ть
что-то дельное, но и спокойно и незаметно воплощал задуманное  в  жизнь.
Филипп все  больше  и  больше  полагался  на  брата,  и  тот  оправдывал
ожидания. Именно ему король поручил найти корабли и  капитанов,  готовых
за не столь уж большое вознаграждение (приходилось считать  каждый  аур)
тайно доставить изгнанников в Арцию. Марк смотрел сквозь пальцы  на  то,
что оргондцы, кто в поисках славы и приключений, а  кто  за  полновесные
ауры, готовы рискнуть головами ради дела Тагэре, но не желал, чтобы  его
обвинили в пособничестве шурину,  буде  тот  проиграет.  Именно  поэтому
корабли не должны принадлежать оргондской короне.
   Подумав и посоветовавшись с Анри Мальвани, Александр решил наведаться
в ближайший дарнийский порт и разузнать,  какую  цену  заломят  тамошние
шкиперы. Брат и его окружение продолжали плясать на балах, и  отсутствие
горбуна, предпочитающего светским утехам  книги  или  дальние  прогулки,
никого не удивило. И вот Александр Эстре и Сезар  Мальвани  второй  день
сидели в Альтпверде в знаменитом кабаке  "Морской  кот",  куда  приходят
капитаны в поисках фрахта и те, кому нужны корабли.
   Одолженных Марком денег хватало, чтобы перевезти семь сотен воинов  с
лошадьми, нужно было лишь не ошибиться в капитане. Тайна была нужна  как
воздух, а самым слабым звеном оставались именно  моряки,  которые  могли
случайно проболтаться, а то и продать доверенный им секрет. Мальвани уже
имел дело  с  хозяином  "Морского  кота",  одноногим  хитрым  человеком,
разыгрывающим из себя бывалого моряка, хотя  дальше  прибрежной  косы  в
море не ходил. Считалось, что хромому Полю до определенной степени можно
было доверять, и Александр с Сезаром рискнули.
   Трактирщик выслушал их молча и внимательно,  без  божбы,  торговли  и
уверений, что у него "как раз есть то, что нужно", а  затем  изрек,  что
негоже покупать то, что  и  так  вам  принадлежит.  Александр  не  успел
спросить, что тот имеет в виду, а  Поль  уже  лавировал  между  длинными
деревянными столами, направляясь  в  дальний  угол,  где  сидело  четыре
человека в платье из дорогой, но потрепанной материи. Двое из  сидевших:
настоящий богатырь  с  копной  белых  волос  и  худощавый  благообразный
человек с соболиными бровями - выслушали то, что им нашептал  хозяин,  и
без проволочек направились к арцийцам.
   - Отто Свонберг, капитан "Небесной ласточки".
   - Жозе Влозу, капитан "Сладости греха", к вашим услугам.
   - Присаживайтесь, господа, - улыбнулся Александр. - Вина?
   - Сначала - разговор, - прогудел Отто, к немалому  удивлению  Сезара,
знавшего, что в Альтпверде принято подолгу кружить  вокруг  и  около,  а
затем до одури торговаться.
   - Сможете ли вы взять на борт семьсот человек и каковы ваши условия?
   - Можем и тысячу, - махнул лапищей Отто, - а что до условий, то,  как
я понял, вам нужна тайна и скорость, они у вас будут.
   - Благодарим вас, сигноры, - Александр вежливо наклонил голову, -  но
хотелось бы узнать вашу цену.
   - Цену? - поднял бровь Жозе. - Впрочем, откуда вам  знать?  Вы  нужны
нам больше, чем мы вам. Корабль вы всегда найдете, а вот нам  удачу  без
вас не вернуть. Мы должны вам помочь, и чем скорее, тем  лучше...  Тогда
Скиталец простит нам нарушенную клятву...
   - Не понимаю, - Тагэре озадаченно оглядел морских волков, - кто такой
Скиталец и почему вы должны нам помочь? И может, все-таки принести вина?
   - Принесите, - разрешил Отто, - а говорить Жозе будет, я-то не мастак
по-ученому.
   - Дело в том, - Влозу  вздохнул,  -  что  о  Скитальце  знают  только
моряки, а мы лишнего "сухопятым" не говорим.  Но  вы  -  другое  дело...
Скиталец, или Черный, - тот корабль, который спас вас у Сьенсы.
   - Так там были вы?!
   - Да, - стукнул кулачищем Отто, - Проклятый попутал  магистрат  взять
авирские денежки, а мы отдувайся. И ведь говорили же уродам, что  нельзя
поднимать лапу на рыбачьи лоханки, кто бы в них ни плыл. Так  ведь  нет,
уперлись. Да еще и клирика пригнали, чтоб  нам  грехи  отпустил.  Вот  и
отпустил, жаба зеленая! Если б не вы, не видать бы нам удачи, как  своих
ушей, Черный таких дел не прощает...
   - Отто хотел сказать, - улыбнулся Жозе, - что нас  вынудили  нарушить
морскую клятву, а тот, кого мы называем  Скитальцем,  такого  не  любит.
Если мы вам поможем, то искупим эту ошибку, и море нас не отринет.
   - Я понял, почему вы взялись нам помочь и не хотите платы. Я  никогда
не забуду этот корабль. Если  это  не  заставит  вас  еще  раз  нарушить
клятву, расскажите о Скитальце все. что знаете...
   - Да Проклятый меня побери, если про него хоть кто-то что-то ЗНАЕТ, -
буркнул Отто, - болтовни много, это точно...
   - Отто прав, - Жозе разлил вино по стаканам, - Скиталец появляется  и
исчезает, когда и где хочет. Ему не страшны ни бури, ни мели, ни  огонь,
ни проклятья клириков. Говорят, он пройдет над любыми рифами, ветер  для
него всегда попутный, его никто не догонит, и никто от  него  не  уйдет.
Заметьте, я только повторяю чужие слова, а мое знакомство  с  Черным  не
длиннее вашего.
   - Вы его видели впервые?
   - Да, - кивнул капитан, - говорят, дважды его никто не  видит,  разве
что в смертный час, Скиталец кажется призраком,  но  он  рассечет  любой
корабль, как ножом разрежет, и даже не замедлит хода.
   - А откуда и когда он появился?
   - Ничего дельного об этом я не слышал, - покачал головой Жозе.
   - Болтают всякий вздор то про проклятье, то, наоборот, про  благодать
какую-то, - вмешался Отто, - но  что  именно  он  раздолбал  ортодоксов,
которые не пускали уцелевших эландцев за  Запретную  Черту,  точно.  Ой,
мало умоленных уцелело, - заржал великан, - всего один кораблишко, да  и
тот, видать, потому, что Скиталец захотел,  чтоб  знали,  кто  святош  к
кэргорам пустил...
   -  Это  правда,  -  согласился  Жозе,  -   ортодоксы   погнались   за
переселенцами, те решили принять бой, но этого не понадобилось. Скиталец
отправил преследователей на дно. Тогда он появился в первый  раз.  Потом
его долго не видели, а лет сто назад он  вернулся.  Сначала  думали,  он
приносит  несчастье,  но  потом  поняли,  что  несчастья  мы  себе  сами
приносим, а чёрный о них предупреждает.
   - Предупреждает?
   - Именно. Вы же поняли, чего он хотел у Сьенсы, и мы  поняли.  Он  не
велел нам вас трогать, мы  послушались  и  вернулись  в  порт  живыми  и
здоровыми. Бывало, он останавливал эскадры или  караваны.  Те,  кто  его
слушался, жили и плавали долго, а упрямцев  никто  не  видел.  Порой  он
кого-то подбирает в море... Так те просыпаются на  берегу  и  понять  не
могут, как там оказались. Пытаются вспомнить,  да  куда  там,  что-то  в
голове вроде бы и крутится, а за хвост не схватишь...
   - Ну, некоторые, видно, вспоминали, раз об этом говорят, -  Александр
пригубил вина, не почувствовав его вкуса - рассказанная моряками легенда
пугала и завораживала.
   - Скорее те помнят,  у  кого  из-под  носа  добычу  утащили.  Догнать
Скитальца нельзя, а потопить тем более...
   - И все равно он последнее время что-то зачастил...
   - Верно, раньше про него хорошо коли раз в десять лет  вспоминали,  а
теперь то и дело слышишь:  то  один  его  видел,  то  другой.  Появится,
пронесется мимо, только его и видели. Нам-то он по делу  явился,  а  вот
остальным...
   - Верно, что-то готовится, - Отто залпом выпил вино и налил еще, - не
к добру это...
   - Кто знает, - пожал плечами Жозе, - Скиталец не зло, хоть  и  бывает
злым... Клириков не любит, это точно, да за  что  их  любить-то...  Одно
слово, упыри. Если он по их души приходит, то и карты ему в руки...
   - Ты про берег скажи, - подсказал Отто, - пусть уж все знают...
   - Это вовсе на воде мечом написано, - Жозе  словно  бы  извинялся,  -
хотя может и правдой быть. Говорят, на корабле  этом  Скиталец  ходит  в
одиночку. Капитан, и больше никого. Смерти ему не дано, но и  живым  его
не назовешь, однако случается, спускается он на берег. То ли ищет  кого,
то ли ждет...И вроде человек как человек, а что-то в нем не то. Болтают,
есть какая-то примета, по которой его узнаешь  наверняка,  но  никто  не
знает какая.
   - Он все больше по портовым кабакам  ходит,  сядет  в  углу,  молчит,
слушает... Хотя бывало,  что  вмешивался,  уж  больно  не  любит,  когда
шестеро сзади на одного. И брехня это, что за помощь он душу забирает...
   - Да и зачем ему чужие души, - тонко улыбнулся Жозе. - Ну что еще? Ну
а  дальше  вовсе  ерунда  получается.  Вроде  пока  тот,  кого  Скиталец
благословил, ведет себя по-людски, будет ему  удача,  а  как  нос  драть
начнет да пакости другим делать, так на ровном месте все потеряет... Ну,
Жозе, что там еще?
   - Как будто все, мы и так утомили монсигнора... Разве что  еще  одно:
вроде знает Капитан про какую-то большую беду и ищет тех, кто  вместе  с
ним против нее пойдет, да найти не может...
 
2884 год от В.И. 
27-й день месяца Вепря. 
Арция. Мунт. 
 
   Жоффруа был зол: еще бы, ему,  принцу  из  рода  Тагэре,  навязали  в
няньки какого-то мерзкого рыцаришку, который  даже  вина  ему  не  дает.
Считается, что ведет армию он, Жоффруа, а на деле командует этот  Карне,
у которого есть бумага, подписанная ифранкой и Раулем.
   Герцог Ларрэн с негодованием  уставился  в  матерчатую  стенку  своей
палатки. Это же надо, как все мерзко и нелепо получается. Он женился  на
белобрысой корове Изо, хотя ему всегда нравились брюнетки, рассорился  с
матерью и братом, который худо-бедно, но все же сделал  его  герцогом  и
дал неплохое содержание. И что? Вместо короны - насмешки и унижения! Да,
Генеральные Штаты провозгласили его наследником Филиппа Лумэна, но и что
из этого! Этот общипанный гусенок женился на Жаклин, и та  наплодит  ему
десяток сыновей, женщины рода ре Фло рожают чуть ли не каждый год. А он?
Он стал никому не нужен. Лумэновские прихвостни умильно  поглядывают  на
его владенья и нашептывают ифранке, что Ларрэну нельзя доверять, от жены
его тошнит, а тесть помыкает им, как мальчишкой-пажом... Даже  выпить  и
то не дают.
   Дверь приоткрылась, и вошел сигурант <Сигурант  -  изначально  личный
охранник  знатного  сигнора,  позднее  дворянин,   состоящий   в   свите
титулованной особы.> с золотыми нарциссами  Лумэнов  на  плече  (Жоффруа
дважды ненавидел этот символ, отнявший у него сначала отца, а потом хоть
и призрачную, но корону). Герцог капризно выпятил губу:
   - Ну, что там такое?
   -  Монсигнор,  -  сигурант,  похоже,  тоже   был   не   восторге   от
необходимости прислуживать Тагэре, - к вам клирик с благословением.
   - Этого еще не хватало, - набычился герцог, - не хочу никого видеть.
   - Прикажете так и передать?
   - Так и передай, - Жоффруа было отвернулся,  но  потом  подумал,  что
вредный клирик наверняка нажалуется Раулю и тот устроит  зятю  очередную
оскорбительную выволочку. - Ладно уж, пусть войдет.
   Сигурант, в глазах которого мелькнула насмешка,  вышел,  и  вскоре  в
шатер,  переваливаясь,  вступил  упитанный  священник.   Ларрэн   ожидал
благословений, проповедей и просьб, однако гость, неодобрительно  окинув
маленькими темными глазками помятую физиономию герцога,  молча  протянул
ему  письмо.  Жоффруа  вздрогнул,  узнав  решительный  почерк   Филиппа.
Следовало позвать стражу и передать  толстяка  в  ее  руки,  но  Жоффруа
отчего-то развернул лист.
   "Не буду тратить время на дурацкие расшаркивания, - писал  Филипп,  -
то, что ты натворил, - дело твоей совести, но ты,  надеюсь,  уже  понял,
что на предательстве не наживешься. Над тобой смеется вся Арция,  корону
ты не получил и не получишь, а носить хвост  лумэновскому  ублюдку  тебе
вряд ли приятно. С Раулем я говорить не собираюсь, нам на одной земле не
жить, но ты все же мой брат, хоть и дурак. Если  ты  перейдешь  на  нашу
сторону, я забуду обо всем, что ты натворил. Твои угодья,  равно  как  и
приданое (и наследство) твоей жены, останутся при тебе,  королем  ты  не
будешь, но быть братом короля лучше, чем мужем сестры королевы.  Подумай
об этом. Скоро я высажусь в Арции. Если ты к этому времени избавишься от
нянек, которых, я не сомневаюсь, к тебе приставил тесть, и перейдешь  на
сторону Тагэре, считай, нашей ссоры просто не было. На случай,  если  ты
попытаешься выдать того, кто тебе передаст  это  письмо:  он  ничего  не
знает о моих дальнейших планах, но если он по  твоей  милости  погибнет,
твоя башка украсит Новый Мост рядом с головами Рауля и мужа  второй  его
дочери. Решай, и поскорее. Пока еще твой брат Филипп..."
 
2884 год от В.И. 
27-й день месяца Сирены. 
Оргонда. Бухта Сапо. 
 
   Бухта Сапо  почиталась  тайной.  Затерянная  среди  живописных  скал,
поросших густым кустарником, она была логовом контрабандистов и рыбаков,
браконьерствующих в рыбных угодьях дарнийских городов,  но  при  желании
здесь могли разойтись несколько больших кораблей. Вниз  вела  укрытая  в
зарослях тропа, по которой сводили к морю тяжело нагруженных коней, а  с
пятнистой скалы, прозванной Пьяной Жабой, можно было  перекинуть  сходни
на борт хоть бы и сторожевика, который мог подойти  к  Жабе  вплотную  -
глубина позволяла.
   Гуго Фаржи узнал о том, что здесь  происходит  нечто  любопытное,  от
красномордого вояки,  зашедшего  отдать  должок  трактирщику.  Нет,  тот
языком  не  болтал,  но  Гуго  был  стреляным  воробьем  и  знал  обычай
наемников, уходя на войну, раздавать долги -  считалось,  что  нечестные
должники  погибают  первыми.  Вербовщики  всегда  платили  вперед,  даже
пословица бытовала - "первая монетка - в отдачу".
   Прознатчик Анастазии вертелся в Альтпверде и Лиарэ с осени,  полагая,
что если Филипп решится на  возвращение,  корабли  он  станет  искать  в
ближайшем к оргондской границе порту. Однако при всем своем упорстве  ни
сам толстяк, ни три нанятых им головореза не узнали ничего, кроме  того,
что зимой в город заезжал младший Тагэре и его приятель,  сын  нынешнего
маршала Оргонды. Молодые люди посидели вечерок-другой в таверне "Морской
кот" и уехали. И все. Это до  такой  степени  не  походило  на  то,  как
нанимают дарнийские корабли, что Гуго решил,  что  Филипп  в  этом  году
никуда не собирается. Правду сказать, за наемником, отдавшим  долги,  он
послал людей из вредности. Йозеф, Людвиг и Клаус получили за свои услуги
немало, но дело пошло так, что деньги Ее Иносенсии  казались  брошенными
на ветер, а тут какой-никакой,  но  след.  Йозеф  с  Клаусом  хоть  и  с
ворчанием, но последовали за  разбогатевшим  воякой.  Гуго  проводил  их
взглядом, выпил пива и отправился  спать,  а  ранним  утром  к  нему  на
квартиру заявился сияющий Йозеф, сообщивший, что в бухте  Сапо  грузятся
два сторожевика.
   Ее Иносенсия  всегда  расспрашивала  очень  подробно,  и  Гуго  решил
проверить  все  лично.   Несмотря   на   свою   тучность   и   кажущуюся
неповоротливость, прознатчик умел ходить быстро и бесшумно, да и Клаус с
Йозефом не первый год занимались  ремеслом,  где  тайна  была  одним  из
залогов успеха. Они  подобрались  к  кораблям  чуть  ли  не  вплотную  и
прекрасно разглядели и обоих шкиперов - белокурого гиганта  и  стройного
темноволосого южанина, и их нанимателей. Не узнать Филиппа  Тагэре  было
невозможно, а вот Александр за четыре года, которые Гуго его  не  видел,
изрядно возмужал. Похоже, горбун  пользуется  полным  доверием  брата  и
тянет на себе неинтересные, но нужные дела.
   На всякий случай Фаржи запоминал все. Кто знает, какой вопрос  придет
в голову Анастазии. Но сначала он отправит голубей  в  Ифрану  и  Арцию,
чтобы и Лумэны, и Жозеф приготовились к вторжению, которое будет не  так
уж и сложно отбить. У Филиппа не больше тысячи воинов. Еще пару тысяч он
наскребет в Арции, не  абы  что!  Конечно,  стой  во  главе  этой  армии
покойный Шарль или же Анри Мальвани, с ней бы пришлось считаться, но эти
мальчишки... Филипп удался в отца лишь статью, но  не  головой,  а  Анри
Мальвани на границе с Ифраной. Нет, Тагэре проиграют, Рауль  победит,  а
он, Гуго, получит аж три награды. От Паука, Агнесы и Ее Иносенсии.
   Прознатчик впитывал виденное, как губка. Он славился своей памятью  и
понимал, что в его ремесле следует поменьше доверять людям  и  бумаге  и
побольше собственной голове. Так...  На  одном  корабле  пойдут  Филипп,
родичи королевы и оргондцы, на другом  -  Александр,  молодой  Мальвани,
несколько арцийцев и дарнийские наемники. Похоже, "волчат" Александра  и
"пуделей" Вилльо не помирили даже Рауль и Дыня. Странно, что  горбун  не
пристал к Жоффруа и кузену, он и его приятели были  бы  там  куда  более
уместны.  Хотя  Проклятый  разберет  этого   мальчишку,   непростой   он
какой-то... Впрочем, вражда родичей королевы  и  приятелей  королевского
братца кончится сама собой. Агнеса обожает рубить головы, а  Рауль  вряд
ли вступится. Если переходить в другой лагерь, нужно это делать со всеми
потрохами!
   Александр поднялся на корабль последним, моряки втянули сходни, суета
на берегу сменилась суетой  на  кораблях.  До  затаившихся  прознатчиков
долетел крик: "Якорь чист, господин  боцман".  Корабли  медленно  и,  на
первый взгляд, неуклюже двинулись к выходу  из  бухты.  Гуго  следил  за
ними, пока они не скрылись за острым мысом, и только после этого покинул
убежище. Он был  доволен,  очень  доволен.  Однако  выяснилось,  что  за
отплытием наблюдал не только он - из-за Пьяной Жабы показалась  стройная
фигура в темном плаще. Луч солнца блеснул на белых волосах, и Гуго  даже
издали узнал незнакомца, выигравшего у него в Эльте двадцать ауров.
   Проклятый! Что он тут делает?! Тогда Фаржи  принял  его  за  обычного
авантюриста, которых немало разъезжает  по  дорогам  Арции,  но,  видно,
Анастазия была  права,  когда  потребовала  рассказать  о  седом  нобиле
поподробнее. Неужели тоже прознатчик? Но чей? Сейчас узнаем! Седой один,
а их четверо!. Нет, сегодня воистину удачный день!
   Гуго подал знак и отступил в кусты. Чужак их пока не заметил, да и не
мог заметить, так как солнце било ему в глаза. Йозеф,  Люэдвиг  и  Клаус
тихо, но стремительно  бросились  вперед.  Гуго  с  легким  возбуждением
ожидал короткой схватки. Сейчас он отыграется за  Эльту!  Не  в  деньгах
дело, а  в  том,  что  его  обманули,  а  такого  лучший  прознатчик  Ее
Иносенсии, весьма  ревниво  относившийся  к  собратьям  по  ремеслу,  не
прощал. Но на чьей же стороне играет этот красавчик? Атэвов? Канг-Хаона?
Какого-то из орденов?
   Чужак стоял на плоской вершине, глядя в море, и  не  ожидал  никакого
подвоха. Гуго умел выбирать  помощников,  Клаус,  Йозеф  и  Людвиг  были
совсем рядом, а их жертва еще ничего не почуяла. Сейчас ему  зажмут  рот
и... Седой стремительно  обернулся.  Блеснул  клинок.  Троим  ничего  не
осталось, как выхватить  свои.  Первым  ударил  Людвиг,  затем  Йозеф  и
последним замешкавшийся Клаус, но сталь  встретила  сталь.  Отбив  атаку
Клауса, чужак  бросился  навстречу  всем  троим,  стремительно  кружась,
словно  в  сумасшедшей  фронтерской  Майорке  <Фронтерский  и   таянский
танец.>. Гуго в каком-то оцепенении  следил,  как  тот  проскочил  между
Людвигом и Йозефом, который все же сумел атаковать. Лучше б он этого  не
делал! Тяжелый клинок рванулся вниз и вправо, отводя удар, а его хозяин,
ни на мгновенье не останавливаясь,  саданул  Иозефа  локтем  в  лицо,  а
затем, продолжая движение рукой, добавил еще и эфесом. Дарниец  свалился
как мешок, а седой, отскочив на пару шагов, уже стоял  лицом  к  лицу  с
оставшимися противниками.
   Людвиг и Клаус бросились вперед, но толку от этого не было  никакого.
Нанятая Гуго троица по праву считалась в Альтпверде лучшей, но  рядом  с
эльтским бродягой они  выглядели  словно  раскормленные  мопсы  рядом  с
матерым волкодавом. Их соперник, не утруждая себя излишними выдумками, а
может, забавляясь, вновь пустил в ход прием с  оборотом,  пролетев  мимо
обоих и успев при этом долбануть Клауса  эфесом.  Пока  тот  приходил  в
себя, незнакомец с усмешкой  обменивался  ударами  с  Людвигом.  Гуго  с
надежд