и  он  подхватил  споткнувшегося  Аддари,  державшего  за   руку
Норгэреля. Дохнуло жаром - лльяма тоже  умудрилась  протиснуться  сквозь
исчезающий Проход. Хвала Звездному Лебедю, все живы и все вместе!
   - Где мы? - широко раскрыл глаза Солнечный принц. И впрямь, где?
   Трое эльфов и огненная тварь теснились в небольшом круглом помещении,
соединенном низкой аркой с другим, похожим и не похожим на покинутую ими
обитель обсидиановых бестий. Под самой аркой валялась  куча  щебенки,  в
которую превратилась каменная крыса, и воздух над ней дрожал, как в лесу
над костром. Передний зал был большим, но его размеры хотя бы не сводили
с ума. Слева от входа  громоздилось  нечто  вроде  разрушенного  алтаря,
засыпанного камнями и камешками, на полу виднелись отвратительные пятна,
справа не было ничего, окон и дверей тоже не наблюдалось.
   Нэо задумчиво шевельнул ногой каменную крошку, мгновение назад бывшую
отвратительным хвостом,  поднял  глаза  и  вздрогнул  при  виде  черного
отпечатка на гладкой сероватой стене.
   - Вот мы и дома, эмикиэ! Добро пожаловать.  Нас  даже  встретили,  не
цветами, конечно, но жаловаться грех.
   - Дома, - выдохнул Норгэрель, - с чего ты это взял? Неприятное место,
в Тарре ничего подобного нет и быть не может.
   - Здесь и правда поработали чужие силы, - кивнул Рамиэрль, - но это -
Тарра. Мы в Черном Суре, под тем самом храмом, о котором  писал  Майхуб.
Мы прошли по  следу  бывшего  узника,  а  вернее  всего,  по  следу  его
тюремщиков. Ангес был прав.
   - Солнце Всемилостивое! - Аддари, подошедший посмотреть  на  то,  что
осталось от их странного проводника, с ужасом и отвращением воззрился на
выжженную мужскую ладонь. - Это хуже, чем смерть!
   - Иногда, чтобы победить то, что хуже, чем жизнь,  нужно  быть  более
чем мертвым, - пробормотал Нэо, благословляя выходку  Рене  Арроя  -  не
бойся, это привет от друга.
   - Это зло, запредельное зло! Я слышал об этом.  Вернувшиеся  несут  в
себе  смерть,  и  они  сами  -  смерть.  Миры,  оскверненные   подобными
созданиями, обречены.  Даже  боги  оттуда  уходят,  не  смея  спорить  с
вестниками Конца.
   -  Не  суди  дельфина,  повидав  кэргору,  -  пробормотал   Норгэрель
эландскую поговорку.
   - Именно, - подтвердил Роман, - твои слова  -  это  слова  Арцея  или
кого-то ему подобного. Им, похоже, не впервой удирать,  бросая  то,  что
должно защищать, на произвол судьбы. Может,  отпущенные  из-за  Грани  и
предвещают закаты миров, но Рене  вырвался  и  вернулся  по  собственной
воле.
   - И не погубит, а спасет, - вмешался  Норгэрель,  блестя  глазами,  -
если придут те, о ком ты говоришь, они будут иметь дело  со  Скитальцем.
То, что ты чуешь, не зло, а Сила, и она послушна лучшему  сердцу  Тарры.
Когда ты узнаешь Рене, ты поймешь. Ты не в Луциане, Аддари,  где  Зло  -
это Тьма, а Тьма все, что не Свет...
   - Я давно так не думаю, - перебил Солнечный,  -  С  тех  пор  как  мы
встретились, я повидал немало Зла, но истинную Тьму не встречал.  Просто
мне страшно... Я даже не знаю, как  назвать  эту...  Эту  дыру  в  ткани
Жизни.
   - Ну и не знай, - прекратил разговор Роман, - придумывать имена тому,
чему нет названия, будем позже. Если Тарра не превратится в...  Звездный
Лебедь! Тому, что мы видели по ту сторону Прохода, названия тоже нет.
   Похоже, они дружно спятили: накативший на всех троих  смех  явно  был
подобен безумию.  Ничего  не  понявшая  лльяма  не  преминула  усугубить
суматоху, завертевшись волчком, плюющимся багровыми искрами. Нэо  трясся
от хохота, прислонившись к  холодной,  скользкой  стене  и  стараясь  не
изжариться живьем по милости разгулявшейся огневушки.
   Эльф иногда позволял себе помечтать  о  том,  как  они  с  Норгэрелем
возвращаются домой. Это обязательно происходило лунной весенней ночью  с
высокими звездами, запахом черемухи и птичьим  щебетом.  Вдалеке  шумела
река, а у Врат, положив руку на холку Гиба, стоял Рене.
   Да уж, Нэо, воображение барда - вещь страшная. Вместо Гиба - каменная
крыса, вместо неба - серый подвал, угадал он только с Рене.  Скиталец  и
Клэр, как и собирались, прошли по следам старой легенды и  добрались  до
заброшенного храма в сурианских джунглях, весь вопрос когда...

2896 год от В.И.
6-й день месяца Дракона
ИФРАНА. АВИРА

   То, что  регентша  родилась  летом,  было  глупостью  и  несуразицей.
Жоселин больше подходила или  поздняя  слякотная  осень,  или  затяжная,
холодная весна, полная грязи и появившихся из-под снега  нечистот,  хотя
всего лучше было б, если б ифранка вовсе не являлась в этот  мир.  Равно
как ее батюшка и другие достойные представители семейства Пата.  Тем  не
менее они существовали, и Базиль Гризье был вынужден на них любоваться и
даже поздравлять.
   Лето в Ифране было жарким и душным, а посему  празднества  устраивали
по вечерам. Базиль не сомневался:  будь  на  то  воля  Жоселин,  она  бы
никогда не стала тратить деньги на свечи, закуски и вина, но обязанности
регента требовали собирать знать и  иноземных  послов  на  торжественные
приемы, и ифранка это делала. Разумеется, посол Арции,  он  же  брат  Ее
Величества Элеоноры, принимал в этом участие, то есть одевался в  черное
и сиреневое, вешал на шею графскую цепь и толкался с бокалом вина  среди
скучающих нобилей, говоря обо всем и ни о чем. Здесь  не  танцевали,  не
пели и почти не пили, хотя музыканты играли, а Большой зал  королевского
дворца вмещал до пятисот танцующих пар. При отце и деде Жозефа  в  Авире
проигрывали войны  и  веселились,  затем  здесь  научились  побеждать  и
разучились радоваться.
   Глядя на регентшу и топтавшегося рядом с ней  серенького  короленыша,
Базиль не мог отделаться от мысли, что такой моли, как Пьер Тартю, самое
место при ифранском дворе и что Мунт лет через  пять,  если  не  раньше,
превратится в подобие Авиры. Арциец  обернулся,  выискивая  тех,  с  кем
можно поговорить хотя бы о погоде, не опасаясь вывихнуть себе  от  скуки
челюсти. В соседнем  зале  в  окружении  десятка-полугора  подхалимов  и
шпионов стоял Альбер Вардо, которому  на  сей  раз  пришлось  явиться  с
Антуанеттой:  день  рождения   принцессы   требовал   присутствия   всех
знатнейших дам.
   Базиль изящно поклонился эллскому послу,  берет  которого  приходился
арцийцу  как  раз  на  уровне  воротника,  и,  лавируя  между   гостями,
направился в сторону Альбера. Разумеется, тот  его  окликнул.  Дружеские
отношения арцийского дипломата с Морисом Саррижем и его знаменитым дядей
были всем известны, но Базиль полагал, что Жоселин остается в счастливом
неведении о его участии в заговоре. В то, что регентша не догадывается о
том, что ей противостоит довольно-таки сильная партия, Гризье не верил -
дочь Паука была умна и проницательна. Она боялась Вардо,  но  на  Мориса
смотрела как  на  вертопраха,  а  на  его  арцийского  приятеля  как  на
"пуделя", что и требовалось доказать.
   "Собачья" репутация Базиля была  заговорщикам  на  пользу,  а  самого
графа мысль, что он ходит по лезвию ножа, предавая двух монархов  сразу,
грела, как хорошее вино. Если б только  Морис  не  был  любовником  жены
Вардо или хотя бы ничего  об  этом  не  говорил  приятелю!  Хотя,  какие
глупости! Они и подружились-то из-за этой истории.
   - Монсигнор!
   - Здравствуйте, Базиль. Слышали новости?
   - Для того чтобы ответить, я должен понять, что вы имеете в виду.
   - Оргондскую кампанию и арцийскую чуму.
   - Что ж, о существовании и первого, и  второго  я  осведомлен,  но  о
подробностях нет. Итак, что слышно из Оргонды?
   - Новости из Арции вас интересуют меньше.
   - Разумеется, - Базиль взял у проходящего слуги кубок,  -  ведь  меня
сейчас в Арции нет. Что до чумы, то, как мне  кажется,  она  еще  только
начинается.
   Граф Вардо внимательно взглянул на своего собеседника и заметил:
   - К нашему большому сожалению,  маршал  Аршо-Жуай  пока  не  оправдал
возложенных на него надежд.
   - Или Сезар Мальвани оправдал возложенные на него опасения?
   - Можно  сказать  и  так,  но  охотника  на  тигров  из  Ипполита  не
получилось. Мальвани обвел наших  Стратегов  вокруг  пальца  и  заставил
прогуляться вдоль Ньера. Сначала Аршо хотел  обойтись  без  генерального
сражения и сразу  же  двинуться  к  Лиарэ,  но,  побегав  наперегонки  с
Мальвани, стал мечтать о драке.
   - Ну, драться для Тигра одно удовольствие, - заметил Базиль, - маршал
Аршо получит то, что хочет.
   - И потеряет маршальский жезл, - встрял в разговор какой-то сплетник,
- из-за его  нерасторопности  Ее  Высочеству  пришлось  принять  условия
дарнийцев. Кстати,  хочу  сообщить  вам  приятное  известие:  оргондский
лагерь наконец-то взят. Вернее,  -  сплетник  внимательно  посмотрел  на
графа Мо, - следует говорить арцийский.
   - О нет, - покачал головой Базиль, - ни  в  коем  случае,  иначе  мне
пришлось бы называть  арцийцами  и  правящую  в  Лиарэ  семейку,  а  это
неприятно, учитывая их происхождение. Пусть лучше остаются оргондцами...
   - Имена Мальвани и Тагэре столь ненавистны послу Его Величества?
   - В каждом государстве  есть  имена,  раздражающие  слух  монарха,  а
значит, и тех, кто ему служит.
   У Жоселин была мерзкая привычка подходить незаметно, хотя Пьер  Тартю
со своей манерой сидеть на троне и требовать почестей  для  своей  тощей
задницы был еще хуже.
   - Сигнор Мо, - регентша была  сама  любезность,  -  граф  Альбер  уже
попросил вас об услуге?
   - Я с радостью ее окажу, если это не ущемит интересов моего короля, -
фиалковые глаза арцийца были совершенно безмятежными.
   - Дело в том, - продолжала мурлыкать Жоселин, - что супруга господина
графа обеспокоена судьбой своего брата. Видите ли, ей снятся дурные сны.
   - Это очень печально, - согласился Базиль, не понимая, к чему  клонит
Жоселин, но чувствуя, что вступает на тонкий лед.
   - Вы, видимо, знаете, что Антуанетта приходится мне кузиной?
   - Кузены и даже братья есть почти  у  всех  монархов.  К  счастью,  -
простите Ваше Высочество, за оговорку, - к  моему  глубокому  сожалению,
Его Величество король Арции по воле судьбы лишен братской и  сестринской
любви.
   Короткий взгляд Альбера предупреждал об осторожности, но Базиль знал,
что делает. Тот, кто  что-то  затевает,  на  словах  должен  быть  очень
осторожен - мать слишком часто это повторяла, чтобы он понял: так думают
все интриганы. Значит, тот, кто дерзит, останется вне подозрений!
   - Некоторые (регентша подчеркнула это  слово)  нобили  полагают,  что
брат Антуанетты имеет определенные права на престол. К несчастью,  юноша
очень  слаб  здоровьем  и  вынужден  жить  в  уединении   на   попечении
антонианцев. Это порождает неприятные слухи. Мы с графом Вардо  были  бы
весьма признательны, если б посол Арции, как лицо непредвзятое и  чуждое
здешних политических  интриг,  согласился  встретиться  с  моим  кузеном
Роланом, переговорить  с  ним  наедине,  передать  письма  от  сестры  и
привезти ей ответ. Надеюсь, это послужит  веским  доказательством  того,
что в затворничестве Ролана нет ничего противоестественного.
   - Я счастлив служить высокой сигноре, - Базиль почтительно  поднес  к
губам неопределенного цвета ленту, показывающую, где  у  Жоселин  должна
быть талия. Хотя зачем она ручке от метлы? -  Но  не  проще  ли  сигноре
Антуанетте самой проведать брата?
   - В антонианскую обитель нет хода женщинам.
   - В таком случае, я готов.  Надеюсь,  к  моему  возвращению  я  смогу
поздравить вас с победой.
   - Нас, граф, - Жоселин блеснула острыми беличьими зубками,  -  победа
над Мальвани - это окончательная победа над  Тагэре.  К  несчастью,  муж
Марты оказался слишком проницателен или, - регентша помедлила,  -  сумел
найти друзей там, где не ожидал.
   - Вы имеете в виду поступок Энрике Кэрны? - деловито уточнил Вардо, и
Базилю стало очень неуютно. Лично он слова Жоселин "не понял", их вообще
не следовало замечать.
   - Это как раз вполне объяснимо, - заметила регентша. - Энрике  желает
отомстить за сына и дочь. К тому же выставить с острова две с  половиной
тысячи самых горячих голов  всегда  полезно.  Нет,  я  о  другом.  Сезар
Мальвани угадал, что и как мы станем делать.
   - Вот уж ничего удивительного, - пожал  плечами  Гризье,  -  я  очень
уважаю маршала Аршо, но он слишком хорошо обучен, чтобы воевать с  диким
тигром. Все, кто читают книжки по стратегии и тактике,  поступают  очень
умно, но одинаково.
   - А вы читаете военные труды? - поинтересовался Альбер.
   - Упаси святая Циала, я почти год, как бросил читать! Вот мой младший
брат  зачитывался  историей  Леонарда.  Это  вредно  сказалось  на   его
здоровье.
   - Мои соболезнования, граф. Наверное, это было для вас  ударом.  Ведь
несчастья становятся несчастьями, лишь когда мы про них узнаем.
   - Не буду лгать, сударыня, - Базиль слегка улыбнулся, - мы с Филиппом
не ладили. Он вел себя, как волчонок, и мог вырасти в матерого  волка...
Лучше оплакивать невинную жертву, чем самому стать таковой.  Те  короли,
которые это понимают, иногда правят долго и успешно... А иногда  и  нет.
Горбун был наказан за свои, скажем так, ошибки. Я думаю, Его  Величество
Пьер их учел.
   - Когда вы собираетесь на родину, граф?
   - Согласно этикету, я должен  присутствовать  при  именовании  своего
племянника. Его еще нет на свете, и я готов помолиться  о  здравии  моей
сестры в антонианской обители. А также о том, чтобы оргондская  кампания
завершилась наилучшим образом.
   - Надеюсь, Ее Величество чувствует себя хорошо.
   - Благодарю вас, все в порядке.
   В порядке? Кто знает... Он не видел Нору со свадьбы, а ее  пустенькие
записочки были явно написаны под диктовку, да другими быть и  не  могли.
Удивляло другое: отсутствие писем от матери.  Похоже,  он  ее,  наконец,
довел или Жорес полностью завладел ее мыслями, вытеснив  даже  политику.
Если б он мог написать Доротее! Но  его  письмо  будет  прочитано  самое
малое трижды, а об условных словах они не договорились.

НЭО РАМИЭРЛЬ

   Аддари с сомнением взглянул на крысиные останки. Нэо его понял, он  и
сам думал, не постигнет ли их подобная судьба, если они попробуют выйти.
   - Волчонка! - лльяма прекратила вертеться и повернулась к  обожаемому
повелителю. Лучше всего ее поведение подошло бы под определение "смотрит
собачьими глазами", разве  что  жаркие  провалы  в  черноту  не  слишком
походили на глаза. - Иди вперед. Туда!
   Если огневушка погибнет, он себе этого не простит, но  кто-то  должен
идти первым. Как хорошо странствовать в одиночестве, тогда ты никого  не
можешь послать на смерть, кроме самого себя. Он бы и сейчас пошел, но на
его шее Аддари с Норгэрелем, не считая других долгов. Рисковать  нельзя,
не рисковать отвратительно.
   Лльяма недовольно заурчала и брезгливо  затрясла  тем,  что,  видимо,
считала передней лапой.
   - Вперед, Волчонка!
   Огневушка  укоризненно  фыркнула,  по  ее  спине  побежали  оранжевые
огоньки, и Роман, не выдержав, сделал  шаг.  Лльяма,  устыдившись  своей
трусости, прыгнула вперед, обдав эльфа жаром, и выскочила в большой зал.
С ней НИЧЕГО не произошло. Конечно, отродье Бездны и эльфы были  разными
силами, но Свет  созвучнее  Тьме,  чем  силе,  создавшей  крысу,  и  Нэо
уверенно шагнул сквозь дрожащую завесу. Ему показалось, что сквозь  него
смотрит кто-то старый и хитрый, но  ощущение  было  слишком  мимолетным,
чтобы понять больше.
   Очутившись рядом с гордой собой лльямой, Рамиэрль обернулся и  махнул
рукой, подзывая Норгэреля и Аддари, но подзывать было некого. Перед  ним
была  гладкая  серая  стена!  Морок?  Нэо  бросился  назад,  его  пальцы
коснулись чего-то прохладного и  скользкого.  Звездный  Лебедь!  Как  же
это?! Они с лльямой выбрались, а друзья не смогли?! Нет, выходят.
   Аддари с Норгэрелем возникли из ничего и тоже оторопело уставились на
мерцающую поверхность. Угадать место Прохода можно было лишь по каменной
куче, отдаленно напоминавшей переднюю часть чудовищного грызуна.
   - Похоже, эта дорога в одну сторону, - пробормотал Аддари,  -  слышал
об этом.
   - Ничего  не  понимаю,  -  признался  Норгэрель,  глядя  на  незримый
дрожащий занавес, услужливо  переместившийся  вместе  с  ними  и  теперь
разделявший большой  зал  на  две  неравные  половины.  Выход  из  одной
отметила ладонь Скитальца, и там  же  оказались  все  замеченные  эльфом
пятна, в торце другой располагался алтарь, на который вдохновенно рычала
лльяма.
   - Тут и понимать нечего, - откликнулся Роман, - выйти  отсюда  можно,
войти - нет. С той стороны видна только стена, потому-то Рене и повернул
назад - для него путешествие было закончено. Эти пятна,  несомненно,  на
его совести, и хорошо. Вряд ли при жизни они были приятными созданиями.
   - Рамиэрль, - Аддари тронул разведчика за плечо, - ты  знаешь  больше
меня и больше Норгэреля, а говоришь с нами, как с равными. Я понял,  что
твой друг, привязавший к себе свою смерть,  побывал  здесь.  Его  дорога
ведет наверх? Мы можем по ней выйти?
   - Можем и выйдем, - заверил Рамиэрль,  глядя  на  мертвый  алтарь,  -
интересно, что за идолы там стояли?
   - Крысы? - предположил Норгэрель.
   - Нет, - покачал головой разведчик, - крысы  и  прочая  нечисть,  без
сомнения, стражи. Их дело охранять проход и сообщить хозяину,  если  что
не так.
   - А кто прикончил эту тварь? - Норгэрель кивнул на  бренные  останки,
принявшие тот же мертвый серый оттенок, как и все в этом месте.
   - Узник, когда освободился. Боялся, что за ним придут, и принял  меры
- поставил ловушку, разрушил алтарь. Не терплю тюремщиков,  но,  если  б
эти делали свое дело получше, наш "друг" до сих пор сидел бы здесь, а не
в Вархе, а мы обошлись бы без Ройгу и прочих подлостей. Эмикиэ, мы так и
будем стоять и думать о Зле, Добре и том, что было до Великого Исхода?
   - Не злись, - примирительно сказал Аддари, к которому  присоединилась
пискнувшая что-то умильное лльяма. Стало жарко.
   - Прости, - улыбнулся Нэо.
   - Ничего, - кивнул Солнечный. - Нэо, если мы  отсюда  выйдем,  дороги
назад не будет. Вдруг нам нужно что-нибудь сделать?
   Еще как нужно, потому он и злится...  Роман  с  тоской  посмотрел  на
угольный отпечаток. Один шаг - и  они  дома.  Воду  они  найдут  быстро,
позовут Гиба, он придет за ними один или с  Рене,  и  прощайте  радужные
тропы и здравствуй, Тарра. Орел  и  Дракон  были  правы,  он  -  хороший
разведчик и неплохой воин, но в обычной войне он, в лучшем случае, будет
лучшим из многих; сейчас же ему выпал шанс сделать то,  что  не  сделает
никто, но как же не хочется!
   Рамиэрль  обошел   остатки   алтаря,   при   ближайшем   рассмотрении
оказавшиеся еще отвратительнее. Вряд ли прорвавшееся в  Тарру  неведомое
существо добиралось до Серого моря вплавь, и уж  тем  более  невероятно,
что оно проскочило в Варху под носом у Эмзара и не кажет оттуда носа  по
собственному  желанию.  Если  отбросить  то,  что  лежит  за   пределами
вероятности, есть лишь один ответ, объясняющий все. Древние  пути  -  те
самые, которыми они с Кризой ушли  с  Седого  поля.  Из  храма  или  его
окрестностей должен быть ход в Серое море, а оттуда - в  Варху.  Он  уже
ходил этими тропами, и это не лучшее воспоминание в его жизни.  Рамиэрль
прикрыл глаза, вызывая полузабытое ощущение  дороги,  в  кромешной  тьме
отражаемой во множестве зеркал. Там еще был странный,  казавшийся  живым
слабый ветер, а далеко  впереди  летел  огонек,  за  которым  надо  было
бежать. Ветер... Он коснулся лица, как слепец, желающий  узнать,  с  кем
имеет дело. Можно открыть глаза и  выйти  вон,  но  тогда  Хозяин  Вархи
останется недоступен, а эльфы будут  связаны  своей  стражей.  Отступать
нельзя, он пройдет этим путем, потому что, кроме него, некому.
   Вспышку Нэо увидел даже сквозь сомкнутые веки.
   - Свете Всемилостивый, - почти простонал Аддари, - что это?!
   - Этим путем отсюда ушел наш "приятель", - быстро проговорил Роман, -
сначала в Серое море, потом в Варху.  Все,  эмикиэ.  Прощаемся.  Аддари,