ный.
   Предстоятельница ордена святой равноапостольной Циалы вышла из  своих
апартаментов и направилась в Зал Олею где на светлом  дереве  ее  кресла
чернел отпечаток мужей руки, руки Шарля... Она не посмела  его  стереть,
как не смела покушаться на его кровь. По крайней мере, с помощью  магии.
Интриги не в счет, да она в них и не вмешивалась.  Все  глупости  Тагэре
делали сами.
   Кровь Арроев сильна, раз сумела разорвать даже узы Смерти. При  жизни
Шарло не был магом, по  крайней  мере,  магом  осознающим  свою  силу  и
умевшим ею пользоваться, но  то  что  он  сотворил  во  время  Покаяния,
разрушив  сильнейшие  артефакты,  подтверждало:  герцог   был   страшным
противником, и кто знает, как изменила его Смерть, которую  он  укротил.
Если бы не это, Филипп уже сейчас стал бы Последним из  королей  Арроев,
затем рухнули бы древние запреты и над миром поднялась ЕЕ Звезда.
   "Алая вернется на  небо",  -  сказал  Блаженный  Эрик.  Звезда  цвета
рубинов  святой   Циалы   -   это,   без   сомнения,   она,   Анастазия,
Предстоятельница ордена. Она обретет великую мощь и власть, но для этого
нужно низвергнуть голубую звезду, звезду дома Тагэре. Не нужно  пытаться
понять, зачем. Таково условие, и его следует исполнить.  Темная  звезда?
Проклятый? До того, как в Зале Оленя появился  огненный  отпечаток,  она
полагала их детскими сказками, ОТТУДА не возвращаются. Но если  вернулся
Тагэре, может прийти и Проклятый. Что  ж,  она  тем  более  должна  быть
готова к схватке. Но сначала придется уничтожить Тагэре,  а  она  боится
мертвого Шарля куда  больше  легендарной  Эстель  Оскоры,  упоминание  о
которой,  скорее  всего,  означает  лишь  наступление  смутных   времен,
неизбежных, когда рушатся великие царства.
   Размышления не помешали Анастазии обсудить неотложные дела с Цецилией
и взглянуть на новых послушниц. На первый взгляд ничего интересного,  но
она на всякий случай переговорит с  каждой.  Когда  приближаются  сроки,
нельзя пренебрегать даже мелочами. Пришла сестра Мария, молча выслушала,
что от нее требуется, и ушла. Остается  благодарить  судьбу,  наделившую
дочь герцога магией Крови, а мещанку силой воли и  непомерной  гордыней.
Смешайся эти два дара в одном сосуде, и Предстоятельница, чтобы спокойно
спать, должна была бы уничтожить  возможную  соперницу.  Теперь  же  обе
стали ее орудием.
   Мария верна, потому что понимает: Ее Иносенсия поможет  ей  подняться
на самый верх. Возможно, она и отдаст ей ожерелье арцийской бланкиссимы.
Со  временем.  Но  пока  в  Мунте  останется  Шарлотта,   недальновидная
настолько,  что  поддерживает  ненавидимую  всеми  стареющую   королеву.
Элеонора, взревновав  к  мирийке,  и  впрямь  обратилась  за  помощью  к
бланкиссиме, и у  той  хватило  глупости  выдать  скоропалительный  брак
Дариоло за свою удачу. Если сумасшедший брат мирийки об этом  узнает,  о
Шарлотте можно будет забыть, так же, как о Дафне, но это  потом.  Сейчас
эта дура нужна, и будет нужна, пока на троне сидит король Тагэре...
   Вилльо расшатывают трон Тагэре, и Повелитель слабеет.
   Брат... Вряд ли это Жоффруа, скорее - горбун.  Но  на  всякий  случай
уйдут оба, а Дева... Молодая Кэрна сломлена, и она замужем за  Бэрротом,
которому перепала малая толика крови Арроев.
   Брак оказался удачным. Прознатчики доносят,  что  молодых  невозможно
оторвать друг от друга. И это очень хорошо  У  Артура  с  Дариоло  будут
дети, а страх за детей сделает ее еще более надежным орудием, не  говоря
о том, что ребенок, в жилах которого сплетется кровь Арроев и Кэрна, сам
по себе находка для того, кто бросает вызов высшим силам.  Шарль  ничего
не знает о ее замыслах, да и как он мог  узнать,  если  его  кровь  пока
никто не тронул?! Любопытно, что обо всем этом думает  Мария?  Хотя  что
она может думать, она  просто  привезла  вызванную  из  дома  девушку  в
условленное место и ушла.
   - Ее Иносенсия примет сигнора Бекко?
   - Разумеется. Проси.
   Воистину хорошие новости ходят рука об руку с плохими. Она  и  раньше
знала, что Орест  владеет  магией,  но,  судя  по  всему,  источник,  из
которого он черпает, не менее мощный, чем источник  Оленя.  И  при  этом
проклятый антонианец не связан по рукам и ногам.  Или  связан?  О  магии
Скорбящих не известно почти ничего, хотя ее страшатся все. Воистину  нет
худа без добра, опасаясь Шарля, она не выдала себя Оресту.
   - Бекко, прошу вас, постарайтесь раскрыть замыслы антонианцев.
   - Слушаю Ее Иносенсию, но их следующий шаг очевиден. Лиловые <Клирики
Арции носят зеленое, кроме циалианок,  чьи  облачения  белого  цвета,  и
антонианцев, предпочитающих лиловое.> поставили на Ифрану, значит,  цель
Ореста - Оргонда, вернее, Марта Арцийская и маршал Мальвани. Они  мешают
Ифране сговориться с Марком, значит, их попробуют убрать.
   - Мы не будем вмешиваться, только смотреть. Но знать я должна все.
   - 2887 год от В.И. 9-й день месяца Сирены. Святой город Кантиска.
 
   Клирики должны быть невозмутимы и спокойны, но  по  тому,  как  члены
конклава  на  мгновенье  опускали  глаза  или,   наоборот,   подчеркнуто
проникновенно здоровались, Жорж Мальвани понял: золото  Жозефа  и  связи
Клавдия свое дело сделали. Конклав изберет  кардиналом  Арции  не  того,
кого желал покойный Евгений, бывший чужаком среди церковников,  а  того,
кто им ближе, понятнее и к тому же озаботился заплатить.  Или  заплатили
за него. Хотя переступить через то, что  и  их  желания  могут  быть  не
исполнены святым отцом, нелегко, по крайней мере некоторым.
   Мальвани бросил взгляд на своего соперника, как никогда напоминавшего
свинью. Лицо альтеруса то краснело, то бледнело лоб и  нос  блестели  от
пота. Видно было, что, несмотря на предпринятые меры, в победе до  конца
он не уверен. Да и как может быть  уверена  в  чем-то  продажная  шкура,
судящая обо всех по себе? Сам Клавдий вполне мог взять  деньги  у  обеих
сторон, а  голос  отдать  кому-то  одному.  Забавно,  Жорж  Мальвани  не
сомневается в своем проигрыше, а Клавдий не уверен в выигрыше. Кардиналы
и Предстоятели, хоть и решились поддержать ставленника Жозефа, чувствуют
себя не в своей тарелке...  Веселое  зрелище  явила  б  сегодня  Церковь
Единая и Единственная Антиподу и его смрадным прислужникам, если б они и
вправду существовали.
   Тяжелые, украшенные Посохом и Плющом <Посох, обвитый Плющом, - символ
Церкви, символизирующий опору, которая необходима  всем  -  и  людям,  и
растениям.> двери распахнулись, возвещая скорое  появление  Архипастыря.
Иаков был на редкость  величественен,  но  на  этом  его  достоинства  и
кончались. Жорж поймал себя на том, что смотрит на  собравшихся  глазами
Обена Трюэля. Занятно, что бы  сделал  восьмидесятидвухлетний  интриган,
окажись на его, Жоржа,  месте?  Победить  Клавдия  нельзя,  но...  Глаза
епископа Доадского весело блеснули. Он понял, что сейчас скажет.
   Иаков  торжественно  водрузил  свое  внушительное   тело   в   кресло
Архипастыря  и  густым,  проникновенным  голосом  сообщил   возлюбленным
братьям и  сестре  о  цели  встречи.  Затем,  согласно  обычаю,  говорил
претендент на кардинальскую мантию. Случаи, когда  на  оную  было  более
одного претендента, можно было перечесть по пальцам. Воля  Евгения  была
выражена  предельно  ясно,   но   арцийская   бланкиссима   Шарлотта   и
Предстоятель антонианцев Орест назвали другое имя. Жорж  не  сомневался,
что Иаков постарается сделать хорошую мину  при  плохой  игре  и  первым
получит слово избранник покойного. Так и оказалось.
   -  Возлюбленный  брат  наш  Георгий,  -  глаза  Архипастыря  изливали
прямо-таки неземную любовь к стоящему перед ним ближнему,  -  мы  знаем,
что  вы  были  одним  из  ближайших  сподвижников  почившего   кардинала
арцийского.  -  "Одним  из",  -  Жорж  едва  удержался  от  того,  чтобы
расхохотаться.
   Да, "одним из", если иметь в виду Обена  Трюэля  или  Сандера  Эстре.
Если же говорить о клириках высокого ранга, каковые имелись в  виду,  то
Евгений ладил только с ним, а альтеруса иначе, как навязавшейся  на  его
голову свинищей, не  называл.  Не  прошло  и  месяца  после  смерти  Его
Высокопреосвященства, как Клавдий превратился в ближайшего соратника,  а
Жорж Мальвани в "одного из". Ну что ж, брат Анри говорит, что,  если  не
можешь разбить противника, отходи, спасая армию для нового боя.
   Дождавшись конца проникновенной речи Архипастыря Жорж Мальвани, он же
Георгий, епископ Доадский, обозрев собратьев с той же неземной  любовью,
что и Его Святейшество, произнес с невыразимой нежностью в голосе:
   -   Возлюбленные   братья!   Я    не    перестаю    оплакивать    Его
Высокопреосвященство. Его уход - невосполнимая  утрата  как  для  Церкви
нашей Единой и Единственной, так и для обожавшей своего пастыря Арции. -
"Вот вам. Ешьте! То бишь вздыхайте  и  опускайте  очи  долу,  скорбя  об
умершем". - Увы. Евгения заменить трудно. Слишком  велик  груз,  который
падет на плечи его преемника, и я не чувствую в себе силы удержать  его.
- Собравшиеся в Зале Плюща клирики  не  поверили  своим  ушам,  но  Жорж
продолжал как ни в чем ни бывало:
   - Я был  избран  Его  Высокопреосвященством,  когда  Арцию  раздирала
междоусобная  война,  а  я,  недостойный,  более,  чем  другие   братия,
приспособлен к воинскому служению. Но  сейчас  на  королевство  снизошел
мир. Власть короля Филиппа крепка, его наследники здоровы,  и  Арция  не
испытывает потребности в  пастыре-воине.  Лишь  на  Севере,  на  границе
Фронтеры, Арции, Эскоты и Гвар-Набота, льется кровь.
   Герцог Ра-Гвар, отложившийся  от  Эскоты,  но  признавший  главенство
Арцийского королевства, в дурных отношениях с Его  Высокопреосвященством
Неонилом. Его земли далеки от  Данлеи,  весьма  обширны  и  отделены  от
Эскоты владениями графа Лидды, подверженного старинным суевериям,  чтобы
не  сказать  таянской  ереси.  Я  прошу  конклав  освободить   меня   от
непосильной  тяжести  и  дать  мне  право  служить   Церкви   Единой   и
Единственной там, где мои способности пойдут на пользу Творцу нашему.
   Я смогу договориться с местными владетелями  и  дать  отпор  таянской
ереси. Если потребуется - с мечом в руках. Но не мне быть миротворцем  и
блюстителем благонравия и веры в Арцийском королевстве.
   Только произнеся последнее слово, Жорж рискнул поднять глаза и увидел
то, что и надеялся. Клавдий был откровенно и пошло счастлив, да и прочие
клирики не скрывали своего облегчения. Как же, святым отцам не нужно  ни
идти против традиций, ни возвращать свои взятки, а далекий Гвар-Набот, а
Лидда лежащая на задворках Благодатных земель, их мало волнуют.
   Эскотский  кардинал,  трусоватый  и  ленивый,   явно   рад   навсегда
избавиться от Лося и особенно от Лидды, а Архипастырь  явно  набирает  в
грудь воздуха,  чтоб  произнести  длинную  и  умную  проповедь  на  тему
скромности и здравомыслия, украшающих  и  рабов  Божиих,  и  служителей.
Мальвани не сомневался: в данное мгновенье его и вправду здесь любят все
или почти все.  А  подвох...  О  нем  догадываются  разве  что  Орест  и
циалианка, но против конклава они не пойдут, а конклав решение принял.
   Да, этой парочке его речь, похоже, не по вкусу,  особенно  Анастазии,
но Иаков уже начал свое поучение, после которого может  быть  лишь  один
исход...
   Вечером на  плечи  Жоржа  Мальвани  легла  зеленая  мантия  кардинала
Гвар-Наботского и Лиддского. Он сохранил  свою  "армию"  от  неизбежного
поражения. Формально все кардиналы равны, хотя  тон  в  конклаве  задают
арциец,  ифранец  и  антонианец.  Но  это  неважно.  Клавдий  -  трус  и
ничтожество, он никогда не полезет на Север, будет крутиться в  столице,
норовя перелизать как можно больше могущественных задниц. И пусть его, а
дорога Георгия на Север. Кардинал Гварский станет хорошим помощником  не
только Лосю и Лидде, но и протектору Севера.
 
Нэо Рамиэрль. 
 
   Если скала Ангеса напоминала лежащего волка, то эта походила на волка
сидящего,  задравшего  морду  к  невидимой  луне.  Это  казалось  добрым
предзнаменованием, однако вряд ли  каменюка  будет  столь  любезна,  что
откроет проход в иные миры, тем более в те, которые нужны.  Роман  обвел
глазами своих  спутников.  Прелестное  зрелище.  Трое  эльфов,  двое  из
которых  одержимы  идеей  вселенской  справедливости,  местный  бунтарь,
готовый  вырезать   всех   Перворожденных   просто   потому,   что   они
Перворожденные, и нелепое огненное создание. Воистину, Рамиэрль из  Дома
Розы, ты умеешь выбирать попутчиков, с ними  ты  точно  горы  своротишь!
Можно, к примеру, поднять восстание  против  Солнечных,  эти  напыщенные
идиоты заслуживают, чтоб их как следует тряханули. Можно махнуть на  них
рукой и увести не желающих жить по светлым законам куда подальше за горы
и пустыни. А что? Потаскать смертных лет эдак сто  среди  камней,  чтобы
они забыли всяческие светозарные глупости, и стать их царем, очень  мило
может получиться... Даже имя  есть:  Роман  Вечный,  гоблины  придумали.
Жаль, их тут нет, можно было  бы  собрать  армию  Тьмы  и  повоевать  со
свихнувшимися на  Свете  родственниками.  Звездный  Лебедь,  но  что  же
делать?! Для начала, видимо, подлечить человека и понять, что  же  такое
он освободит и чего оно за ними тащится.  Роман  обреченно  взглянул  на
свой отряд.
   - Альмик, иди сюда.
   Человек мрачно взглянул на него из-под набрякшей кровью повязки.  Да,
его точно нужно лечить, а то того и гляди свалится где-нибудь. Знает  он
таких, гордость раньше их родилась.
   - Подойди, кому говорят. Человек встал в позу.
   - Я, эльф...
   - Именно, что эльф, - перебил его Роман, - а вот ты  -  осел,  уж  не
знаю, водятся они в ваших краях или нет. Может, тебе и нравится ходить с
раной на башке, но здесь нет нежных дев, которые будут тебя перевязывать
и смотреть влюбленными глазами. Придется тебе иметь дело со мной. Не так
уж и страшно после того, как мы тебя вытащили из этой заварухи.
   - Я не боюсь...
   - ...каких-то там эльфов? Ну и докажи это на деле. Я  знаю  заклятье,
от которого ты  и  рукой  шевельнуть  не  сможешь,  так  что  давай  без
глупостей!
   Альмик молча подошел. Зря он его заставил это делать, бедняга едва на
ногах держится, но упрямцев следует  учить.  Для  их  же  пользы.  Роман
усадил Альмика на нагретый солнцем валун, возле которого белела  россыпь
ромашек, и положил руки ему на плечи, снимая усталость и  боль.  В  этом
мире, прямо-таки переполненном силой Света, Роман мог  исцелить  десяток
элефантов, но с последователем Таира решил не спешить. Пусть  походит  с
раной,  полезно,  может,  поосторожнее  будет.  Эльф  лишь  снял  наспех
наложенную повязку, остановил кровотечение и залепил рану большим мягким
листком какой-то травы, словно бы созданной для этой цели.
   - Вот и все, а ты боялся.
   - Я никого и ничего не боюсь.
   - Точно осел, - махнул рукой Рамиэрль,  -  бояться  надо,  иначе  всю
жизнь будешь башку разбивать. А у вас в отличие от  нас,  ЭЛЬФОВ,  жизнь
короткая, жалко тратить на  болячки.  Другое  дело,  что  нельзя  страху
поддаваться...
   Альмик с подозрением на него взглянул и вдруг рассмеялся так весело и
добродушно, что эльф невольно засмеялся в ответ
   - Прости. Я и вправду вел себя, как  три  осла.  Они  у  нас,  кстати
водятся, только дальше на юг. Ты пойми: когда я вижу безбородые рожи,  я
зверею...
   - И после этого Жан-Флорентин еще утверждает, что мир спасет красота,
- прыснул Роман. - Не понимаешь? Хотя откуда... Философских жаб, судя по
всему, тут не водится.
   - Каких жаб?
   - Философских. Словами не объяснить, такое видеть надо.
   - Вы не эльфы, - сделал открытие Альмик, - вы просто не  можете  быть
эльфами. Но кто вы?
   - Мы? Именно, что эльфы, только не из  Долины,  а  из  другого  мира.
Вообще-то нам надо туда вернуться, но пока не получается.
   - Из другого мира?
   - Альмик, друг мой, это слишком долгая история, но, уверяю тебя,  нам
совсем не хочется оставаться в вашем благостном болоте. У нас дома дела,
и весьма важные.
   Альмик снова рассмеялся, затем задумался и внезапно поднялся на ноги.
   - Я не знаю, откуда вы и зачем пришли, но вот вам моя  рука.  Спасибо
за жизнь, но я не был бы рад спасению из рук...
   - Эльфов, - подсказал Рамиэрль, принимая  рукопожатие,  -  кстати,  я
вырос среди людей, и у меня есть человеческое имя. Роман Ясный.
   - Оно тебе идет.
   - Вот и зови меня так. Все это хорошо, но хотел бы я  знать,  что  мы
будем делать дальше... Аддар, как думаешь, что сделает твой отец?
   Полуденная Песнь помолчал,  потом  зеленые  глаза  затуманились,  но,
когда он заговорил, голос юноши не дрожал:
   - Отец соберет глав Домов, отречется от меня и поклянется ввергнуть в
Бездну, если я посмею переступить границу Долины. Я теперь изгнанник, вы
- тоже. Мы обречены жить среди людей и как люди.
   - Да ну? - поднял бровь Роман. - И это все?
   - А что может быть  еще?  Хотя,  выбирая  между  позором  изгнания  и
смертью, эльфы рано или поздно выбирают смерть.
   - Ну и глупо.  Смерть  -  единственное  в  этой  жизни,  чего  нельзя
исправить.
   - Значит, - Норгэрель явно ждал выволочки за свои подвиги, - мы  идем
к людям?
   - У нас нет другого выхода, -  кивнул  Аддар,  -  но  нужно  изменить
внешность. Это единственная магия, разрешенная изгнанникам.
   - Зачем? - не понял Норгэрель.
   - Чтобы смертные не знали, что мы эльфы.  Изгнанник  не  должен  быть
узнан, он не может ничем обозначить свое присутствие, иначе его  разыщут
по следам совершенной волшбы и низвергнут в Бездну. Эльфы-изгнанники  не
должны будить у людей темные желания, как это делают адепты Тьмы.
   - Звездный Лебедь! Да какие у них темные помыслы, если они  таращатся
на вас, то есть на нас, как на чудо. Таких, как Альмик, по всей  Луциане
и сотни не наберется. Нет, воистину гоблины без эльфов дичают, но  эльфы
без гоблинов тупеют.
   - Кстати о Тьме. Как вам вот ЭТО? - Роман  указал  на  жалкий  темный
сгусток, притулившийся среди валунов. - И что мы с ним будем делать?
   - Часть великого Огня Тьмы, побежденного и плененного великим Арцеем,
- задумчиво проговорил Аддар, ни к кому не обращаясь.
   - Очень маленькая часть, как оказалось, - покачал головой Роман, -  и
несчастная, как мне кажется. Вот уж не думал, что великий  Арцей  ворует
щенков... И чего оно за нами тащится?
   - Может, потому и тащится, что щенок, - предположил Альмик,  глядя  с
некоторой опаской на черно-сине-красный комок, - ну, ты  его  освободил,
вот оно и привязалось...
   - Вроде он смирно сидит и ничего не жжет, - Норгэрель пожал  плечами,
- мы же не можем запретить ему идти с нами.
   - Тем паче мы сами не знаем, куда идем, -  заметил  Рамиэрль,  -  ну,
дорогие изгнанники, что делать будем?
   - Изгнанники?! - рявкнул Альмик. - Вас не  изгнали,  вы  вырвались  с
боем, и будь я проклят, если от эль... от наших врагов не летели  перья!
Зачем скрываться?! Мы расскажем правду, пусть люди видят, что и на... на
короля Долины Света есть управа и не все эльфы с ним заодно.
   - А оно это надо твоим людям? - устало возразил Рамиэрль. - Им  вроде
и так неплохо, и уж точно спасибо  они  тебе  за  гражданскую  войну  не
скажут. Ты не видел, что это такое, твое счастье, а  я  видел...  И  еще
увижу, если выберусь отсюда.
   Но решать что-то было нужно. Что же делать? Может, и вправду пойти  к
смертным? Но что им делать среди этих людей? Поднимать восстание, играть
в мудрецов, жениться? - было бы вовсе весело... И  что  в  таком  случае
делать с исчадием Тьмы? Попробовать вернуться  в  Светозарное,  оставить
огненную нечисть в вулкане, видимо, там  ей  самое  место,  а  дальше...
Искать дороги в другие светлые обители, к другим родственничкам,  тролль
бы их побрал? А эти-то чего на него уставились? Ждут, чтобы он решил?
   - Для начала отдохнем, а там видно будет. - Эльф оглянулся.  -  Место
неплохое, вода есть, огонь сейчас разведем. Альмик тебе лучше  двигаться
поменьше, а я пойду добуду что-нибудь к ужину.