идела, как выражение ужаса на  лице
Предстоятельницы сменилось бессмысленной улыбкой идиотки,  глаза  больше
ничего не  выражали,  из  полуоткрытого  рта  потекла  слюна.  Циалианка
хихикнула, почесалась, опустилась на четвереньки и отползла к стене.
   - Ты собираешься оставаться тут или  пойдешь  со  мной?  -  негромкий
хрипловатый голос оторвал Эстелу от созерцания того, во что превратилась
глава сильнейшего в Арции ордена. Девушка подняла голову  и  столкнулась
взглядом с молодой сероглазой женщиной.
   - Кто... вы?
   - Неважно. Нам нужно уходить, пока остальные думают, что эта красотка
занята тобой.
   - Что с ней?
   - Ничего... Она даже счастлива по-своему. По крайней  мере,  в  таком
виде она больше никому ничего не сделает. И не расскажет. Так ты идешь?
   - Иду...
 
Эстель Оскора 
 
   Первый раз я стала кошкой во время скитаний по иным  мирам.  Тогда  я
еще допускала, что, принимая облик той или иной  твари,  ты  в  какой-то
мере перенимаешь и ее суть. Кошки не знают ни любви, ни стыда, ни  тоски
по несбывшемуся,  и  я  надеялась,  что  мне  станет  легче.  Куда  там!
Трансформация тем и характерна, что затрагивает все, кроме  сознания.  Я
могла видеть, слышать, ощущать запахи, как кошка, но я оставалась  самой
собой, существом, которое должно ВСПОМНИТЬ И ВЕРНУТЬСЯ.
   К счастью, никакой опыт не бывает излишним,  я  очень  быстро  поняла
преимущество кошачьего облика  перед  каким  угодно  другим.  Во-первых,
кошки обладают легкой магической аурой, в которой проще простого  укрыть
не самые сильные заклятья, от которых тоже остается след или след следа,
а опытный маг или любой дурак, но с Кристаллом,  их  обязательно  учует.
Во-вторых, кошка пролезет везде, где пролезет ее голова, их пруд пруди в
любом городе  любой  реальности,  на  нее  никто  не  будет  пялиться  и
показывать пальцем. В-третьих, эти  хвостатые  твари  подмяли  под  себя
почти  всех  женщин  и  половину  мужчин.  При   желании   кошка   может
обосноваться чуть ли не в любом доме, а уж во дворцах, где  полным-полно
прислуги и крыс, их и вовсе десятки. Лучшего обличья для того, чтобы, не
привлекая к себе внимания, разузнать нужное, не придумаешь.
   Лично я неоднократно убеждалась, что надеть на  время  кошачью  шкуру
проще и безопаснее, чем творить сложные заклятья вроде того же  двойного
зеркала или невидимости. Принять облик кошки просто, а оставаться в  нем
можно сколь угодно долго, это  заклятье  не  требуется  поддерживать,  и
снимается оно молниеносно. Догадайся кто, что за ним охотится оборотень,
толку-то! Попробуй перелови и проверь ВСЕХ кошек в округе, от этого  сам
Творец и тот рехнется. Конечно, если ты физически СТАНОВИШЬСЯ кошкой,  а
не  заставляешь  других  себя  видеть  таковой,  возникают  определенные
неудобства, например, запахи, которые делаются отвратительно сильными  и
от которых потом очень трудно избавиться. Но это не самое страшное.
   Я неоднократно пускала в ход эту уловку, и она меня еще  ни  разу  не
подводила. Вот и на этот раз я не только узнала то,  что  хотела,  но  и
вывела из строя достаточно сильного врага. Виргинию с ее  отвратительной
магией нельзя было оставлять за спиной. Жаль, ее разум  выгорел  раньше,
чем я узнала, как женщина, в которой  не  было  и  капли  Старой  Крови,
достигла таких высот. Признаю, тогда это вызвало у меня лишь досаду,  но
не более. Мыслями я была уже в другом месте, к тому  же  мне  на  голову
свалилась девчонка, с которой нужно было что-то делать.
   Что до циалианок, то главное я все же поняла. В  их  магии  отчетливо
проступал след Ройгу, но без него самого. Циалианская волшба была тоньше
и на первый взгляд слабее и питалась из какого-то иного  источника.  Это
не могло не беспокоить.  В  Тарре  вообще  творилось  что-то  не  вполне
понятное и на редкость пакостное. Я хорошо  помнила  ту  Арцию,  которую
покинула. Тогда тоже все было куда как непросто, но,  по  крайней  мере,
можно было разобраться, кто  на  чьей  стороне.  Сейчас  все  запуталось
окончательно, и мне  предстояло  решить,  нырнуть  ли  в  хитросплетения
местной политики или попробовать пробиться к Эрасти и перевалить все  на
его плечи, а самой искать Рене. Я  знала,  что  это  безумие,  что  даже
звезды и те изменились за тот чудовищный срок, пока меня носило по  иным
мирам, но логика диктовала одно, а сердце - другое. Я верила,  что  Рене
жив и что он здесь...
   -  Куда  мы  идем?  -   Голосок   моей   спутницы   вернул   меня   к
действительности. Она была мужественной девочкой, эта Эстела ре  Фло.  Я
помнила это имя. Ре Фло были сторонниками Луи, а за прошедшее  время  их
влияние только возросло. Не знаю, каковы отец и братья Эсты, но она сама
мне нравилась. Когда мы,  прикрытые  тенью  магии  Виргинии,  шли  через
обитель, брали лошадей, врали приворотницам, неспешным шагом выезжали со
двора, она молча исполняла все, что  я  ей  приказывала.  К  вечеру  наш
магический покров рассеялся, но, пока я не пущу в ход собственную  Силу,
нас не найти даже с помощью Кристалла. Для окружающих мы всего лишь  две
женщины - совсем молоденькая и чуть постарше, в которых при всем желании
не учуять ничего запретного.
   Я очень хорошо вывела из себя Виргинию,  и  Силы,  обрушенной  ею  на
бедную маленькую кошечку, хватило  с  избытком  и  для  допроса,  и  для
побега. Совесть меня не  мучила,  ибо  подобные  бабы  счастливы  чужими
мучениями и унижениями,  уничтожить  такую  означает  спасти  многих  от
участи худшей, чем обычная смерть.  Хотя  лучше  было  бы,  если  б  она
продержалась подольше.
   Тем не менее  я  теперь  знала  про  циалианок  достаточно.  Подумать
только: это мы с Рене сделали их тем, чем они стали,  отдав  им  Рубины.
Эту дрянь следовало утопить где-то в Сером  море.  Но  что  сделано,  то
сделано.  Отбери  я  сейчас  проклятые  камни  -  ничего  не  изменится.
Могущественный, опирающийся на собственную магию  орден,  подмявший  под
себя  изрядное  количество  владык  светских  и  духовных,  существовал.
Властолюбие же, жестокость и, чего греха таить, Сила его высших  адептов
делали их непростыми противниками даже для меня, тем паче  я  не  должна
была до поры до времени пускать в ход все, что имела.  Прежде  следовало
разобраться, каким боком циалианская магия связана  с  ройгианской,  где
обретается пресловутый Белый Олень и что слышно о том, из  Серого  моря.
Что это за пакость, наверняка мог рассказать Эрасти, а я знала, где  его
искать. Только сначала отвезу домой  мою  случайную  спутницу,  все  еще
терпеливо ждущую ответа.
   - Куда мы идем? - я старалась говорить спокойно и равнодушно.
   - Я провожу тебя к отцу, а дальше - твое дело.
 
2850 год от В.И. 
10-й день месяца Волка. 
Арция. Мунт 
 
   Значит, завтра... Шарль Тагэре налил себе вина и  выпил.  Осужденному
полагался  ужин  с  королевского  стола,  этой  традиции  в  Арции   еще
придерживались. Есть герцогу не хотелось, но упрямство, которое родилось
раньше его, заставляло дразнить тюремщиков до последнего. Шарло заставил
себя сесть и слопать половину роскошных кушаний,  а  затем  с  блаженным
видом развалился на кровати. Те, кто подглядывают (а  что  подглядывают,
он  не  сомневался),  должны  видеть:  ему  море  по  колено.  Это   был
единственный способ не уронить себя.
   Внешне герцог сохранял полное спокойствие, но  внутри  его  все  было
напряжено до предела. Если завтра ему не помогут, все будет  кончено.  В
дюз он не хотел, лучше умереть. Он не слишком  хорошо  представлял,  что
именно творят с людьми Скорбящие, но он видел тех, кто побывал у  них  в
руках. Дюз означал медленную и унизительную смерть или жизнь,  но  жизнь
не более достойную и осмысленную, чем у  назначенного  на  убой  кабана.
Шарлю было  всего  девять,  когда  на  коронации  нынешнего  нескладного
королишки он увидел тогдашнего герцога ре Эстре, проведшего три  года  в
Аганском дюзе. Буквально накануне того, как Эстре схватили по  обвинению
в измене, он приезжал к отцу Шарля, чтобы убедить его  подняться  против
Лумэнов. Это был высокий стройный силач с веселыми глазами,  в  которого
влюбилась вся Эльта от мала до велика. После Аганы Шарль узнал ре  Эстре
лишь по сигне на необъятном брюхе. Прежний герцог исчез. Появилось тупое
животное,  с  трудом   таскавшее   огромное   расплывшееся   тело.   Его
сопровождали два вооруженных синяка, но  это,  видимо,  была  лишь  дань
обычаю, так как единственным желанием некогда умного и гордого  человека
было набить и без того огромный живот.
   Потом  Шарль  Тагэре  понял,  что  владетеля  Эстре  привезли,   дабы
устрашить других нобилей, недовольных Лумэнами. И тогда же Шарль  решил,
что лучше смерть, чем такая жизнь. Теперь ему предстояло исполнить  свое
решение. Если на эшафоте он  сможет  опровергнуть  возведенную  на  него
напраслину, обвинители  будут  вынуждены  провозгласить  Высший  Суд,  в
котором не правая сторона сгорает  в  огне  святого  Антония.  Шарль  не
сомневался, что игра ведется нечестно, и сгореть яридется  ему,  но  это
лучше, много лучше того, что сотворили с красавцем ре Эстре.
   На  первый  взгляд  умереть  очень  просто.  Нужно  только   ответить
обвинителю "нет", а еще лучше оскорбить и его, и Лумэнов. Но  сможет  ли
он? Шарля Тагэре никогда  не  считали  слабаком,  но,  возможно,  именно
поэтому его будут "держать" до конца. Правда, там, рядом  с  осужденным,
может быть лишь один синяк... Он  должен  с  ним  справиться!  И  потом,
должен же хоть кто-то помочь ему! Неужели Рауль или Анри  не  догадаются
хотя бы пристрелить его из арбалета! Мальвани, тогда еще  виконт  Малве,
тоже видел герцога ре Эстре, он должен понять...
   Шарль Тагэре  потянулся  сильно  и  красиво,  как  молодой  тигр,  и,
соскочив с койки, налил себе еще вина. Большие серые глаза в  обрамлении
черных ресниц смотрели спокойно и даже чуточку лениво, а руки, когда  он
поднял кувшин, и не думали дрожать.
   - А он красив. - Бланкиссима Агриппина со знанием дела  рассматривала
через  потайное   оконце   высокого   светловолосого   человека,   вновь
раскинувшегося на постели. - Даже жаль. Народ любит красивых королей,  а
бедняжка Пьер... Он даже в храме вызывает смех.
   - Безусловно, сестрица, - барон Трюэль пожал плечищами, - но  красота
Тагэре вряд ли ему поможет.
   - Кто знает... - Циалианка загадочно улыбнулась.  -  Он  положительно
мне нравится. Не спит, это точно. Никто, кроме дурачка-короля,  не  смог
бы спать, оказавшись в  таком  положении,  но  как  притворяется!  Можно
подумать, валяется в гостинице в ожидании встречи с местной красоткой. А
Жан все же не рискнул его прилюдно казнить! Понятно, зачем  Лумэнам  еще
один мученик? Другое дело дюз... Правду говорят,  что  славу  смерть  не
убивает, славу убивает только позор.  Если  судебники  взнуздают  нашего
красавца, можно считать, что дело сделано. Вряд ли в Арции найдутся люди
с волей посильнее, чем у этого Тагэре.
   - Похоже, он тебе здорово понравился,  -  хохотнул  барон,  -  может,
запереть тебя с ним на ночку-другую?
   - Глупости, Обен, - Агриппина шутливо стукнула брата по  лбу,  -  мне
мужчины ни к чему,  даже  такие  красивые.  Я  себя  от  всех  слабостей
заговорила, иначе у меня ничего не выйдет... Но вот  другим  наш  герцог
очень даже может приглянуться, и от этого может быть и вред, и польза. В
любом случае он должен жить и оставаться в здравом уме и твердой памяти.
   - Ты права, но дело зашло слишком далеко. Тагэре опасен.
   - Для кого? Для Лумэнов? Не спорю.  Но  НАМ  он  ничем  не  угрожает.
Тагэре на троне предпочтительнее дурачка.
   - Сестрица! Пьер, конечно,  не  в  себе,  но  не  без  вашей  помощи.
Покойный король позволил сестрам влиять на ребенка пока  он  еще  был  в
чреве матери. Вы обещали, что позаботитесь о нем.
   - У всех бывают ошибки.  Впрочем,  Регина,  виновная  в  случившемся,
наказана. Диана от Лумэнов не откажется,  но  Диана  не  есть  Циала,  и
ошибиться может, и согрешить... И что будет,  если  бедняга  Пьер  умрет
бездетным? А так и будет, если  Фарбье  не  понравится  девице,  которую
назовут супругой  нашего  бедного  монарха.  Нет,  положительно  неплохо
посадить на престол Шарло Тагэре. Или, на худой конец,  кого-то  из  его
сыновей.
   - Шарль не женат и, если его отправить в дюз, таковым и останется.
   - Пожалуй. А все-таки жаль.
   - И мне жаль, - внезапно признался Обен, - но пора идти. Если  синяки
узнают, что я разгуливаю по их замку да  еще  девушек  вожу,  они  такое
устроят... По крайности беднягу Клода, который нас сюда провел, точно  в
таракана превратят.
   - Это невозможно, брат. По крайней мере, нынешние маги  никого  ни  в
таракана, ни в осла превратить не в состоянии, но ты прав. Нас не должны
заметить.
 
Эстель Оскора 
 
   Вот когда я пожалела,  что  не  осталась  в  кошачьем  облике,  кошки
каким-то  образом  ухитряются  выглядеть  равнодушными,  всезнающими   и
отрешенными от всего земного, человеку же сохранить лицо  куда  труднее.
Если бы я предполагала, что встреча  с  Мунтом  станет  для  меня  такой
пыткой, я бы обошла столицу  Арции  десятой  дорогой.  Увы,  способность
мановением руки обрушить гору вовсе не означает, что ты можешь  спокойно
взглянуть в глаза своему  прошлому,  а  это  прошлое  смотрело  на  меня
отовсюду -  из  серых  вод  Льюферы,  из  окон  императорского,  а  ныне
королевского дворца, с башен Замка Святого  Духа.  Не  знаю,  что  бы  я
учудила, не болтайся у меня на шее Эстела ре  Фло,  каковую  нужно  было
сдать с рук на  руки  родичам,  заставив  забыть  то,  что  произошло  в
Фей-Вэйе. Я еще не решила, что сделаю - заклятье забвения одно из  самых
тонких, если ты, разумеется, не хочешь причинить человеку вред и  обречь
его на вечные муки, когда кажется, что вот-вот вспомнишь что-то  важное,
а оно всякий раз Ускользает... От этого один шаг до безумия,  я  не  раз
видела, как люди, которых заставляли забыть какую-то совершенную  ерунду
(чье-то  лицо  или  имя,  случайную  встречу  или  происшествие),  через
несколько лет сходили с ума...
   Подвергать такому Эсту я не хотела! Да и пускать в ход мою магию было
слишком рискованно, в центре королевства синяки прямо-таки кишмя кишели.
Видно, нынешние хозяева Мунта сидели на  троне  как  на  гвоздях,  иначе
зачем им было заводить такое количество прознатчиков и  судебных  магов?
Эстела говорила, что чем дальше на север, тем этой публики  меньше,  так
что наложение заклятия в любом случае откладывается на несколько дней. А
пока не мешает посмотреть на город, который я не видела шесть  с  лишним
сотен лет.
   Мунт оставался большим,  шумным  и  красивым,  я  узнавала  некоторые
здания и памятники, но нового тоже хватало. Сигны на  фасадах  особняков
нобилей  по  большей  части  были  мне  незнакомы,  хотя  я  с  какой-то
внутренней дрожью узнала и крылатого  змея  Батаров,  и  лежащего  тигра
Мальвани. Я с трудом заставила  себя  оторвать  взгляд  от  трехэтажного
особняка, в котором обретались родичи  Сезара.  Ум  твердил,  что  здесь
никого и ничего не осталось и что своих друзей я могу найти разве что на
кладбище, а сердце шептало - а вдруг! Ты постучишься, и  к  тебе  выйдет
маршал Арции, человек, которому можно рассказать все,  спросить  совета,
при ком не зазорно плакать, будь ты хоть тысячу раз Эстель Оскора. Я все
еще смотрела на особняк, когда рядом провыла труба. Люди с  любопытством
оглядывались, поворачивали на звук. Я последовала их примеру. Трубили  с
коронного помоста,  расположенного  посредине  площади,  а  рядом  стоял
человек в алой куртке с золотыми нарциссами. Без сомнения,  герольд.  Ну
что ж, послушаем.
   Трубач протрубил еще дважды, после  чего  зачитали  указ,  в  котором
говорилось, что завтра на площади Ратуши  состоится  публичное  покаяние
Шарля Тагэре, бывшего лейтенанта всей Ифраны, каковой Тагэре  злоумышлял
против Его Величества Пьера Шестого, был уличен,  во  всем  сознался  и,
лишенный титула и владений, будет препровожден в  Аганский  дюз.  Синяки
всегда честно отрабатывали свой  хлеб,  но  ко  мне  и  Рене  завтрашняя
церемония никакого отношения не имела. К этому времени нас с Эстелой уже
не должно быть в Мунте. Ее место в отцовском замке, мое  -  в  Последних
горах, где я или найду Эраста, или пойму, что это безнадежно.
   Народ, отвлекшийся на глашатая, постепенно вернулся к своим делам,  и
я не была исключением. Пора было подобрать гостиницу, где можно спокойно
переночевать. Я обернулась к Тэле, чтобы спросить, где,  по  ее  мнению,
лучше   всего   остановиться   двум   не   очень   знатным   и   богатым
путешественницам и Поняла, ЧТО сейчас мне  мало  не  покажется.  Девушка
стояла соляным столбом и была бледна, как сорок  ройгианцев.  Я  еще  не
знала, что случилось, но чутье услужливо подсказало, что на  мою  голову
свалилось очередное приключение. Так и вышло. Этот самый  Шарль  Тагэре,
приговоренный к публичному покаянию и так далее, для Эстелы был светом в
окошке.
   Более того, когда дурочка пришла  в  себя,  она  потребовала,  именно
потребовала, чтобы я вытащила его прямо  с  эшафота,  несмотря  на  орды
стражников, синяков и просто любопытствующих.  В  противном  случае  моя
очаровательная спутница собиралась или сделать это сама,  или  разделить
его судьбу. Я смотрела на расходившуюся девушку с какой-то смесью грусти
и веселья. Каким простым и понятным был для нее мир, она знала, что есть
добро, а что - зло, и что кому надлежит делать. Это было бы смешно, если
бы я сама не прорвалась сюда через тридевять пределов,  чтобы  отыскать,
одного-единственного человека, бывшего для меня важнее  гибели  миров  и
воссияния негасимых светов. Мне помочь  не  мог  никто,  а  вот  вернуть
Эстеле ее возлюбленного я была в силах, нужно было  лишь  исхитриться  и
проделать все так, чтобы синяки не учуяли Эстель Оскору...
 
2850 год от В.И. 
10-й день месяца Волка. 
Арция.Мунт 
 
   Рауль в который раз обходил пока еще пустую площадь. Коронный  помост
уже был обит алым сукном, плаха и топор лежали где положено, а несколько
дюжих стражников бдили, чтобы  какой-нибудь  предприимчивый  воришка  не
утащил атрибуты правосудия. Молодой ре Фло был в Мунте  пятый  день,  он
тайком наведался к  барону  Обену  и  Его  Высокопреосвященству,  а  его
спутники обошли своих сомнительных знакомцев. Увы! Все сходились на том,
что вытащить Шарля Тагэре  невозможно.  Обвинители  никогда  не  возьмут
своих слов назад,  кардинал  все  еще  без  сознания,  а  случая,  чтобы
человек, оказавшийся в цепях на коронном помосте, отрицал свою вину, еще
не было. Обен полагал (и Жак это подтверждал), что  синяки  держат  свои
жертвы с помощью магии, перед которой  любая  воля  бессильна.  У  Рауля
мелькнула безумная мысль  попробовать  освободить  Шарля  по  дороге  на
эшафот, но почтенное сообщество городских грабителей и нищих  решительно
отказалось участвовать в столь безнадежной затее даже за золото.
   Оставалось три выхода, вернее, два, так  как  первый  -  предоставить
Тагэре его участи - Рауль отмел сразу. Можно было забраться с  арбалетом
на какую-нибудь крышу и оборвать мучения друга. Он бы так и поступил, не
будь призрачной возможности отбить или похитить его по дороге в дюз.
   - Сигнор слишком  часто  возвращается  на  это  место.  -  Голос  был
женским, слегка хрипловатым. Рауль решил, что с ним  заговорила  уличная
девка, и уже приготовился дать ей пару аргов  <Арг  -  общая  серебряная
монета Благодатных  земель.>,  чтоб  она  отстала,  но  следующие  слова
буквально пригвоздили его к месту. -  Если  сигнор  хочет  помочь  Шарлю
Тагэре, ему лучше пойти со мной.
   Это могло оказаться ловушкой, но Рауль беспрекословно  последовал  за
высокой женщиной в темно-синем плаще без сигны.  Вскоре  они  сидели  за
заменяющей отдельный стол здоровенной бочкой в таверне "Развеселый Жак".
Ре Фло заказал легкий  ужин  и  кувшин  белого  вина.  Женщина  спокойно
откинула  капюшон,  позволив  виконту  рассмотреть