о ли горы, то  ли  холмы,  и  выкуривать  его  оттуда
теперь придется долго и нудно. Эх, если б удалось  уговорить  полосатика
удовлетворять свои аппетиты за счет Набота! Лосю в принципе все равно  с
кем цапаться, лишь бы добыча была.
   Александр с помощью Луи старательно ломал  голову  над  тем,  с  чего
начинать,  но  выход  подсказали  сами  эскотцы.   Дарнийский   разъезд,
проверявший окрестности Геммской  крепости,  превратившейся  в  основной
опорный пункт армии Эстре, привез  форменный  вызов.  Тринадцать  лучших
воинов Ра-Гвара желали сразиться с  тринадцатью  арцийцами.  Разумеется,
"волчата" пришли в восторг, но Сандер углядел в предстоящем сражении  не
только повод помахать мечом. От Рауля ре Фло и Жоржа Мальвани он  слышал
об эскотских обычаях: полосатики ценили удаль и  удачу,  говорили  даже,
что двое эскотцев в один день устроят две драки и три попойки. Это  надо
было использовать.
   Об условиях договаривались такие знатоки, как Одуэн  Гартаж  и  Артур
Бэррот, жаждущий отплатить хоть кому-то за  королевский  турнир.  Герцог
ожидал  посланцев  в  комнате  с  нещадно  дымившим  камином,  решая   с
господином Игельбергом неотложные вопросы. Оглянувшись на  скрип  двери,
Эстре с еле заметной иронией поинтересовался у вошедшего Одуэна:
   - Как я понимаю, вы удовлетворили наших полосатых друзей?
   - Сандер! - молодой Гартаж хихикнул. - У эскотцев полно  недостатков,
если даже не замечать их дурацких плащей, но они мужчины.
   - Я в них не сомневался. На чем порешили?
   - Ну, условия...
   - Давай по порядку.
   - Определили границы поля  битвы,  кто  их  переступит,  выбывает  из
борьбы; выбитый из седла тоже. Деремся, пока не стемнеет. Если  наступит
ночь и никто не победит, хотя бы  осталось  только  по  одному  бойцу  с
каждой  стороны,  битва  считается  законченной  вничью.  Оружие  каждый
выбирает по себе.
   - И это все?
   - А что еще?
   - Нет, ничего, - задумчиво протянул Александр, вспомнив, что  эскотцы
отнюдь не обременены рыцарскими предрассудками. - А почему тринадцать?
   - Счастливое число, полосатые всегда были суеверны.
   - Кто преломит копья от нас, уже решили?
   - Да мы все и Бэррот.
   - Вас даже с Рафаэлем  и  Артуром  двенадцать,  а  я,  если  Лось  не
дерется, не могу.
   - Монсигнор, я считаю своим  долгом  принять  участие  в  назначенной
баталии, - подал голос молчавший до поры до времени господин Игельберг.
   - Вы, Штефан?
   - Это есть сражение,  важнейшее  для  престижа  нашей  армии.  Я  был
знакомым с эскотскими воинами, они могут делать  вещи,  неприличные  для
арцийского рыцаря. Мой опыт может оказаться полезным весьма.
   - Я благодарен  вам,  господин  Игельберг,  но  не  лучше  ли,  чтобы
тринадцатым стал ваш племянник?
   - Ни в коем случае. Хайнц есть слишком молодой и поспешающий.  А  мое
сердце говорит: здесь нужен старый бык, который не испортит пахоты.
   - Ну, бык так бык, - Александр улыбнулся, но сразу же стал серьезным.
- Если мы влезли в драку, то обязаны победить. Полосатики не Вилльо, они
не на судей надеются, а на себя.
   - Монсигнор правый  есть,  -  веско  заметил  господин  Игельберг,  -
говорить про  врага  до  боя  нехорошее  и  смешное  есть  самая  глупая
глупость.
   Сандер был готов подписаться под каждым словом дарнийского  наемника,
он тоже предполагал каверзу, но какую? Жаль, что он оказался в  стороне.
Проклятый! Что может быть обидней, чем стоять  и  смотреть,  как  другие
действуют...
 
2886 год от В.И. 
2-й день месяца Сирены. 
Арция. Эстре. 
 
   Рафаэль Кэрна был разгильдяем и вертопрахом, но  лишь  пока  дело  не
доходило до стали. Тут  мирийский  байланте  становился  серьезным,  как
отряд дарнийских наемников. Драка с эскотцами, которую его друзья  ждали
с нетерпением, вызывала противоречивые чувства. С одной стороны, вряд ли
приграничные нобили могут тягаться на равных с лучшими рыцарями Арции, с
другой, зачинщики схватки не могут этого не знать, но  ведут  себя  так,
словно уверены в победе. Рито, справившийся с Аганном при помощи  уловок
байланте, не исключал, что и у эскотцев есть в запасе какая-то хитрость.
Что ж, будем  смотреть  в  восемь  глаз!  Мирийца,  признаться,  изрядно
взбесило, что спешившиеся выбывают из боя. Свои  претензии  он  высказал
Одуэну и Артуру,  те  признали,  что  были  не  правы,  но  Рафаэль,  не
терпевший запоздалого раскаяния, пожал плечами и отправился к  дарнийцу.
Странное дело, основательный господин Игельберг и  дурашливый  мирийский
сигнор понимали друг друга с полуслова.
   Рито  вытянул  из  наемника  все,  что  тот   знал   о   полосатиках.
Штефан-Альбрехт был рад случаю лишний раз выказать свою осведомленность.
Мимоходом поучая молчаливого племянника, дарниец рассказал все, что знал
или хотя бы слышал об эскотской манере боя.
   - Я буду не вовсе я, - заключил он свою речь, - если завтра противник
будет вести себя так, как ведет себя достойный рыцарь. Много  нехорошего
и подлого следует от них ожидать.
   Рафаэль в этом не сомневался и поэтому, появившись на ристалище,  был
на редкость молчалив и сосредоточен. Сандер, надевший по случаю сражения
герцогский плащ с белыми нарциссами, казался не то чтобы  взволнованным,
но явно был настороже. Зато Бэррот, Кресси и Гартаж от возбуждения разве
что  землю  вместо  своих  коней  не  рыли.  Луи   занимался   привычным
дуракавалянием, Поль выглядел раздраженным, Этьен невыспавшимся, Никола,
Ювер и Эжен казались совершенно спокойными, как  и  господин  Игельберг,
приладивший на шлем по  случаю  схватки  роскошный  плюмаж  из  подвитых
перьев атэвского авеструса.
   К расчищенному от снега полю, огороженному шестами с флагами, арцийцы
подъехали одновременно с эскотцами. Александр заметил огромную фигуру на
гнедом коне в шлеме с лосиными рогами и понял, что Ра-Гвар,  как  и  он,
почтил сражение личным присутствием.
   Запели  трубы,  трое  эскотцев  и  трое  арцийцев  громко  прокричали
оговоренные накануне правила,  и  двадцать  шесть  всадников  с  копьями
наперевес храбро устремились друг на друга. Оказавшийся крайним  справа,
Рафаэль несся вперед, не отрывая глаз от стремительно вырастающей фигуры
соперника в шлеме, украшенном фигуркой филина. Мириец, полагавший бить в
щит пошлым, нацелился в шлем эскотца, но тот внезапно опустил копье чуть
ниже, чем следовало. Нельзя сказать,  что  Рито  разгадал  его  замысел,
скорее сработал инстинкт байланте: если  бык  делает  что-то  необычное,
отскочи в сторону и посмотри. Кэрна резко дернул за узду, лошадь прянула
вбок, и "филин" пронесся мимо. Рядом  раздался  грохот.  Кто-то  упал...
Одуэн?! Не может быть, Гартаж  не  мог  ошибиться!  Он  и  не  ошибался.
Эскотцы не зря добивались, чтобы спешенные выбывали из схватки. Один  из
основных законов рыцарства требует не  направлять  копий  против  коней.
Полосатики обратили это в свою пользу - их  целью  стали  лошади,  а  не
всадники, не ожидавшие такого подвоха.
   Оглядев поле боя, Рито понял, что их осталось трое против двенадцати:
Артур Бэррот не только остался верхом, но  и  умудрился  свалить  своего
противника ударом в забрало. Не подкачал и  Игельберг,  так  же,  как  и
Рито,  увернувшийся  от  удара,  но  остальные  потеряли  коней  и  были
вынуждены покинуть ристалище. Эскотская хитрость была подлой, но впрямую
оговоренных условий она не нарушала:  арцийцам  и  в  голову  не  пришло
потребовать, чтобы противники не трогали лошадей.
   Мириец послал Браво в  длинный  прыжок  через  два  конских  трупа  и
оказался бок о бок с Артуром, а  через  мгновенье  к  ним  присоединился
дарниец.
   - Мы должны оставаться верхними до  прихождения  ночного  времени,  -
сообщил наемник.
   - Продержимся, - крикнул Рито, - Артур, не лезь вперед, береги коня.
   Видимо,  лошадиный  бог,  потрясенный  эскотской  подлостью,   принял
сторону арцийцев. Их кони словно бы слились со своими всадниками в  одно
целое,  в  то  время  как  лошади  противников  ни  в  какую  не  желали
перескакивать через трупы своих собратьев, несмотря на  пришпоривание  и
прочие ухищрения наездников. Рито, Игельберг и  Артур  выжали  из  этого
подарка  судьбы  все,  что   только   можно.   Ловко   пользуясь   любой
возможностью,  уцелевшая  троица  старалась  подловить  противников   на
малейших ошибках, когда же эскотцы пытались навалиться на арцийцев  всей
гурьбой, те укрывались за конскими трупами.
   Воин в  серо-черно-малиново-изумрудном,  сваливший  любимого  жеребца
Одуэна Гартажа, не смог перепрыгнуть через свою жертву,  его  каурый  за
что-то  зацепился  и   рухнул,   придавив   всадника.   Воспользовавшись
обстоятельством, Артур напал сбоку на другого полосатика и выбил у  того
меч, а Рафаэль, обучивший Браво нескольким  атэвским  штучкам,  позволил
жеребцу вздыбиться и обрушить копыта на спину пронесшегося мимо  рыцаря.
Тот ткнулся закованной башкой в конскую шею,  а  неистовый  танец  между
мертвыми лошадьми продолжался.
   Время ползло немыслимо медленно, по крайней мере, Рито казалось,  что
оно остановилось. Господин Игельберг свалил еще одного вояку, но  и  сам
не рассчитал, его Тойфель заступил копытом за черту, и дарниец выбыл  из
схватки. Теперь Рафаэль и Артур противостояли девяти,  из  которых  один
потерял и меч, и копье, а  двое  были  ранены.  И  все  равно  сил  были
неравными, а сумерки никак не желали наступать.
   Рито боялся за Бэррота, который мог ввязаться в лобовую  схватку,  но
Артур оказался умнее, чем про него говорили Арциец ловко  управлялся  со
своим конем, отступая там, где  надо  отступить,  и  используя  малейшую
возможность для нападения. Общими  усилиями  они  вывели  из  строя  еще
двоих, затем удача чуть было  от  них  не  отвернулась.  Выручил  Браво,
вовремя взбрыкнувший задом и угодивший копытами в  грудь  коня  эскотца,
оказавшегося достаточно  ловким,  чтоб  подкрасться  сзади.  Ругнувшись,
Кэрна развернулся к уцелевшим противникам и с удивлением обнаружил,  что
стемнело. Хрипло проревела труба, возвещая конец сражения. Двое арцийцев
и семеро эскотцев, ничего не соображая от навалившейся вдруг  усталости,
медленно направились к своим.
 
2886 год от В.И. 
2-й день месяца Сирены. 
Арция. Эстре. 
 
   Если бы он был на поле,  он  бы  устал  меньше,  чем  от  бессильного
ожидания, но теперь наступил его черед. Александр Эстре поднял  коня  на
дыбы, приветствуя Кэрну и Бэррота, но поскакал  не  к  ним,  а  к  троим
эскотцам, назначенным наблюдать за схваткой.
   - Никто не выиграл, господа, не так ли? - В голосе младшего из Тагэре
слышалась неприкрытая ирония. - Хотя еще  ни  одной  песни  не  спето  о
двенадцати, продержавшихся четыре оры против троих. Или все  же  следует
говорить о семерых? Можно на этом закончить спор и подождать до весны, а
можно продолжить. Передайте, - Сандер сделал многозначительную паузу,  -
графу Ра-Гвару, что я жду его завтра на этом же самом месте. Если он  не
придумает что-нибудь  столь  же  благородное,  как  сегодняшний  трюк  с
лошадьми, мы выясним наши отношения раз и навсегда.
   Ответа герцог дожидаться не стал, а, пришпорив коня, каким-то образом
догадавшегося о том, что на сегодня все, поскакал  к  сбившимся  в  кучу
"волчатам".
   - Только не говорите мне, что  я  сошел  с  ума.  С  эскотцами  нужно
разговаривать по-эскотски.  Они  хотели  нас  обхитрить  и  оказались  в
хорошей луже. Завтра они будут играть честно. Рауль говорил,  полосатики
имеют обыкновение держать слово по отношению к тем, кого  уважают.  Пока
мы были для них в цене "пуделей", но сегодня доказали, что  зубы  у  нас
волчьи.
   - Тебе виднее, - кивнул Ювер, - дед говорит, что лучше Рауля  ре  Фло
Эскоту знал только Шарль Тагэре. Но зачем  самому-то  лезть?  Артур  или
Рито немногим слабее.
   - Может, и вовсе не слабее. Но если Лося "сделает" сын Шарля, это его
не унизит.
   - А нам-то что? - Никола Герар казался удивленным. - Мы не  "пуделя",
победами не торгуем.
   - Жабий хвост! Ну, ты и грозен, как я погляжу.
   - А для чего мы сюда пришли, если не содрать шкуру с Джакомо?
   - Мы сюда пришли, - извиняющимся тоном пояснил Ювер Трюэль,  -  чтобы
отмыть арцийское знамя и привести к концу перемирия с  Ифраной  Север  в
порядок. Данлею взять не трудно, но до нее еще дойти нужно.
   - Ювер прав, - Сандер задумчиво накрутил на палец  выбившуюся  из-под
берета темную прядь, - у нас два  настоящих  врага.  Продажные  шкуры  в
Мунте и Паук в Ифране. К ним спиной не повернешься, а к Эскоте, если  не
свалять дурака, можно.
   - После сегодняшнего?!
   - Именно, что после сегодняшнего. Лось, конечно, разбойник  и  именно
поэтому из кожи вон полезет, чтобы доказать, что он нобиль. А дальше как
повезет. Может, Сандер и прав.
   - Убедили, - махнул рукой Одуэн, - нам нужна быстрая победа, а  потом
долгий мир. Но, Сандер, неужели ты не доверяешь Артуру или мне?
   - Доверяю, и еще как.  Если  б  поединок  был  простым  поединком,  я
оставил бы Лося вам на растерзание. Мне бодаться с ним  удовольствия  не
доставляет. Но я ХОЧУ, чтобы поединок перерос в переговоры.
   - Значит, или ты, или Луи и Ювер...
   - Я не смогу, - Ювер виновато улыбнулся,  -  Лось  для  меня  слишком
силен и для Луи, боюсь, тоже.
   - Жабий хвост! Куда уж мне... Сандер, ты уверен, что справишься?
   - Я не клирик, которому положено веровать. И хватит  об  этом.  Ну  и
холодина...
 
2886 год от В.И. 
2-й день месяца Сирены. 
Арция. Фей-Вэйа. 
 
   Ее Иносенсия благосклонно  взглянула  на  коленопреклоненного  Бекко,
протягивавшего ей завернутую в кисею шкатулку.
   - Вы выполнили мою просьбу, несмотря на ее необычность и сложность.
   - Я счастлив служить сигноре,  но  эта  служба  не  была  сложной.  У
герцогини последнее время часто идет кровь горлом, раздобыть  ее  платок
было нетрудно, а герцог слишком волновался, слушая  рассказ  о  сыне,  и
случайно раздавил бокал, который держал в руке. Рана была неглубокой,  и
монсигнор,  не  желая  прекращать  разговор,  перетянул   рану   носовым
платком...
   - Энрике скучает по детям?
   - Особенно по сыну, хоть  и  приказал  не  упоминать  его  имени  без
крайней на то необходимости. Если молодой Кэрна  решит  вернуться,  отец
примет его с распростертыми объятиями, но первым шага  к  примирению  не
сделает.
   - Рафаэль, видимо, тоже.
   - Ее Иносенсия, как  всегда,  права.  Маркиз  Гаэтано  по  натуре  не
правитель, а авантюрист и странствующий рыцарь, он нашел себя в служении
младшему из Тагэре. Много женщин, много войны и сюзерен, к  которому  он
искренне привязан.
   - После отъезда Мальвани Кэрна занял его место возле горбуна?
   - Да, он и дарнийский  капитан.  Эти  двое  всегда  возле  Александра
Тагэре, впрочем, герцога любят многие. Если б не его вопиющая  верность,
король вряд ли мог бы спать спокойно.
   - Вы хорошо осведомлены об арцийских  делах,  Бекко.  Но  сейчас  вам
предстоит отправиться в Оргонду.
   - Путь Бекко ре Бейры ведет туда, куда прикажет его Звезда...
   - Оставьте, - Анастазия лукаво улыбнулась и  сразу  же  вновь  обрела
холодность и неприступность мраморной статуи, - ваше дело разузнать, что
затевают  антонианцы.  Я  не  верю  Оресту  Второму,  равно  как  и  его
предшественнику. Их вмешательство в дела  мирские  пахнет  заговором,  а
охота  за  знахарями  и  медикусами  смахивает  на  безумие...  Или   на
прикрытие.
   - В Арции дела обстоят иначе.
   - В Арции Евгений и Илларион. Первый мне ясен. Второй - нет, но он, в
отличие от Ореста, ни  во  что  не  вмешивается.  Узнайте,  что  затеяли
антонианцы в Оргонде и Элле, и я буду вам весьма  признательна.  Надеюсь
увидеть вас еще до того, как зацветут липы.
   - Слово Ее Иносенсии - закон. - Бекко  стрельнул  темными  мирийскими
глазами, изящно поклонился и вышел. Анастазия  задумчиво  проводила  его
взглядом, медленно раз вернула ткань и открыла  изящную  -  Бекко  верен
себе - крышку ларца.  Внутри,  на  синем,  как  глаза  Предстоятельницы,
бархате, лежало два окровавленных платка - женский и мужской  две  КРОВИ
сплетение которых породило неистового Рафаэля и его красавицу-сестру.  С
помощью родительской крови можно оказать влияние на детей, а  с  молодой
Кэрна нужно было что-то решать.
   Дафна была умной женщиной, она заметила в девочке силу и сделала все,
чтобы заполучить ее в свои руки. Дафна видела в Дариоло оружие в  борьбе
за Рубины Циалы - в этом Анастазия не сомневалась. Равно как  и  в  том,
что человека использовать вслепую опасно.
   Агриппина сделала ставку на  свою  воспитанницу  Соланж,  и  где  она
теперь?! Нет, учить Дариоло магии, даже подчинив ее волю, нельзя,  да  и
незачем. Мирийка просто должна быть под рукой, когда она придумает,  как
отделаться от Шарля Тагэре.
   Ее Иносенсия сдернула  покрывало  со  сделанного  по  особому  заказу
шестиугольного столика, взяла шесть подсвечников из покрытых белоснежной
эмалью оленьих рогов о шести  отростках  каждый  и  поставила  по  углам
выложенной из мелких опалов гексаграммы,  в  середину  которой  положила
окровавленные платки. Затем женщина надела рубины  и  коснулась  кольцом
Предстоятельницы  ближайшей   свечи,   на   фитильке   которой   расцвел
винно-красный  пламенный  цветок;  сразу  же  сами  по  себе  загорелись
остальные свечи. Тридцать  шесть  алых  огненных  язычков  отразились  в
сотнях тщательно подобранных опалов, заставив их мерцать и переливаться,
но не красным, а белым. Постепенно  зыбкие  отблески  слились  в  единый
узор, словно бы сотканный из бледного лунного  серебра.  Затем  опаловая
звезда словно бы раздвоилась, и вторая отделилась  от  плоскости  стола,
поднимаясь все выше и выше, пока не повисла над самой высокой из горящих
свечей, пламя которой уперлось в  холодный  белый  луч  и  потекло  вниз
навстречу первой звезде.
   Внутренность нижней гексаграммы скрылась за стеной  рубинового  огня,
точно повторявшего ее контуры. Затем на  верхней  поверхности  появились
изящные маленькие фигурки,  похожие  на  танцующие  силуэты,  женский  и
мужской. Пара то расходилась, то сходилась в  страстных  объятиях,  пока
призрачные человечки в  страшных  конвульсиях  не  упали  на  светящуюся
серебром площадку. Белое мерцанье сменилось отвратительно бурым, которое
стало наливаться красным, пока не обрело цвет живой, только что пролитой
крови. Вновь полыхнуло рубиновое пламя, рванувшись к самому  потолку,  и
погасло... На изящном столике из белого  корбутского  дубца  лежали  два
платка, на которых не было ни пятнышка, а в вершинах лучей выложенной из
опалов шестиконечной звезды стояли пустые  подсвечники  в  виде  оленьих
рогов.
 
2886 год от В.И. 
3-й день месяца Сирены. 
Арция. Эстре. 
 
   Лось появился точно в назначенный срок  под  барабанный  бой  и  звук
трубы. Для полного парада не хватало лишь колокольного звона, но чего не
было,  того  не  было.  С  собой  эскотец  захватил  сотни  три  воинов,
сигноносцев  и  оруженосцев.  Среди  зрителей  оказались  даже  женщины,
приглашенные  полюбоваться  на  триумф   Рорика   Ра-Гвара.   Властитель
Приграничья был уверен в себе, но Сандера,  как  ни  странно,  это  лишь
подбодрило.  Герцог  Эстре  был  далек  от  того,   чтоб   недооценивать
соперника, но так уж вышло, что его противники, начиная с Мулана,  перед
боем глядели на горбуна свысока. Но от уверенности в  победе  до  победы
как от гусеницы до бабочки. Может, и полетит, если дрозд не склюет.
   Александр в простом, хоть и очень хорошем доспехе, куда более легком,
чем у эскотца, спокойно поехал  навстречу  Гварскому  Лосю,  провожаемый
шутливыми напутствиями "волчат". Единственной роскошью, которую он  себе
позволил, была закрепленная на шлеме герцогская корона. Равный  ехал  на
бой с равным. Владелец Эстре с повелителем Гвары. Конечно,  по  росту  и
весу эскотцу больше подошел бы господин Игельберг, но что поделать, если
волки меньше, чем лоси.
   Александр     остановил      коня      в      трех      ланах      от
серо-черно-малиново-изумр