстоятельств, которое не могло повториться.  Мне  оставалось
лишь ждать, что я и делала, и ожидание это наверняка было преступлением.
2896 год от В.И. 28-й день месяца Сирены ТАЯНА. ВАРХА

   Не ушел никто, хотя Эмзар ничего не скрывал и  никого  не  удерживал.
Ройгу шаркал по сырому слежавшемуся снегу в  десятке  вес  от  Вархи,  в
загонах  ржали  и  метались  почуявшие  приближение  чего-то   страшного
длинногривые кони, а их хозяева готовились к  последнему  делу  в  своей
жизни.  Эльфы  были  спокойны,  у  них  было  достаточно  времени,  чтоб
привыкнуть к тому, что рано или поздно все кончается. Те, кто  тяготился
таррским заключением и не  желал  знать  о  нависших  над  миром  бедах,
ступали по золотым пескам далеких островов, вздыхая об утраченном Свете.
Эмзар вспоминал о них редко, те, кто пошли за ним на север, - тоже, хотя
среди ушедших за  моря  были  братья,  сестры,  родители,  дети,  бывшие
возлюбленные.
   Кольцо пылало ровным, сильным  огнем,  оно  казалось  несокрушимым  и
вечным, особенно в сравнении с жалким, несмотря на  размеры,  созданием,
тащившимся к Вархе, но Эмзара  не  обманывали  ни  дряхлость  Ройгу,  ни
ничтожность его нынешних служителей. Спешить  им  было  некуда,  а  силы
древнего бога имеют предел, их нельзя растрачивать на пустяки.
   - Эмзар, - вошедший Нидаль был в парадных одеждах дома Ивы, - не хочу
тебе советовать, и не думай, что я цепляюсь за призраки. Но, может быть,
стоит ударить, пока он еще идет?
   - Для этого нужно открыть Варху, - покачал головой Снежное  Крыло.  -
Копье Света, без сомнения, пробьет  защиту  Ройгу,  и  мы  сможем  убить
поводырей, а  возможно,  и  его  самого.  Думаю,  эта  смерть  стала  бы
последней и окончательной. Белый Олень еще не бог, высшая сила, лишенная
сознания и воли - не более чем оружие. Сильное, но не всемогущее.
   - Тем более его нужно уничтожить.
   - Ты ошибаешься, если думаешь, что я устал от нашей стражи и не боюсь
умирать. Я боюсь, Нидаль, и я люблю жизнь и Тарру... Мне очень жаль,  но
мы не можем поднять Копье. Ройгу страшен не сам  по  себе,  ведь  Эстель
Оскора вернулась, и мы знаем, где она. Не смотри на  меня  так.  Сначала
говорить о ней было рано, а потом стало  поздно.  Я  послал  за  Герикой
Клэри, но они не успеют, даже если у них вырастут крылья.
   Дело не в Белом Олене, а  в  Вархе.  Тот,  кто  там  засел,  отчаялся
освободиться своими силами, и он умеет заставить  других  исполнять  его
желания.
   - Думаешь, хозяин Вархи ХОЧЕТ, чтобы мы сцепились с Ройгу?
   - Это на него похоже, вспомни Арцию,  вспомни  Эанке...  Нидаль,  эта
чума должна оставаться на цепи до появления Геро. Жаль  разлучать  ее  с
Александром, но Ройгу и Варха - ее дело.
   - Так спасшая его колдунья?..
   - Эстель Оскора... Она, кстати, видела тебя и хотела окликнуть, но ты
слишком быстро уехал.
   - Проклятый тоже вернулся?
   - Да, и я надеюсь на Эрасти, но один раз он уже проиграл не  силе,  а
лжи и предательству. Мы не можем позволить обезуметь всей Тарре,  а  это
неминуемо случится, если Ройгу откроет дорогу вархианскому лжецу.
   - Ты прав, - наклонил голову Нидаль, - у нас  и  впрямь  нет  другого
выхода. Бросим жребий?
   - Нет нужды. Я не держу здесь никого, но те,  кто  готовы  к  жертве,
должны ее принести. Вспомни Кантиску.
   - Тогда Ройгу помогали силы извне, даже звезды - и  те  были  на  его
стороне.
   -  На  стороне  фантома,  сгустка  силы,  не  имевшего  материального
воплощения. Сейчас Ройгу один, но он возвращен  в  наш  мир,  мы  лишены
талисмана, а Эстель Оскора будет здесь не раньше, чем  через  кварту,  и
то, если пройдет тропой Зеркал. Мы не можем рисковать. Придется  бросить
в огонь ВСЕ.
   Эмзар надел серебряный венец, накинул плащ  с  взлетающим  лебедем  и
направился  к  выходу,  но  на  пороге  остановился,  оглядев  озаренную
по-весеннему ярким солнцем комнату.
   - Знаешь, Нидаль, что мне сказал Рене, когда мы снова встретились?
   - Что?
   - Что ему никогда не  хотелось  умирать,  а  значит,  он  всегда  был
счастлив. И он никогда не боялся смерти и не лгал себе,  а  значит,  был
свободен. Я тоже счастлив и свободен.
   - Я предпочел бы уйти с мечом в рук