ась  зеленой  стеной  -  непролазные  заросли
барбариса, за которыми виднелись увешанные созревающими ягодами  рябины.
Войти в лесную крепость можно было либо с помощью топора, либо с помощью
магии: Я мило улыбнулась воинам, взяла Ванду за руку и  шагнула  вперед.
Колючие, густые  ветви  расступились,  узнав  меня,  как  собака  узнает
хозяина. Я была в здешних краях всего однажды, но прекрасно знала,  куда
идти. Это были мои владения, мой дом, моя колыбель, где бы  ни  родилось
мое тело и откуда бы ни прилетела моя душа.
   Где-то здесь по звенящей от птичьего щебета чаще бродит Лупе, защищая
заповедный край от чужаков, трогает отягощенные  ягодами  ветви,  гладит
рыжих лисят.  Я  должна  исполнить  просьбу  Шандера  и  передать  этому
счастливому созданию слова, которые оно не поймет. Могла  ли  я,  Эстель
Оскора, хотя б на миг пробудить в Хозяйке Тахены  человека  и  хотел  бы
этого Шани?
   - Я никогда не видела такого леса, - шепнула Ванда, не выпуская  моей
руки, хотя сторожевые заросли кончились и мы шли  по  невысокой,  мягкой
траве среди старых рябин. Обилие ягод обещало суровую зиму.
   - Тахена - не лес, - объяснение  было  глупым,  но  девочка,  похоже,
поняла, что я имела в виду. Год неминуемо катился к  осени,  свечи  лета
 отгорели, и по воздуху плыли их семена  -  маленькие,  оперенные
серебром стрелы, в наконечниках которых таилась  будущая  жизнь.  Сквозь
заросли все еще цветущей таволги замерцало одно из  множества  озер.  Мы
спустились к таинственной, темной воде. Водяные лилии  горделиво  белели
среди крупных кожистых листьев, а  дальше,  на  чистой  воде,  резвились
молодые лебеди, сменившие серенький детский пух на роскошные белоснежные
одеяния.
   Ванда замерла от восторга, и я воспользовалась  этим,  чтобы  вырвать
девочку из настоящего. Теперь  королевна  будет  грезить  наяву  -  лес,
заросший  цветами  берег,  словно  вырезанные  из  белого  камня  лилии,
горделивые птицы - все это станет  ее  сном,  лучшим  сном  расцветающей
жизни. Тахена не тронет ту, что находится  под  защитой  Эстель  Оскоры.
Ванда в полной безопасности, а я могу делать то, зачем пришла.
   ...Кэриун меня ждал на поляне у границы топей. Я бы никогда не узнала
в этом богатыре прежнего худенького юношу. Лицо последнего Хозяина Тарры
изменилось мало, но  больше  о  его  эльфийских  предках  не  напоминало
ничего. Тахена взяла свое, и Кэриун казался порождением Древней Тарры.
   - Я приветствую Хозяина окрестных лесов, -  произнесла  я  ритуальную
фразу. Дружба дружбой,  но  призванный  не  может  первым  заговорить  с
призывающим.
   - Леса склоняются перед Эстель Оскорой. Твоя дорога оказалась долгой.
   Долгой, очень долгой и очень страшной. Сейчас мне дарована передышка,
но  скоро  я  вновь  пойду  в  никуда,  переступая  через  смерти  и  не
оглядываясь назад. Да смилостивятся Великие  Братья  над  теми,  кого  я
оставлю...
   - Здравствуй, Кэриун. Ты прав, я задержалась дольше,  чем  следовало.
Где другие Хозяева? Как вышло, что Тарра осиротела?
   Я опустилась на траву  и  протянула  руку.  На  нее  тут  же  уселась
соловьиха  -  серенькая,  с  блестящими  темными  глазками.  Скоро   она
отправится в Мирию, Эрасти рассказывал о птицах, отдыхающих на  острове,
прежде чем пуститься дальше, за Сартахену, но соловьи  и  иволги  зимуют
возле Кер-Эрасти...
   - Хозяева ушли в осень и не вернулись. У них не стало сил проснуться,
остался только я, ведь меня приняла Тахена.  Прежней  силы  больше  нет,
разве ты не слышишь?
   Я слышала, но не сумела связать воедино очевидное. Хозяева вели  свой
род от одиноких эльфов, отказавшихся от своей  сущности  и  слившихся  с
природой,  но  эльфы  были  детьми  Звезд,   чужаками,   пришедшими   со
Светозарными. Те ушли, и  Свет  ослабел.  Лебеди  и  Лунные  сумели  это
пережить, но Хозяева были сродни растениям, которым не обойтись без воды
и не дойти до нее.
   - Кэриун, я понимаю, что ты хочешь сказать, но почему  все  произошло
так быстро и так сразу?
   Владыка леса не знал. Ответ нашли, если нашли, только Эмзар и  Роман,
но разведчик, как оказалось, исчез в Ночной обители.
   Кэриун рассказал немало важного, и новости были одна хуже другой. Сам
он не покидал своих лесов, но Прашинко бывал и дальше. По словам Хозяина
Дорог, мир за Гордой был отравлен. Люди там как-то жили, хоть,  судя  по
тому, что  творилось  в  Арции,  не  слишком  счастливо,  но  магическим
созданиям было плохо, по крайней мере, тем, кто  появился,  когда  Тарра
еще была чиста.
   - Гнезда не могут долго пустовать, - Кэриун посмотрел  на  меня  так,
словно все зависело от меня, - вместо ушедших в осень земля родит новых,
но я не знаю, какими они будут. На отравленной земле растут  сорняки,  а
не дубы.
   - Значит, сначала родятся Хозяева бурьяна...
   Повелителю  дубов  моя  шутка  не  понравилась,  но  еще  меньше  ему
нравилось то, что творилось в мире людей. Кэриун и  Прашинко  умудрились
ввязаться в войну, и вышло у них неплохо. Луи рассказывал  про  то,  что
случилось с фронтерскими предателями, но кто именно  "удружил"  Жисю,  я
поняла лишь сейчас, а до того грешила на  Романа.  Неужели  бард  погиб?
Или, как и я, потерял память и  его  носит  по  чужим  мирам  в  поисках
единственной дороги или слова, что сорвет  повязки  со  старой  раны,  и
тогда кровь прошлого отворит дверь домой?
   Беззвучный, исполненный смертной муки крик полоснул меня, как  ножом.
Рядом погибал человек, но откуда он здесь взялся?!
   - Хозяйка любит играть, - словно бы извиняясь, сказал Кэриун.
   Вот как... Лупе и впрямь стала  зверьком,  забавляющимся  с  добычей.
Сбить с пути, заморочить, утопить... Болотные духи развлекаются во  всех
мирах, но Лупе  родилась  человеком,  очень  добрым  человеком,  хоть  и
несчастным.
   Я  быстро  ее  обнаружила,  но  оторвать  Хозяйку  Тахены  от  добычи
оказалось невозможно. Она слышала мой зов и она придет, когда покончит с
игрушкой. Кто пытался отобрать у котенка пойманного воробья, тот  знает,
как это трудно. Я ощущала животную радость,  переполнявшую  возлюбленную
Шани, и ужас ее жертв - человека и коня.  Кэриун  с  грустью  смотрел  в
небо, он чувствовал все, но не ему было перечить наследнице  Эаритэ.  Мы
не знали, кого она убивала, но оставить все как есть я не могла.
   Спорить с Лупе не было времени,  и  я  отдала  приказ  Тахене.  Травы
дружно склонились к земле, деревья качнули вершинами, по воздуху поплыли
первые желтые листья, разом смолкли птицы и насекомые. Хозяйка  была  не
на шутку рассержена, но игрушка ей больше не принадлежала...
   Любопытно, кого и зачем понесло в это гиблое  место?  Тахена  властна
лишь над теми, кто вторгается в заповедный край, а, насколько я  поняла,
таких безумцев нет ни по ту, ни по эту сторону Горды.
   - Что ты сделаешь с этим человеком? - спросил Кэриун.
   - Для начала вытащу из болота... Он ведь не первый?
   - В это лето Хозяйка забрала  многих.  Она  зовет,  и  они  идут,  но
таянцев она не трогает...
   Не трогает, значит, помнит, что в Таяне живут друзья. Запрет  пережил
все - и доброту, и сострадание, и разум...
   Хозяйку Тахены мы встретили на краю болота в окружении стайки  желтых
бабочек. Увенчанная живой золотистой  короной  Лупе  казалась  волшебным
видением. Говорить с ней было не о чем и незачем, но я все же спросила:
   - Зачем ты убиваешь?
   - Слезы елани   должны  цвести.  Топь  хочет  тепла,  ее  дочери  ждут
поцелуев... Ты уйдешь дорогой  осени  искать  весну.  Ты  возьмешь,  что
хочешь и кого хочешь... Оставь нам наше...
   Она смотрела жалобно и немного кокетливо, ни один мужчина  не  устоял
бы перед таким взглядом, но я была женщиной.
   - Ты не должна зазывать в Тахену людей. Тебе принадлежат лишь те, кто
по доброй воле нарушил запрет.
   - Они не идут сюда сами. Они боятся. Я их зову, я  умею  звать...  Им
хорошо, когда они идут за мной... Одни ждут поцелуев, другие - золота. -
И находят и то и другое... Ты им не дашь ничего... Тебе  они  не  нужны,
твои избранники не слышат моего зова... Им не нужно золото Тахены, о них
будут плакать другие.
   Золото цветов, поцелуи в мертвые губы...
   - Лупе! Вспомни! Вспомни Шандера! Вспомни Луи! Я приказываю  тебе!  А
эори Эаритэ а Омме!  А  элое  Эстель  Оскора!  Меймоэ!  Лэопина!  Меймоэ
аельти!
   Худенькое личико исказила боль,  Хозяйка  Тахены  с  жалобным  криком
упала в покрывшиеся инеем травы. Не отпусти я ее,  она  б  умерла.  Лупе
добровольно связала свою память со смертью, потому что, помня, не  могла
жить. Великие Братья, неужели и для меня память станет такой же пыткой?!
Но я ее не отдам, лучше ходить с ножом в сердце, чем  улыбаться  цветам,
выросшим из мертвых глаз!
   Я оставила ту, что когда-то была Леопиной, на умирающих  травах  -  к
ночи она очнется, ничего не помня и ни о  чем  не  жалея.  Это  создание
следовало убить, но Тахена не могла  остаться  без  хозяйки,  тем  более
накануне войны.
   Кэриун молча смотрел в землю, ему было не по себе,  мне  -  тоже,  но
дело следовало довести до конца. Тахена послушно держит  пленника  между
жизнью и смертью, нужно его найти и вывести на твердую землю. Одного  из
многих, которому повезло, ведь он попался тогда, когда  меня  занесло  в
здешние края. Я уйду, и Хозяйка возьмется за свое...

2896 год от В.И.
25-й день месяца Дракона
ИФРАНА. КЕР-АНТУАН

   Место для своей обители святые  братья  выбрали  прелестное.  Светлый
буковый лес, зеленый луг, озеро, из которого вытекала  то  ли  небольшая
речка, то  ли  полноводный  ручей,  все  это  нежно  шептало  о  великой
благодати, ниспосланной небом, да и  сам  сложенный  из  светлого  камня
монастырь, строгий  и  соразмерный,  как  нельзя  лучше  дополнял  живую
красоту этих мест. Тут и впрямь хотелось благодарить Триединого  за  то,
что он создал всю эту красоту. К несчастью, Базиль  Гризье  был  слишком
циничен для того, чтобы благодарить бога за цветущие ромашки  и  хорошую
погоду, ведь кроме  ромашек  господь  насадил  в  своем  саду  цикуты  и
болиголов, а на  смену  солнечному  лету  обязательно  придет  дождливая
осень. Базиль был далек от того,  чтобы  роптать  на  небеса  за  зимние
холода и человеческую подлость, но благодарить их он тоже не благодарил.
Осадив коня, арциец повернулся к худому, вежливому нобилю, состоявшему в
должности младшего секретаря при особе регентши.
   - Виконт, почему вы не хотите идти со мной?
   - В моем присутствии герцог Ролан  может  ощущать  себя  скованно,  -
резонно  заметил  секретарь,  -  сигнора  графиня  пожелала,   чтобы   с
монсигнором говорил непредвзятый человек, причем наедине.
   - Вы могли бы, пока суть да дело, перекусить и отдохнуть.
   - Нам приказано не переступать порог обители. Мы будем ждать  сигнора
на постоялом дворе в деревне, через которую проезжали утром.
   - Ждите, - пожал плечами Гризье, направляя коня к воротам.
   Младший сын Элеоноры Вилльо с детства не терпел клириков и в бытность
свою сыном королевы как мог отлынивал даже  от  обязательных  для  члена
августейшей фамилии служб. После падения Вилльо и  воцарения  Александра
граф Мо хорошо, если был в иглециях раз шесть, да и то с матерью.
   Надо было уезжать в Ифрану, чтоб в итоге оказаться  в  монастыре,  да
еще и антонианском! Базиль еще раз пожал плечами (за  эту  привычку  ему
немало  доставалось  от  родичей)  и  постучал  в  аккуратную   калитку,
украшенную изображением Посоха. В решетчатом  окошечке  тотчас  возникла
благостная физиономия,  осведомившаяся,  откуда  приехал  дорогой  брат.
Гризье едва удержался от того, чтобы сообщить привратнику, кто тому,  по
его мнению, является братом на самом деле, и  вежливо  объяснил,  что  с
разрешения Его Величества прибыл к Его Светлости герцогу Авирскому.
   Страж ворот оказался воистину божьим человеком, так как поверил гостю
на слово. Ворота открылись, и Бретер,  благочестиво  помахивая  хвостом,
вступил в обитель. Благодать царила не только снаружи  аббатства,  но  и
внутри. Все прямо-таки  дышало  миром  и  набожностью.  К  Базилю  вышел
молодой  послушник  и  проводил  к  благообразному  седому   настоятелю.
Настоятель извиняющимся голосом попросил у Базиля письмо Его Величества,
удостоверился  в  его  подлинности  и  самолично  проводил   арцийца   в
монастырский сад.
   - Наш гость сейчас придет. Вы можете беседовать сколь  угодно  долго.
Здесь вам никто не помешает, - ласково  улыбнулся  клирик  и  был  прав:
среди залитых солнцем низких  кустов,  усыпанных  созревающими  ягодами,
могла укрыться разве что кошка.
   Брат Антуанетты появился  спустя  десятинку  или  полторы.  Худощавый
молодой  человек  чем-то  походил  на  Мориса.  Темные  глаза   смотрели
настороженно и печально, но больным Ролан не казался, скорей испуганным.
   - Мне передали, что со мной хочет говорить посол Арции. Зачем я вам?
   - Ваша сестра просила передать вам послание.
   - Сестра?
   - Разумеется, - улыбнулся Базиль, - сестра  хочет  знать  о  здоровье
брата, что может быть естественней?
   - Я здоров, - тихо сказал герцог.
   - Я рад.
   - Вы меня не поняли. Я совсем  здоров.  Я  всегда  был  здоров,  и  я
никогда не хотел здесь жить. Я ненавижу это место, этих лжецов в рясах!
   - Но обитель кажется такой уютной и мирной.
   - Именно, что кажется!  Она  и  должна  казаться.  Прошлый  раз  меня
навещал  эллский  посол,  и  ему  это  гадючье  гнездо  тоже  показалось
голубиным. Я здоров, сигнор Базиль. Я не сумасшедший и  не  припадочный!
Они мне дают яд, это да. Когда нужно, чтобы я при свидетелях свалился на
землю в конвульсиях. Потом они прибегают и начинают блеять про  приступ,
про то, что меня взволновало чужое лицо...
   У нас очень мало времени, сигнор.  Десятинку  или  две  они  подождут
ваших криков о помощи, потом придут проверить, чем мы заняты и почему  я
на ногах, если должен биться в припадке.
   - Откуда вы это знаете?
   - Утром в моей келье трогали кувшин.  Прошлый  раз  было  так  же,  я
догадался и стал ставить его на  маленькую  царапину  на  столе.  Совсем
незаметную, но я теперь знаю, когда туда что-то подсыпают...
   - Ваш рассказ, герцог, весьма поучителен. Итак, вас решили опоить.
   - Да, ягоды бувиалиса...
   - Я что-то о них слышал.
   - Если выпить их настой, а  потом  оказаться  на  солнце,  да  еще  в
зарослях  цветущей  масляники,  у  человека  начнется  приступ   падучей
болезни. Даже медикус не отличит истинно больного от  отравленного.  Три
раза сюда приезжали послы  иноземных  держав.  И  три  раза  они  видели
готового вцепиться в глотку добрым клирикам эпилептика. Жоселин меня  не
выпустит, сигнор Гризье.
   - Странные вещи вы говорите. Вы мне  верите,  но  почему?  Откуда  вы
знаете, что я это я? А даже будь я тем, за  кого  себя  выдаю.  Арция  и
Ифрана сейчас союзники.
   - Да, я знаю, что Тагэре свергнут. Он был моей последней надеждой.
   - Вот как? - разговор становился все интереснее.
   - Да! Я мечтал, чтобы горбун разбил Жоселин, тогда б меня или  убили,
или вытащили отсюда, но эта ведьма обошла меня и здесь, - Ролан скрипнул
зубами.
   - Увы, я не могу  разделить  ваших  сожалений.  Моя  семья  принимала
участие в свержении горбуна,  а  моя  сестра  стала  королевой  Арции  и
матерью будущего наследника.
   - Тогда я понимаю, почему вам разрешили меня увидеть. Мы - враги. Те,
кто на стороне узурпаторов, всегда сбиваются в стаи, а те, кого предают,
остаются в одиночестве.
   - Возможно, - не стал спорить  Гризье,  -  вы  будете  читать  письмо
сестры?
   - Разумеется, - герцог выхватил  свиток,  по  мере  чтения  его  лицо
разгладилось, принимая мечтательное выражение, - когда-то мы были  очень
дружны с сестрой. Очень... Она хотя  бы  счастлива  со  своим  мужем?  Я
слышал, он старик?
   - Не сказал бы. Граф Вардо очень крепкий человек и очень влиятельный.
   - И тоже держится за место у  краденого  трона!  Вы  не  сказали  мне
ничего обнадеживающего, вы служите предателю, но ваше лицо...  Отчего-то
вы мне кажетесь честным человеком.
   - Вы ошибаетесь, сударь. Я - мерзавец, в Арции об этом  знает  каждая
курица.
   - Я вам не верю, - Ролан улыбнулся в первый раз за время их  странной
беседы, - подлец начал бы мне поддакивать, а потом продал  с  потрохами.
Подлец никогда не назвал бы себя  подлецом.  И,  самое  главное,  Туанон
никогда бы не поручила подлецу такое письмо. Она пишет,  что  вам  можно
верить.
   - Сигнора еще молода и неопытна.
   - Вы заблуждаетесь, сестра  всегда  была  умнее  меня.  Мы  были  еще
детьми, когда она придумала:  если  кто-то  из  нас  якобы  случайно  не
назовет кого-то по титулу, значит, это друг. Вы для  нее  просто  Базиль
Мо, значит, вы друг. И вы ей расскажете правду.
   - Возможно, но какую?
   - Меня сведут с ума, - просто сказал  Ролан,  -  способов  много:  не
давать спать, подливать в питье всяческие  зелья.  Я  замечал,  что  они
собирают волосы с моего гребня, а это дурной знак.
   - А вы  не  ошибаетесь?  Зачем  сводить  с  ума,  если  можно  просто
отравить, ведь всем известно, что вы давно и тяжело больны.
   - Пока я жив и в руках Жоселин, Туанон и ее ребенок ей не опасны,  но
если я умру...
   - Я - рыцарь, а не нотариус и плохо разбираюсь в ифранских законах.
   - Если вы рыцарь, вы мне поможете. Вы передадите Туанон мое письмо?
   - Разумеется, я за этим и приехал.
   - Жоселин его у вас отберет.
   - Вот как?
   - Выкрадет, когда вы будете спать или что-то в  этом  роде.  Вы  ведь
путешествуете не один? Нет, я не стану ей писать. Вы передайте ей, что я
ее люблю и помню. И что, если она хочет меня спасти, пусть  поторопится.
А теперь я выпью отраву, и вы сами увидите, что будет.
   Роланд вытащил из кармана  пузырек  с  золотистой  жидкостью,  быстро
проглотил его содержимое, сунул склянку Базилю и наклонился  над  кустом
масляники, вдыхая острый аромат. Какое-то время ничего  не  происходило,
потом  лицо  герцога  покраснело,  глаза  вылезли  из  орбит,  на  губах
проступила пена, и он в корчах рухнул на траву. Зрелище было жутковатым,
но любоваться на  него  Гризье  не  собирался.  Чем  бы  ни  был  вызван
припадок, его нужно снять, и чем скорее, тем лучше, и Базиль бросился  к
ближайшему зданию, откуда уже спешило  несколько  монахов  с  горестными
лицами.

ЭСТЕЛЬ ОСКОРА

   Отвоеванный у Лупе всадник был молод и хорош собой,  несмотря  на  то
что его облепили тина и жидкая грязь. Бедный конь принялся  кататься  по
траве, стирая с себя болотную жижу, человеку  было  хуже.  Я  подмигнула
Кэриуну - гулять так гулять - и пустила в ход  один  из  тех  пустячков,
благодаря которым эльфы кажутся волшебными видениями.  Высушенный  чужак
оказался даже лучше, чем я думала.  Смуглый,  широкоплечий,  с  дерзкими
карими глазами и  темными,  но  не  черными  волосами,  обстриженными  в
кружок, он явно не был таянцем, хотя такие  черты  в  здешних  краях  не
редкость. Вот будет мило, если я спасла фронтерского лазутчика.
   Признаться, мне не улыбалось тащить спасенного к Стефану.  Во-первых,
выдавать врагам кого бы то ни было - подло, уж лучше, если  нет  другого
выхода, убить, а во-вторых, "утопленник" видел вещи, про которые таянцам
знать не  обязательно.  Лучше  всего  его  расспросить  и  выставить  во
Фронтеру, и пусть Кэриун его проводит.  Я  прикидывала,  с  чего  начать
разговор, но парень заговорил сам. Он и вправду оказался  фронтерцем  не
из простых и не из пугливых. Звали его Степаном, и  был  он  сотником  у
самого господаря. Степан сразу сообразил, что я - ведьма, но это его  не
испугало.  Нашу  многообещающую  беседу  прервала  Ванда.   Оно   и   не
удивительно: заорав на Лупе,  я  спугнула  свое  скромненькое  заклятие,
девчонка очнулась и прибежала на шум. Хорошо хоть она не видела,  как  я
выуживала из болота тонущего всадника, зрелище было еще то.
   Королевна с любопытством смотрела на  нас  троих,  а  Степан  пожирал
глазами королевну, и, будь я проклята, тут было  чем  любоваться!  Ванда