икой
пульсирующей болью, рвавшей на части переломанное и  искалеченное  тело.
Но даже эта боль была НИЧТО в сравнении с осознанием конца.
   Еще утром они были живы, сильны, веселы и уверены в себе, они мчались
вперед с нетерпеливым восторгом, предвкушая быструю, красивую схватку  и
блестящую победу, которая на какое-то время развеет обыденную скуку.  Он
еще задержался - не смог отказать  себе  в  удовольствии  провести  ночь
перед битвой  с  нежной  красавицей,  которую  видел  в  первый  и,  как
оказалось, в последний раз...
   Налетевший  порыв  сухого  горячего  ветра  всколыхнул  седую  траву,
невиданные серо-серебристые метелки склонились над его  лицом  -  тонкие
нити на фоне  обжигающей  бесконечности.  Второй  порыв  ветра  оказался
сильнее, и пушистая кисть мягко коснулась щеки и вновь  выпрямилась.  Он
провожал ее взглядом, пока мог, - повернуть голову было свыше  его  сил.
Потом опять ничего не происходило. Тот же льющийся  с  бесцветного  неба
жар, та же боль, то же бессилие.
   Он знал, что умирает, и хотел, чтобы это случилось скорее, но  смерть
все не приходила.
   Затем откуда-то сверху послышалась странные мелодичные крики. Сначала
едва слышные, они приближались, и, наконец, над ним поплыла стая больших
белых птиц. Таких он никогда прежде не видел, так же как не  видел  этой
седой пушистой травы. Стая была не столь уж и  велика,  но  он  не  смог
сосредоточиться и пересчитать птиц. Почему-то ему казалось очень  важным
знать, сколько же их там, в  небе.  Белокрылые,  с  длинными  вытянутыми
шеями, они летели четким,  красивым  строем,  каждая  занимала  какое-то
свое, одной ей лишь принадлежащее место. Будь он здоров, счесть небесных
гостей не составило бы никакого труда, но он умирал; и мысль о том,  что
ему никогда не узнать, сколько птиц проплыло над  ним  в  его  последний
час, была непереносимо мучительной. А они улетали, плавно и безжалостно,
уменьшаясь на глазах, таяли в слепящем беспощадном сиянии, а он  не  мог
ни вздохнуть, ни шевельнуться...

***

   Рене проснулся как от удара. Ночь уже перевалила за половину,  но  до
рассвета было еще  далеко.  За  окном  чернело  бархатное  летнее  небо,
усеянное  крупными,  тревожными  звездами,  одна  из  которых   внезапно
сорвалась и покатилась вниз, оставляя за собой узкую сверкающую  полосу.
Месяц Лебедя - Месяц Падающих Звезд, так его раньше называли в Эланде.
   Адмирал встал и кое-как добрался до окна; сердце  колотилось,  словно
он пробежал весу, а то и две, и причиной же, конечно, был проклятый сон.
Рене Аррой сны видел редко и еще реже запоминал. От природы  несуеверный
и  умевший  владеть  собой,  Счастливчик  не   признавал   предчувствий,
предсказаний и вещих снов.  В  юности  он  просто  жил,  жил  жадно,  не
загадывая на завтра, ежедневно рискуя, ввязываясь  в  самые  невероятные
авантюры, которые только могли прийти в голову молодому маринеру.
   ... В первый раз это случилось по дороге в Идакону. Он так же вскочил
среди ночи, до мельчайших  подробностей  помня  приснившийся  сон.  Сон,
наполненный предсмертной тоской и грустными птичьими криками. Тогда Рене
точно так же сидел, уткнувшись невидящими глазами в стену  и  ничего  не
соображая. Все было спокойно,  позади  -  замечательные  приключения,  в
трюме - богатая добыча, впереди - долгий путь домой -  на  сей  раз  они
забрались так далеко за Запретную черту, что при самом хорошем ветре  им
предстояло проболтаться в  море  больше  месяца.  И  вдруг  этот  ночной
кошмар...
   Разумеется, Аррой никому ничего не рассказал, но все последующие  дни
в глубине души ожидал  беды  -  шквала  или,  наоборот,  полного  штиля,
встречи с флотом ортодоксов, а то и с легендарным Великим Морским Змеем,
про которого  все  говорили,  но  которого  никто  не  видел.  Но  удача
пребывала к ним в неизменной благосклонности. День  проходил  заднем,  и
капитан сумел взять себя в руки и посмеяться над своими  предчувствиями.
Плавание закончилось благополучно, но когда они пришли в Идакону....
   Сиятельный герцог давно запретил себе вспоминать  об  этом  -  смерть
семьи,  свалившиеся  на   его   голову   незнакомые   и   отвратительные
обязанности, скороспелая, неизбежная женитьба, дни и  ночи,  заполненные
до  отказа  делами...  Урывая  несколько  часов  для  сна  и  словно  бы
проваливаясь в черную бездну, он переживал эту самую черную в его  жизни
полосу, убивая в себе отважного бродягу, искателя чудес. Лишь в одном он
смалодушничал - запретил себе  высчитывать,  не  совпал  ли  его  сон  с
приходом в Идакону таинственной заразы, косившей тех, в  ком  была  хоть
капля крови Арроев. Приснившийся кошмар был старательно запрятан в самых
отдаленных закутках памяти.
   Прошло восемь лет, и Рене вновь увидел сожженное небо,  гнущуюся  под
горячим ветром седую траву, улетающих птиц,  оглашающих  степь  странным
плачущим кличем... Потом  сон  этот  стал  столь  же  привычным,  как  и
постылая власть. Иногда с ночными кошмарами совпадали нежданные  беды  -
смерть сестры, внезапное разрушение родового замка, подмытого вздувшейся
от талой воды Ганой, исчезновение ?Волчьей Звезды?, на которой был и его
лучший друг... Иногда не происходило ничего, но  Рене  был  уверен,  что
просто не знает про несчастье.
   Эландец заставил  себя  зажечь  свечу,  налил  вина.  Небо  за  окном
понемногу  светлело,  ветер  уносил  растрепанные  редеющие   облака   к
Последним горам. Рене потягивал старое  агирское,  слушал,  как  звякают
отодвигаемые решетки, перегораживавшие на ночь внутренние дворы Высокого
Замка, - предосторожность, не имевшая до последнего времени  смысла,  но
скрупулезно выполнявшаяся  целыми  поколениями  ?Золотых?.  Рене  стоял,
прижимаясь лбом к оконной  решетке,  пытаясь  что-то  вспомнить.  Что-то
очень важное, чем его нынешний сон отличался от прежних.

2228 год от В. И. Утро 17-го дня месяца Лебедя.
Пантана. Убежище.

   Голубая Амора ослепительно сияла на  зеленоватом  утреннем  небе,  на
листьях и цветах белых poз  собиралась  роса,  и  уже  пробовали  голоса
просыпавшиеся  птицы  В  Убежище  вступал  еще  один   летний   день   -
неторопливый и роскошный.
   Эанке Аутондиэль, целомудренно кутаясь в небесно-синюю шаль, стояла у
раскрытого окна, рассеянно наблюдая за  звездами.  Сегодня  был  великий
день - она, ее мать и еще девять Перворожденных потребовали выслушать ее
на Светлом Совете, и Эмзар ответил, что слово Эанке прозвучит за час  до
полудня. Красавица многие годы готовила приличествующую  случаю  речь  и
сейчас, мысленно повторив ее, осталась  довольна  -  она  ни  в  чем  не
грешила против этикета и вместе с тем была жесткой и настойчивой.  Эмзар
должен понять, что ей лучше не мешать!
   Из достоверных источников она знала о талисмане, попавшем в  руки  ее
умалишенного брата. Именно это вкупе со странными знамениями и заставило
Аутондиэль раскрыть карты несколько раньше, чем она  намеревалась  Ни  в
коем случае нельзя было допустить, чтобы Рамиэрль покинул Убежище вместе
с кольцом  Эрасти.  Возможно,  оно  сможет  заменить  другое,  не  менее
могущественное, утраченное Лебедями во времена Войн Монстров. Если  так,
то с его помощью можно попробовать открыть Путь или,  по  крайней  мере,
послать Зов Светозарным, некогда властвовавшим над Рассветными землями.
   Рамиэрль, позабывший все  приличия  и  более  похожий  на  презренных
людей, чем на сына звезд, видимо, не понимает, ЧТО попало  ему  в  руки.
Она же, Эанке, не зря по крупицам восстанавливала древние заклятия - она
почти уверена, что это кольцо создано Высшей Силой, пред которой все они
со своим робким волшебством не более чем пыль. Не мог смертный, будь  он
трижды магом, сотворить артефакт такой силы. Он его  где-то  отыскал,  а
значит, кольцо принадлежит Эрасти не более, чем выброшенный морем сундук
с утонувшего корабля принадлежит нашедшему его бродяге.
   Нет, Эанке не пыталась уговаривать брата.  Рамиэрль  был  ей  чужд  и
непонятен. Она старательно презирала его, чтобы не бояться. Единственный
разговор  между  братом  и  сестрой,  состоявшийся   после   возвращения
Рамиэрля, показал, как мало он ценит Кровь Звезд. Даже заводить разговор
о кольце она не стала - не хотела раскрывать отступнику  и  его  друзьям
разгаданную ею тайну происхождения кольца.  Но  перед  Советом  Клана  и
Местоблюстителем высказаться нужно.
   Конечно, Эмзар ее вряд ли поддержит, но она должна впоследствии иметь
право сказать, что действовала по Закону. Если ей откажут, ее руки будут
развязаны. Она все равно завладеет кольцом Эрасти во имя будущего эльфов
и,  разумеется,  своего  собственного  будущего.  Завладеет,  даже  если
придется перешагнуть через трупы брата, дяди, отца...

2228 год от В. И. Утро 17-го дня месяца Лебедя.
Таяна. Лисья улица.

   Лупе вздохнула и вытащила заветные карты  О  <О  -  гадальные  карты,
состоящие из 156 карт так называемой Малой Судьбы (12 мастей по 13 карт)
и 13 карт Великой Судьбы. Карты Малой Судьбы делятся на 12 мастей по  13
карт каждая и обозначают события, связанные со свободой воли  и  выбора,
которыми обладают люди. Карты Великой Судьбы указывают на  вмешательство
Высших Сил.
   Масти О:  Весна,  Лето,  Осень,  Зима,  Воздух,  Огонь,  Вода,  Земля
(Камень), Утро, День, Вечер, Ночь. Карты Малой  Судьбы  имеют  численное
значение от 1 до 13, карты-единицы носят название сердец (Сердце  Весны,
Сердце  Ночи),  карты-десятки  называются  слугами  (слуга  Дня),  11  -
соответствует рыцарю (рыцарь Огня), 12 - королеве (королева Осени), 13 -
королю (король Камня). Карты от двух до девяти  могут  носить  численное
имя (двойка Дня), но  также  имеют  индивидуальное  имя  (так,  вечерняя
пятерка чаще называется Долгие  Слезы).  Каждой  карте  О  соответствует
определенное, как правило, очень сложное изображение.
   Карты Великой Судьбы: Великий Орел,  Великий  Дракон,  Бесконечность,
Долгое Возвращение, Кровавая Роза, Негасимое пламя, Протянутая рука, Три
дороги, Буря, Звездная Пристань, Бездна, Свет, Тьма.
   Огненный камень - на самом деле представлял собой обычный камень типа
кварца, обработанный  печатными  волшебниками  таким  образом,  что  при
соприкосновении с легковоспламеняющимися предметами те загорались.  O.K.
обычно изготовлялся в виде карандаша, оправленного в медь  с  медной  же
откидной  крышкой.  Стоил  весьма  дорого,  потому  большинство  жителей
Благодатных земель предпочитали  пользоваться  кремневыми  зажигалками>.
Она купила их очень давно, еще в своей самой первой, счастливой и глупой
жизни. Карты были кусочком запретного,  но  тем  более  соблазнительного
плода, к которому  тянулась  ее  душа  Гадание  на  О  уже  много  веков
преследовалось и Церковью,  и  светскими  властями  Благодатных  земель,
достать настоящую колоду было почти невозможно,  но  Лупе  повезло,  она
стала обладательницей точной копии старинных карт. Продававший их  купец
из Эр-Атэфа по секрету сообщил, что именно такие были в ходу во  времена
Анхеля Светлого и что даненка  получила  счастливую  колоду,  избежавшую
сожжения,   когда   Равноапостольная   Циала   объявила   О    ловушкой,
расставляемой людям Антиподом.
   Лупе любила рассматривать странные картинки. В  отличие  от  новейших
гадательных карт в О было не 8 по десять, а 12 мастей, каждая из которых
насчитывала по 13 карт. Это была Малая Судьба. Были еще 13 карт  Большой
Судьбы,  означающие,  что  тот,  на  кого  гадают,  втянут  в   события,
недоступные его пониманию. Кроме того, в колоде О было несколько  пустых
Белых и пустых Черных карт, число которых почему-то все время менялось.
   Пожилой маг-распечатник  <Распечатник  -  дипломированный  волшебник,
лишенный по тем  или  иным  причинам  (чаще  всего  это  были  нелады  с
налогами) права практиковать, но оставленный на  свободе,  так  как  его
прегрешения не попадали под Хартию о Недозволенном>,  на  свой  страх  и
риск преподавший юной ноблеске азы гадательного ремесла, утверждал,  что
на самом деле никаких Черных и Белых карт нет, просто изображения иногда
тонут во Тьме, а иногда в Свете и обозначают развилку на дороге  Судьбы,
где только от человека зависит, что  будет  дальше.  Так  ли  это,  Лупе
никогда не задумывалась, карты служили ей для того, чтобы  спрашивать  о
том, скоро ли придет ОН.
   В  последний  раз  Леопина  тревожила  заветный  ларец,  где   лежали
завернутые в лиловый шелковый платок карты, решившись бежать  из  отчего
дома с красавцем-поэтом. Это был простенький расклад.  Девушка  вытащила
три карты, означавшие, что будет, если  она  решится  на  побег,  и  три
карты,  которые  говорили  о  том,  что  будет,   если   она   покорится
родительской воле и примет неизвестного ей жениха, навязанного отцом.  В
последнем случае О обещали долгую спокойную дорогу с мелкими радостями и
мелкими обидами, а в конце  -  богатство.  Вторая  дорога  сулила  Малую
Радость, Долгие Слезы и Великую Любовь. Разумеется, она бежала. Впрочем,
скажи карты другое, она бы все равно поступила так, как поступила.
   Разочарование  наступило  быстро,  муж  оказался  глупым,  грубым   и
хвастливым, жившим за счет поселившегося в Гелани сводного  брата.  Лупе
надолго запретила себе думать о картах, пока... Пока в  маленький  домик
медикуса Симона не пришел граф Шандер Гардани. Конечно, не ей, порвавшей
с прошлым, отказавшейся от достаточно знатной  (хоть  и  не  такой,  как
Гардани) семьи, мечтать о лучшем друге  наследника  Таяны,  но...  После
ухода Шандера Лупе вспомнила предсказание и вдруг поняла, что первые дни
с ее неудачным супругом означали Малую Радость, годы то ли  супружества,
то ли соломенного вдовства могли сойти за Долгие Слезы, а теперь  к  ней
пришла Великая Любовь. И женщина  достала  убранную  с  глаз  долой,  но
тщательно сохраняемую шкатулку с  картами.  Она  готовилась  к  Великому
Раскладу.
   Маленькая   знахарка   помнила,   что    Великий    Расклад    делают
один-единственный раз в жизни,  а  посему  лучше  не  пытать  карты  без
крайней на то необходимости, но женщина хотела знать, может ли она  хотя
бы надеяться. И Лупе решилась. Это утро, когда  Луна  уже  зашла,  а  на
омытом дождем зеленом небе ярко сверкала Амора-Любовь, как нельзя  лучше
подходило к выполнению задуманного -  О  охотнее  всего  открывают  свои
тайны на рассвете.
   ... Сначала надо было дать картам  имена.  Семь  королей,  рыцарей  и
королев на время расклада  становились  теми,  кто  уже  вошел  в  жизнь
Вопрошающего и о ком его мысли. Остальные фигуры могли  трактоваться  по
ходу дела. Лупе подумала и решила, что она - королева Вечера, молчаливый
граф Гардани был произведен  в  рыцари  Зимы.  Нужно  было  назвать  еще
пятерых; гадалка немного подумала, глядя на пламя свечи, и  решила,  что
герцог Рене Аррой - истинный король Вод, тем более что тот и изображался
в виде эландского маринера, либр Роман был произведен в рыцари  Утра  со
звездой-Аморой на щите. Лупе  решила,  что  Стефану,  другу  и  сюзерену
Шандера, подойдет быть королем Зимы, а дочери  графа  -  королевой  Дня,
смеющейся юной  девушкой  с  охапкой  желтых  полевых  цветов  в  руках.
Молоденькая свояченица Гардани Марита в глазах  Леопины  превратилась  в
королеву Рассвета. Теперь оставалось выложить карты на  стол  рядами  по
тринадцать в каждом, а затем убрать все, кроме нареченных  фигур  и  тех
карт,  что  непосредственно  к  ним  примыкали,  после  чего  попытаться
прочесть  расклад.  Лупе  так  и  поступила,  но,  когда  проделала  все
необходимое, застыла от удивления. Она никогда не слышала о подобном!
   Обычно карты Великой Судьбы редко смешивались с картами Вопрошающего,
а Великий Орел и Великий Дракон и вовсе были известны тем,  что  никогда
не выпадали. Теперь же ВСЕ избранные гадающей  карты  оказались  связаны
друг с другом, а вокруг них располагались ВСЕ карты  Великой  Судьбы!  И
только одна лежала отдельно от всех - Свет, означающий счастливый исход.
   Приглядевшись внимательнее,  Леопина  заметила,  что  ?она?  и  ?граф
Гардани? оказались с краю этого буйства  рока,  причем  их  карты  легли
близко друг от  друга  (между  ними  находились  лишь  девятка  Воздуха,
известная так же как Великое Испытание, слуга Воды,  в  которые  гадалка
тут же записала своего жалкого  супруга,  и  непонятный  Рыцарь  Лета  -
молодой охотник среди могучих дубов). То, что судьбы ее и Шандера  могли
пересечься, заставило женщину благодарственно сложить руки, но потом она
охватила  взглядом  весь  расклад,  и  мечтательно-счастливое  выражение
исчезло с худенького лица. Такого Лупе не только никогда не видела,  она
и представить не могла, что карты могут лечь подобным образом! Дрожа  от
ужаса и недоумения, женщина склонилась над столом.
   Узел расклада закручивался вокруг герцога Арроя, окруженного десяткой
Огня, сердцем Воды и сердцем Осени. Еще одна карта называлась  ?Кровавая
Роза?. Изображение истекающей алой кровью белой розы на фоне  скрещенных
шпаг и затянутого облаками  неба,  прорезанного  единственным  солнечным
лучом, предрекало или любовь, которая грозит смертью, или же,  наоборот,
чувство, способное победить смерть.
   "Кровавая Роза? соединяла судьбу герцога Рене с кем-то,  обозначенным
картами О, как королева  Осени.  Старинный  художник  изобразил  молодую
женщину в черном, с распущенными светлыми волосами,  стоящую  у  залитой
ослепительным солнцем белой стены, через  которую  перевешивались  плети
странных вьющихся растений, окрашенных в  самые  невероятные  цвета,  от
лимонно-желтого  до  темно-фиолетового.  Женщина  спокойно  и  отрешенно
смотрела вдаль, на темном корсаже напротив сердца алело небольшое пятно,
казавшееся кровью. На самом деле это был  приколотый  к  платью  осенний
лист.  ?Кого  же,  -  подумалось  Лупе,  -  свяжет  судьба  с  эландским
адмиралом, свяжет так, что даже смерть, уносящая в  темные  глубины  все
сущее, не сможет забрать эту любовь?  Неужели  принцессу  Илану?  Но  та
больше  походит  на  королеву  Огня...?  Впрочем,  Огненная  королева  -
неистовая охотница, летящая на лошади с рыжей развевающейся гривой, тоже
участвовала в раскладе. Ее и адмирала  разделяли  две  карты  -  десятка
Огня,  называемая  также  Великой  Битвой,  и  тройка  Воды,  означающая
предательство или неизвестность. С  другой  стороны,  стремительный  бег
Огненной королевы тонул в Черных  картах,  к  которым  примыкали  Белые,
касавшиеся Шандера...
   Лупе поискала глазами и  нашла  Стефана,  окруженного  тремя  картами
Каменной масти, что могло означать болезнь, заточение или смерть. Тонким
лучиком надежды оставалась  четвертая  карта  -  семерка  Весны  -  семь
цветков  сон-травы,  пробивающихся  из   снега.   Эта   карта   означала
выздоровление, надежду, возрождение в новом качестве.  Дальше  следовало
Сердце Весны, означающее возвышенную любовь, и вновь королева  Осени,  к
которой тянулась еще одна карта - король Вечера - золотоволосый  человек
в роскошных одеждах, стоящий со свитком в руках у  окна,  выходящего  на
закат. Короля окружали две Черные  карты,  означающие  неизвестность,  и
прекрасный кавалер с Утренней звездой на щите - Роман Ясный.
   Лупе лихорадочно пыталась постичь то, что говорят  О,  но  ничего  не
понимала. Стефан вроде бы был окружен небытием, но вместе с  тем  связан
надолго, если не навечно, с  таинственной  королевой  Осени;  той,  кого
Судьба предназначила Рене. Какую-то  роль  в  этой  фантасмагории  играл
неизвестный король Вечера, имеющий непосредственное отношение к  Роману.
Она сама и Гардани тоже должны  были  принять  участие  в  надвигающихся
событиях, но словно бы с краю -  уготованная  им  полоса  бед  и  разлук
сменялась пустыми Белыми картами,  означавшими  возможность  начать  все
сначала и прийти к счастью или покою...
   Белку ожидала дорога, обиды и Сердце Лета - радость, которую проносят
сквозь жизнь, зато Марита была окружена Темными картами, и  лишь  Сердце
Утра  -  звезда-Амора  пыталась  разогнать