ент.
     - Тэкери непрерывно рассказывает мне об этом. Брент, а как себя чувствует твоя беременная жена?
     Брент усмехнулся.
     - Мой маленький толстый паучок, - подмигнул он жене, - говорит, что чувствует себя хорошо, что я свожу ее с ума, но...
     - Я понимаю: первый ребенок и все такое прочее.
     - В общем, к тому времени, когда это сокровище соберется появиться на свет, ты обязан прозреть, дружище.
     К ним присоединилась Байрони:
     - Сент, он скоро доведет меня до умопомешательства. Пожалуйста, объясни ему, что его роль в этом деле окончена.
     - Совсем нет, - сказал Сент, протянув руку к Байрони и дотрагиваясь до ее пальцев. Джул сразу поняла, что это был врачебный осмотр. Через мгновение он сказал:
     - Хорошо, Байрони. Отеков нет. А как щиколотки?
     - Вот об этом, Сент, я думаю, тебе надо с ней поговорить, - вставил Брент. - Щиколотки отекают, только если она не полежит каждые два часа.
     - Тогда, Брент, проследи, чтобы каждые два часа она ложилась, - сказал Сент, похлопывая Байрони по руке. - Причем одна.
     Брент застонал, и если женщины вообще умеют гоготать, то Байрони именно это и сделала.

***

     - Все прошло хорошо, - сказала Джул мужу, когда Тэкери вез их обратно домой.
     - Да, - согласился Сент.
     - Думаешь, Томас по-прежнему хочет стать врачом?
     - Не знаю, - сдержанно ответил он. Странно, но мысли его были заняты платяным шкафом, в котором все теперь было по-новому. Сент всегда был опрятен в одежде, но слепому трудно оставаться таким. С тех пор как он потерял зрение, Джул приходилось каждое утро подавать ему одежду, застегивать заново рубашки, так как Сент путал петли и пуговицы. Он ничего не говорил жене, но она сама подвела его как-то утром к шкафу и заставила провести рукой по стопкам рубашек, рядам брюк, жилетов и пиджаков. Теперь все было разложено и развешано по цветам: от черного - к синему и серому. Сент впервые за это время смог самостоятельно одеться к свадьбе и ожидал, что будет этим очень доволен, но почему-то его ожидания не оправдались. Джул печально смотрела на мужа, не говоря ни слова. Через час, уложив его в постель, Джул улыбнулась, сняла с себя ночную рубашку и ласково прижалась к нему.
     Сент молчал, не сделав ни малейшей попытки дотронуться до нее или поцеловать.
     Проглотив боль разочарования, Джул наклонилась и нежно поцеловала мужа в сомкнутые губы.
     - Майкл, я люблю тебя. - Она поцеловала его еще раз и, устроившись рядом с ним, уснула.
     Джул проснулась от того, что услышала мучительный стон. Открыв глаза, она увидела, что еще совсем темно.
     - Нет, черт возьми, нет! О Боже, нет! - Сент метался по кровати, путаясь в одеялах и вскрикивая.
     "Господи!" - испугалась Джул и начала будить его:
     - Майкл, проснись! Это всего лишь сон, любимый. Просыпайся! - Она почувствовала капли пота у него на лбу. Сердце его билось часто и сильно. - Майкл!
     - Что? - Сент, вздрогнув, проснулся. Какое-то мгновение он лежал абсолютно неподвижно, а потом прошептал:
     - Господи, Джул, я так испугался!
     Поправив одеяла, Джул прижала его к себе.
     - Я знаю, - быстро зашептала она. - Я тоже бы испугалась. Но, Майкл, послушай. - На миг она растерялась, не зная даже, что сказать. Было мучительно наблюдать, как дрожит этот огромный бесстрашный человек. - Послушай, что я скажу тебе, - повторила она, гладя его густые волосы, обнимая его. - Если ты не сможешь видеть завтра, то через неделю обязательно сможешь. Твои глаза заживут, клянусь тебе.
     А если не заживут? Если он останется слепым навсегда? Нет, она не смирится с этим и не позволит ему сдаться.
     - Мне снилось, что тебе нужна моя помощь, - хрипло произнес Сент. - Наверное, тебе было больно. Я сказал, что помогу, и начал рассказывать какую-то глупую историю. А потом вдруг я перестал видеть, а ты просила меня о помощи. Я ничего не видел!
     Сент обнимал Джул, прижимаясь к ее груди. Его трясло, как в лихорадке.
     - От меня не было никакого толку, - сокрушался он.
     - Майкл, - терпеливо сказала Джул, - это лишь сон, вот и все. Я бы страшно испугалась, если бы мне снилось, что ты в беде. Но знаешь, я могу доказать, что твой сон глуп и нелеп.
     Она почувствовала, что Майкл ее слушает, и улыбнулась, целуя его в ухо.
     - Вот именно, нелеп. Ты сказал, что во сне рассказывал мне глупую историю, а этого не может быть. Я бы обязательно рассмеялась над тобой. И если бы и молила о помощи, то лишь для того, чтобы остановить тебя и не умереть от смеха.
     Джул понимала, что этих слов было недостаточно: шутками и смехом было трудно отогнать его ночные кошмары.
     - И еще, Майкл. Я знаю, ты женился на мне из благородства. К тому же я была тебе небезразлична, по крайней мере та двенадцатилетняя девочка с Мауи. - Джул почувствовала, как он напрягся, но продолжала:
     - Но факт остается фактом: мы женаты, мы - одна семья. А настоящая семья должна делить друг с другом и горести, и радости. И мы будем делить. Ты говорил, что беспомощность и зависимость меняют человека. Если вдруг зрение не вернется к тебе, изменимся мы оба, приспособимся и сумеем все преодолеть. Ты никогда не будешь бесполезным, и, если когда-нибудь еще ты заикнешься об этом, я побью тебя.
     Слова Джул были как бальзам на сердце для Сента. Страх и ночной кошмар исчезли, оставили в покое его ум и душу.
     - Неужели ты думаешь, что я буду любить тебя меньше, даже если ты на всю жизнь останешься слепым? Ты что, не понимаешь, что я чувствую к тебе? Как я уважаю тебя и восхищаюсь тобой?
     - Джул, я... Черт!
     Джул не смогла сдержаться и зарыдала жгучими слезами, ненавидя себя за эти слезы, но не в силах остановиться. Словно прорвало плотину.
     - Любимая, не надо, - бормотал Сент, приподнимаясь на подушках, чтобы положить ее голову себе на грудь. Он улыбнулся, подумав о том, что они поменялись ролями. - Джул, не позволяй мне обижать тебя... Внутри меня кипят злость и горечь, а говорят, что все муки ложатся на любимого человека. Тихо, не плачь; а то охрипнешь. - Он гладил ее волосы, целовал ее и обнимал. - Не понимаю, как такое недоразумение, как я, мог привлечь такое очаровательное создание, а тем более как ты могла полюбить меня?
     Постепенно Джул успокоилась и только тихо всхлипывала, уткнувшись мужу в шею.
     - Прости меня, - пролепетала она.
     - За что?
     - Я должна быть сильной для тебя, а я повела себя как слабая, глупая женщина и презираю себя за это. Прости меня, Майкл.
     - Не прощу.
     Это было так неожиданно и обидно! Джул поднялась на локте и недоверчиво уставилась на мужа. Она видела очертания его повязки, контуры лица, но улыбку на лице Майкла не разглядела.
     - Что ты хочешь этим сказать? - сухо спросила она.
     Он засмеялся, и Джул шутливо ударила его в грудь.
     - Слабенькая женщина, - сказал Сент, обняв жену и положив ее на спину, - можно я привяжу тебя к кровати и что-нибудь с тобой сделаю?
     - Нельзя, потому что не думаю, что у тебя это получится!
     Сент лег на нее, прижимая колено к ее сомкнутым ногам.
     - Джул, раздвинь ноги, - приказал он, прильнув поцелуем к ее шее.
     Ощущение его обнаженного тела, покрывающего ее...
     - А что ты сделаешь, если я раздвину? - прошептала она, инстинктивно подаваясь навстречу ему.
     - Буду ласкать тебя губами, пока ты не закричишь, и сольюсь с тобой так, что мы уже не будем знать, кто из нас кто, мы станем одним целым.
     - Хорошо, - бормотала она, дрожа от его слов. Он целовал, дразнил, ласкал ее ртом, а Джул все больше распалялась: ее тело вздрагивало от наслаждения, и наслаждение это походило на сладкую боль. Она стонала и вскрикивала, а когда Майкл вошел в нее, изогнулась навстречу, отдаваясь без остатка, горя желанием стать его частью.
     - Господи, женщина! - вздохнул Сент, когда наконец смог говорить. - Никогда не представлял себе, что буду проделывать все это с той худенькой маленькой девочкой из Лахаины. - Он покачал головой и засмеялся.
     - Нет! - Джул обняла его. - Не уходи, Майкл.
     - Не уйду, - нежно ответил Майкл, прикасаясь пальцами к ее лицу.
     Она покусывала кончики его пальцев, и он снова начал осыпать ее поцелуями. Целуя губы жены, Сент чувствовал, что она улыбается. "Глаза тоже улыбаются!" - радостно подумал он и хотел сказать ей, что счастлив, что видел ее лицо в минуты блаженства, но почувствовал ее ноги на своих бедрах, руки - на спине и ягодицах и застонал, снова ощутив неповторимое наслаждение.
     - Ты самый изысканный в мире любовник, - прошептала Джул, перед тем как заснуть.
     - Да, - гордо ответил он. - Думаю, самый.

***

     - Нет, - спокойно сказал Сент, - ничего не изменилось, Сэм.
     Джул хотелось стонать, как раненому зверю, "о она молчала.
     - По-прежнему белый?
     - Да.
     Сэм засмеялся.
     - Превосходно, Сент. Ты поправляешься. - Он похлопал друга по спине. - Теперь тебе нужен лишь полный покой. Никаких тревог, никаких ссор с женой.
     - Ничего не понимаю, - пробормотала Джул. Сент протянул руку, и она быстро взяла ее в ладонь.
     - Джул, Сэм хочет сказать, что если свет не тускнеет, это является хорошим признаком. - Сент обнял ее., - Обещаю тебе, Сэм, что не буду ссориться с ней.
     Доктор Пикет улыбнулся, всем сердцем желая Секту выздоровления.
     - Что ж, пока я вам не нужен. - Он похлопал друга по плечу. - Через неделю, Сент, попытаемся еще раз. Да, вот что: не более двух-трех пациентов в день. Ясно, Сент? - Обернувшись к Джул, Сэм заговорил строже:
     - Джул, ему нужен полный покой. Я рассчитываю, что ты позаботишься об этом.
     - Не волнуйтесь, доктор Пикет, - ответила она. - Можете на меня положиться.
     Проводив Сэма Пикета, Джул вернулась в кабинет:
     - Вот твоя трость, Майкл. Давай пообедаем и расскажем Лидии хорошие новости.
     Затаив дыхание, Джул наблюдала, как муж усаживается в кресло. Он неловко плюхнулся, но, к счастью, засмеялся.
     - Джул, скажи, как романтично я смотрюсь с этой тростью.
     Джул действительно так считала, хотя раньше не решилась бы сказать об этом, боясь реакции Майкла. Трость была из эбенового дерева, с ручкой в виде головы льва.
     Джул настояла на том, чтобы Лидия и Тэкери пообедали с ними за общим столом. Сначала Тэкери уставился на хозяйку так, словно она задумала что-то немыслимое.
     - Тэкери, ради Бога, - сказала наконец Лидия, - прекрати вести себя как раб!
     - Но... - начал было Тэкери.
     - Хватит, - прервала его Джул. - Проходите в столовую. Сент расскажет нам про мистера Лейдесдорфа, первого цветного человека в Сан-Франциско.
     Джул подмигнула Лидии - против такого аргумента Тэкери не мог устоять.
     Сент откинулся в кресле и улыбнулся.
     - Его звали Уильям, но, к сожалению, я не имел счастья встречаться с ним. Он умер молодым, в тридцать восемь лет, в 1848 году. Из-за инфляции в связи с "золотой лихорадкой" его поместье было оценено более чем в миллион долларов. Кстати, всего полгода назад наш Джон Фолсом, - саркастически заметил Сент, - переехал на Ямайку и выкупил имущественные права у претендентов на поместье, так как родни у Уильяма Лейдесдорфа, видите ли, не осталось. Теперь одному Богу известно, что будет дальше.
     Джул нетерпеливо постучала вилкой.
     - Дело в том, Тэкери, что в Калифорнии каждый волен поступать так, как считает должным. - Она хотела было рассказать о трагической любовной истории Лейдесдорфа, но вовремя спохватилась, что трагичность объяснялась просто: Лейдесдорф был мулатом, и из-за этого его не приняли в семью белых.
     - Если бы ты ел руками, - сказала неугомонная Лидия, - тогда был бы совсем другой разговор. Именно поэтому Сент и не приглашает к себе на обед Сиднейских уток!
     Сент засмеялся, а Джул прямо-таки расцвела. "Мы становимся семьей", - подумала она, взглянув на Лидию и Тэкери.

***

     Двумя днями позже Джул помогала мужу подниматься в спальню. Лидия пошла за покупками, пока снова не начался дождь, а Тэкери отправился в "Дикую звезду" повидаться с Брентом Хаммондом.
     Услышав стук в дверь, Джул встревоженно посмотрела наверх, надеясь, что это не пациент. Ей было тяжело отказывать больным, но сейчас Майкл был важнее всего.
     Но на пороге стоял не пациент, а маленький щербатый мальчик.
     - Миссис Моррис? - шепелявя спросил он.
     - Да, - ответила Джул.
     - Это для вас, - сказал мальчик и сунул ей в руку конверт. Не успела Джул оглянуться, как он исчез.
     Джул нахмурилась: на конверте не было ни имени, ни адреса. Внутри лежал листок, на котором было написано:

     "Дорогая моя Джулиана!
     Надеюсь, ты не забыла меня. Я шлю тебе свои соболезнования по поводу слепоты, постигшей твоего мужа. Я недалеко от тебя, дорогая, совсем недалеко. Думай обо мне, Джулиана, и я знаю, что скоро ты снова станешь моей".

     В конце стояла подпись Д. У. Джул с отвращением бросила письмо, будто это была ядовитая змея. Почувствовав знакомый страх, она обхватила себя руками, словно защищаясь. Она выглянула в окно, но из-за дождя ничего не увидела и рассеянно подумала о том, что Лидия промокнет... Подойдя к дивану, Джул бессильно опустилась на него и зарыдала.

Глава 26

     Томас сидел за огромным письменным столом Банкера из красного дерева перед раскрытой книгой по медицине. Он поймал себя на том, что уже по третьему разу перечитывает один и тот же абзац, не вникая в смысл написанного.
     Он поднял голову и с отвращением окинул взглядом богатую библиотеку Стивенсонов. Три стены были заставлены книжными шкафами с внушительными томами, которые никто никогда не брал в руки. Пол был застлан мягким ярко-красным ковром, но о его красоте можно было лишь догадываться - теща Томаса заставила его тяжелой, неуклюжей мебелью, которая раздражала зятя. Томас попробовал представить, как бы выглядела библиотека, если бы ее обставила его жена.
     Пенелопа... Она была наверху со своей матерью. "Она уже три дня моя жена", - подумал он и вздохнул. Он себе не мог и представить, что Пенелопа не будет получать такое же наслаждение в постели, как он. До нее в его жизни были только гавайки с Мауи - страстные, податливые, не стеснявшиеся объяснить ему, как доставить им удовольствие. Томас многому научился у них, особенно у Кани, и, женившись на Пенелопе, он с нетерпением ждал первой брачной ночи. Она позволила ему целовать себя и ласкать грудь, но когда его рука опустилась ниже, Пенелопа повела себя так, будто ее муж - сумасшедший или даже хуже - отвратительный зверь. В конце концов он овладел ею; стиснув зубы, слышал, как Пенелопа всхлипывает от боли. Потом, когда Томас обнимал, успокаивал ее, говорил о своей любви, она лишь плакала, уткнувшись ему в плечо. Все же Томас не терял оптимизма: в первый раз женщина и не должна почувствовать наслаждения, но в следующий раз Пенелопе непременно понравятся его ласки. Но этого не произошло.
     Томас подумал вдруг о том, что никогда не видел свою жену обнаженной. Ее скромность не позволяла включать в комнате свет. Томас не понимал, как можно любить человека, но не получать от него физического наслаждения.
     Он постарался вновь сосредоточиться на учебнике. Удивительно, но всего через три дня после паралича тесть вручил ему все необходимые книги по медицине, пробормотав, что если он хочет быть хирургом, пусть будет, это может пригодиться Банкеру.
     - Не сейчас, мой мальчик, - говорил он. - Я буду серьезно нуждаться в хирурге, когда всерьез заболею.
     - Мистер Томас.
     Томас вздрогнул, услышав густой бас дворецкого. Эзра стоял в дверях библиотеки. Он подошел неслышно, как кошка.
     - Да, - ответил Томас.
     - Пришла ваша сестра, сэр, миссис Моррис. Томас быстро встал, обуреваемый дурными предчувствиями.
     - Ради Бога, Эзра, проводи ее в дом! Неужели Сент не прозреет? Да нет же, этого не может быть. Томас сам разговаривал с доктором Пикетом и знал, что Сент идет на поправку.
     Увидев бледное лицо сестры, он подбежал к ней. Внутри у него все похолодело.
     - Джул, что случилось? Что-нибудь с Сентом? Джул покачала головой:
     - Нет, Сент дома, отдыхает, ты же знаешь, ему нужен отдых.
     - Значит, ты пришла проведать своего женатого брата? - ехидно спросил Томас.
     - Не совсем, - задумчиво ответила Джул. - Вот, Томас, прочти.
     Она сунула ему в руку листок. Нахмурившись, Томас развернул его и стал читать.
     - Чертов ублюдок! - возмутился он, и его лицо потемнело от страха и злости. - Джул, когда ты получила это? Ты видела Уилкса?
     - Нет, записку принес мальчик около часа назад. Я не могла волновать Майкла. Он только начал бы кричать и злиться, а ему нельзя волноваться. Томас, зачем Уилкс делает это? И как мне теперь быть?
     Томас молчал.
     - Ты показывала это Тэкери? - спросил он наконец.
     - Нет еще. Я хотела сначала поговорить с тобой, но Тэкери что-то заподозрил. Я, конечно же, пришла к тебе не одна; Тэкери ждет меня на улице.
     - Уилкс - сумасшедший, иначе он не стал бы так за тобой охотиться.
     - Томас, мне страшно.
     - Присядь. Сейчас мы что-нибудь придумаем. Может, чашечку чая?
     Джул согласилась, хотя ей было сейчас не до чая. Эзра принес серебряный поднос и явно разочаровался, когда Томас тотчас отправил его назад.
     - Как Банкер? - спросила Джул, добавляя молоко в чай.
     - Значительно лучше, - улыбнулся Томас. - Поразительно - я уверен, что очень скоро от его болезни не останется и следа. Сент был прав насчет его здоровья. Банкер еще переживет всех нас.
     - А Пенелопа?
     - Все в порядке, - коротко бросил Томас. Джул немного смутила такая немногословность брата, но она не стала ни о чем больше спрашивать - была слишком напугана.
     - Ты правильно сделала, что не рассказала мужу, - одобрил Томас.
     - Знаю, что правильно. Но если Майкл когда-нибудь узнает, что я скрыла от него это, он ужасно рассердится. Ты ведь знаешь, какой он гордый, но...
     - Да, - перебил Томас, - но твоя единственная защита - Тэкери, а этого недостаточно, тем более что сейчас Сент беспомощен, как ребенок.
     - Майкл раздавил мой пистолет, - пожаловалась Джул, досадуя, что купила тогда только один "дерринжер", а не десяток. Заметив удивление во взгляде брата, она торопливо добавила:
     - Не спрашивай, все равно теперь это не имеет никакого значения.
     К счастью, Томас не стал углубляться в расспросы, а встал и начал вышагивать взад-вперед по библиотеке. Вдруг он остановился и обернулся, широко улыбаясь:
     - Я придумал, как нам поступить, сестренка! Мы с женой поживем у вас до тех пор, пока Уилкс навсегда не исчезнет из твоей жизни.
     Раскрыв рот, Джул беспомощно взмахнула рукой.
     - Томас, ты же не сможешь лишить Пенелопу той роскоши, к которой она привыкла! Наш дом такой маленький, а комната для гостей покажется ей жалкой каморкой.
     - Она моя жена, - спокойно ответил Томас, - и будет делать так, как я скажу ей.
     - Но твой тесть...
     - Банкер неплохо себя чувствует и к тому же окружен заботливыми слугами. Так что в нашем присутствии здесь нет острой необходимости. Хватит, Джул, не спорь со мной. Сегодня вечером мы с женой будем у вас. Не возражаешь?
     Джул кивнула, и Томас проводил ее до двери.
     - Обязательно расскажи обо всем Тэкери.
     - Конечно, - согласилась она. - Томас, мне только что пришло в голову: Майкла удивит ваш переезд, и он обязательно спросит меня о его причине. Что мне ответить?
     Томас задумался.
     - Скажи, что Пенелопе нужно некоторое время пожить отдельно от родителей, особенно от матери. Скажи, что с его позволения мы продолжим свой медовый месяц с доктором Сентом на Клэй-стрит.
     Дождь усилился, и Томас принес сестре зонтик. Усадив ее в экипаж, он заметил, что Эзра с интересом наблюдает за ним.
     - Эзра, займись мистером Банкером!
     - Конечно, мистер Томас, - ответил Эзра. - А вы, сэр, займитесь своей сестрой.
     Томас кивнул, не спросив, что именно Эзра имеет в виду, и отправился наверх. Возможно, дворецкий подслушал их разговор. Остановившись на мгновение у двери спальни, Томас расправил