По  крайней
мере, им хочется так думать...
   - Базиль, да что с тобой? - прикрикнул Жорес.
   - Со мной? Ничего... Просто я видел, как умирают  рыцари...  И  видел
победителей. И знаю, как и почему они победили. Не бойтесь,  матушка,  я
достаточно подл, чтобы промолчать и получить  причитающийся  мне  кусок.
Мы, "пудели", не гордые!
   - Ты пьян!
   - Трезв, к сожалению. Но напьюсь.
   - Ты будешь рассказывать или нет?
   - Буду, - ровным голосом сказал Базиль, -  Тартю  победил.  Командора
циалианских рыцарей убили. Александр Тагэре  пропал  без  вести.  Маркиз
Гаэтано и Луи Трюэль тоже. Их ищут, но без  толку.  Остальные  "волчата"
мертвы, кроме Эжена Трюэля. Он тяжело ранен и в плену, вряд  ли  дотянет
до Мунта. Дарнийские наемники перебиты. Они, видите ли,  сочли  уместным
хранить верность тем, кто их нанял. Эти дарнийцы так сентиментальны.  Но
передовой отряд под командованием племянника барона Игельберга, бившийся
отдельно от остальных, вырвался. Они двинули в Гвару, а Лось не похож на
труса и предателя. Все.
   - "Без вести"? - повторила Элеонора. - Но так не должно быть.
   - Ах да, - все тем же ровным голосом произнес Базиль, -  я  и  забыл.
"Принесите мне голову горбуна, я съем его глаза..."
   - Щенок, -  граф  Реви  навис  над  племянником,  -  как  ты  с  нами
разговариваешь?
   - Как "пудель" с "пуделями". Мы победили, можете  радоваться,  а  мне
нужны ванна и постель.
   - Шут, - прошипел вслед брату Жорес, - утром я с ним поговорю.
   - Утром он придет в себя, - возразила сыну Элеонора, - а твое дело  -
исполнить нашу часть договора.
   - Вы правы, матушка. Я немедленно еду в столицу, с вами остаются дядя
и  Базиль.  Постарайтесь,  чтоб  он  говорил  поменьше,  нам  достаточно
Филиппа...
 
2895 год от В.И. 
Утро 19-го дня месяца Собаки 
ФЕЙ-ВЭЙЯ 
 
   Новый  командор  рыцарей  Оленя  ожидал  неприятного  разговора,   но
действительность превзошла самые худшие опасения. Предстоятельница  была
вне себя и все недовольство выплеснула на голову преемника убитого Бавэ,
хоть и знала, что Нерюж к  происшедшему  не  имеет  никакого  отношения.
Переговоры  вели  кардинал  Клавдий  и  покойный   командор,   сражением
командовали ифранский  маршал  и  опять  же  Бавэ,  у  которого  хватило
глупости схватиться с арцийским королем. После смерти  командора  Нерюж,
как мог, исполнял его обязанности, но полномочий у него не было.  Теперь
же ему приходится отдуваться за всех, начиная от размяукавшегося Пьера и
кончая преставившимся Бавэ.
   - Ее Иносенсия недовольна, но ведь дом Тагэре пал.
   - Вы безмерно преувеличиваете свои достижения, граф...
   - Но, Ваша Иносенсия!
   - Какие могут быть "но", - Анастазия презрительно  махнула  рукой,  и
рубиновый перстень, знак  ее  сана,  полыхнул  закатным  солнцем,  -  вы
упустили горбуна.
   - Он погиб!
   - В таком случае где тело? Насколько мне известно, исчезли не  только
он и его лошадь, но и три десятка воинов. Их кони вернулись без седоков,
и вот они-то погибли наверняка.
   - Даже  если  Тагэре  жив,  -  новоиспеченный  Белый  командор  пожал
плечами, - с ним покончено. Горбун, без сомнения, ранен, и ранен тяжело,
иначе он не покинул бы поле боя. Мы бы взяли его, но атэвы так  выезжают
своих коней, что те скачут с раненым  или  мертвым  всадником,  пока  не
упадут от усталости. Тагэре  повезло  заполучить  атэвского  жеребца;  к
сожалению, наши лошади не столь быстры и умны.
   - Мы говорим не о лошадях, сигнор. - В  глазах  Анастазии  плескалось
холодное бешенство, и известному своей храбростью и  жестокостью  Нерюжу
захотелось оказаться подальше от  этой  утонченной  красавицы  в  белом.
Честное слово, на поле боя  куда  уютнее...  Граф  отвел  глаза,  а  его
собеседница продолжала как бы про себя:
   - Этот урод мне не нравится. Начнем с того, что он вообще  не  должен
был появиться на свет, но он родился и выжил. Астрологи обещали, что  он
умрет в младенчестве, и что же? Он вырос и прикончил в поединке  Мулана,
почитавшегося непобедимым. Возможно, тот недооценил  своего  противника,
но дело было сделано. Александр Тагэре  сначала  стал  героем,  потом  -
полководцем,  затем  -  протектором  и,  наконец,  королем.  Вы  знаете,
скольких усилий нам стоило вернуть корону Лумэнам, и что я слышу? Горбун
исчезает без следа...
   - Ваша Иносенсия!
   - Вы мало знаете,  Нерюж.  -  Предстоятельница  покачала  головой.  -
Раньше это казалось разумным, но сейчас я переменила свое решение. Белый
командор не должен делать ошибок, а для этого ему  нужно  понимать,  что
происходит. Если вы хотите носить  фибулу  с  Оленем,  вам  придется  не
только драться, но и думать.
 
2895 год от В.И. 
19-й день месяца Собаки 
АРЦИЯ. ГРАН-ГИЙО 
 
   Мариетта - неслыханное дело - присела  в  подобии  реверанса,  лукаво
глядя на свою госпожу. И чего та так волнуется? С бароном  все  понятно,
никуда не денется...
   - Сигнора, к вам господин барон Фарни.
   - Проси...
   Служанка исчезла, и тут же свет заслонила внушительная  фигура.  Эгон
Фарни был мужчиной солидным  во  всех  отношениях.  Не  красавец,  но  с
приятным мужественным лицом,  русоволосый  и  сероглазый,  он  ничем  не
напоминал украшающий его сигну странный цветок. Ему  бы  скорей  подошло
изображение дуба или быка. Видно было, что барон взволнован, а  парадный
костюм и дорогое оружие красноречиво свидетельствовали как об  окончании
срока траура, так и о серьезности его намерений.
   Клотильда,  бледная  и  встревоженная,  смотрела  на  ставшего  столь
нежеланным гостя. Пока дети спят, но что будет,  если  они  проснутся  и
выйдут? И Мариетту нужно сплавить... Сколько же вокруг любопытных  глаз,
а ей всегда казалось, что она совершенно одна.
   -  Я  рада  вас  видеть,  сосед,  -  голос  женщины  звучал  ровно  и
приветливо, - не желаете вина?
   - Я... с удовольствием, - выпалил барон, схватившись за  стакан,  как
за спасение, - хорошее вино. Очень хорошее.
   - Я его купила прошлой осенью, это атэвский сорт, но выращен в  Южной
Чинте.
   - Почти не отличишь, - заметил барон и, помолчав, добавил:
   - В этом году удивительно теплая осень.
   - Да, - охотно подтвердила  Клотильда,  прикидывая,  не  разбудит  ли
баронский рык детей, хотя Шарло кажется разумным - возможно,  догадается
не показываться на глаза нежданному гостю и сестренку успокоит.
   - Но скоро похолодает, - выдавил из себя Фарни, - в  Мунте  наверняка
идут дожди...
   - Думаю, что да, а в Тагэре скоро выпадет снег. Вы бывали на  севере,
барон?
   - В Тагэре? Нет... - Великан вздохнул, набрав полную грудь воздуха, и
выпалил:
   - Сигнора! Я... Я прошу вас стать моей женой.
   Вот оно. Сейчас она ему откажет, и  все  будет  кончено.  Но  другого
выхода у нее нет. Только теряя Фарни, Клотильда поняла, как он ей нужен,
но Эгон всегда служил Лумэнам и считал Тагэре узурпаторами. Она не может
рисковать...
   - Барон, - голос  женщины  не  дрогнул,  -  выраженные  вами  чувства
чрезвычайно лестны для меня, но принять ваше  предложение  не  могу,  по
причине, которая вас не касается. Я бы была  рада  предложить  вам  свою
дружбу, но в создавшихся обстоятельствах это вряд ли возможно.
   Святая Циала, как же трудно смотреть ему в лицо.  Он  ее  любит,  это
совершенно ясно. И он ничего не понимает, а она не может  объяснить.  Не
имеет права.
   - Сигнора... Клотильда, но  почему?  Я  свободен,  вы  свободны...  Я
думал... Мне казалось...
   - Мне жаль, что я причинила вам боль. Вы, к сожалению,  не  правильно
истолковали мое поведение, я... Я видела в вас друга, но я не могу выйти
замуж ни за вас, ни за кого другого.
   Барон озадаченно и грустно посмотрел ей  в  глаза.  Из-за  гигантских
размеров и спокойствия его полагали тугодумом, но он ни в коем случае не
был глупцом. Клотильда убедилась в этом еще раз.
   - Я не уйду отсюда, сигнора, - Эгон Фарни грузно опустился в  кресло,
- пока вы не объясните произошедшую с  вами  перемену.  Когда  вы  вчера
разрешили мне нанести вам визит, вы вели себя совершенно  иначе.  У  вас
что-то произошло. Произошло за то время, пока мы не виделись. Да, теперь
я ясно вижу:  вы  бледны,  у  вас  заплаканы  глаза...  -  Голос  барона
потеплел:
   - Клотильда, дорогая моя, доверьтесь мне, я постараюсь вам помочь.
   Если бы она могла ему довериться! Но он сторонник Лумэнов.
   - Благодарю вас, барон. У меня все в порядке, я дурно  спала  ночь  и
немного нездорова.
   - Что ж, - он грузно поднялся и наклонил голову,  -  в  таком  случае
разрешите  откланяться.  Уверяю  вас,  что  по-прежнему  остаюсь   вашим
преданнейшим слугой. С вашего позволения, я как-нибудь навещу вас.
   - Буду рада, барон. Мне, право, очень жаль...
   - Не стоит. - Фарни неловко поцеловал протянутую ему ледяную  руку  и
вышел, задев головой дверную перекладину.
   Все было кончено, но сейчас ей нужно думать о  другом.  Детей  нельзя
скрывать до бесконечности... Что же делать? Просто так их  появление  не
объяснишь. Значит, придется продать дом и уехать из Гран-Гийо.  Она  еще
достаточно молода, чтобы выдать себя за вдову с двумя детьми. Да, именно
так  она  и  поступит.  Ее  отказ  от  замужества  -  веский  повод  для
скоропалительного отъезда, на все про все уйдет дней пять. Хорошо, Шарло
и Катрин уже достаточно большие, на мальчика можно  положиться,  он  уже
сейчас во всем похож на отца. Кроме увечья, разумеется.
   Это хорошо, так как с ним  не  будет  никаких  трудностей,  и  плохо,
потому что его могут узнать. А  может,  его  покрасить?  Серые  глаза  и
белокурые волосы, как у нее. Да, это выход. Краску она купит у  здешнего
"печатника", скажет, что хочет закрасить седину, благо она у  нее  есть.
Дети - погодки, а она скажет, что близнецы. И все, их никто не узнает!
   Клотильда отпустила изнывающую от любопытства  Мариетту  и  поднялась
наверх. Шарло и Катрин не спали. Девочка смотрела на нее, надув  губы  и
прикидывая, плакать или нет, мальчик ласково улыбнулся,  и  у  Клотильды
сжалось сердце. Именно так ей улыбнулся на прощание король во  время  их
первой и последней встречи. Будь что  будет,  но  детей  Александра  она
спасет. У нее все получится, не  зря  же  именно  вчера  расцвела  белая
фуксия.
 
2895 год от В.И. 
Ночь с 19-го на 20-й день месяца Собаки 
ФЕЙ-ВЭЙЯ 
 
   Горбуна нужно отыскать, где бы он  ни  был.  Отыскать  и  уничтожить.
Тартю не справился, Бавэ и Нерюж тоже, да  и  чего  еще  ждать  от  этих
самодовольных мужланов? Меч - вещь полезная, но Последнего из Королей  с
эрметной доски  интригами  и  войной  не  смахнешь.  Она  попыталась,  и
неудачно. Слишком много совпадений, так  что  пора  взглянуть  правде  в
глаза, какой бы неприятной та ни была. А правда заключается в  том,  что
Александр Тагэре выходит целым и невредимым из всех передряг, всякий раз
поднимаясь на одну ступеньку выше.
   Она должна была забить тревогу шестнадцать лет  назад,  но  пропавший
Гуго убедил ее в  том,  что  Мулан  погиб  по  собственной  глупости.  И
пошло-поехало. Она объясняла удачи горбуна  сначала  совпадением,  потом
вмешательством   вернувшегося   из-за    Грани    отца    и,    наконец,
покровительством   седого   хаонгского   колдуна,   как   сквозь   землю
провалившегося после учиненного им в Лиарэ переполоха. А  вдруг  дело  в
самом Александре, появившемся на свет благодаря  ее  собственной  магии?
Конечно, тогда сестра  Анастазия  была  слабее  и  глупее,  но  заклятие
Нежизни - второе по силе в арсенале ордена.
   Рожденный при его помощи за счет жизни её собственного ребенка горбун
мог оказаться неуязвим для  магии  Оленя  -  особенно  если  унаследовал
отцовские способности. Александр пару  раз  чудом  избегал  покушений...
Чудом? Или же дело в том, что яд на него не  действует?  Но  железо  его
ранит, с эскотской войны герцог Эстре вернулся хромым. Он смертен, но  и
она пока смертна, и покойный Орест не сподобился вечной жизни.  А  кони,
вернувшиеся без седоков, - плохой знак, очень плохой...
   Итак, что мы имеем? Горбун разгадал интригу, бросился в  бой  и  чуть
было не одолел судьбу, но  Рогге  все-таки  сдержал  слово.  Большинство
рыцарей Александра погибли, а сам он исчез. Бежал? Бросил своих? На него
не похоже, он помешан на чести и дружбе, как и его отец, к  тому  же  он
король. Нет, бежать Тагэре не мог! Но среди мертвых его нет, нет и двоих
его дружков, по странному стечению обстоятельств - самых опасных.  Кэрна
- брат Дариоло. Сумасшедший байланте или нечто большее?  Граф  Трюэль  -
внук своего деда. Как боец он поплоше Александра и Рафаэля, но с головой
у Луи, в отличие от них, более чем в порядке.
   Кэрна и Трюэль могли вытащить раненого короля из боя, не  спрося  его
согласия, но смогли бы они справиться с погоней? Нет! Вернее, нет,  если
речь идет об уничтожении ВСЕХ  преследователей.  Предположим,  Александр
без сознания, с ним Кэрна и Трюэль, а сзади люди Рогге.  Что  предпримут
беглецы? Луи укроет раненого в  безопасном  месте,  а  Кэрна  встанет  у
какого-нибудь моста и остановит погоню. О, этот запросто уложит  десяток
обычных воинов. Может, и полтора десятка, но никоим образом не  всех,  а
тут вернулись только кони, и на них не было ни кровинки. Магия? Но чья?!
Кто мог сотворить такое? А если сюда добавить Мунт...
   Сгоревший храм, уничтоженные Бэрроты, пропавшие  дети.  Как  все  это
увязать друг с другом? Предположим, это дело рук Седого, но зачем?  Если
тому не нравится Пьер Тартю, он свернет его в бараний рог и не  заметит!
Или пожар - предупреждение? Тогда оно адресовано ей. Дариоло  Кэрну  она
берегла для своих  заклятий,  а  мирийка  ускользнула  туда,  откуда  не
возвращаются...
   На  пожарище  видели  Иллариона...  Иллариона,  после  смерти  Ореста
ставшего Предстоятелем  антонианцев  и  перенесшего  главную  резиденцию
ордена в Духов Замок. Конечно, было б странно,  если  бы  клирик  такого
ранга не обратил внимание  на  несчастье,  случившееся  с  храмом  столь
почитаемой святой,  но  все  же  связь  антонианца  с  Седым  более  чем
вероятна, а пущенные в ход в Гразе  и  Мунте  заклятия  при  всем  своем
различии отличаются силой и точностью. Невредимые кони и исчезнувшие без
следа  всадники,  невредимые  окрестные  дома,  уничтоженная  обитель  и
пропавшие дети... Кому они понадобились? Они исчезли, когда  о  Гразском
разгроме не знала даже она. Заговорщики не стали  бы  действовать  столь
опрометчиво - значит, Вилльо, Рогге и ифранцы здесь ни при чем.  Сколько
вопросов - и ни одного ответа. Но главное - где Александр? Его  смертью,
смертью Последнего из  Королей,  открывается  новая  эпоха.  Прежде  чем
действовать, Анастазия должна знать, что с ним.
   Пьер и Рогге ищут, но пока не преуспели. Говорят, когда-то маги могли
создавать зеркала, в которых отражалось все, что нужно, но ей  такое  не
под силу. Пока. Нет у нее и возможности пустить по следу Гончих, так как
нет нужной крови. Что ж, придется положиться на ищеек Тартю и Рогге,  по
крайней мере в этом мире. Пусть рыщут по болотам, предлагают  крестьянам
награду, берут заложников, а она попробует достать Последнего из Королей
иным способом.
   Итак, исходим из того, что горбун мертв или тяжело ранен и вынесен  с
поля боя Трюэлем и Кэрной.  Если  он  мертв,  остается  возрадоваться  и
заняться делом. Если без сознания или спит,  она  до  него  доберется  и
сделает Так, чтобы он никогда не проснулся. Это трудно, но возможно...
   Ее  Иносенсия  задумчиво  тронула  роскошные  черные  волосы.  Нельзя
сказать, чтобы она любила мир Оленя, но его дороги вели к цели.  Главное
- получить Дозволение и помнить, ГДЕ ты, КТО ты и ЧТО тебе нужно,  и  ты
получишь, что хочешь. Год назад Святая не разрешила ей начать охоту, но,
возможно, сегодня у нее будет другое мнение.
   Анастазия, как всегда, с наслаждением, распустила и расчесала волосы,
надела свежее белое платье и рубины и вынула из резного ларца вырезанную
с необычайным искусством фигурку Оленя, привычно подивившись ее холоду и
тяжести. Интересно, кто из сестер утром не проснется, если святая сочтет
нужным открыть Предстоятельнице призрачные тропы? Прошлый раз  это  были
Юстиния и Ларина. Бланкиссима  и  послушница,  старуха  и  девчонка.  Ее
Иносенсия пыталась понять, кого избирает Олень,  но,  похоже,  это  было
делом случая. Анастазия с удовольствием взглянула на  свое  отражение  и
взялась за дело. Три пары Рогов <Ритуальные  подсвечники  в  виде  белых
оленьих рогов.> по углам начертанной на полу гексаграммы,  два  зеркала,
глядящих друг в друга, и в центре магической  фигуры  -  она  в  рубинах
Циалы с крохотным белым Оленем на протянутой ладони. И больше ничего. Ни
крови, ни длинных, путаных заклятий. Стой и жди,  Святая  ответит.  Если
сочтет нужным.
   Свечи  вспыхнули  одновременно,  неподвижные   языки   пламени   сами
напоминали темно-алые драгоценные камни. Стало  холодно,  но  неприятных
ощущений это не вызывало, скорее наоборот. Разве больно воде, когда  она
становится льдом? Она обретает форму и силу, способную разрывать сталь и
камень, это радость, а не страдание. Анастазия любила это ощущение, хотя
первый раз немного испугалась: тогда прошлое в ней еще поднимало голову.
Женщина  напряженно  вглядывалось  в  зеркало,  но  видела  лишь   себя,
прекрасную и холодную, несмотря на обливавшее ее алое  сияние.  А  потом
появилась Она.
   Анастазия видела происходящее чужими глазами, глазами, которые к утру
погаснут. Видела себя, стоящую  внутри  рубиновой  шестилучевой  звезды,
видела свое отражение в  зеркалах.  Ее  Иносенсия  ждала,  когда  заднее
зеркало заживет собственной жизнью. Каждый раз  это  происходило  иначе.
Предстоятельница  полагала,  что  все  зависит  от  сестры,  чья  жизнь,
истекая, открывала дорогу Святой.
   Свершилось!  Исчезла  женская  фигура,  стало  меркнуть   изображение
комнаты, а с краев надвинулось странное радужное мерцание,  из  которого
проступило изображение красавицы в струящемся  алом  платье,  положившей
точеную руку на  шею  белого  Оленя.  Женщина,  в  сравнении  с  которой
красивая Анастазия была не более чем блеклой тенью, улыбнулась вишневыми
губами и отпустила своего спутника. Олень исчез, и в тот же  миг  у  ног
отражения  Предстоятельницы  во  втором  зеркале  опустился  на   колени
мерцающий рогатый  зверь.  Анастазия  по-прежнему  неподвижно  стояла  в
центре магической фигуры, но ее отражение оседлало Оленя,  и  призрачная
всадница исчезла в зеркальной глубине. Пропала и Циала, и  Ее  Иносенсия
осталась одна, замерев между двух ослепших стекол.  Это  было  последним
сном инокини Ирэны, чье тело медленно  остывало,  пока  Предстоятельница
верхом на белом Олене мчалась по мерцающей тропе к дальнему лесу.
   Ее Иносенсия не раз проходила тропами Оленя,  но  так  и  не  поняла,
подчиняется ли ей великолепное создание, следует ли за  ней  по  приказу
святой или же во имя собственных  целей.  Олень  приходил  тогда,  когда
позволяла Циала,  но  шел  туда,  куда  хотела  всадница,  при  этом  Ее
Иносенсия чувствовала в своем  белорогом  спутнике  собственную  волю  и
стремление. Если не раб, то союзник? Или... хозяин? Могло быть и так, но
он поможет отыскать Тагэре.
   Они благополучно перешли Барьер, и странное существо замерло,  словно
бы принюхиваясь. Все это было  иллюзией,  мороком,  сном.  Ее  Иносенсия
прекрасно помнила, что стоит  в  своей  комнате  перед  зеркалом,  грезя
наяву. Главные события  происходят  в  настоящем  мире,  но  и  то,  что
творится здесь, тоже очень важно. Слабых людей легче всего ломать во сне
или в бреду, а сильных... Тут нужна  осторожность  и  умение.  В  другое
время она бы трижды подумала, прежде  чем  посягнуть  на  разум  и  душу
Последнего из Королей, но после поражения и гибели друзей он уязвим. Его
душа тоже ранена - даже сильнее,  чем  тело,  а  значит,  он  не  сможет
сопротивляться.
   Олень нашел след. Как он это  делал,  Анастазия  не  понимала,  да  и
призывала его, чтобы отыскать тех, кто ей мешал,