а
цыпочках вышла из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.
   - Что случилось? - спросила она без обиняков.
   - О, миледи... Я... О Господи,  что  нам  делать?  -  Объясните  же,  что
произошло.
   - Эта старуха, ваша горничная Доркас, она исчезла, сбежала,  и  никто  не
знает, куда.
   Известие оказалось настолько неожиданным,  что  Ариель  не  сразу  смогла
найти слова. Наконец она спросила:
   - Когда вы обнаружили, что она пропала? И как  ей  удалось  вырваться  из
комнаты?
   Миссис Пепперолл, ломая руки, объяснила, что несколько минут назад, придя
в комнату, обнаружила лежавшего  без  сознания  на  полу  Чарли,  одного  из
лакеев, с огромной шишкой на  затылке,  -  Значит,  -  медленно  проговорила
Ариель, - Доркас каким-то образом заманила его в комнату и чем-то ударила. С
Чарли все в порядке?
   - О, с этим! Вечно глазеет на женщин и никогда не занимается собственными
делами. Пока добьешься, чтобы поручение выполнил! И вот теперь это!  Глупый,
легкомысленный человек!
   - Конечно, вы правы,  миссис  Пепперолл.  Но  все  же,  может,  попросить
доктора Броуди осмотреть Чарльза?
   Миссис Пепперолл, окончательно овладев собой, только фыркнула:
   - Нет! Он уже пришел в себя, миледи!
   - Пожалуйста, пошлите кого-нибудь за Джорди. Мы должны найти Доркас. Если
Чарли все еще был без сознания, когда вы вошли, она не могла убежать далеко.
Я жду Джорди в гостиной через двадцать минут.
   Ариель оделась в  своей  спальне  и  через  четверть  часа  спустилась  в
гостиную. Вскоре появился Джорди  в  сопровождении  Монтегю  и  Джошуа.  Она
наскоро рассказала им о том, что произошло.
   - Мы должны найти ее. Она очень больна  и  может  причинить  зло  себе  и
остальным.
   Джорди прошептал что-то себе под нос, и Ариель громко велела:
   - Только постарайтесь доставить ее невредимой. Она не виновата в том, что
больна. А теперь, пожалуйста, поспешите.
   Все еще встревоженно  хмурясь,  она  подняла  голову  и  заметила  Берка,
стоявшего на пороге в халате и шлепанцах. Ариель поспешила к  мужу,  готовая
разразиться упреками. Но Берк улыбнулся и поднял руку.
   - Нет, сегодня мне позволили встать с этой проклятой  кровати.  Однако  я
хотел бы выпить чашку чаю. Не желаешь присоединиться ко мне, Ариель?
   Только за яичницей с жареным беконом Берк сказал:
   - Теперь расскажи мне о Доркас. Ариель передала все, что знала:
   - Надеюсь, Джорди и Джошуа скоро найдут ее. Молюсь об этом.
   Сзади кто-то деликатно кашлянул. Ариель обернулась.
   - Миссис Пепперолл, в чем дело?
   - Агнес нашла это, миледи.
   Агнес,  верхняя  горничная,  чрезвычайно  малосообразительная,  чтобы  не
сказать  больше,  стояла  в  коридоре  за  дверями  столовой.  Ариель  взяла
ожерелье, протянутое экономкой. Оно оказалось очень старым, а  гранаты  были
гладкими, красивыми и таинственно мерцали.
   - Где оно было ? Чье это?
   - Агнес нашла их в  вещах  Доркас.  Оно  принадлежало  Мелли,  миледи.  Я
уверена в этом. Ариель закрыла глаза:
   - О нет, - прошептала она.
   - Оно принадлежало бабушке Мелли. Девушка так им гордилась. Говорила, что
это - ее приданое и любой мужчина, который хоть  чего-то  стоит,  будет  рад
принять его.
   Ариель почувствовала, как слезы жгут веки, и услыхала, как Берк сказал:
   - Спасибо, миссис Пепперолл за то, что принесли ожерелье, -  поблагодарил
он. - Я знаю, что у Мелли осталась тетка. Нужно отдать гранаты ей.
   - Я позабочусь об этом, милорд, - пообещала экономка.
   - Благодарю вас, это все. Берк поднялся и подошел к жене:
   - Мне очень жаль, милая. - Это она убила Мелли, - прошептала Ариель.
   - Должно быть, наслушалась  злобных  сплетен  Насчет  того,  что  девушка
распутна. Да-да, я помню, она была совершенно уверена в  этом.  Я  была  так
удивлена ее отношению к Мелли, даже рассердилась за то,  что  она  настолько
ограниченна. О Господи!
   - Тише, не плачь. Мы отыщем ее, и тогда...
   - Что тогда? Доркас больна. Никто не может ей помочь - ты же слышал,  что
сказал доктор Броуди. Безумная старуха на  свободе  и  скитается  неизвестно
где.
   - Мы найдем ее, Ариель, - твердо повторил Берк.
   Она спрятала лицо у него на груди.
   - Пойдем, любимая, поздоровайся с Алеком и Нестой.
   - Какого дьявола здесь происходит? - осведомился Алек. - Монтегю в  холле
заламывает свои ревматические руки и причитает, а миссис Пепперолл  выглядит
положительно бледной.
   - Садитесь, и мы все расскажем.
   - Ты не рано встал с постели, Берк? - встревожилась Неста.
   Берк улыбнулся той самой, способной растопить камни  улыбкой,  с  помощью
которой мог добиться всего на свете, по крайней  мере  Ариель  была  в  этом
уверена.
   - Неста, не поверишь, но моя жена вытащила меня за уши  из  постели.  Бог
видит, я еще очень слаб. Она назвала меня ленивым, беспомощным бездельником,
лодырем и...
   - Ты просто невыносим.  Немедленно  прекрати  это,  и  расскажи  им,  что
случилось.
   Берк все объяснил, и улыбки мгновенно исчезли с лиц.

Глава 21

   Алек и Неста покинули Рейвнсуорт Эбби в пятницу утром. День  обещал  быть
превосходным: ясным, не слишком жарким и, как заверил  Алек  жену,  идеально
подходящим для путешествия.
   - Тебе легко говорить,  -  вздохнула  Неста,  с  пристрастием  осматривая
внутренность кареты, - сам  поедешь  верхом  и  будешь  наслаждаться  свежим
воздухом, а, мне придется сидеть в этой душной коробке.
   - Да. - согласился Алек, осторожно касаясь набухшего живота жены, -  зато
с тобой будет мой сын.
   - Прекрасная компания - этот так называемый сын, ничего не скажешь!  Мне,
по правде говоря, хотелось бы иметь маленькую девочку. Я буду говорить с ней
о  модах  и  о  том,  как  справляться  с   высокомерными,   самодовольными,
тщеславными отцами.
   Берк и Ариель стояли на крыльце и махали вслед, пока экипаж не  исчез  за
поворотом аллеи.
   - По-моему, Алек кажется вполне довольным, как  ты  думаешь?  -  спросила
Ариель.
   - Довольным? Чем?
   - Нестой, тем, что та беременна. Жизнью... не знаю,  всем,  что  подарила
ему судьба.
   Берк обнял ее за талию и прижал к себе:
   - Скажу тебе правду или по крайней мере как я ее понимаю.  С  моей  точки
зрения, Алек не находит себе  места.  Он  человек  неугомонный  и  стремится
постоянно узнавать что-то новое,  открывать  для  себя  страны  и  места,  в
которых еще не был. Он должен находиться  в  движении  и  все  время  что-то
делать. Алек не из тех, кто будет просиживать часами в библиотеке, рассуждая
о причудах философов.
   - Как мой отец?
   - Именно. Даже здесь Алек сумел найти себе занятие, стараясь изучить  все
тонкости ведения хозяйства. Должен признаться, он дал Джорджу немало хороших
советов, пока я выздоравливал. Ничуть не сомневаюсь, что он со всей энергией
примется за устройство Каррик Грейндж, в Нортамберленде, и в самое  короткое
время приведет в порядок все дела. Но, к сожалению, вскоре  ему  обязательно
понадобится что-то новое, чтобы занять руки и мысли.
   - И тут на свет появится ребенок.
   - Ребенок, и кроме того, нужно будет заботиться о Несте,  нанимать  няню,
кормилицу, а потом наставника или гувернантку.
   - Как ты думаешь, он любит Несту? Она тоже считает, что Алеку  необходимы
перемены и человек он очень чувственный. Неста  призналась,  что  удерживает
его именно этим.
   Берк, откинув голову, заразительно рассмеялся:
   - Она просто подшутила над тобой, Ариель. Алек -  порядочный  человек  и,
кроме того, - джентльмен. Он никогда не оставит жену.
   - Нет. - тихо согласилась Ариель, глядя вслед удаляющемуся экипажу, -  но
может ее разлюбить.
   - И у тебя есть этому доказательство? Хоть одно? Ариель покачала головой:
   - Ты. конечно, прав. Просто дело в том, что я беспокоюсь о ней, Берк.
   - Я знаю одно: Алек сделает все,  что  в  его  силах,  чтобы  Несте  было
хорошо. Он пообещал прислать известие, как только ребенок родится.
   И, заметив, что Ариель все равно выглядит немного расстроенной, спросил:
   - Почему такая грусть, малышка? Ты скоро увидишься с Алеком и Нестой,  но
тогда уже будешь тетушкой.
   - И в самом деле! - воскликнула Ариель,  мгновенно  просияв,  и  помолчав
несколько мгновений, призналась:
   - По правде говоря, я думала о Доркас, гадала, где она может быть. Как ты
думаешь, она жива?
   - Случись что-то, мы бы к этому времени нашли тело. Да, она,  несомненно,
жива. Будем продолжать поиски, пока не отыщем ее.
   Больше этим утром тревожные мысли не посещали Ариель - для них просто  не
осталось времени. Она лежала на спине с широко расставленными  ногами,  Берк
нагнулся над ней, лаская длинными пальцами самое чувствительное местечко, не
сводя глаз с выразительного лица жены.
   - Ариель!
   Она подавила стон блаженства и открыла глаза.
   - Любимая, я уверен, что тебе  понравится  это.  Клянусь,  не  пройдет  и
минуты, как ты будешь настолько вне себя, что...
   Берк почему-то замолчал, сжал ее бедра сильными руками и поднял к  губам.
Его язык, шершавый  и  теплый,  свел  все  ощущения  в  одну  точку,  полную
сладостно-острой боли. Она сознавала, что умрет,  если  он  остановится.  Но
Берк не замедлил и не изменил ритма. И тогда Ариель закричала,  не  в  силах
сдержаться, впиваясь ногтями в  его  плечи.  Берк  упивался  каждым  звуком,
каждым содроганием ее тела. И когда, наконец,  Ариель  затихла,  врезался  в
нее, глубоко, до конца, и она снова вскрикнула, но на этот раз  Берк  принял
ее крик своим ртом.
   - О небо, - выдохнула она.
   - Совершенно с тобой согласен. Берк прижал ее к  себе  чуточку  крепче  и
поморщился от боли в плече:
   - Черт, дай я немного подвину тебя. Ну вот, теперь лучше.
   - Ты не должен тратить столько сил... на.. эти вещи.
   - Но иначе ты была бы очень разочарована, не так ли? -  хмыкнул  Берк.  -
Признайся!
   Но Ариель только поцеловала едва затянувшийся шрам и, положив голову  ему
на грудь, нерешительно пробормотала:
   - Не знаю, Берк. Иногда кажется, что я живу во сне. Я сильная,  уверенная
в себе, самонадеянная личность,  которой  кажется,  что  она  может  все.  А
потом...
   Берк почувствовал, как она качает головой, но, ничего не ответив,  просто
выжидал, нежно гладя золотисто-медные волосы.
   - И тогда я боюсь, ужасно  боюсь  и  сознаю,  что  страх  -  единственная
реальность, а я - всего-навсего самозванка, трусиха, слабая и безвольная.
   - Но дальше, надеюсь, ты думаешь обо мне.
   - О вас, милорд? Хорошо, потом я думаю о тебе.
   - И о чем же именно ты думаешь, когда думаешь обо мне?
   - Ну...это гораздо  труднее,  -  неспешно  выговорила  она.  -  Не  знаю,
становишься ли ты частью моего сна. Впрочем, вполне  вероятно.  Наяву  любой
мужчина  ни  за  что  не  позволил  бы  мне,  всего-навсего  женщине,  такую
неограниченную свободу, не поощрил независимость мысли и действий. Нет,  вы,
милорд, - тоже часть  моего  сна.  Ты  подарил  мне  идеальные  грезы.  И  я
благодарна за это.
   - А когда мое семя прорастет в твоем чреве? - хрипло прошептал он. - Тоже
скажешь, что наше дитя - часть твоего сна?
   Ариель чуть приподнялась, касаясь грудями его груди.
   - Не знаю, - протянула она, нежно целуя его в губы. - Ребенок - это ты  и
я вместе. И звучит очень реально, не так ли?
   - Особенно, когда малыш проснется и начнет орать, требуя еды.  Немедленно
прекрати тереться об меня подобным  образом,  Ариель,  иначе  я  взорвусь  и
рассыплюсь на части и...
   - Прекрасно.
   - Что?!
   - Рассыпайтесь, милорд. Не хочу лишать вас столь интересного переживания,
да, впрочем, и себя.
   Он вонзился в нее, и несколько минут они просто лежали лицом  к  лицу,  а
потом, чем глубже он входил с каждым  рынком,  тем  ближе  они  становились,
сливаясь в единое целое, пока ее дыхание, теплое и сладостное, не стало  его
дыханием, а его плоть, жаркая и упругая, не стала се плотью.
   Когда она застонала, сжав его плечи с такой силой, что  Берк  был  твердо
уверен - едва зажившая рана будет потом чертовски ныть, -  он  излил  в  нее
свое семя, стиснув зубы, откинув голову, блестя скользкой от пота  кожей,  и
услыхал, как Ариель сказала тихо, так тихо, что на  какой-то  момент  он  не
поверил ушам:
   - Я люблю тебя, Берк.

***

   - Это все из-за чертового подлого гуся, - думал Джорди, вытирая ладони  о
штаны и цветисто ругаясь. Мисс Ариель велела купить  дюжину  этих  проклятых
созданий,  шесть  гусынь  и  шесть  гусаков,  поскольку   не   желала   быть
несправедливой к женскому полу и не терпела  гаремов  ни  в  каком  виде,  и
теперь, всего лишь после дня  пребывания  в  Рейвнсуорт  Эбби,  гусак,  явно
возомнивший о себе, отбил двух гусынь, потихоньку погнал их перед  собой,  и
вся троица мирно улизнула из загона.
   Джорди услыхал громкий  гогот,  повернулся  и  выругал,  уже  куда  более
гнусно, другого гусака,  уже  собиравшегося  перелететь  ограду  куда  более
картинно, чем его брат или кузен.
   - Назад, проклятый ты паразит! - завопил Джорди. -  Дьявол  тебя  возьми,
немедленно заткни свой дурацкий клюв!
   Ариель разразилась звонким смехом, Джорди взглянул в ее сторону с  видом,
от которого  могло,  кажется,  скиснуть  парное  молоко,  но  Ариель  только
хохотала все громче.
   - Это вовсе не смешно, - сообщил Джорди, скрестив руки на груди.
   - Знаю, - кивнула Ариель, пытаясь отдышаться. - По крайней мере ты  здесь
в безопасности, Джорди. А вот его  милость  обшаривает  вместе  с  поисковой
партией каждый куст, пытаясь обнаружить Ганнибала и его дам.
   - Ганнибала?
   - Ну что ж, много лет назад великий полководец обратил в  бегство  врагов
слонами. В наше время все так измельчало, и теперь  речь  может  идти  всего
лишь о птицах. А что? Тебе не нравится имя?
   - Кажется мне, мисс Ариель, что вы в жизни не решитесь приказать свернуть
шею какому-нибудь проклятому гусаку, чтобы подать его на  ужин.  Раз  уж  вы
имена им даете...
   - То же самое утверждает граф. Боюсь, вы оба правы. А теперь моя  очередь
участвовать  в  розысках.  Оседлай  мне  Миндл,  Джорди.  Клянусь,  она  так
разжирела за последнее время, что  вместо  галопа  потрусит  по  аллее,  как
древняя кляча.
   - Вполне возможно. С тех пор  как  его  милость  слегли,  она  ничего  не
делает, кроме как объедает всех остальных.
   Ариель  улыбнулась  в  спину  Джорди.  Сегодня   она   великолепно   себя
чувствовала. День выдался теплым, и утренний  дождик  лишь  сбрызнул  траву,
отчего она запахла еще сильнее и слаще. Ариель надеялась только, что Берк не
слишком переутомится. Он, громко смеясь, отправился  вместе  со  слугами  на
поиски проклятого, подлого Ганнибала. Но все-таки,  хотя  прошло  всего  две
недели с тех пор,  как  Доркас  ударила  его  ножом,  он,  казалось,  совсем
поправился, а его подвиги в постели превосходили все мыслимое и немыслимое.
   Ариель озорно улыбнулась Джорди и позволила ему подсадить себя в седло.
   - Я не задержусь. Скажи его милости, если вернется  раньше  меня,  что  я
присоединилась к  охоте.  Правда,  никаких  свернутых  шей.  Думаю,  что  на
рождественский ужин у нас, скорее всего, будет жареная лососина.
   - Наверное, мне стоит поехать с вами, мисс Ариель. Вы  ведь  знаете,  что
велел его лордство. Ариель мгновение поколебалась, но твердо сказала:
   - Знаю, но не могу же я оставаться узницей всю жизнь. Кроме того, зачем я
теперь нужна Эвану или Этьену?  Оставайся,  Джорди,  со  мной  все  будет  в
порядке.
   Она пустила Миндл в галоп  и  направилась  к  дальнему  пастбищу.  Джорди
улыбнулся вслед хозяйке, но, услышав, что гогот возобновился с новой  силой,
повернулся, громко проклиная все на свете.
   Ариель с наслаждением ощущала, как ветер бьет  в  лицо,  треплет  волосы,
рвет с головы шляпу, Она попыталась заложить за уши непокорные пряди. Миссис
Пепперолл категорично объявила ей. что сама будет исполнять  обязанности  ее
личной горничной, пока они вместе не решат, какая из девушек достойна  столь
почетной должности. Но экономка не так искусно, как Доркас, умела укладывать
волосы. Еще одна шпилька свалилась на землю.
   Бедная Доркас. Как ни пытался ободрить жену Берк, Ариель  была  убеждена,
что старуха мертва, иначе куда  она  успела  скрыться?  Безумная  несчастная
женщина не могла попросту исчезнуть с лица  земли.  Люди  обычно  запоминают
тех, кто не в себе, и слухи распространяются быстро. До Эбби  давно  бы  уже
дошли известия о Доркас, появись она в окрестностях.
   Ариель натянула поводья и позвала Ганнибала. Правда,  вряд  ли  гусь  или
гусыня могут откликнуться, если даже дать каждому кличку.
   Но все было тихо. Ни гогота, ни длинной тощей белой шеи в кустах.
   Ариель снова пришпорила Миндл и направилась на восток, сама не зная, куда
едет, не обращая особого внимания на  окрестности,  пока  не  увидела  вдали
высокую дымовую трубу Рендел-холла.  Пальцы  невольно  вцепились  в  кожаные
поводья. Она не была здесь с тех пор, как поселилась в Рейвнсуорт Эбби.
   Сон или реальность?
   Она вспомнила о том, что сказала накануне Берку. Если сейчас она войдет в
дом, не станет ли это доказательством, что все вокруг превратилось во вполне
осязаемую реальность? Что она и ее жизнь с Берком - неподдельны и реальны?
   Ариель решительно распрямила плечи и галопом поскакала к бывшему дому. Он
выглядел совсем заброшенным, словно стоял пустым много лет, а не  всего  два
месяца. Газоны давно никто не выкашивал, ставни на  окнах  придавали  зданию
вид дома с привидениями, способного вселить страх в сердце каждого ребенка.
   - Я не буду бояться, - повторяла она себе.  -  Не  буду.  Я  не  ребенок.
Теперь все по-другому. Я Другая.
   Но реальность это или сон? Ты становишься другой только в Рейвнсуорте.
   И, как ни странно, Ариель почувствовала, что ладони в перчатках из тонкой
йоркской кожи повлажнели. Но  она,  упрямо  сжав  зубы,  подъехала  прямо  к
крыльцу.
   В доме, очевидно, никто не жил. Из трубы не струился дымок. Ни  малейшего
движения за окнами. Ни огонька. Ничего.
   "Если никто НЕ купит Рендел-холл в  ближайшее  время,  он  превратится  к
развалину", - подумала Ари ель, спешиваясь. Привязав кобылку к вязу,  Ариель
погладила ее по носу.
   - Я недолго. Попробую разрушить сны и сразу  вернусь,  -  пообещала  она,
смеясь над собственной глупостью. Да,  она  действительно  идиотка,  но  это
неважно. Ариель хотелось вновь увидеть этот жалкий несчастный  дом,  обитель
страданий, и воскресить все неприятные воспоминания. Берк наверняка  одобрил
бы, Ариель знала это. Он сказал бы, что  жена  хочет  очистить  ум  и  душу,
избавиться от груза, тяготившего ее так долго.
   Передние двери были крепко заперты. Но такие пустяки не могли  остановить
Ариель. Пошарив за подоконником окна библиотеки, она вытащила ключ, ржавый и
пыльный, и вытерла его о  юбку.  После  нескольких  неудачных  попыток  ключ
наконец повернулся в скважине, и  Ариель  вошла  в  холл.  Первое,  что  она
ощутила - холод. Холод и сырость. Ариель вздрогнула, отпрянула, но  вынудила
себя остановиться. Она здесь, она останется, пока не докажет себе, что...
   Что именно? Ариель совсем не  была  уверена  в  том,  что  и  как  желает
доказать, знала  только,  что,  если  вспомнит  все  происходившее  в  доме,
окажется лицом к лицу с призраками давних страхов, сможет  навсегда  изгнать
из сердца воспоминания о прошлых муках, залечить былые раны.
   Ариель  нервно  обхватила  себя  руками,  потерла  внезапно   покрывшуюся
гусиными пупырышками кожу. Раньше здесь не  было  так  чертовски  холодно  и
сыро.
   Она шагнула к гостиной. Раздвижные двери были закрыты,  и  она  отвела  в
сторону створку. Вся мебель укутана  в  призрачно-белые  чехлы  голландского
полотна. Ариель взглянула на камин и увидела Пейсли, стоявшего рядом, гнусно
ухмылявшегося  той  самой  издевательски-высокомерной   улыбочкой,   которая
исчезала только тогда, когда жена  отказывалась  удовлетворить  его  каприз.
Любой каприз.
   Ариель вздрогнула, только сейчас поняв, что стоит неподвижно как  статуя,
статуя страха, плен