реженого и судьба бережет.
   Виолетта не одобряла жадности Жизели. Дела у них и так шли отменно, а
влезать в дворцовые интриги дело опасное, можно и головы  недосчитаться.
Конечно, герцог Ларрэн платит,  и  платит  отменно,  но  всех  денег  не
заработаешь. Старуха почти хотела, чтобы дружок  Александра  повел  себя
подозрительно, тогда  она  бы  смогла  уговорить  Жизель  избавиться  от
опасной узницы. Но, похоже, мириец не  собирается  совать  нос  куда  не
надо...
 
2887 год от В.И. 
21-й день месяца Волка. 
Арция. Мунт. 
 
   Если бы в  этом  подвале  было  хоть  какое-то  окошко,  пусть  самое
маленькое! Но его не было, а  была  чадящая  печурка,  стол,  стул,  две
кровати и множество тараканов, которые  вызывали  у  Жаклин  не  меньшее
отвращение, чем ее надсмотрщица. Мадлен  уже  вышла  из  того  возраста,
чтобы находиться наверху,  идти  ей  было  некуда,  и  она,  как  могла,
отрабатывала у Жизели кусок хлеба, глоток вина и крышу над  головой,  не
забывая по привычке  густо  размалевываться  и  поливать  себя  дешевыми
благовониями, вызывающими у Жаклин тошноту И к тому же она была болтлива
и нахальна.
   Некогда принцесса Гаэльзская  и  жена  наследника  престола,  а  ныне
пленница герцога Ларрэна, опустив голову, слушала трескотню  подвыпившей
бабищи, со смаком  пожирающей  двойной  ужин.  Есть  Жаклин  не  хотела,
заточение в душном подвале и общество Мадлен  напрочь  лишали  аппетита.
Девушка молча рассматривала свои руки, время от времени кивая головой  и
повторяя про себя сочиненную ночью балладу о прекрасном  рыцаре.  Прошло
больше кварты, как дочь  Рауля  ре  Фло  передала  кое-как  нацарапанную
записку одной из девиц, проявившей к ней участие. Нора  была  за  что-то
наказана, у нее отобрали на три дня выходные платья и отправили помогать
на кухне, а Мадлен как раз где-то разжилась царкой и уснула сразу  после
ужина. Когда темноволосая пышка с заплывшим от удара  глазом  пришла  за
посудой, Лина рискнула ее окликнуть, и они разговорились. Мадлен  громко
храпела, как никогда напоминая спящую свинью,  а  дочь  Короля  Королей,
дрожа, умоляла продажную девку сначала добыть ей перо и бумагу, а  потом
передать письмо герцогу Эстре.
   Это было безумием, но Жаклин уже перешла грань страха.  Фляга  царки,
попавшая в жирные и  грязные  лапы  Мадлен,  показалась  девушке  знаком
свыше, и она рискнула. Что ж, хуже, по крайней мере, не стало. Если Нора
не исполнила ее просьбу или Александр не счел  возможным  вмешаться,  ее
хотя бы не выдали.
   Надсмотрщица все зудела, похоже, она была на кого-то  или  на  что-то
ужасно обижена, но Жаклин изо  всех  сил  старалась  не  думать  о  ней,
уплывая в свои выдумки. Когда-то она любила мечтать, сидя на окне  своей
спальни во Фло, откуда был виден сад, кусочек реки и поля,  тянущиеся  к
Флосскому лесу. В небе  кружили  птицы  и  плыли  облака,  вода  в  реке
блестела или становилась темной, и в ней отражались  далекие  зарницы...
Однажды Александр Тагэре принес ей раненую выдру, зверек прожил в  замке
два года, потом ушел. Неужели Сандер ей не поможет, хотя, скорее  всего,
его нет в Мунте. Он не любит столицу,  и  она  его  понимает,  да  и  на
границе столько дел. Но рано или поздно он приедет, только  бы  Нора  не
забыла о своем обещании и не потеряла письмо.
   Святой Эрасти, но почему тут нет окна?  Пусть  оно  выходит  в  любой
загаженный двор, пусть в него можно увидеть лишь забор и ноги в  грязных
сапогах, она согласна. У нее нет больше сил смотреть на унылые стены, по
которым важно разгуливают ничего не боящиеся тараканы. Жаклин  брезгливо
передернула плечами, заметив рыжего и усатого нахала, примеривающегося к
валяющимся крошкам. Мадлен ест  так  неопрятно,  а  она,  она  не  может
заставить себя прикоснуться к испачканной этой жуткой бабой посуде.
   ...было время, я приводила к себе по  десять  нобилей  за  ночь,  они
дрались из-за меня, - гудела  толстуха,  не  забывая  громко  чавкать  и
размахивать вымазанными в подливке лапами - я ей приносила  по  двадцати
ауров в день, а она мне и арга не  дает.  И  еще  заперла  в  подвале  с
полудохлой кошкой! И когда только я от тебя избавлюсь?
   Стук в дверь прервал ворчанье надсмотрщицы. Мадлен торопливо  пихнула
тарелку к Жаклин. Если это Жизель или Виолетта, ей не поздоровится.  Они
берут деньги за то, что прячут пленницу,  а  не  за  то,  что  морят  ее
голодом. Конечно, пожалуйся Жаклин Виолетте, ее наверняка бы избавили от
Мадлен, но зато стали бы  заставлять  есть  или  придумали  что-то  еще.
Девушка покорно придвинула к себе тарелку и даже,  брезгливо  вздрогнув,
коснулась рукой грязной ложки, равнодушно  наблюдая,  как  надсмотрщица,
тряся жирными  боками,  прошествовала  к  двери,  взялась  за  ключ,  но
вспомнила, что должна проявлять осторожность.
   - Кто тут?
   - Сигнора Виолетта просит подняться к ней, она ногу свернула.
   Жаклин узнала голос Норы, и ее бросило в жар. Конечно, поговорить  им
не удастся, но. может, она хотя бы знак подаст. Мадлен,  что-то  буркнув
под нос, распахнула дверь, загородив ее необъятным задом.  Нора  сказала
что-то  еще,  надсмотрщица  ответила,  повернулась  к  Жаклин,   видимо,
намереваясь дать ей наставления, и... грохнулась  ничком.  А  в  комнату
вошел высокий черноволосый человек и изысканно поклонился.
   - Сигнора ре Фло, разрешите представиться. Рафаэль Кэрна. Я пришел за
вами по поручению  Александра  Тагэре.  Проклятый!  -  Рито  едва  успел
подхватить теряющую сознание девушку на руки. - Твари! Нора, можешь  эту
тушу затолкать внутрь? Умница, что б я без тебя делал...
   Когда Жаклин пришла в себя, над ней склонилось то самое лицо, которое
она представляла,  чтобы  не  сойти  с  ума.  Высокий  лоб,  обрамленный
иссиня-черными кудрями, огненные глаза под густыми, изломанными бровями,
ослепительная улыбка... Она, с одиннадцати лет хранившая в сердце  образ
Эдмона Тагэре, в день турнира полюбила мирийского нобиля. И  эта  любовь
была взаимной. Он ее нашел и спас.
   Рито Кэрна приподнял ей голову и подал стакан воды.
   - Сигнора, я пришел к вам по просьбе Александра Тагэре Нужно, чтоб вы
пришли в себя. Я был бы счастлив нести вас но,  возможно,  мне  придется
драться, у меня должны быть свободны руки. Вы  сможете  идти  с  помощью
Норы?
   Сердце Жаклин замерло от нестерпимой боли. Он ее не любит  и  никогда
не любил. Она была для него лишь несчастной дочкой Рауля ре Фло, которой
он оказал внимание, скорее всего, по просьбе Сандера.  Жаклин  понимала,
что ее горести позади, но, если бы ей предложили умереть в этом  притоне
в уверенности, что  она  любима,  или  жить  свободной,  но  с  разбитым
сердцем, она бы трижды подумала. Но что случилось, то случилось.
   Рауль часто сетовал, что у него нет сына, а дочери больше  похожи  на
пугливых горожанок, но в эту ночь Жаклин повела себя, как подлинная дочь
своего отца. Она сжала зубы и попробовала встать, опираясь на руку Норы.
Голова все еще кружилась, но девушка уверенно сказала:
   - Сигнор, я выдержу столько, сколько нужно.
   - Отлично. - Рито с брезгливой миной сорвал с  Мадлен  верхнюю  юбку,
разорвал на полосы и связал надсмотрщицу, а затем с еще более брезгливой
миной заткнул ей рот.
   - Если не задохнется, жить будет... - Он рывком взгромоздил  обмякшую
тушу на ближайшую постель, - дверь мы запрем, до утра сюда вряд  ли  кто
сунется. Нора, как думаешь, выберемся без шума или не выйдет?
   - Как повезет, - улыбнулась девушка.
   Им повезло.  На  дороге  к  черному  ходу,  куда  по  утрам  торговцы
подвозили снедь и вино, не  оказалось  никого,  как  и  У  самой  двери,
запертой на три засова и подпертой  колом.  Не  понадобилось  не  только
кого-то убивать, но  даже  ломать  запоры.  Хозяйство  у  Жизели  велось
отменно, засовы и петли были обильно смазаны, ничего не  звякнуло  и  не
скрипнуло. Дверь распахнулась, и Жаклин обдало  осенним  холодом.  После
полугода в подвале воздух Мунта казался  пленительно  свежим.  Тряпичный
переулок, куда выходила задняя стена веселого  дома,  был  пуст.  Первой
вышла Онорина, осмотрелась и махнула рукой. Ноги у  Жаклин  подкосились,
но Рафаэль, успокоившись на предмет погони, подхватил ее на руки, словно
перышко, двумя прыжками преодолев освещенное  пространство.  В  тени  на
противоположной стороны улицы их ждали. Жаклин не могла видеть лица,  но
голос она узнала,
   Сандер Тагэре был не из тех, кто забывает старую дружбу.
 
2887год от В.И. 
21-й день месяца Волка. 
Арция - Мунт. 
 
   Стук в дверь тоже может быть подобострастным, по крайней  мере,  если
стучит подхалим и мерзавец вроде альтеруса. И  чего  понадобилось  этому
кабану посреди ночи?
   Его Преосвященство кардинал  Арции  не  спал:  старческая  бессонница
давала себя знать. Тем не менее Евгений откликнулся не сразу. Пусть урод
подождет, ему полезно. Впрочем,  вряд  ли  медоточивая  гадина  рискнула
тревожить кардинала без веских на то причин. Если это гонец из Кантиски,
то и Проклятый с ним, ничего умного и стоящего в Святом граде  давно  не
происходит, ну а как что-то случилось  здесь?  Евгений  встал,  набросил
темно-зеленую, отороченную теплым золотистым мехом  мантию  и  распахнул
дверь.
   - Что случилось?
   - Ваше Высокопреосвященство, я не хотел вас  беспокоить,  я  говорил,
что вы почиваете, но герцог Эстре настаивал на немедленной аудиенции.
   - Герцог Эстре? Зови его...
   - Но он не один. С ним Рафаэль  Кэрна  и  две  женщины.  Эстре  хочет
говорить со мной наедине или при своих спутниках?
   - Он настаивает на том, чтобы войти всем вместе.
   - Тогда пусть войдут! И можете идти, я вас больше не задерживаю.
   Альтерус явно был не против задержаться, но он не только был  рвачом,
ханжой и сребролюбцем, не только  шпионил  за  строптивым  кардиналом  в
пользу Кантиски, а возможно, и Фей-Вэйи,  но  и  являлся  первостатейным
трусом.  Клавдий,  учтиво  наклонив  щекастую  физиономию,   выплыл   из
приемной, и почти тотчас в тяжелую дверь вошли четверо. Евгений взглянул
в нарочито бесстрастное лицо  Сандера  и  понял,  что  случилось  что-то
важное, да и Рафаэль  выглядел  несколько  взволнованным.  Женщины  были
закутаны в длинные тяжелые плащи, и Евгений сделал вид, что так и надо.
   - Ты просил об аудиенции, сын мой, - клирик протянул Сандеру иссохшую
руку, - я готов выслушать.
   - Благодарю, Ваше Высокопреосвященство, - они говорили  не  друг  для
друга, а для тех, кто так или иначе наверняка подслушивает, - я  решился
потревожить вас ночью, во время отдыха....
   - Пустое, сын мой, в моем возрасте ночь и сон редко сходится.  Однако
не лучше ли пройти в мои покои?
   Кардинал и его гости  скрылись  за  тяжелыми  дверями,  которые,  вот
незадача, после того, как их  лет  двадцать  назад  подновил  присланный
Обеном резчик по дереву, стали непроницаемыми для чужих  ушей.  Кардинал
удовлетворенно вздохнул и повернулся к Сандеру:
   - Что случилось?
   - А вот теперь я прошу о разговоре наедине.
   - Хорошо, пусть твои друзья останутся здесь, а мы пройдем в молельню.
Святой Эрасти нас вряд ли осудит и уж тем более не станет шпионить...
   - Молельня Евгения была расписана с немалым искусством. В свое  время
Александра поразила сцена смерти святого Эрасти, но сегодня ему было  не
до фресок. Кардинал зажег лампадку у изображения  святого,  выполненного
все тем же найденным Трюэлем искусником, и повернулся к своему любимцу.
   - Ну, сейчас-то ты скажешь, что тебя  заставило  вламываться  ко  мне
ночью, если ты мог спокойно прийти днем, не будоража все эту свору...
   - Я нашел Жаклин.
   - Как?! Она жива?! Где она?
   - Здесь... Ваше Высокопреосвященство, обвенчайте нас.
   - Погоди, - Евгений задумчиво потер подбородок, - всему есть  предел.
Ты уверен, что не раскаешься в своем решении?
   - Уверен.
   - Расскажи мне все.
   - Тут рассказывать-то  особо  нечего.  Жоффруа  не  захотел  отдавать
наследство Жаклин Аганну и упрятал ее в притоне  Жизели...  Лина  сумела
передать мне записку, и мы с Рито ее оттуда  вытащили.  Не  смотрите  на
меня так, никто не убит. Только охранницу по  голове  стукнули,  но  она
вряд ли поняла кто и как. Раньше утра ни Жизель, ни  соответственно  мой
братец ничего не узнают.
   - Ну да Проклятый с ними, - выругался кардинал, -  тем  паче  лошадей
гнать незачем.
   - Ваше Высокопреосвященство, поймите. У Лины только  две  возможности
вырваться из лап Жоффруа и Вилльо. Это выйти замуж или уйти  в  обитель,
но сестринство, сами знаете...
   - Капустницы нам не  помощницы,  -  кивнул  кардинал,  -  дочь  Рауля
слишком важная фигура. Анастазия не даст ей жить спокойно, да и  дела  в
ордене поганые творятся.
   - И я о том же.  Значит,  замужество!  Причем  с  человеком,  который
сможет ее защитить от этой своры. Я должен ее спасти, хотя бы  в  память
об отце.
   - Ох, Сандер, Сандер, - покачал головой клирик,  -  не  нравится  мне
это. Сейчас ты думаешь только о том, как выручить  девушку.  Я  понимаю,
тебя до сих пор грызет то, что случилось с Раулем и Дени, хотя если  кто
в этом и виноват, так только не ты. Но  что  будет,  если  ты  полюбишь,
полюбишь по-настоящему, а будешь привязан  к  Жаклин?  Что  будет,  если
полюбит она?
   - Ей, чтобы полюбить, нужно быть живой и свободной. Если она  кого-то
встретит, тогда и будем думать. А я... То, что уже сгорело,  второй  раз
не подожжешь.
   - Ты так думаешь? Ох, молодость, молодость...
   - Я не думаю, я знаю. Да, я люблю другую, но с этим покончено. Я могу
спасти дочь Рауля ре  Фло,  и  я  сделаю  это.  Любой  брак  может  быть
расторгнут, но для  расторжения  брака,  освященного  кардиналом,  нужно
решение конклава.
   - Ты верно рассчитал, - хмыкнул Евгений,  -  на  это  зеленопятые  не
пойдут. Они меня терпеть не могут, оно так, но отменить  мое  решение  -
поставить под удар свои собственные... Что ж, если ты  решил,  и  твердо
решил, я вас обвенчаю. Кто знает, иногда сделанное с горя  оборачивается
счастьем. Вы ведь раньше дружили?
   - Да, во Фло... Жаклин была влюблена в Эдмона.
   - Что ж, ее любовь умерла, твоя, судя по всему,  улетела.  Может,  вы
вдвоем хотя бы не будете несчастливы. Что ж, зови  свою  невесту.  Твоим
другом будет Кэрна?
   - Конечно.
   - А подруга невесты, она кто?
   - Девица от Жизели, та, что нам помогала.
   - Да, веселая свадьба у герцога Эстре, ну да какая есть!
 
2887 год от В.И. 
22-й день месяца Волка. 
Арция. Мунт. 
 
   Пробуждение Филиппа было просто  отвратительным.  Вчерашний  вечер  в
обществе малютки Эжени оказался слишком бурным, да и царку с  ифранскими
ликерами мешать не стоило. Если мешать,  то  начинать  нужно  с  чего-то
слабенького, а кончать фронтерской царкой, а не наоборот...
   Его Величество с раздражением слушал утренний доклад, Гастона  Койлы,
ожидая, когда подействует  единственное  признаваемое  им  лекарство  от
больной  головы  и  прочих  болезней.  Гастон  говорил  о   предложениях
дарнийцев, какой-то тяжбе, затеянной в Ларрэне, и прочей ерунде.  Голова
раскалывалась, а впереди предстояло заседание Совета нобилей и встреча с
послом Оргонды, который наверняка передаст очередное неприятное послание
от Марка и сестрицы...  Король  с  плохо  скрываемой  злостью  и  скукой
смотрел на своего канцлера. Гастон был верным и надежным,  но  не  шибко
умным Впрочем, чужой ум короля чаще бесил, чем восхищал.
   А с Фронтерой нужно  что-то  решать...  Хотя  чего  решать  Сандер  -
наместник  Севера,  ему  с  усатыми  и  разбираться!  Если  он   Джакомо
приструнил, этих и подавно.
   Дверь  распахнулась,  и  младший  брат,  легок  на  помине,  вошел  в
королевскую опочивальню. Александр был на удивление нарядно, чуть ли  не
щеголевато одет. Темно-синяя куртка с серебряными нарциссами на груди  и
волчонком  на  плече,  подбитый  серебристым  шелком   плащ,   тщательно
расчесанные темные волосы... Что это на него нашло с утра пораньше, хотя
что ему, у него-то голова не болит. У  него  вообще  ничего  никогда  не
болит.
   - Сандер? А  я  как  раз  хотел  тебя  видеть...  Что  ты  думаешь  о
Фронтере?
   - Тодора нужно тряхануть, да посильнее.
   - Прекрасно, вот и займись. Ты - протектор Севера, бери, кого хочешь,
делай, что вздумаешь, но чтобы они о союзе с Ифраной и думать забыли.
   - Постараюсь, - кивнул головой Александр, - мы выедем сегодня же,  но
я хотел бы просить малой аудиенции у Его Величества.
   - Это еще зачем? - не понял Филипп. - Если нужен разговор наедине, то
Гастона я выставлю.
   - Филипп, мое дело не является тайной. Но я не могу это сказать и тем
более показать, пока ты в постели.
   - Что за глупости, - поморщился король, - у меня и так день  поганый,
а еще ты со своими загадками. Говори, чего хочешь. Если в моих  силах  -
сделаю. У меня все, кроме тебя, вечно чего-то клянчат.
   - Я хочу представить ко двору свою жену.
   - Чего? - король  обалдело  уставился  на  брата.  -  Проклятый  тебя
побери! Ты женился? Когда? На ком?! Кто она?
   - Она с Рафаэлем в малой  приемной.  Женился  я  прошлой  ночью,  нас
обвенчал Евгений!
   - Старый змей! - король, напрочь забыв о больной голове, расхохотался
и сразу же поморщился. - Ты когда-нибудь перестанешь меня удивлять?  Ну,
она хотя бы хорошенькая? Проклятый, вот уж не думал, что ты женишься, да
еще тайком, На влюбленного ты не походил... Ну, признавайся. Кто она?
   - Жаклин.
   - Что?! Ты ее нашел?
   - Она сама нашлась. Прибежала к Евгению, тот  послал  за  мной...  Ей
здорово досталось!
   - Жаклин... - Лицо короля внезапно просветлело. - Знаешь,  а  я  ведь
рад, что так вышло... Теперь отступать некуда, против кардинала никто не
указ. Все верно. Если кто и должен быть  наследником  Рауля  -  так  это
ты...
   - Значит, ты не возражаешь?
   - Проклятый! Конечно же, нет! И молодец, что ничего мне не сказал, на
нет и суда нет. А то  скандал  бы  поднялся  до  небес.  Вот  Жоффруа  с
Эллой-то разозлятся. - Лицо короля  приняло  мечтательное  выражение.  -
Хочешь верь, хочешь нет, но мне судьба Лины спокойно спать мешала. Рауль
был враг, - голос короля вновь стал жестким, - он должен был умереть, но
девочки ни в чем не виноваты, кроме того, что родились не в то  время  и
не в том месте. Если  с  Жаклин  все  будет  в  порядке,  может,  и  мне
пара-тройка грехов спишется. Подожди, сейчас оденусь и поздравлю вас как
следует...
   Сандер благодарно улыбнулся брату. Спасибо Жаклин за  то,  что  из-за
нее Филипп вновь стал самим собой, великодушным и умевшим радоваться  за
других. Не было ни ссоры, ни гнева, только искреннее пожелание  счастья.
Один брат у него все же остался.  Но  была  и  проклятая,  предательская
мысль, которую Александр  постарался  загнать  как  можно  дальше.  Ведь
признайся он вовремя в своей любви к Даро, Филипп точно так же понял  бы
и порадовался. Он испугался призрака и потерял счастье.
   Бедная Жаклин со своими гаданиями и сонетами!  Он  постарается  стать
своей герцогине хорошим мужем, постарается выбросить из  головы  любовь,
которую, как он теперь понял, сгубил собственными руками.
 
2887 год от В.И. 
19-ц день месяца Звездного Вихря. 
Мирия. Кер-Эрасти. 
 
   Мирия влюбилась в Артура Бэррота, а красавец-рыцарь был в восторге от
Мирии, тестя, жены и всего сущего. Артур  был  влюблен  и  счастлив,  он
любил весь мир, а вот Даро этот мир ненавидела.  Она  терпела  все  -  и
заполненные никчемными праздниками дни,  и  бурные,  изматывающие  ночи,
когда  после  приступа  страсти  ее  охватывало  холодное,   безнадежное
отвращение к самой себе. Единственное, что ее утешал ребенка от Артура у
нее не будет.
   Благодаря хитрости Артура она сошла за девственницу, Ни -  кому  и  в
голову не пришло, что она привезла из Мальвани  средство,  врученное  ей
Мирандой, посоветовавшей не обзаводиться третьим ребенком  до  венчания.
Его хватит надолго а потом она добудет еще. Может быть, Артур разведется
с бесплодной женой,  и  ее  оставят  в  покое.  Раньше  Даро  никог