ановил.  Да  и  не  стал  бы
останавливать. Так уж вышло, что меня любят, а Вилльо ненавидят. И вы не
исключение, вот что самое печальное, - Сандер встал, подошел  к  окну  и
задернул занавеску. Стемнело, да и дождь опять зарядил. - Хотите, я  вам
скажу, почему вы сделали то, что сделали?
   Вы были пьяны, но, к сожалению, не настолько, чтоб упасть  и  уснуть.
Когда вбежали стражники, все струсили и  принялись  топить  друг  друга,
ведь, кроме вас, там  не  было  ни  одного  смелого  человека.  Трус  на
трусе... И вы поняли, что следующем именем станет Элеонора, которая  всю
кашу и заварила. Вы защитили жену своего друга, потому что Элла, что  бы
ни говорили церковники, была настоящей женой Филиппа, ради нее он  пошел
на все. Даже на братоубийство.
   - Ты знаешь? - хрипло спросил Гастон, неожиданно переходя на "ты".  В
комнате больше не было будущего короля и осужденного на  казнь,  а  были
два человека, любивших Филиппа Тагэре таким, каким он был, и  простивших
ему все, что можно и нельзя.
   - Я понял, что Ларрэн убит по приказу брата, хоть и не  знал  почему,
пока не услышал рассказ отца Поля.
   - Это сделал я, Сандер, - спокойно сказал граф  Койла,  -  вот  этими
руками и в этом самом замке. Жоффруа  был  пьян,  все  получилось  очень
легко, он почти ничего не почувствовал и уж точно ничего не понял.
   - Ты его утопил?
   - Задушил подушкой, а потом, уже мертвого, сунул головой  в  бочонок.
Так что я заслужил свой приговор и не стану просить о  помиловании,  тем
более все оказалось зря.
   - Ты знал и о женитьбе?
   - Да, я знал все. С  самого  начала.  Я  был  на  свадьбе  Филиппа  и
Клотильды, и я ей рассказал про Эллу. Филипп не смог. Он ужасно не любил
неприятных разговоров. Когда я приехал к Кло, - Гастон махнул  рукой,  -
уж лучше б мне велели ее  убить.  Поверишь  ли,  задушить  Жоффруа  было
легче. Он не должен был быть наследником.
   - А откуда Жоффруа узнал про Клотильду?
   - Нашел ее старое письмо, когда в последний раз был в Эстре. Потом мы
его сожгли. Мы не думали,  что  правда  выплывет,  Кло  и  Маргарита  не
подавали никаких признаков жизни, а о клирике мы просто забыли.  Кто  бы
мог подумать... Теперь  я  понимаю,  что  Филипп  должен  был  тебе  все
рассказать, но он тебя боялся.
   - Боялся?
   - Да. После Оргонды, когда ты пошел против него, Филипп понял, что ты
сильнее... Трудно объяснить, но  он  не  мог  признаться  тебе  в  своей
слабости. Кому угодно, только не  тебе.  И  не  отцу...  А,  что  теперь
говорить, дело сделано.
   - А Пьер? Ты что-то о нем знаешь?
   - Пьера прикончили по приказу Жоффруа, а мы не стали  мешать.  Филипп
решил, что так лучше. Сандер!
   - Да?
   - Я знаю, ты пришел меня спасти. Это невозможно и ненужно.  Ты  готов
предложить мне побег? Даже после того, что я рассказал? Я угадал?
   - Да.
   - Я не побегу. Это судьба. Да, я спас эту несчастную стерву, хотя всю
жизнь ее ненавидел и презирал. Ради Филиппа и его детей. Если б  нас  не
схватили на месте, я сумел бы  остановить  это  безумие  своими  силами,
никто ничего бы не узнал, но когда все  раскрылось,  другого  выхода  не
было.  Заполучи  Генеральные  Штаты  Элеонору  Вилльо,  они  бы  ее   не
выпустили. Клавдий, Рогге,  Эжени,  этот  полудурок-комендант,  все  они
сдали бы ее с потрохами. Даже собственный сын и брат. Тебе  бы  пришлось
или смотреть на ее казнь, а потом что-то объяснять детям,  или  отменить
свое же решение,  а  отказ  короля  от  своего  слова  -  дурное  начало
царствования.  А  так  все  в  порядке.  Зачинщики  наказаны,   выборные
чувствуют себя защитниками закона  и  справедливости,  дети  Филиппа  не
станут полными сиротами, хотя чем скорее ты разлучишь с  Эллой  хотя  бы
мальчишек, тем лучше для них.
   - Гастон... Прости, у меня слова как-то  не  говорятся...  Ты  можешь
уехать в Гвару...
   - Ты бы  еще  предложил  мне  в  антонианцы  постричься.  Нет,  жизнь
кончена, а доживать я не хочу. Мне и так слишком часто  то  Жоффруа,  то
Кло с девочкой снятся. Найди их, если сможешь,
   - Найду. Не сомневайся. Что ты хочешь еще? Если это в моих  силах,  я
исполню.
   - Ты и так обещал больше, чем я мог надеяться. Разве  что...  Мне  не
хотелось бы, чтобы моя голова украшала Новый Мост.
   - Этого не будет. Тебя похоронят  в  Койле.  Голов  на  мосту  вообще
больше не будет, равно как и казней на площади. Люди не  должны  умирать
под улюлюканье уличных подонков.
   - Сандер, - глаза Койлы подозрительно сверкнули, - о таком я даже  не
осмелился просить.
   -  Отец  говорил  со  мной  по-настоящему  всего  два  раза.  Он  мне
рассказал, как его везли по улице Святого Мишеля и что, он пережил... Он
хотел запретить публичные казни, но не  успел.  Это  сделал  я.  Казнить
теперь станут на Арсенальном дворе, и  при  этом  будет  только  стража,
клирики, родичи (если захотят и если с  этим  согласятся  осужденные)  и
свидетели из числа выборных  и  Совета  нобилей.  Судьи  должны  быть  с
осужденными до конца.
   - Когда ты это решил?
   - Вчера. Указ уже подписан.
   - Значит, мне больше  не  о  чем  тебя  просить,  Сандер.  Разве  что
поберечь  себя.  Постарайся  защитить  себя  и   свою   корону.   Другие
заговорщики могут оказаться  умнее  и  удачливей.  Чем  скорее  свернешь
голову Клавдию и этой мрази Рогге, тем лучше. Против  них  все  средства
хороши.
   - Вряд ли все, - вздохнул Сандер, - но я буду осторожен.
   - Нэо Рамиэрль.
 
   Лльяма  заворчала,  пустив  облачко  багровых  искр,  которые   Роман
механически погасил. Волчонка права  -  пора  прощаться.  Нет  худа  без
добра, если бы они сначала не ушли,  а  потом  не  вернулись,  Аддар  не
примирился бы с Эльрагиллом, а Тэноллиан  и  Ильгэйбэ  рано  или  поздно
прикончили бы и отца, и сына,  и  кто  знает,  к  чему  бы  это  привело
Луциану. Эльф с сожалением взглянул на Аддари, он знал его не так  уж  и
долго, но Солнечный принц стал его другом.  Когда-то  Уанн  сказал,  что
разведчик должен быть один, если хочет  чего-то  добиться.  Маг-одиночка
был прав и не прав.
   С тех пор, как Рамиэрль впустил в свое сердце сначала дружбу, а потом
любовь, ему пришлось несладко, но  вряд  ли  он  смог  сделать  то,  что
сделал, руководствуясь  одним  лишь  рассудком.  Лльяма  опять  вякнула,
похоже, она все понимает. Ну, не понимает, конечно, но чувствует.  Жаль,
ему некого расспросить об этих огненных тварях, разве что Дракона,  если
тот  соизволит  вновь  объявиться  на  их  пути.  Рамиэрль   готов   был
поклясться, что порождение Тьмы распознает его настроение раньше, чем он
сам. Нэо с усмешкой поглядел на свою приятельницу - и почему  только  он
вообразил, что это девочка? Занятно было  бы  узнать,  чем  Огни  Глубин
отличаются друг от друга  и  откуда  они  берутся...  Если  он  встретит
Жана-Флорентина, тот наверняка выдаст на сей счет стройную теорию, но  к
жабу им идти и идти... И отправляться  нужно  немедленно,  хоть  и  жаль
прерывать беседу Аддари и Эльрагилла, ну да они еще наговорятся.
   Волчонка опять все поняла и на сей раз  пустила  искры  как  следует,
Рамиэрль  поспешил  их  погасить,  но  такой  выдох  не   мог   остаться
незамеченным.
   - Она  права,  -  улыбнулся  Нэо  в  ответ  на  встревоженный  взгляд
Солнечного владыки, - нам пора. Сейчас нас никто не увидит.
   - Пора?
   - Я говорил тебе. Мы уходим в Бездну. Я и Норгэрель.
   - Но почему?! Теперь вам ничего не грозит. Я созову Светлый Совет, мы
пошлем вестника к Престолу Силы.
   - Нам не нужен Престол Силы. Эльрагилл, Арцей  вряд  ли  поможет  нам
вернуться в Тарру. Мы должны найти Ангеса и Адену, пусть даже  во  Тьме,
хотя у нас есть намек на то, что Тьма нам не враждебна. Ты сам убедился,
что Свет не всегда Добро, думаю, и  Тьма  не  только  Зло.  Ангес  хотел
спасти Тарру, он должен нам помочь или хотя бы что-то посоветовать.
   - Но в Бездне нет жизни.
   - Откуда ты знаешь? Вам так сказали, но могли и  солгать.  Оттуда  не
возвращаются, это так, но трудно вернуться через закрытые двери, да и не
всегда хочется. Отпусти нас.
   - Хорошо, - Эльрагилл встал, опираясь на руку сына, - я в долгу перед
вами, хотя хотел бы расплатиться иначе. Идемте.
   Они вновь прошли чередой дивных залов, исполненных светлого  величия.
Янтарный чертог был пуст и покоен, словно в  нем  никогда  не  шел  бой.
Татасман тускло мерцал на своей колонне.  Когда  дверь  распахнулась,  в
золотой глубине  вспыхнула  и  погасла  искра  -  шар  узнал  владыку  и
успокоился. Эльрагилл медленно подошел к камню и положил руку на гладкую
поверхность, под которой заклубились солнечные вихри.  Сначала  Талисман
поделился силой с самим Эльрагиллом, лицо  которого  утратило  землистый
оттенок и вновь стало прекрасным и молодым, а затем волны теплого  света
захлестнули и остальных.
   Лльяма  пискнула  и  вовсе  запуталась  в  ногах  Рамиэрля,  но   все
остальные, даже неистовый Альмик, откровенно  блаженствовали,  вбирая  в
себя силу Света. Прощальное благословение,  -  подумал  Рамиэрль,  -  их
пребывание в Луциане было, мягко говоря, мало приятным,  но  расставание
вышло добрым и сулящим надежду.
   Эльрагилл, грустно взглянув на  уходящих,  отошел  от  шара  и  начал
творить заклинание. Рамиэрль узнавал элементы волшбы и угадывал,  чем  и
как они отзовутся.  Вот  в  воздухе  воспарил  золотой  костер,  вот  он
растянулся  в  стену,  изогнулся  наподобие  подковы,  а  напротив  него
проступила темная  точка,  которая  стала  расти,  превращаясь  в  некое
подобие ока, заполненного Тьмой. Нет, не Тьмой! Там  в  глубинах  горели
темно-красные  костры,  и   их   отсвет   немного   разгонял   кажущийся
неприглядным мрак. Волчонка бросилась вперед, но,  добежав  до  провала,
кинулась назад к Роману, обежала его  пару  раз,  издала  что-то,  очень
смахивающее  на  подскуливание,  подпрыгнула   и   вновь   понеслась   к
черно-красному окну. Рамиэрлю стало  смешно  и  грустно  наблюдать,  как
тварюшка хочет домой, но не решается его оставить.
   - Видите, - подал голос Эльрагилл, - это  смертное  место,  пригодное
только для таких, как... -  эльф  замялся,  что  характеризовало  его  с
лучшей  стороны,  -  для  таких,  как  это  существо.  Отпустите  его  и
оставайтесь. Мы будем искать дорогу в Тарру, и мы ее найдем.
   - Это займет слишком много времени. Мы  уже  прошли  путями,  которые
казались не менее опасными, - Нэо замялся, - Норгэрель, может, и вправду
лучше, если ты поищешь другие тропы? Кто-то  из  двух  наверняка  отыщет
нужную.
   - Нет. Мы вместе ушли и вместе вернемся.
   - Тогда прощайте.
   Рамиэрль улыбнулся. Сказать, что ему не  было  страшно,  было  весьма
сильным преувеличением, но он знал, что его дорога лежит  через  Бездну.
Лльяма, уразумев, куда направляется ее  друг,  превратилась  в  какое-то
огненное колесо. Она подносилась к провалу, возвращалась  к  Рамиэрлю  и
Норгэрелю, наскакивала, хоть и осторожно, на Альмика. Даже Эльрагилл,  и
тот был  удостоен  дружелюбного  прыжка.  Уже  на  самом  краю  Рамиэрль
обернулся.
   - Альмик, постарайся не забыть, что Свет может быть не  только  злом.
Эльрагилл, я желаю тебе счастья, Аддари...
   - Ничего не говори. Я иду с тобой.
   - Ты?
   - Да, - Солнечный принц, поймав полный муки взгляд  отца,  побледнел,
но упрямо повторил:
   - Я иду. Я не могу иначе. Это моя судьба и моя песня...
   - Пусти его, - подал голос молчавший до этого Альмик, - он все  равно
уйдет, но, если ты его не отпустишь, унесет в себе слишком много боли.
   - Да  пребудет  с  тобой  Свет,  сын  мой,  -  голос  Эльрагилла  был
безмятежным,  но  сам  владыка  внезапно  показался  Роману  уставшим  и
бесконечно одиноким. - Ты выбрал свою дорогу. Пусть она будет  долгой  и
приведет туда, куда ты хочешь.
   Рамиэрль опустил глаза, не в силах смотреть дольше в лицо  Солнечного
короля.
   - Иди спокойно, парень. Я пригляжу за ним. Не бойся.
   Это было глупо, но Рамиэрль был безмерно благодарен  Альмику  за  эти
слова. И Эльрагилл, похоже, тоже. По крайней мере, он  позволил  бунтарю
положить руку себе на плечо. Такими Рамиэрль  и  запомнил  их:  высокого
черноволосого  человека  и  эльфа  с  утомленным  лицом,  изо  всех  сил
старавшегося казаться спокойным. Уставшая  ждать  Волчонка  заворчала  у
края Бездны, и Рамиэрль заставил себя засмеяться.
   - Что ж, порождение Тьмы, веди. Я не отстану.
   В Бездну все четверо шагнули одновременно.
 
2892 год от В.И. 
23-й день месяца Дракона. 
Арция. Мунт. 
 
   - Я сочувствую тебе, Элла, но  я  не  всесильна.  Святой  Циале  было
угодно ниспослать тебе испытание, прими его с кротостью,  -  бланкиссима
ласково и покровительственно  взглянула  на  бывшую  королеву.  Когда-то
Элеонора Гризье была красавицей, рядом с которой ее собственная  красота
тускнела, как свечка ясным днем. Теперь все наоборот. Она сохранила свою
молодость, а эта расплывшаяся  женщина  с  нарумяненным  лицом  вряд  ли
радуется яркому свету.
   - Значит, орден мне не поможет?
   - Подумай сама. Церковь не может встать на сторону  пусть  невольной,
но прелюбодейки. Более того, как духовная дочь равноапостольной Циалы, я
должна тебе сказать, что вера и приличия требуют, чтобы ты удалилась  от
мира.
   - Что? Бланкиссима! Я не хочу  в  монастырь,  даже  горбун  этого  не
требует.
   -  Александр  умен,  он  не  предложит  тебе  ничего,  с  чем  ты  не
согласишься. Кроме того, ты ему не  опасна.  Твои  родственники  сделали
все, чтобы арцийцы  желали  твоего  падения.  Ты  должна  возблагодарить
Творца за то, что он послал тебе такого деверя.  Окажись  на  его  месте
герцог Ларрэн, тебя и  твоих  детей  ждали  бы  нищета  и  изгнание,  но
преданность Александра  брату  превысила  все  человеческие  пределы  и,
несомненно, откроет ему врата  в  Царство  Света,  тем  паче  он  блюдет
телесную и духовную чистоту и усердно служит Арции.
   Конечно, я хотела бы чаще видеть  его  в  храмах,  но,  возможно,  он
предпочитает разговаривать с Творцом в одиночестве.  Я  знаю,  что  и  в
Тагэре, и в Эстре есть закрытые молельни...
   - Значит, ничего нельзя сделать, и...
   - И ты должна покориться. Кротость есть оружие слабых, она  мост  над
бездной и свеча в ночи.
   - Но я не могу так просто... Филипп должен стать королем!
   - Нет, -  покачала  головой  бланкиссима,  -  этого  не  будет.  Если
Александр, да продлит святая Циала его дни,  внезапно  умрет,  хотя  он,
несмотря на свое увечье, здоров и силен, трон перейдет  к  его  сыну,  а
рядом с ним будет не только несчастная  Жаклин  ре  Фло,  но  и  любимцы
Александра. Мальвани, Кэрна, Гартажи, Трюэли,  Бэрроты  сумеют  оградить
малолетнего короля от малейшей опасности,  а  заодно  и  рассчитаться  с
теми, кого считают врагами, и только любовь к Александру  заставляет  их
сдерживаться. Кроме того, есть законное потомство Жоффруа Ларрэна,  есть
Бэрроты и Мальвани, наконец. На  трон  Волингов  кошачье  отродье  может
сесть, лишь опираясь на  копья,  а  для  этого  нужны  или  деньги,  или
поддержка Ифраны и...
   - И Церкви.
   - Да, и Церкви, но Церковь и  сестринство  не  поддержат  безнадежное
дело, а дело незаконного отпрыска короля-блудодея от ненавидимой народом
любовницы безнадежно.
   - Бланкиссима!
   - Помолчи и послушай. Если ты попробуешь поднять  мятеж,  ты  и  твои
родичи окажетесь в Речном Замке, и даже Александр вас не спасет,  потому
что не пойдет против закона, против мнения  народа,  против  Генеральных
Штатов. Любой мятеж и  заговор  сейчас  обречен,  а  мятежники  -  живые
мертвецы.  За  примером  далеко  ходить  не  нужно.  Койла   и   Пандайе
обезглавлены, кардинал выслан, другие уцелели чудом. Для  Лумэнов  ты  и
твоя родня - враги, а бастард, если на  то  пошло,  у  них  свой.  Жозеф
вложил в Пьера Тартю достаточно денег, чтобы Жоселин  не  отказалась  от
этой затеи... Нет, у Филиппа нет никаких шансов на корону.
   - Значит, ты советуешь...
   - С  благодарностью  принять  предложение  Александра  и  остаться  с
дочерьми в  Мунте.  Мальчиков  лучше  отдать  на  воспитание  дяде,  это
покажет, что ты не держишь кинжала за пазухой...
   - Бланкиссима, - все еще красивые глаза бывшей  королевы  наполнились
слезами, - но почему все так вышло? Почему?! Я была уверена... А  теперь
для меня все кончено...
   - Да, - с расстановкой произнесла Шарлотта, - для тебя  все  кончено,
так как трудно представить, что сын и жена Александра умрут, и ему  ради
продолжения рода придется  жениться  вторично.  Еще  меньше  вероятность
того, что его выбор падет на одну из твоих дочерей  и  Архипастырь  даст
разрешение на кровосмесительный брак. Хотя... Хотя в память брата и  его
желания видеть на троне свою кровь Александр и мог бы на это пойти. И уж
совсем за пределами возможного, что король умрет молодым, без завещания,
оставив малолетнего сына на попечении юной  жены  и  ее  матери...  Нет,
такого просто не может быть! -  циалианка  взмахнула  рукой  и  нечаянно
смахнула со стола груду документов, - Ой! Я, право, становлюсь неловкой,
мои бумаги... Помоги  мне  их  собрать.  Спасибо,  -  бланкиссима  взяла
несколько листов, бегло просмотрела их и бросила на стол.
   Вот занятная записка,  -  Шарлотта  явно  меняла  тему  разговора,  -
колдунья, живет у Козьих ворот, про  нее  доносили,  что  она  может  на
расстоянии вызвать у человека медленную, неизлечимую болезнь, от которой
тот умрет, и никто не догадается об истинной причине. Я лично занималась
этим делом... Совпадения и сплетни! Я оставила старуху, хотя  какая  она
старуха... Мальвине сорок пять, просто  она  растолстела  и  опустилась.
Короче, я не стала ее  трогать.  Запретной  магии  там  нет  и  быть  не
может...
   Ты уже уходишь?
   Элеонора окинула бланкиссиму странным взглядом.
   - Да.
   - 2892 год от В.И, 23-й день месяца Дракона. Арция. Мунт.
 
   Бэррот  явно  перестарался,  зачем  было  ставить   перед   комнатами
племянника  столько  стражи?  Сандер   раздраженно   махнул   рукой   на
щелкнувшего каблуками бравого декана, но взял себя  в  руки  и  спокойно
отпустил лишних воинов. Они не  обязаны  отвечать  за  излишнее  усердие
капитана дворцовой гвардии или, вернее, его чересчур услужливого отца.
   Оставив в отделанной орехом приемной бывшего принца лишь  двоих,  как
бывало раньше, Александр Тагэре прошел к Филиппу. Мальчик не спал, сидел
с книгой, и  будущий  король  узнал  "Жизнь  и  великие  подвиги  Анхеля
Светлого", которую сам же и подарил племяннику в свой последний приезд.
   Племянник вздрогнул, обернувшись на звук стукнувшей двери,  и  в  его
глазах застыла неуверенность. Он  слишком  медленно  поднялся,  а  затем
чересчур быстро опустился на одно колено.
   - Приветствую Его Величество.
   - Встань, Филипп. - Проклятый, неужели он и его потерял! - Нам  нужно
поговорить. Во-первых, не называй меня Ваше  Величество.  Разве  что  на
церемониях, где без этого не обойтись. А во-вторых,  я  хочу,  чтобы  ты
знал: я не искал короны, и если б твой отец был со мной откровенен, если
бы все не свалилось как снег на голову, я бы нашел выход...
   - Дядя Сандер, - Филипп подскочил и бросился к нему с сияющим  лицом,
- дядя Сандер, как я рад, что я тебя не потерял!  Не  отправляй  меня  в
Аганн, ну, пожалуйста!
   - Если ты не хочешь...
   - Не хочу! Я хочу быть с тобой. И Алек тоже... А кто мы с ним теперь?
Бастарды, да?
   - Вы сыновья короля, Филипп, и мои племянники. А  титулы...  Пока  ты
будешь графом Рунским, а Александр виконтом  Ланже.  Лет  через  десять,
если сможешь и захочешь, ты станешь протектором Севера и герцогом...
   - Как ты?
   - Да, как  я...  Я  бы  хотел  остаться  герцогом  Эстре,  но  судьба
распорядилась иначе.
   - Все правильно, - бывший принц застенчиво улыбнулся, - дядя,  я  тут
много думал. Для Арции лучше, что королем станешь ты, а не я.  Тебя  все
любят, а мою матушку, графа Реви и  старших  братьев  -  нет.  Король  -
первый рыцарь королевства, а в Арции первый рыцарь - ты. Ты не  проигра