оин своим  вниманием  сие
место не баловал, предоставив его обитателей самим себе. Жили здесь люди
и только люди, по крайней мере, Онка не  сказала  ничего,  что  хотя  бы
намекало на присутствие эльфов, гоблинов или гномов.
   Фэрриэннцы совершенно точно знали, что  тела  первых  людей  сотворил
Воин, а души им вдохнула Дева, после чего ушла, а Воин остался  защищать
своих детей от живущих в Свете чудовищ, которым только и дел,  что  пить
чужие души и обращать в рабство свободных.
   Эльфы  немало  посмеялись,  узнав,  что  исчадия  Света  уродливы   и
исполнены злобы и зависти ко всему сущему. У них покрытая золотой чешуей
кожа, из их  лишенных  зрачков  глаз  изливается  слепящий  белый  свет,
выжигающий душу всякому, кто осмелится на них взглянуть.  Светлые  твари
ненавидят и стараются уничтожить все, что отбрасывает тень.  В  их  мире
нет благословенной ночи, дарующей отдых и хранящей тайну Любви. Там,  на
голой  равнине,  усыпанной  блестящими  камнями  и  залитой  беспощадным
Светом-без-Тени,  царят  пятеро   демонов,   стремящихся   захватить   и
уничтожить другие миры. Желая спасти от  них  фэрриэннцев,  Воин  создал
Огонь и наполнил им сотворенную Девой Бездну, через которую могут пройти
лишь избранники Ангеса, чьи души исполнены Тьмы. В таковые  воинственные
девицы и записали своих гостей.
   Еще бы, ведь они взялись ниоткуда,  не  знали  местного  языка,  были
молоды, красивы и привели с собой лльяму, которую Онка, а затем и другие
уважительно стали называть "Дитя Тьмы и Огня".  Огневушка  на  лесть  не
клевала, а хозяек держала в строгости, всячески мешая им приближаться  к
Рамиэрлю. Впрочем, Аддари и Норгэрель тоже не остались без защиты.
   Солнечный утверждал, что лльяма ревнует, и Рамиэрлю  порой  казалось,
что сын Эльрагилла прав. Онка и  ее  подруги  принимали  их  за  великих
героев и к тому же весьма недурных собой. Эх, знали  бы  красавицы,  что
заигрывают с порождениями Света!
   Девы Тьмы, или  же  "Черные  Лилии",  как  именовали  себя  их  новые
знакомые, несли пожизненную  Стражу  на  границе  Фамарского  леса,  где
ничего более страшного, чем дятлы  и  ежи,  Романом  замечено  не  было.
Причину столь странного поведения красавицы тщательно скрывали, хотя кое
в чем были пугающе откровенны. При всем при том бренчащие  железом  девы
ничем не напоминали луцианских паладинов, изображавших из себя эльфов. С
теми все было ясно и просто. Содрав с тыквоносцев их одежки и смыв грим,
получишь самых обычных синяков, готовых  следить,  доносить  и  хватать.
Воительницы же вызывали в памяти Нэо воспоминания об эллских маскарадах,
некогда гремевших на всю Арцийскую империю.
   Жизнь в лесу, странные доспехи,  совершенно  не  годящиеся  для  боя,
роковые тайны - все это казалось игрой, но если молодые фэрриэннки могут
так играть, значит, этот мир добр и не знает настоящих  бед.  Любопытно,
чем заняты здешние мужчины? Сидят в другом лесу? Если  девы  взялись  за
оружие, не значит ли это, что юноши с  утра  до  вечера  меняют  юбки  и
вертятся перед зеркалом, хотя в здешнем лагере  зеркал  не  меньше,  чем
мечей. Ни одна воительница не выйдет на улицу, не подведя глаз и губ.
   Нэо с усмешкой поглядел на  огненную  ревнивицу,  смирно  сидевшую  у
стола. Та, как всегда, почуяв взгляд, встрепенулась и  замерла,  готовая
броситься обожаемому хозяину  на  грудь,  буде  тот  позволит.  Рамиэрль
совсем было собрался осчастливить свою зверушку, но помешал  раздавшийся
неподалеку крик, вернее, визг.
   Привыкший к ночным тревогам Рамиэрль вскочил  и  бросился  на  шум  в
сопровождении неизбежной  лльямы,  прикидывая,  не  снять  ли  со  своей
приятельницы  магический  намордник.  Решил  подождать,   и   правильно.
Причиной переполоха оказалась  Шабба.  Девица  стояла  на  краю  поляны,
сжимая кулаки, и визжала, выкрикивая еще неизвестные Роману  слова.  Она
была в ярости, но, похоже, цела и невредима. Вслушавшись в  вопли,  эльф
понял, что  "фартока  Тигойа"  бежала  с  каким-то  "мадаром".  Что  это
значило, эльф не знал, но подозревал, что ничего хорошего. Шабба была  в
ярости; что до сбежавшихся на ее крики темных дев, то в глазах одних Нэо
заметил то же бешенство, что и у поднявшей переполох, другие же смотрели
на завывающую Шаббу с явным злорадством.
   Появилась Онка, в  отличие  от  остальных  вполне  одетая,  то  есть,
конечно, раздетая, но перед зеркалом. Брови и губы предводительницы были
умело подведены, а волосы небрежно перевязаны красно-черной  повязкой  с
шипами. Побывавший при многих дворах Нэо прекрасно  знал  цену  подобной
небрежности, над которой бились лучшие куаферы. Посмотрев на Шаббу, Онка
презрительно скривила рот и холодно бросила:
   - Замолчи.
   Та напоследок выкрикнула что-то вроде "лашоп атреч!" и  замолкла.  От
крика вокруг  глаз  у  нее  проступили  красные  точки,  но  сами  глаза
оставались сухими.
   - Значит, - холодно бросила Онка, - Тигойа бежала. С кем?
   - С Тамарином, - процедила сквозь зубы Шабба.
   - Надо же, - подлила масла в огонь  появившаяся  Зайя,  -  бегала  за
кондином ты, а поймала его Тигойа.
   - Флюэша! - взвизгнула Шабба, бросаясь на обидчицу. Роман не  находил
в женских схватках ничего красивого  и  ухватил  озверевшую  девушку  за
усыпанный бляхами и шипами широкий пояс. Он хотел ее удержать от  драки,
а не обнять, но рывок странным образом привел к тому, что Шабба прилипла
к  груди  эльфа.  Это  не  понравилось  лльяме,  немедленно  долбанувшей
несчастную синей мордой.  Роман  разжал  руки,  и  Шабба  шлепнулась  на
прелестные желтые цветочки, задрав  оплетенные  ремнями  ножки.  Подруги
захохотали.  Из  темноты  появились  Аддари  и  Норгэрель,  с  некоторой
робостью рассматривая сгрудившихся женщин.
   - Хватит, - прикрикнула на воительниц Онка, -  собирайтесь!  Их  дело
бежать, наше - гнаться.
   Повторять не потребовалось. "Лилии", возбужденно  галдя,  разбежались
по своим шатрам, довольно-таки роскошным, к слову сказать.
   - Мы пойдем  с  ними?  -  предположил  Аддари.  Солнечный  откровенно
страдал от внимания хозяек - за ним охотилась добрая дюжина девиц.
   - Разумеется. Здесь мы больше ничего не узнаем и ничего не  добьемся.
Разве что вы разобьете еще несколько сердец.
   - Тебе хорошо, - возмутился Норгэрель, - тебя охраняют.
   - Да, мне хорошо, лльяма  всех  вокруг  меня  распугала,  -  хохотнул
Роман.
   Аддари и Норгэрель - чудесные спутники,  но  им  незачем  знать,  что
фэрриэннки заставляют его думать о Кризе. Они упоенно играют в готовых к
бою охотниц и воительниц, а орка такой БЫЛА. Женщина может стать другом,
спутницей, защитницей. Дочка Гредды не играла, она жила, а теперь по  ее
памяти ходят эти дуры в высоких сапогах.
   - Что с тобой? - вопрос задал Аддари, но он был  написан  и  на  лице
Норгэреля, и на морде лльямы.
   - Ничего, думаю о том, как искать Ангеса.
   Они говорили о боге Воине до тех пор, пока из шатров одна  за  другой
не стали  выходить  преследовательницы.  Нэо  с  интересом  рассматривал
возбужденных девушек. Он знал, что такое война и  погоня,  был  не  чужд
охватывающего воинов возбуждения, но глаза "Лилий" блестели не так,  как
у уходящих в бой. И взгляды, которые они бросали друг на друга, не  были
взглядами товарищей, готовых прикрыть  друг  другу  спину.  Так  смотрят
съехавшиеся на  бал  девицы,  оценивая  соперниц.  Эльф  окликнул  Зайю,
которая и ему,  и  лльяме  казалась  наиболее  "безопасной".  Та  охотно
подошла.  Она  тоже  принарядилась,  надев  на  крепкую  шею   усаженный
колючками ошейник и такую же широкую кожаную полосу  на  руку  и  сильно
подведя глаза и брови.
   - Зачем гоняться за несчастными влюбленными?
   - Несчастными? - то ли он слишком плохо знал язык  и  не  мог  связно
выразить свои мысли, то ли  девушка  не  понимала  шуток.  Она  даже  не
улыбнулась. - Они сейчас счастливы.
   - Тем более зачем их  трогать?  И  что  с  ними  будет,  если  вы  их
поймаете?
   - Не поймаем, - махнула рукой Зайа, - они уже в Леганне.

2896 год от В.И.
19-й день месяца Агнца
АРЦИЯ. ФЛО

   Искать лучше всего там, где потерял, а не там, где светлее. Александр
Тагэре пропал недалеко от Гразы, Рафаэль туда и отправился. Деревья  еще
не  покрылись  зеленью,  а  пробивающиеся  кое-где  ростки  крапивы,  по
утверждению Крапивника, ничего не соображали.  Пока  крапива  не  начнет
жечься, разговаривать с ней бесполезно и она годится разве что  на  корм
козам.
   От Гран-Гийо до Гразы  было  не  так  чтобы  далеко,  можно  было  не
спешить. Крапива вырастет только тогда, когда вырастет, а до этого можно
рассчитывать лишь на глаза и уши.
   За месяцы вынужденного сидения в Гран-Гийо  Рито  Кэрна  научился  по
своему желанию делать то, что раньше у него выходило случайно,  так  что
внимания они с  Серпьентом  не  привлекали.  Рафаэля  его  новое  умение
одновременно и радовало, и бесило. Да, это  было  оружием,  но  каким-то
нечестным. Байланте не должен стрелять в быка  из  арбалета  и  скрывать
свое имя, но не искать же Александра, размахивая родовой сигной.
   Раньше Рафаэль болтал, пел и смеялся. За зиму он научился  молчать  и
слушать. Люди его не то чтобы не  видели,  но  не  замечали,  и  он  мог
слышать все, что говорили, хоть говорить в Арции стали  намного  меньше.
Страна встречала весну в глубокой уверенности, что все  плохо,  а  любые
перемены будут лишь к  худшему.  Про  Александра  почти  не  говорили  -
вспоминать добром боялись, а злом было не за что. Про  нового  короля  и
его  родичей  тоже  помалкивали.  Хвалить  было  не  за  что,  ругать  и
сплетничать опасно.
   Арция погасла и  сломалась,  как  отец  после  болезни  Ренаты.  Люди
глядели настороженно, не засиживались в общих залах, стараясь  побыстрее
проглотить заказанную еду и убраться от греха подальше.
   Кэрна привык к настороженному унынию, и развеселая  компания,  пьющая
за здоровье короля и королевы в харчевне "Мечта  путника",  его  изрядно
удивила. На первый взгляд, это были люди как  люди.  Судя  по  одежде  -
зажиточные мещане, довольные жизнью и собственными персонами. Их шутки и
здравицы казались неуместными, как пляски на похоронах, но  пирующим  не
было дела до косых, угрюмых взглядов. Сначала  Рито  решил,  что  гуляки
наняты, чтобы вызвать ссору и выявить недовольных,  но,  присмотревшись,
понял: они те, за кого себя выдают. Кэрна повидал немало  простолюдинов,
влюбленных сначала в герцога Эстре, а потом в короля,  чтобы  ошибиться.
Байланте всегда верит своим глазам, даже если то, что он видит,  ему  не
нравится. Осенью Рафаэль полез бы на рожон, сейчас он сидел  и  смотрел,
пытаясь понять, чем  унылый  и  жадный  ублюдок  расположил  к  себе,  в
общем-то, славных людей. Маркиз Гаэтано сдержался,  но  закусывавший  за
соседним столом человек в зеленом, судя по всему, лесничий, не  выдержал
и громко буркнул:
   - Нашли, за кого пить. Кошкин сын вас же подчистую к осени обчистит.
   - Много ты понимаешь, - беззлобно откликнулся один из мешан, - налоги
- это временно. Надо же от врагов защищаться. Сообщников горбуна еще  не
всех выловили...
   - Погоди-погоди, - поднялся лесничий, - это ты о покойном короле?!
   - Да какой он король?  Убийца  и  негодяй!  Детей  малых,  и  тех  не
пожалел, чтоб на братний трон усесться. Жену отравил, чтоб на племяннице
жениться. Совсем стыд потерял.
   - Ты думай, что несешь, подстилка кошачья!
   - Это ты думай, дубина зеленая! Все знают, что горбун  убийца  и  что
без Пьера Арция бы пропала...
   Рафаэль не верил своим ушам. Гуляки за Тартю готовы в огонь и в воду.
Лесничий был один, но он явно устал молчать и прямо-таки  лез  в  драку.
Трактирщик был  смертельно  перепуган  то  ли  тем,  что  его  заведение
разгромят, то ли тем, что его  сочтут  сторонником  свергнутого  короля.
Остальные молчали.
   - Ты, прежде чем глотку рвать, узнал бы, как дело было, -  надрывался
сторонник Тартю.
   - А ты знаешь, да?! Осел бесхвостый!
   - Знаю, это все знают. Про то как было, теятер показывает.
   - А ты и поверил, так тебе правду и покажут.
   - Именно, что покажут. При горбуне ты теятер видел? А почему?  Потому
что он правды боялся! А Пьер не боится. Сам за теятер платит, чтоб народ
видел.
   - За брехню он платит. Чтоб такие дурни, как ты, евонную  брехню  без
соли жрали!
   - Да чего ты ему говоришь, - влез коротконогий плотный дядька, - Пьер
Пьером, а рожу он тебе расквасит, ишь как за горбуна  держится.  Поехали
лучше. А теятер вы, люди добрые, все ж поглядите. Он у нас в Кер-Франсуа
сейчас, а потом к вам поедет. Вот и поймете, что к чему...

НЭО РАМИЭРЛЬ

   Люди, стоявшие на опушке, были одеты в темно-серые  куртки  и  черные
штаны, заправленные в  высокие  сапоги,  и  сердце  Романа  возликовало.
Наглядевшись  на  полуголых  воительниц,  Рамиэрль  немного   побаивался
встречи с фэрриэннскими мужчинами. Обошлось. Те ничем не  отличались  от
обитателей иных миров и  стран  и  явно  знали,  что  должны  прикрывать
доспехи и как обращаться с мечами.
   Воины, в свою очередь,  уставились  на  эльфов  и  лльяму,  чем  явно
раздосадовали Шаббу, но Онка  была  умнее.  Она  что-то  тихо  объяснила
хмурому лысоватому воину, чей темно-серый плащ был украшен  изображением
нападающего ворона, и вернулась к подругам. Нэо понял, что пришло  время
пустить в ход выученный фэрриэннский, и вышел вперед. Лльяма  покатилась
следом, на сей раз это было кстати.
   Роман  двигался  медленно,  давая  рассмотреть  себя  и  рассматривая
будущего собеседника. Тот ему нравился, а  Нэо  привык  доверять  первым
суждениям о людях, это чутье его еще не подводило  ни  разу.  Человек  с
вороном будет трудным собеседником, но может стать хорошим другом.
   - Прости, я назову себя и своих спутников сам, - Рамиэрль решил сразу
же отделить себя от "Лилий", - мое имя Роман. Это Аддар и Норгэрель.  Мы
пришли из другого мира.
   - Я вижу, - взгляд "Ворона" уперся в огневушку, - мое имя  Таэтан,  я
вассал конда Вайарда. Давно Бездна  не  пропускала  к  нам  изгнанников.
Леганна приветствует вас.
   - Мы благодарны Леганне, - наклонил голову  Нэо,  -  но  наша  дорога
кончается не здесь. Мы можем показаться безумцами, но мы ищем Ангеса.
   Как ни  странно,  Таэтан  не  отшатнулся  и  не  заговорил  с  гостем
ласково-лицемерным лекарским голосом.
   - Ангес вечно в бою, он  не  смотрит  на  то,  что  творится  за  его
спиной... Я не знаю никого, кто бы видел Воина сам, хотя в старину  были
и такие.
   - Может, в храме...
   - В храмах умеют только "волчью долю" собирать  да  дураков  утешать.
Ангес им не мешает, но никто не помнит,  чтоб  он  являлся  молельщикам.
Воинам и кондам, тем да. Если они оружие не опускали и не за  свою  дурь
сражались. Нет, в храмах вам делать нечего, разве что на каменных волков
любоваться, а  вот  в  соседней  кондии  есть  одна  тропа...  Попытайте
счастья.
   - Если ты думаешь, что я понял... - вздохнул Рамиэрль.
   - Это я - дурак, вот и говорю с конем о рыбе.  Езжайте  с  нами,  все
равно без помощи конда вам не обойтись, да и красоток На опушке  держать
- издевательство. Путь неблизкий, чего доброго, с них вся краска слезет.
Ты верхом ездил?.
   - Да, - Рамиэрль почел за благо не уточнять, что может подчинить себе
любую тварь с теплой кровью.
   - Тогда по дороге все и обговорим.
   Таэтан подал знак, и молодой парень,  которого  в  Арции  назвали  бы
аюдантом, привел двоих  черных  животных,  отличавшихся  от  коней  лишь
отсутствием гривы и коровьим хвостом с кисточкой на конце. Разум и норов
у чернышей оказались вполне лошадиными, и Нэо с наслаждением  вскочил  в
седло, спиной ощутив восхищенно-раздосадованный взгляд  "Лилий".  Таэтан
его посадку тоже оценил.
   - Молодец, эдак мы с тобой до Лега доберемся к вечеру.
   - А остальные?
   - Будут ждать и трясти своими цацками, благо есть перед кем. Я доложу
конду, что Девы Тьмы явились за  подругой,  тот  пришлет  ответ,  начнут
торговаться. Все, как положено...
   Нэо не знал, что именно положено. Слезы и злость  Шаббы  были  самыми
что ни на есть настоящими, а остальные смотрели на затеянный  поход  как
на вечеринку. Впрочем, Рамиэрлю было не до них.
   - Что с моими друзьями?
   - Им придется подождать, пока мы доберемся до Табра. Оттуда я за ними
пошлю скакунов. Если они боятся попасться в коготки котиссам  , пускай посидят с моими ребятами.
   Эльфы не возражали, возражала лльяма,  решительно  припустившаяся  за
чернышом, оказавшимся быстрым, как таянский дрыгант. Прогонять  Волчонку
Рамиэрль не стал, бесполезно. Сейчас Романа занимала тропа над  обрывом,
про которую рассказал Таэтан. Неужели Врата?! Но  куда?  Опять  Радужный
мост, или Бездна, или что-то новенькое?
   Фэрриэннец знал не так уж и много. Пресловутая тропа  тянулась  вдоль
самого настоящего обрыва, за которым виднелся лес, и была знаменита тем,
что, сколько по ней ни иди, останешься на месте.
   Те, кто пытались пройти Тропой, добирались до огромного корявого пня,
а    дальше    начинались    чудеса.    С    другой    стороны    оврага
горе-путешественников  было  прекрасно  видно,  они  старательно  шагали
вперед и никак не могли  миновать  зловредный  пень.  Когда  неудачникам
надоедало топтаться на месте, они поворачивали назад, но не тут-то было!
Бедняги маршировали в другую сторону, не сдвигаясь ни на  шаг,  пока  не
проходило столько же времени, сколько они  "шли"  вперед.  Только  после
этого проклятая коряга отпускала пленников. На  памяти  "Ворона"  бывало
только так, но лет  за  десять  до  его  рождения  двое  парней  сначала
миновали заколдованный пень, а потом исчезли из глаз, и никто их  больше
не видел. Рассказывали, что подобное случалось  и  раньше,  а  больше  в
Фэрриэнне никаких чудес не было,  разве  что  время  от  времени  Бездна
пропускала  сюда  изгнанников  из  Пяти   Миров,   где   владычествовали
помешанные на Свете злыдни. Правда,  в  покрытых  золотой  чешуей  чудищ
Таэтан не верил, но в том, что  лучше  смерть,  чем  жизнь  под  властью
кого-то из бывших Светозарных, не сомневался.
   Рамиэрль пожалел, что Альмик остался в Луциане, какого  бы  друга  он
себе здесь нашел! Хотя, с другой стороны,  бунтарь  нужен  Эльрагиллу  и
своему миру, а они с Норгэрелем своему.
   - Таэтан, нам нужно попробовать с этой тропой.
   - А то я не понял, - засмеялся "Ворон", - обязательно попробуете,  но
сначала придется на свадьбе погулять. Конд и его брат  мне  не  простят,
если я вас им не представлю, да и с Адоном договориться  надо.  Тропа  в
его владениях находится, а он  сейчас  в  Леге:  как-никак  дочка  замуж
выходит.
   - Значит, Тигойа...
   - Фамарская кондеска. А ты что думал?! Попасть к Девам Тьмы  дело  не
дешевое. Они простолюдинок не берут, да и цацки их бешеных денег  стоят.
За один нагрудник пяток скакунов купить можно.
   - Звездный Лебедь! - присвистнул Роман. - Выходит, Девы эти знатные и
богатые, зачем же они по лесам бегают?
   - Да за тем же, зачем вся ихняя порода, - махнул рукой "Ворон", -  за
женихами.
   Нэо засмеялся и пошел за Таэтаном. Лично он ничего  против  маскарада
не имел, тем паче Девы Тьмы, в отличие от паладинов Солнцецвета, тошноты
не  вызывали,  только  смех.  Воительницы...  Дочери  и  сестры  местных
нобилей, вздумавшие поиграть в сказку, а заодно показать  кавалерам  то,
что обычно  дамы  вынуждены  скрывать.  Отсюда  и  доспехи,  которые  не
доспехи, и стража, которая не стража, хотя за  самим  обычаем  наверняка
что-то стоит.
   К вечеру они с фэрриэннцем отмахали  несколько  вес.  Черныш  обладал
прекрасной иноходью, а хвост... Не в хвосте, в  конце  концов,  счастье,
хотя в чем оно, Нэо Рамиэрль до  сих  пор  не  понял.  Эльф  знал  одно:
счастья без свободы быть не может, по крайней мере,  для  него.  Но  что
есть свобода, как не  право  выбора,  право  жертвовать  своим  и  чужим
счастьем ради того, что почитается долгом.

2896 год от В.И.
21-й день месяца Агнца
ОРГОНДА. ЛИАРЭ

   Дарниец  каз