то.  Дикий  вопль  ослепленного  Жореса  застал  ифранцей  на
полпути. Пнув напоследок ногой  окровавленное  лицо,  осатаневший  Кэрна
отшвырнул хлыст, бесполезный против закованных в латы воинов,  и  взялся
за меч.
 
2895 год от В.И. 
25-й день месяца Собаки 
ОРГОНДА. ЛИАРЭ 
 
   Марта выдержала. Не заплакала, не упала  в  обморок,  не  разразилась
бессильными  проклятиями.   Просто   надолго   замолчала,   рассматривая
фамильное кольцо.
   Их было четверо. Они с Мартой, мать и Жозе. Моряк рассказал все,  что
знал, и замолчал, разглядывая загорелые руки. Первой опомнилась Миранда.
   - Капитан, что с детьми Александра?
   - С детьми? Не знаю... Надеюсь, живы... Даже Тартю не поднимет  хвост
на детей, они ведь даже не наследники.
   - Они НЕ БЫЛИ наследниками, Сандер - человек чести, он не запятнал бы
корону   кошачьими   лапами.   -   Миранда   нервно    теребила    подол
серебристо-серого платья. Половина души матери умерла вместе с отцом, но
она не носила траур.  Есть  горе,  которое  не  нуждается  в  фиолетовых
тряпках. - Но Пьер не Аррой, ЕМУ они соперники.
   - Тогда и дети Филиппа тоже...
   - У них есть мать, которая спуталась с Тартю. Вот  пусть  и  защищает
своих щенков, - нехорошо засмеялся эллец.
   - Я помню Пьера Тартю, - вдова маршала вздохнула,  -  как  мужчина  -
полное ничтожество, но глаза у него неглупые, а подлость у него в крови.
Боюсь, Элеонора перемудрила. Сандер ей ни в чем не отказывал, а Эмраз  -
это кукушонок. Если усидит на троне, то возьмется за  тех,  кто  его  на
этот трон посадил. Вилльо еще наплачутся...
   - И ..., ...... с ними! - выразил свое мнение моряк и  осекся,  глядя
на двух сигнор. Миранду слова капитана не оскорбили, а Марта,  казалось,
их не расслышала.
   - Рафаэль должен вытащить детей, - тихо сказала Миранда.
   - Ну, - пожал плечами Жозе, - может, он и впрямь об этом  думал.  Моя
шебека и я, многогрешный, вам нужны или...
   - Капитан Влозу, - Марта внезапно подалась вперед, -  вы  готовы  нам
помочь?
   - Да, - просто сказал моряк, - не люблю подлостей, да  и  судьба  моя
такая. Нас Скиталец повенчал прямо-таки.
   - Вы согласны стать послом Оргонды?
   - Послом? - Влозу был ошарашен. -  Да  какой  из  меня,  к  кэргорам,
посол? Этикета не знаю, ляпну что-нибудь не то, а то и за нож схвачусь.
   - Там, куда я попрошу вас отправиться, нужны именно вы. Рафаэль Кэрна
прав. Я поняла, что он  хотел  сказать.  Мы  попросим  помощи  у  Берега
Бивней.
   - Марта, - Миранда с тревогой взглянула на невестку, - захотят ли они
нас слушать? Маринеры прокляты; если мы обратимся к ним, на нас бросятся
все.
   - На нас все и так бросятся, - подал голос Сезар, - после  переворота
в Арции мы остались одни. Дарнийцам  вступаться  за  Оргонду  не  резон,
Наджед о клятве Майхуба забыл. На кого мы можем рассчитывать? На  Энрике
Мирийского, если он очнется от спячки? Но мы не продержимся даже  вместе
с ним.
   - Если маринеры придут, игра стоит свеч, но просить их о помощи нужно
тайно. Так что скажете, капитан?
   - Я не ходил за Запретную Черту,  но  начать  никогда  не  поздно,  -
спокойно сказал Жозе Влозу.
 
2895 год от В.И. 
25-й день месяца Собаки 
АРЦИЯ. МУНТ 
 
   Странный воющий клич перекрыл шум драки, Рито инстинктивно отскочил в
сторону, и, как оказалось, более чем  вовремя.  Птицей  перелетев  через
прилавок, защищавший Кэрну со спины, в самом центре схватки  приземлился
всадник на  белой  тонконогой  лошади,  ловко  сбив  самого  рослого  из
нападающих. Взметнулась рука  со  странным  изогнутым  мечом,  под  ноги
ошалевшему ифранцу скатилась голова его товарища, а обезглавленное  тело
отчего-то не упало, а село, привалившись к решетке.
   - Эгей! - Всадник, рубанув еще одного ифранца, оборотил смуглое  лицо
к Рафаэлю. - Прыгай назад... Быстрей!
   Это было бредом, нелепой сказкой, из разряда  тех,  что  рассказывают
вечерами у походных костров, но Рито было некогда думать, откуда  взялся
его спаситель и кто он. Отшвырнув  с  дороги  растерявшегося  ифранца  и
заехав эфесом в чью-то перекошенную физиономию, мириец,  ухватившись  за
протянутую ему руку, взлетел на коня и уцепился за пояс  всадника  -  по
всему самого настоящего атэва! Тот что-то вскрикнул, конь  вскинулся  на
дыбы и обрушил передние копыта  на  замешкавшегося  стражника,  отпрянул
назад и развернулся. Они перелетели  через  пару  прилавков,  пронеслись
краем замершей площади и выскочили на улицу Старейшин.
   Спаситель знал, что делал, - прямо перед  ними  растерянные  слуги  в
ливреях  Аганна  держали  лошадей  покойного  маркиза  и  Жореса.   Рито
прекрасно знал серого жеребца с подрезанным  хвостом,  он  был  хорош  -
быстр и вынослив, но на нем ездила аганнская падаль, и  мириец  с  крупа
белого атэвского скакуна перескочил на  каракового  ифранца.  Удивленный
жеребец присел на задние ноги. Рито рисковал, но конь подчинился  сразу,
а ошалевший лакей покорно выпустил поводья.
   Странный атэв обернулся.
   - Я здесь чужой! - крикнул он на чистейшем  арцийском.  -  Мне  нужно
забрать товарища, он сейчас в главном храме. Ты знаешь короткую дорогу?
   - Давай за мной, - кивнул мириец, и  они  очертя  голову  полетели  к
Эрастианской площади.
 
2895 год от В.И. 
25-й день месяца Собаки 
АРЦИЯ. МУНТ 
 
   - Глупцы, - прошипел Пьер.  Новый  командор  городской  стражи  Жозеф
Клеман поморщился, но сдержался. Новый король не производил  впечатления
человека, способного прощать, и к тому же был прав. По-своему.
   Мириец Тартю опасен, а то, что Кэрна сотворил с Жоресом Аганнским,  с
точки зрения новой власти было безусловным преступлением.  Беда  была  в
том,  что  в  глубине  души  Клеман  симпатизировал  Рафаэлю,   хоть   и
прельстился  новой  должностью.  Ублюдок  не  доверял  нобилям  и  искал
помощников попроще. При Арроях Жозефу командорство не светило,  но  дело
свое он делал неплохо, будет делать и дальше. Воры при  любой  власти  -
воры, и их надо ловить. И пожары нужно тушить. Совесть, правда, ворчала,
но не очень сильно. По крайней мере, пока  не  пришлось  ловить  маркиза
Гаэтано.
   Вольно ж было "пуделю" пинать мертвого волка. Теперь мерзавец остался
без глаз, и поделом.
   - Кто этот атэв?
   - Не могу знать, Ваше Величество. - А какое оно, к хаонгским демонам,
величество! Кошачья задница  <Кошачья  задница  -  презрительная  кличка
бастардов, на гербах которых изображались отпечатки кошачьих лап.> - она
и есть кошачья задница!  -  Городская  стража,  Ваше  Величество,  ловит
грабителей, защищает честных горожан  и  тушит  пожары.  Я  не  силен  в
чужеземцах, вот если б они ворами были...
   - Они не воры, - буркнул Тартю, - однако  их  нужно  поймать.  Почему
стража их упустила?
   - Никто не ждал нападения, Ваше Величество. У помоста стояли ифранцы,
мои люди были далеко, - Клеман  изобразил  на  лице  напряженную  работу
мысли, - я  не  думаю,  чтобы  атэв  собирался  встретиться  с  маркизом
Гаэтано.
   - Бывшим маркизом, - поправил король, - я лишаю Кэрну его титула.
   Жозеф мог возразить, что лишить сына мирийского герцога титула  может
только отец, да и то за  доказанное  преступление,  но  зачем  объяснять
кошке, что лучше ходить на двух ногах?
   - Я жду приказания, - в голосе командора звучало рвение усердного, но
ограниченного служаки.
   - Разыскать эту троицу, - Пьер сжал кулаки, - Кэрна  -  предатель,  и
сам Проклятый  не  знает,  что  он  наговорит  атэву,  который  вряд  ли
объявился в Мунте случайно.
   "А в уме ублюдку не откажешь, - подумал  Клеман,  -  атэв  непростой,
один конь чего стоит. Калиф Наджед спит  и  видит  разорвать  договор  с
Арцией. Майхуб клялся в дружбе Арроям, но последний Аррой убит,  престол
захватило  кошачье  отродье.  Наджед  не   будет   Наджедом,   если   не
воспользуется этим, чтоб расторгнуть надоевший договор и спустить с цепи
своих корсаров, а брат Клемана сейчас как раз в Старом море.  Да,  атэва
нужно... уговорить. А Рафаэля он и  пальцем  не  тронет,  если  удастся,
конечно..."
   - Будет исполнено, - командор отдал честь.
   - Возьмите собак, - бросил король, - дождя не было, они  могут  взять
след... С вами пойдут пять десятков ифранцев и все свободные от  караула
гвардейцы. Их поведут младший брат графа Аганнского и лейтенант Эсташ.
   Проклятый, только "пуделей" ему не хватало, но поганец понимает,  что
без  присмотра  охотиться  на  Кэрну  ни  городская  стража,  ни  старые
гвардейцы не станут.
 
2895 год от В.И. 
25-й день месяца Собаки 
ОКРЕСТНОСТИ МУНТА 
 
   - Лошади устали, - атэв придержал своего скакуна,  -  лучше  сойти  с
дороги. Если дети свиньи за нами гонятся, то на два наших меча  придется
в десять раз больше.
   - Как бы не в сто, - согласился Рафаэль. - Но я еще  не  поблагодарил
тебя.
   - Мне суждено было тебя спасти, - пожал  плечами  спаситель,  -  и  я
спас.
   - Ты мог этого не делать.
   - Не мог, - атэв  с  удивлением  взглянул  на  мирийца,  -  нигде  не
сказано, что многие могут безнаказанно нападать на  одного,  если  рядом
есть еще мужчины. А избить сына собаки, поднявшего хвост на  повелителя,
угодно Всеотцу и Пророку Его.
   - Ты видел?
   - Мои глаза радовались, и мое сердце пело.
   - Мы говорим не о том, - худощавый юноша с ореховыми глазами  немного
задыхался после безумной скачки, - возблагодарим господа за  спасение  и
назовемся друг другу.
   - Я готов, - наклонил голову Рито. - Мое  имя  Хосе  Рафаэль  Николас
Мартинес Кэрна ре Вальдец, маркиз  Гаэтано.  Я  сын  мирийского  герцога
Энрике и друг короля Александра. Можешь звать меня Рафаэль.
   - Я смиренный инок братства Святого  Эрасти  Гидалского,  зовут  меня
Николай. Я благодарю тебя, что ты показал Яфе дорогу, а потом вывел  нас
из города.
   Рафаэлю было дико видеть гидалского инока, сидящего на одной лошади с
атэвом, но он ничего не спросил.  Захотят  -  сами  расскажут,  что  они
делают в Мунте. Эрастианец не заставил себя долго ждать.
   - Я пришел вернуть Арции  истину,  -  сообщил  он,  -  узурпатора  же
покарает тот, кто выше нас всех.
   - Покарает, как же, - пожал плечами Рито, - если Он допустил, что эта
тварь погубила человека, который жил скорее по вашим  небесным  законам,
чем по земным, то надеяться, что он изведет  эту  плесень,  глупее,  чем
стегать дохлую лошадь.
   - Баадук говорил, что Владыка Небес делает  лишь  то,  что  не  могут
сделать те, кто призван им. То, что  он  молчит,  значит,  что  месть  и
справедливость в наших руках. Он связал наши судьбы.  Для  начала  этого
довольно. - Черные глаза атэва неистово сверкнули. - Я - Яфе, сын калифа
Усмана и чернокосой Гулузар. Баадук в великой  мудрости  своей  сохранил
мне жизнь, чтобы я  исполнил  клятву,  данную  Майхубом  пропавшему  дею
Арраджу. Отныне моя жизнь - твоя  жизнь,  а  твоя  месть  -  моя  месть.
Ублюдок шакала и крысы недолго просидит там, где ему не  место,  но  нам
следует укрыться хотя бы в тех развалинах, - Яфе указал  на  стоявший  у
дороги разрушенный дом, - когда-то здесь жили люди. Что с ними  сталось?
Война или черная болезнь?
   - Война, - мириец повернулся к заросшим крапивой руинам, - десять лет
назад граф ре Фло поднял восстание против  Филиппа  Тагэре,  его  многие
поддержали. Восставших разбили, и их земли достались родичам королевы, а
те предпочли обдирать крестьян, а не отстраивать разрушенное.
   Разрушенный дом  казался  на  удивление  бесприютным,  Рито  подъехал
поближе и остановился.
   - Проклятый, ну и крапива, отродясь такой не видел... И  жжется,  как
весной.
   - Ты не знаешь, что значит одиннадцать созвездий в году любоваться на
желтый цвет, - улыбнулся атэв, -  эта  трава  дарит  глазам  радость,  а
жалит, как пчела. Красота и немного яда - такой должна быть женщина!
   - Лучше б здесь росло что-нибудь другое. Внутрь, не поломав  стеблей,
не попасть, нас выследит даже слепой.
   - Другого укрытия все равно нет, - заметил Яфе, направляя  жеребца  в
арку то ли двери, то ли достигавшего до пола окна.
   Рафаэль и Николай послали коней вслед за  атэвом.  Крапива  царила  и
внутри оставшегося без крыши дома.
   - Проклятый, жжется, стерва, - ругнулся Рафаэль и тут же добавил:
   - Извини, родная, это мы у тебя в гостях,  позволь  переночевать.  Мы
хорошие...
   - Ты говоришь с травой, как с человеком, - поднял бровь Николай.
   - Лючо (он учил меня байле) говорил,  что  деревья  все  понимают,  а
крапивища эта с пятилетнюю сливу вымахала.
   - Он прав. - Атэв сноровисто расседлал свою лошадь. - Слышите?
   - Псы, - кивнул мириец, - идут по следу. Мы слишком долго  выбирались
из города, а они пустили погоню по всем дорогам, не иначе... Что  ж,  не
повезло. Ускакать все равно не получится, а тут хоть какое-то прикрытие.
Брат Николай, ты сможешь драться?
   - Мой меч - молитва, -  вздохнул  инок,  -  на  корабле  Яфе  пытался
обучить меня земному оружию, но я оказался плохим учеником.
   - Тогда молись, - мириец проверил, как ходит меч в  ножнах,  -  а  мы
сейчас потанцуем.
   - Все в руках Владыки всех судеб, - пожал плечами атэв, -  мы  должны
сделать все, что можем,  и  даже  более...  О  раб  семи  и  семнадцати!
<Атэвская божба, видимо, восходящая к языческим временам.> Что это?!
   Примятая копытами крапива стремительно  поднималась.  Мало  того,  из
земли стремительно лезли новые побеги, занимая  место  сломанных.  Через
пол - десятинки беглецов и преследователей разделила непролазная зеленая
стена, и даже самый опытный следопыт не мог предположить, что через  нее
кто-то проходил.
   Погоня приближалась, и трое  в  развалинах  затаились.  Губы  Николая
шевелились, вознося молитву, а Рито с Яфе успокаивали лошадей,  чтоб  не
вздумали выдать себя ржанием. Свора завывала  совсем  рядом,  но  вскоре
уверенный лай сменился жалким, потерянным поскуливанием. Псы уперлись  в
крапивную чащу и остановились. Было слышно, как  подскакали  охотники  и
кто-то  прорычал  проклятия  в  адрес  преследуемых,  спутников,  собак,
лошадей и треклятой крапивы, жалящей, как десяток гадюк.
   - Что вы так разволновались, - ленивый, с легкой  картавинкой  голос,
без сомнения, принадлежал Базилю Гризье, - здесь никого нет  и  быть  не
может...
   - Следы ведут сюда, - вмешался кто-то, исполненный рвения.
   - Если сигнор желает, он может  проверить,  -  огрызнулся  грубый,  в
котором Рафаэль узнал капитана Клемана, - но, клянусь святой Циалой и ее
непорочными подштанниками, граф Мо прав. Эту мерзость никто не трогал  с
весны.
   - А собаки?
   - Проклятый их знает, за кем они шли. Мы же не знаем, кого гнали - на
дороге уйма следов, а башмаков беглецы нам оставить не удосужились.
   Последовало молчание, затем раздался шорох - кто-то спрыгнул с лошади
и, видимо, сунулся в заросли, так как раздалась отборная ругань.
   - Убедились? - хмыкнул Базиль. - Милый  Эсташ,  Его  Величество,  без
сомнения, оценит вашу преданность  и  готовность  жертвовать  собой,  но
здесь нет даже кошек. Если вы намерены ловить преступников, вернемся  на
дорогу.
   Названный  Эсташем  буркнул   что-то   невразумительное,   послышался
удаляющийся шум копыт. Рафаэль снял руку с эфеса.
   - Если бы у меня не было сигны, я бы поместил на нее крапиву.
   - Возблагодарим Творца за спасение, - подал голос Николай
   - А на хрена? - Раздавшийся голос был низким, скрипучим и  словно  бы
обжигал. - Помог он тебе, что ли? Творца он благодарит,  может,  ты  его
возблагодаришь и за то, что твой папаша твоей мамаше тебя сотворил?
   - Кто здесь? - Атэв схватился за саблю.
   - Ну, я, - сказал голос, - живу я здесь...
   - Мы тебя не видим.
   - Достаточно того, что я битую ору любуюсь на ваши глупости... Творца
они, видите ли, благодарят, да что б вы делали, если б я вас не прикрыл?
   - Так это ты?
   - Слава гусеницам, доперло! Я - Хозяин Крапивы и Всего Сопредельного.
   - Благодарим тебя за помощь, - вежливо ответил Николай,  в  то  время
как Яфе и Рито ошалело уставились друг на друга.
   - Пустячок, а приятно, - Крапивник громко расхохотался, - теперь  они
получат от своего короля.  А  правильно,  нечего  лезть  туда,  куда  не
положено. Я за вами от самого города слежу. Хорошо, до вас  доперло  тут
спрятаться, а то б вас даже я не спас. А куда вы теперь?
   - Я в Гвару, - пожал плечами Рафаэль, -  Александр  мертв,  но  война
только начинается. А как вы?
   - Мы с тобой, - быстро  сказал  Яфе,  -  наши  дороги  связаны  нитью
Судьбы.
   - Воистину, - подтвердил Николай. - Служение ведет нас.
   - Что ж, - хмыкнул голос, - ехать так ехать.
   - Ты с нами?
   - А то нет? Во-первых, вы без меня пропадете, во-вторых,  мне  одному
скучно, а в-третьих... Ну, почему сие важно в-третьих - неважно.
   - С нами так с нами, - согласился Кэрна. - Ты где? Или ты невидимка?
   - Вот бред! - Крапивник был искренне возмущен. - Я же не  привидение,
чтоб обходиться без материальной оболочки. Это все и есть я.
   - Ты и есть крапива?
   -  Я  Хозяин  всея  Крапивы,  -  огрызнулся  голос,  -  но  если  вам
приспичило, будет вам человек, только лошадь сперва добудьте, а пока я и
на вас доеду.
   По траве прокатилась дрожь, и с самого высокого куста  на  плечо  Яфе
шлепнулась здоровенная волосатая гусеница.
   - Ну, - сказала она склочным голосом, - поехали.
 
ПРОКЛЯТЫЙ 
 
   Так он и думал. Пусто,  холодно  и  равнодушно...  Ни  ненависти,  ни
любви, ни хотя бы зависти или любопытства.  Ларэн  говорил,  что  каждое
создание, наделенное самой малой искоркой разума  и  воли,  строит  себе
дом. Для мышонка это норка, для  крестьянина  -  хата  с  огородом,  для
короля -  страна,  для  высших  сил  -  мир  или  миры...  Тогда  Эрасти
рассмеялся, представив  себе  бога-сороку,  который  все  тащит  в  свое
гнездо, и бога-гиену, лежащего на куче костей; теперь  ему  было  не  до
смеха.  Тот,  кто  вперил  свой  взгляд  в  Тарру,  окажись  он   земным
властителем, настроил бы тюрем,  мастерских,  приютов,  школ  и  храмов,
которые отличались бы разве что размерами и отделкой.  Но  те,  кому  на
самом деле принадлежал храм Триединого, не были королями.
   Эрасти Церна стоял на паперти, никем не  замеченный  и  не  узнанный.
Паломник, каких много, с благоговейным любопытством взирающий  на  чудо.
Над ним возносились серые, возведенные невесть когда стены, стены храма,
знавшие иные времена и иных богов, знавшие, но  не  забывшие.  Проклятый
смотрел на широко распахнутые двери, за которыми мелькали огоньки свечей
и лампад и слышалось строгое, стройное пение.
   Жаль, внутрь ему без приглашения не пройти - невидимая людскому глазу
завеса, окружавшая здание, надежно защищала от  любых  сил,  превышающих
дозволенные. Эрасти усмехнулся, представив ров, через  который  проложен
мостик. Курица перейдет и не заметит. Кролик, ягненок, даже человеческое
дитя лет пяти тоже пройдут, а  те,  кто  тяжелее,  или  провалятся,  или
должны прыгать.
   Прыгать было рано - Эрасти еще не разобрался в том, что происходит. В
Башне ему казалось, что он понял все. В известном смысле так и было - ту
Тарру, которую он некогда покинул, Церна постиг,  но  он  слишком  долго
отсутствовал. Проклятый вернулся в мир, казавшийся чужим:  прежние  силы
исчезли  или  уснули,  зато  появились  другие,  и  эти  другие  ему  не
нравились.
   Знакомое  неприятное  чувство  заставило  оглянуться.  Так  и   есть,
давешний клирик. Вышел на крыльцо, кого-то ждет, а за его спиной  стоит,
скорбно  опустив  голову,  невысокая  сутуловатая   тень,   оплакивающая
несовершенство сего мира и порочность его обитателей. Пока оплакивающая,
но вскоре она возжелает судить, а затем и карать, и ей придется  сказать
"нет"! Святой ли, Проклятый ли, но он отдаст все свои  долги  -  Ларэну,
Герике, Ангесу...
   Одержимый серой тенью что-то почуял, и Церна, не желая раньше времени
привлекать внимание, медленно пошел вокруг Духова Замка,  все  больше  и
больше убеждаясь, что его стены знали лучшие времена. Эрасти  чувствовал
сплетение трех сил. Одна при