ызвало у Рене, не терпевшего громких и глупых  названий,  презрительную
усмешку. Делом "мечей" было слепое повиновение, в котором  они  находили
наслаждение. Поскольку каждый их день походил на другой, у них  не  было
ни прошлого, ни будущего, а только настоящее. Смерть  же  для  них  была
испытанием. Те, кто достойно  умирал  во  имя  Ройгу,  выполняя  приказ,
возвращался на землю в новом качестве Охотника, а то и Ожидающего.  Тот,
кто перед смертью дрогнул,  мог  рассчитывать  разве  что  на  вторичное
рождение и возможность искупить вину, если же кто-то из  "мечей  тумана"
не справлялся со своей миссией,  то  рождался  в  шкуре  "жнеца",  а  то
обычного человека, обреченного служить камнем,  которым  будет  вымощена
дорога, по которой пройдут последователи Ройгу.
   Самой же страшной была смерть от рук своры  Омма,  навеки  ввергавшая
несчастного в раскаленное царство этого страшного  бога.  Именно  там  и
оказался бы Оггу, прикончи его Гиб. Неудивительно,  что  занесенное  над
головой пленника копыто заставило его разговориться...
   Отряд, который уничтожили эльфы, был спешно направлен к границе после
исчезновения очередной группы убийц, или, как выразился Оггу,  "жнецов".
Это было тем более неприятно, что Чаша вновь была опорожнена  впустую  у
Горды и ее следовало  наполнить  до  следующего  полнолуния.  "Жнецы"  в
Приграничье собрали обильную жатву, Малую Чашу наполнили почти  доверху,
оставалось  влить  в  нее  всего  несколько  капель,   как   вдруг   все
остановилось.  Это  настораживало,   и   к   Явелле   направили   отряд,
достаточный, чтобы справиться с небольшой армией.  Они  так  торопились,
что шли не  таясь,  обходясь  без  разведки,  так  как  не  рассчитывали
встретить кого-то в этих краях. Разумеется, ближе к Чернолесью они стали
бы более осторожными.
   Оггу не  сомневался,  что  исчезновение  трех  сотен  "мечей  тумана"
заставит ройгианцев ответить ударом на удар...

2229 год от В. И. 20-й день месяца Лебедя.
Арция. Мунт

   Сомнений больше нет! Герика в Эланде, и, что хуже всего, девчонка  на
поверку отнюдь не та, кем ее считали. Уверенная в своей  силе  гордячка,
как  же  она  не  походит  на  кроткое,  запуганное  создание,  послушно
выполнявшее  волю  каждого,  кто  брал  на  себя  труд  ей  приказывать!
Проклятье!!! Как он мог проглядеть  перемены  в  собственной  дочери!  А
может, никаких перемен и  не  было,  и  маленькая  дрянь  обвела  вокруг
пальцев всех - воспитателей, многочисленных женихов, бледных и, наконец,
отца?!
   Михай Годой предпочитал смотреть правде в глаза, сколь бы неприятна и
унизительна она ни была. Это не  доставляло  удовольствия,  но  помогало
выжить и добиться своего. На сей раз правда заключалась в том,  что  его
кровь оказалась сильнее его же воспитания. Он  растил  рабыню,  даже  не
рабыню, а безотказное орудие, а выросла ловкая, беспринципная, отчаянная
интриганка - Михай был взбешен,  огорошен  и  вместе  с  тем  в  глубине
души...  горд!  Горд,  что  Герика  была  достойной  дочерью,  усвоившей
отцовские уроки, хоть и не так, как ему хотелось.
   Тарскому господарю казалось, что он наконец-то  разобрался  во  всем.
Каждый судит по себе... Если б он вовремя догадался поставить  на  место
Герики себя, он бы не оплошал. Дочь, без сомнения, хочет того же, что  и
он, - власти и полной свободы. Пойми он это вовремя, девчонка  бы  стала
прекрасной  союзницей,  а  он  позволил  провести  себя,  как  паршивого
студиозуса! Но какова доченька! Выжидала, годами ходила не поднимая глаз
и добилась-таки своего! А эти бледные поганки так ничего  и  не  поняли,
Годой рассмеялся зло и весело, вспоминая недоумение  Союзников,  сначала
потерявших след беременной королевы, а затем  узнавших,  что  Воплощения
нет, зато есть Эстель  Оскора,  существо,  обретшее  могущество,  равное
могуществу Ройгу, могущество, которое будет расти столь же стремительно,
как и силы возвращающегося бога!
   Годой не сомневался - Герика знала о своем предназначении все. То  ли
сама догадалась, то ли Беата успела растолковать пятилетней дочери... Он
слишком поздно понял, что жена становится опасной. Узнав, что за  судьба
уготована их единственной дочери, она набросилась на него, как  очумелая
кошка. Шрам, оставленный зубами отчаявшейся женщины,  не  зарос  до  сих
пор... А если девчонка собралась отомстить  за  мать?  Тогда  с  ней  не
договоришься! Но как же просто объяснялось ее поведение!
   Она поняла, что тело Стефана избрали, чтобы в названное время  зачать
Воплощение,  и  очаровала  принца,  сыграв   на   своей   несхожести   с
Мариной-Миттой. Но Стефан оказался обманкой, так же, как граф Гардани  и
этот проклятый Рене. Он как-то устоял против магии Ройгу, и все  повисло
на волоске. Астральное тело Ройгу оказалось запертым в теле  Стефана,  и
как заперто! Сначала ему еще удавалось вырываться на свободу,  но  после
того,  как  Рене  приволок  в  Высокий  Замок  своего   эльфа,   ловушка
захлопнулась окончательно. Воля Стефана была столь сильной, что  древний
Бог и смертный очутились в положении каторжников, скованных одной цепью.
   Ройгу мог обрести  свободу,  лишь  разрушив  обретенную  им  смертную
оболочку, вышедшую из повиновения. Но главным ударом стало даже не  это,
а то, что Стефан отказался от Герики,  отдав  ее  собственному  отцу.  И
опять эта маленькая дрянь  оказалась  на  высоте.  Она  даже  бровью  не
повела, продолжая играть в любовь со Стефаном, и при этом с  готовностью
отдалась эландскому герцогу. Видимо, уже тогда оценила его как  будущего
союзника.
   А как ловко она с помощью Мариты отделалась от ставшего ненужным мужа
и исчезла из Замка! Переждала где-то в Гелани,  избавилась  от  ребенка,
призвала на помощь Стражей Горды, спутала все следы и, наконец, во  всей
своей красе объявилась в Эланде. Что ж, Герика, а вернее, Эстель  Оскора
ясно дала понять, что понимает свою силу и  любое  магическое  нападение
будет ею отбито. Выходит, на первых порах сражаться с  Эландом  придется
обычным оружием, а одолеть Рене Арроя без помощи магии будет непросто!
   Тарскиец  никогда  не  преуменьшал  сил  противника,  даже,  пожалуй,
преувеличивал;  он  довольно  быстро  взял  себя  в  руки  и  постарался
взглянуть на создавшееся положение глазами игрока в эрмет.
   Бледные и Герика, если все идет так, как он полагает,  отныне  свяжут
друг друга. Магические удары лоб в лоб не принесут победы никому,  разве
что угробят добрую половину Благодатных земель, а это его не устраивает.
Чтобы волшба принесла пользу, нужно использовать ее неожиданно, не  там,
где ее будут ждать. Значит, удар должен быть нацелен не  против  Герики,
благо врагов у него хватает. Бледные слишком уповают на свое колдовство,
которое сработает, только если будет пущено в ход в  нужном  месте  и  в
нужное время. А до этого нужно разлучить Эстель Оскору с Рене, а Рене  с
Архипастырем.
   Вряд ли девчонка рискнет напасть первой,  да  она  и  не  сможет  это
сделать. Ее сила в способности  отразить  удар,  так  стена  отбрасывает
назад пушечное ядро, которое может прикончить тех, кто его послал.  Пока
против Герики не пущена в ход  волшба,  она  должна  оставаться  простой
смертной. Должна или остается? Годой дорого бы  дал  за  ответ  на  этот
вопрос. Знай тарский господарь о том, что случилось с Эанке, он  не  был
бы столь оптимистичен, но нельзя знать все...
   Пока же, оценив ситуацию,  Михай  пришел  к  выводу,  что  ему  нужны
военные победы, одержанные без  помощи  магии.  Кроме  того,  необходимо
превратить Арцию из захваченной страны в свою вотчину. Пусть  ненавидят,
лишь бы признали за хозяина. К тому же  на  одного  ненавидящего  всегда
приходится  десять  лижущих  хозяйскую  руку   и   двадцать   по-коровьи
равнодушных.
   Рене будет ждать нападения и готовиться отразить  его.  Вот  и  пусть
ждет.  Будет  ему  нападение,  тем  паче  держать  гоблинов  в   столице
становится опасно. Чтобы полностью взнуздать  Арцию,  понадобится  около
года. Прекрасно! Пусть бледные разбивают башку о Явеллу, а Рене бодается
с гоблинами, пока он, Михай,  становится  полноправным  хозяином  Арции.
Нужно  приструнить  Церковь,  отточить   несколько   своих   собственных
магических приемов и, когда  все  будет  готово...  В  конце  концов,  к
арцийскому трону он шел тридцать лет, что для  него  еще  год  или  два!
Благодатные земли того стоят, а его дочь... Если она поймет, что союз  с
отцом выгоднее игры с Рене, они договорятся, и тогда в  их  руках  будет
вся Тарра. Девчонка, обведшая вокруг пальца всех - и даже его!  -  стоит
того, чтоб выказать ей свое уважение.
   Годой вспомнил кислую физиономию Союзника, нехотя сообщавшего  ему  о
неудаче с Эстель Оскорой, и мстительно хихикнул. Так им и  надо.  Хотели
получить его дочь тайком от него, вот и получили! Раз они признались ему
в своей неудаче, сомнений нет: им нужна его помощь, а  значит,  какое-то
время им можно доверять, и с них можно спрашивать...

2229 год от В. И. Утро 1-го дня месяца Дракона.
Белый Мост

   Гвенда поежилась. Ночь только-только перевалила за половину, хотелось
спать, было холодно, но кохалку  и  вырит  нужно  собирать  сразу  после
новолуния по утренней  росе,  иначе  они  не  дадут  нужного  аромата  и
привкуса. Именно потому, что бабка и мать прекрасной  корчмарки  (а  вот
уже пятнадцать годков и она сама) не пренебрегали этими правилами, царка
из "Белой Мальвы" славилась на всю Фронтеру. Добрая слава  стоила  того,
чтобы пару раз в году встать раньше петухов... Женщина покрепче  стянула
на груди теплую шаль - когда она будет возвращаться, наверняка  придется
снять, дни стоят жаркие - и решительно зашагала по тракту  на  юг.  Идти
было довольно далеко: нужные травы росли только в одном месте - там, где
дорога резко сворачивала в сторону, огибая болото. Если пробраться через
придорожные кусты и первые лужи, попадаешь на небольшой холмик, поросший
кохалкой, без недозревших ягодок которой царка не царка.
   Гвенде повезло, дождей не было довольно давно. Корчмарка  перебралась
через болотце, почти не замочив ног, и сразу  же  нарвалась  на  россыпь
низких кустиков, усыпанных круглыми зелеными горошинами. Еще кварта  или
две, и они побелеют, станут мягкими и будут годиться разве  для  отвара,
чтобы отпаивать не в меру упившихся гостей, что,  конечно,  тоже  нужно.
Она, разумеется, пополнит свои запасы, но это  потом.  Работа  двигалась
споро, время летело незаметно. Небо на востоке начинало отливать зеленым
- верный признак скорого рассвета, когда женщину отвлек какой-то шум  на
дороге. Она прислушалась. Шум повторился. Раздался  крик,  затем  резкие
трескучие звуки, словно кто-то с силой  ломал  о  колено  толстые  сухие
ветки.
   Красотка Гвенда, как и положено трактирщице, была женщиной не робкого
десятка и к тому же любопытной. Оставив  коринку  с  собранными  ягодами
между корней сломанной в прошлую зиму ивы, она  осторожно,  стараясь  не
шуметь, вернулась  к  дороге  и  выглянула  из  кустов.  На  тракте  шел
форменный бой, вернее, избиение. В неверном  сером  свете  начинающегося
утра метались какие-то тени, кричали женщины  и  кони,  хрипло  ругались
мужчины, вспыхивали желтые  огоньки  выстрелов,  остро  пахло  пороховым
дымом.
   Гвенда мало что понимала в  воинском  деле:  во  Фронтере  разбойники
перевелись лет двести назад, а конокрады и воры делали свое  дело  тихо.
Конечно, все знали, что в Арции и Эланде идет война, но Белого Моста она
пока не коснулась. И тут  такое!  Совсем  рядом  раздался  торжествующий
мужской рев, женский вопль, перешедший в жуткий булькающий звук, а затем
хриплый возглас: "Вот они!" С тракта ответили невразумительным мычанием.
Трясясь от страха, Гвенда наблюдала, как с полсотни воинов  хладнокровно
добивали уцелевших. Затем от мечущейся кучи на дороге отделился  высокий
человек во фронтерской шапке и подошел к тому  мужчине,  что  возился  в
кустах.
   - Здесь все?
   - Смотри сам.
   - Все! Хороши, да?
   - Хороши, да не про нашу честь.
   - Оно и лучше, я ауры предпочитаю, у них имен нет.
   - Едешь со мной. Возьми десяток Лойко,  и  айда.  А  остальные  пусть
приберутся... Припозднились мы что-то, как бы кто чего не увидел.
   - Ну, такое не скроешь. Всех положили?
   - Как договаривались. Хорошо, болото рядом...
   Дальше Гвенда не слушала. Отползши по-ужиному, она кое-как  добралась
до своей корзинки, подхватила ее и быстро, но  тихо  бросилась  в  глубь
болота. В Белый Мост  женщина  вернулась  к  полудню.  У  дверей  "Белой
Мальвы" уже сидело  несколько  жаждущих,  которые  показались  корчмарке
самыми лучшими людьми на свете. Подкрепившись царкой и сменив старенькую
тонкую одежку на свой обычный наряд, она постаралась выбросить из головы
пережитый ужас, хотя понимала, что узнает говоривших и через тысячу лет.
   Годы в придорожной корчме научили Гвенду нехитрой заповеди: уши держи
на макушке, а рот на замке. Вот и о бойне на тракте она не сказала  даже
Рыгору. Зачем?  Жизнь  в  селе  катилась  своим  чередом.  Отыграли  две
свадьбы, заложили в подполу овощи, опробовали новую царку.  На  ярмарку,
правда, не ездили  да  и  никто  не  ездил,  попасть  под  горячую  руку
расплодившимся как поганки, синякам желающих не было, тем  паче  что  те
промышляли теперь не токмо ловлей колдунов и болтунов, но и недоимщиков,
а поди докажи, что ты уплатил все и в срок. Нет  уж,  пусть  торговцы  с
ними разбираются по-своему, а селяне посидят да подождут, пока к ним  не
приедут за товаром.
   По вечерам в "Мальве" поминали не столь  уж  старые  добрые  времена,
когда по тракту в Таяну и из Таяны запросто ездили, люди  никуда  просто
так не пропадали и страхов всяких по дорогам  не  шлялось.  Войт  Рыгор,
самолично  проторчавший  четыре  дня,  наблюдая,  как  синяки   вывозили
причитающуюся  императору  да  Церкви  долю,   пребывал   в   мрачнейшем
настроении. Гвенда тоже ходила туча тучей, что не мешало ей цвести  так,
что другие молодицы выли  от  зависти.  Но  если  войт  полагал,  худшее
позади, так как что может  быть  хуже  сборщиков  податей,  то  Красотка
поговаривала,  что  мытари  -  это  еще  цветочки,  как  бы  ягодок   не
дождаться...

2229 год от В. И. 2-й день месяца Дракона.
Эланд. Идакона

   - Осел! - самокритично  проворчал  эландский  герцог,  с  отвращением
разглядывая свое отражение  в  темной  воде.  -  Последний  осел  и  тот
сообразил бы, что делать!
   - Никогда  ничего  не  предпринимай  не  подумав,  а  предприняв,  не
раскаивайся, - заступился за отражение Жан-Флорентин и добавил:
   -  Нельзя  объять  необъятное.  Ты  поступил  на  тот  момент  вполне
рационально и адекватно.
   - Может быть, -  пожал  плечами  герцог  и  поморщился,  -  проклятая
кольчуга, вроде и  не  тяжелая,  а  день  потаскаешь,  ночью  костей  не
соберешь. Старею, наверное... Да и толку от этой сбруи...
   - Астрономический возраст ни при  чем,  -  философский  жаб  выглядел
недовольным, - любой из тебе подобных после  таких  нагрузок  ощутил  бы
определенный дискомфорт, уверяю тебя, многие смертные, родившиеся  позже
тебя, чувствуют себя еще хуже. Однако нельзя  не  учитывать  возможность
покушения, так как ты и  Архипастырь  являетесь  для  наших  противников
наиболее опасными фигурами.
   - Спасибо, утешил, - хохотнул герцог, растирая плечо, но  смех  вышел
невеселым.
   Какое-то время оба молчали. Рене от усталости, Жан-Флорентин готовясь
к новой речи.  От  Адены  тянуло  холодком,  в  темном  небе  замелькали
маленькие трепещущие тени ? хафаши <Хафаши - летучие мыши>  вылетели  на
ночную охоту.
   Великий  герцог  Эланда  вернулся  в  Идакону  четыре  дня  назад   и
старательно разгребал огромную кучу неотложных дел, свалившуюся на  него
по приезде. Какими бы прекрасными  помощниками  и  соратниками  ни  были
Шандер и Диман, многое мог решить только Рене. Новости не радовали, хотя
дела могли идти и хуже.
   На Адене и в Гверганде все было в полном порядке. Мальвани с  помощью
Архипастыря и Шандера практически закончил все работы. Теперь  враг  мог
приходить, его ждали чуть ли не с нетерпеньем. Неожиданностью из разряда
приятных стал странный жест  калифа  Майхуба.  Извечный  враг  маринеров
внезапно отпустил всех пленных эландцев, да в придачу  дал  три  больших
корабля с оружием, продовольствием  и  каменным  маслом,  которое  атэвы
берегли как зеницу ока и которым они  пожгли  немало  арцийских  и  даже
эландских кораблей. Прислал Лев Атэва и  послание,  которое  обязательно
нужно было обсудить с  ближайшими  советниками,  но  это  потом.  Майхуб
подождет, а вот Михай ждать не будет.
   Явившийся сразу же по возвращении Рене Прашинко рассказал немало.
   Луи Арцийский жив, и его отряд вместе с  Хозяйкой  топей  и  Кэриуном
изрядно портит жизнь своре Годоя. О том, что творится в Таяне,  известно
мало, так как за Гремиху Прашинко ходу нет. Всадники, однако,  держатся.
Настораживает, что ройгианцы прекратили прорываться через Горду.  Луи  и
его люди истребили четыре отряда тех, кого зовут "жнецами",  и  на  этом
все прекратилось. Больше из Таяны никакая пакость не  выползала,  то  ли
силы копят, то ли что-то задумали. Арцийцы старательно  подстерегали  на
дороге небольшие отряды, следующие в Таяну и обратно,  но  ничего  особо
примечательного от пленных узнать не удалось. Жена регента беременна.  В
Гелани заправляют бледные, в роде и Высоком  Замке  сильный  тарскийский
гарнизон, а вот блинов почти нет. Тиберий ведет себя так, словно его  не
сегодня-завтра сделают Архипастырем. Вот и все.
   Ну а Годой обосновывается в Мунте. Узурпатор  умудрился  склонить  на
свою сторону южные провинции,  немилосердно  обирая  Фронтеру  и  Нижнюю
Арцию. Поладил он и  с  синяками  которые  старательно  отлавливают  его
врагов: в городе идет охота как за теми нобилями, которые были близки  с
Базилеком,  так  и  за  теми,  кто  ходил  в  открытых  недоброжелателях
удравшего  императора.  Марциал,  однако,   на   коне,   равно   как   и
Марина-Митта, которой подарили загородный дворец Баллы.
   Синяки  раскрывают  заговор  за  заговором  и  табунами  ловят  якобы
Преступивших, причем часть  имущества  задержанных  идет  доносчикам,  а
часть - самым бедным. В целом Мунт признал нового правителя, но  полному
его воцарению мешает Церковь. Годой пытается заигрывать  с  клириками  и
как будто сговорился  с  циалианками,  но  потом  промеж  них  наступила
остуда. Говорят, куда-то подевались драгоценности Циалы,  которые  Годой
обещал ордену в обмен на поддержку.
   Святая  область  готовится  к  войне.  Иоахиммиус  с  Шадой   сломали
сопротивление тех, кто хотел сговориться с узурпатором, так что Кантиска
стала прибежищем всех недовольных Годоем. Если тарскиец рискнет  напасть
на Церковь, его ожидает теплый прием, хотя  обученных  воинов  в  городе
мало. Зато стены толстые и на них много пушек, а защитники крепко  верят
в заступничество святого Эрасти, который недавно  явил  очередное  чудо,
спасши Иоахиммиуса от вражеской стрелы...
   Значит, Илана будет матерью... А чего он,  собственно  говоря,  ждал?
Рене мысленно на себя  прикрикнул.  Если  женщина  вышла  замуж,  вполне
естественно, что она ждет ребенка, и нечего вспоминать  вчерашний  день,
когда и без того есть о чем подумать.  Пока  он  бездарно  и  бесполезно
болтался по Пограничью, в Вархе что-то произошло. Хотя почему  бездарно?
Они спасли немало жизней, уничтожили несколько отрядов "жнецов" и, самое
главное, встретились с  эльфами...  И  потом,  эта  странная  сила,  так
внезапно и жестоко  овладевшая  Рене.  Спору  нет,  ее  помошь  пришлась
кстати, но непонятное всегда настораживает...
   Но как Илана могла... Вот уж не знаешь, где найдешь,  где  потеряешь.
Ланка всегда  была  смелой,  гордой,  искренней,  бескорыстной  и  вдруг
превратилась в подобие святой Циалы, которую интересовала  лишь  власть,
одна только власть и ничего кроме  власти.  А  слабенькая  и  безвольная
Герика на повер