еще о  Круки.
Это шут Дайнуолда. Он так поизносился, что больно смотреть. Я сошью себе
что-нибудь сегодня вечером. Но все равно спасибо, вы так добры.
   - Интересно, - сказала Кассия, чуть склонив голову набок.
   - Что интересно, миледи?
   - Ты и Дайнуолд. Он не из тех, кто привык  уделять  женщинам  слишком
много внимания.
   "Это потому, что он думает только о тебе".
   - Неужели? - с деланным безразличием спросила Филиппа.
   - Да.  Только  пойми  мои  слова  правильно.  Разумеется,  общение  с
женщинами доставляет ему удовольствие. Но только в течение того времени,
которое нужно для удовлетворения его потребностей. Он  сложный  человек,
упрямый, но честный и верный. А еще он бывает груб,  иногда  ведет  себя
как  настоящий  негодяй,  и  ему  нравится   совершать   непредсказуемые
поступки.
   - Я знаю.
   - Правда? Это еще интереснее. Значит, ты хорошо  с  ним  знакома?  Ты
долго жила в Сент-Эрте?
   Филиппа постаралась сохранить на лице улыбку. Эта женщина смеется над
ней?
   - Это не я, а вы, миледи, привлекли внимание Дайнуолда,  -  вздохнув,
сказала она как можно равнодушнее. - Это вами, а не мной он  восхищается
и  вас  боготворит.  А  меня  он  считает  неженственной,  нескладной  и
неуклюжей. Он говорит о вас, как о святой, и мечтает пасть у ваших ног и
молиться.
   -  Честное  слово,  это  было  бы  очень  глупо,  сказала  Кассия   и
рассмеялась. - И совсем не похоже  на  Дайнуолда.  Он  мужчина,  который
привык всех подавлять и всеми командовать, и  приходит  в  ярость,  если
кто-нибудь отважится перечить  ему  или  сделать  что-то  по-своему.  Он
мужчина, который заботится и защищает того, кто слабее него.
   - Я ненамного слабее, чем Дайнуолд.
   - Сомневаюсь, мисс Морган.
   - Напрасно. Я  действительно  очень  сильная.  Наверное,  поэтому  он
совсем обо мне не заботится. Он не знает, что  со  мной  делать.  Я  как
заноза в его теле. - Филиппа помолчала. - А еще я управляющий Дайнуолда.
Ему страшно не хотелось, чтобы сей  факт  стал  достоянием  ваших  ушей.
Упрямый петух! Он говорит, что если ваш муж узнает об этом, то лопнет от
смеха.
   - Его управляющий? Скажи, пожалуйста! А что же случилось с Алайном?
   Филиппу словно прорвало: слова полились нескончаемым потоком. Правда,
девушка не призналась Кассии де Моретон, кто она на самом деле и  почему
оказалась в Сент-Эрте, но  подробно  рассказала  ей  о  том,  как  Алайн
вероломно предал хозяина, как пытался убить ее и как  она  потом  заняла
его   место,   потому   что   у   Дайнуолда   не   оказалось   кандидата
соответствующего пола.
   Кассия  слушала  Филиппу  затаив  дыхание.  На  языке  ее   вертелось
множество вопросов. Но, прежде чем  она  успела  открыть  рот,  дверь  с
грохотом распахнулась и в спальню  ворвался  Дайнуолд.  Точнее,  еще  до
того, как он переступил порог, раздался его истошный вопль:
   - Не верь ни единому ее слову!
   Филиппа вскочила как ужаленная.
   - Морган?! - вскричала она. - Что это за Морган, черт побери!
   Дайнуолд сразу утратил весь свой пыл.
   - Не знаю. Я назвал первое имя, которое  пришло  в  голову.  Оно  мне
нравится, в нем есть какое-то благородство.
   - Как же тебя зовут на самом деле? - спросила Кассия.
   - Мери, - поспешно ответил за Филиппу  Дайнуолд.  -  Ее  зовут  Мери.
Красивое имя, простое и без претензий.
   - Не скажи, - вступил в разговор Грейлам де Моретон, который  в  этот
момент как раз вошел в спальню. - Когда-то я знал  одну  Мери,  так  она
была хитра, как дьявол, вроде моей последней любовницы, Нэн. Ты  помнишь
ее, Кассия? - Он посмотрел на жену. - А, должно быть, тебе не хочется  о
ней  вспоминать.  Объяснить,   почему   я   здесь,   любимая?   Дайнуолд
перепугался, что эта девушка о чем-нибудь проболтается  или  наплетет  с
три короба, и стрелой вылетел из зала. А что мне оставалось делать?  Все
интересное происходит здесь, поэтому я последовал за ним.
   - Эту девку зовут Мери,  -  твердо  повторил  Дайнуолд  и  бросил  на
Филиппу красноречивый взгляд, яснее ясного  говорящий  о  том,  что  он,
хозяин Сент-Эрта, сотрет ее в порошок,  если  она  осмелится  что-нибудь
возразить.
   - Ты совсем не похожа на "Мери", - сказал Грейлам, подходя ближе.  Он
изучающе  посмотрел  на  Филиппу,  и  в  его  темных  глазах   появилось
вопросительное выражение. - Мне знакомо твое  лицо.  Твои  глаза..,  да,
очень знакомы; неповторимые, синие, как сапфиры, глаза.  Жаль,  не  могу
вспомнить...
   - Ты не можешь ее знать, - отрезал Дайнуолд, вставая между Филиппой и
Грейламом.
   - Тоже мне сапфиры! Она похожа на саму себя.  Типичная  Мери,  вот  и
все.
   - У нее благородный вид, - сказал Грейлам, поворачиваясь  к  жене.  -
Кассия, ты  уже  выпытала  все  секреты  Дайнуолда?  Это  он  украл  мое
аквитанское вино?
   - Дайнуолд не вор! - выпалила Филиппа и густо  покраснела.  -  Он  не
вор, если только обстоятельства не вынуждают его  стать  вором,  и...  -
Девушка запнулась, увидев, что ее слова только подлили  масла  в  огонь:
Дайнуолд аж побелел от бешенства.
   - Ф... Мери,  замолчи!  -  рявкнул  он.  -  Я  не  нуждаюсь  в  твоем
заступничестве. Не хватало еще, чтобы  ты  доказывала  мою  невиновность
перед этим неуклюжим бегемотом! Я не брал твое поганое вино, Грейлам.
   Кассия медленно встала.
   - Ладно, достаточно. Полагаю, мы будем  ужинать  здесь,  поскольку  у
Мери нет никакой одежды, кроме этого одеяла, и она не сможет  спуститься
вниз. Ты не против, Дайнуолд?
   Что он мог сказать? Только кивнуть.
   Ужин, накрытый  в  спальне,  прошел  гораздо  спокойнее,  чем  ожидал
Дайнуолд.  Филиппа  почти  все  время  молчала,  Кассия  тоже.   Мужчины
обсуждали свои мужские дела, и хотя  Филиппе  пару  раз  очень  хотелось
вмешаться в их разговор - все-таки она, что бы ни говорил Дайнуолд, была
управляющим  Сент-Эрта,  девушка  сдержалась.  Она   боялась   ненароком
сболтнуть  что-нибудь  лишнее.  Ведь  и  Грейлам  де  Моретон,   и   его
хорошенькая жена отнюдь не глупы.
   Почему Грейлам так странно смотрел на  нее?  Может,  ему  знакомо  ее
лицо, потому что несколько лет назад они виделись в Бошаме?
   Грейлам сидел в кресле, зажав в крупных ладонях флягу с элем.
   - Мы с Кассией вернемся в Вулфитон завтра утром.  Она  просто  хотела
посмотреть, все ли с тобой в порядке.
   - Ой ли? Вот уж кто совсем не  умеет  врать,  так  это  ты,  Грейлам!
"Она"! Ты хотел посмотреть, не пью ли я твое вино.
   - И это тоже,  -  спокойно  ответил  Грейлам.  -  Давай  прогуляемся,
Дайнуолд, - помолчав, непринужденно предложил он. - Мне нужно кое-что  с
тобой обсудить.
   Кассия вопросительно взглянула на мужа,  но  он  только  улыбнулся  и
неопределенно покачал головой.
   Любопытно, что у Грейлама  на  уме  и  о  чем  он  будет  говорить  с
Дайнуолдом, подумала Филиппа, глядя, как мужчины выходят из комнаты.  На
пороге Дайнуолд обернулся:
   - Мери, на эту ночь мы уступим нашу спальню Грейламу и Кассии.  Скажи
Эдмунду, что он будет спать  у  отца  Крамдла.  Хотя  нет,  подожди:  мы
прекрасно  проведем  время  в  твоей   маленькой   постели   в   комнате
управляющего.
   И он торжествующе улыбнулся, бросив самодовольный взгляд  на  красную
от злости и смущения Филиппу.
   - Я убью этого несчастного болтуна, - пробормотала  она,  ни  к  кому
конкретно не обращаясь.
   К ее удивлению, леди Кассия рассмеялась.

***

   Решение созрело в голове Грейлама, пока они с  Дайнуолдом  спускались
во внутренний двор: он не станет говорить ему о визите Бернелла.  Кассия
права:  пусть  все  идет  своим  чередом.  Дайнуолд   всегда   поступает
по-своему, и если ему что-то взбрело в голову, то даже сам король Эдуард
ни лестью, ни угрозами не сможет заставить его передумать... Они подошли
к крепостной стене и по крутой лестнице поднялись в восточную башню.
   - Так, значит, тебя обокрал управляющий? - спросил Грейлам.
   Дайнуолд кивнул.
   - Ублюдок, - бросил он. - Страшила Горкел сломал ему  шею.  Но  Круки
говорит, что у Алайна был шпион, которому удалось улизнуть из Сент-Эрта.
Не могу взять в толк, как Круки  удается  узнавать  все  новости  раньше
других? Он считает, что Алайн был связан с Вальтером  де  Грассе  и  что
один из тех, кто пытался  убить  Ф...  Мери,  до  сих  пор  находится  в
Крандалле. Это помощник управляющего.
   Грейлам некоторое время молчал.
   - Я знаю, как вы с Вальтером  ненавидите  друг  друга,  -  сказал  он
наконец. - Это всем известно. К тому же я слышал, что на южных  границах
Сент-Эрта недавно спалили урожай и убили крестьян. Но у  тебя  ведь  нет
доказательств, что за этим стоит Вальтер?
   Дайнуолду невольно пришлось согласиться, поэтому он  очень  удивился,
когда Грейлам вдруг сказал:
   - Я решил убрать де Грассе. Я больше не потерплю междоусобиц. Если мы
выясним, что это его рук дело, я сам убью сэра Вальтера. А  теперь,  мой
друг, прикажи подать моего вина: я уверен,  что  ты  где-нибудь  прячешь
его.
   - Нортберт, принеси вина! - насмешливо посмотрев на Грейлама, крикнул
Дайнуолд.
   Конечно, это был не божественный аквитанский напиток, но и не уксус -
слуга налил гостю вина из единственной имевшейся в замке бочки,  которую
привезли из Бенедиктинского аббатства, что под Пенрином...
   Уже  под  утро  Дайнуолд  вошел  в  маленькую  комнату  управляющего,
довольно  трезвый,  потому  что  не  любил  вина,  и  улыбнулся,  увидев
возвышение на узкой кровати.
   Он бесшумно приблизился, опустился на колени  и,  поставив  зажженную
свечу на пол, осторожно поднял одеяло.
   Филиппа спала обнаженной. Она лежала на боку спиной  к  нему,  согнув
одну ногу; поза  девушки  позволяла  Дайнуолду  видеть  всю  красоту  ее
великолепного женственного тела. Он проглотил подступивший к горлу комок
и решил не ждать другого момента: непокорная мужская плоть  все  сильнее
давала  о  себе  знать.  Дайнуолд  легко  коснулся   кончиками   пальцев
внутренней поверхности бедра Филиппы,  затем  медленно,  очень  медленно
повел руку вверх, пока не ощутил влажную теплоту. Судорожно вздохнув, он
принялся осторожно  ласкать  Филиппу,  представляя  себе,  как  было  бы
приятно  ощутить  ее  тугую  плоть  вокруг   своего   мужского   орудия,
напряженного уже настолько, что Дайнуолд опасался за целость  брюк.  Его
ласка стала смелее; он наклонился и поцеловал девушку в  бедро.  Филиппа
застонала и вздрогнула...
   Дайнуолд резко отстранился и попытался унять  взволнованное  дыхание.
Поднявшись, он сорвал с себя одежду и лег рядом с  Филиппой,  прижимаясь
набухшей плотью к ее ягодицам. Он  погладил  девушку  по  животу,  затем
вновь нашел среди мягких завитков  волос  ее  женский  тайник  и,  глухо
застонав, принялся исследовать его. Когда ее бедра дернулись и у нее  из
груди вырвался стон, Дайнуолд повернул  Филиппу  на  спину  и  осторожно
накрыл своим телом.

Глава 14

   Филиппа хныкнула со сна, открыла глаза  и,  увидев  над  собой  лицо,
очертания которого скрывала тень, взвизгнула.
   Дайнуолд чертыхнулся, наклонил голову и поцеловал ее в  губы.  Затем,
не отрывая рта, на мгновение придавил Филиппу всем телом  и  приподнялся
на локтях.
   Потом отпрянул назад, сел на колени и, не сводя с нее глаз, раздвинул
ей ноги.
   - Ты заставляешь меня совращать тебя, - тихо сказал он  прерывающимся
от волнения  голосом.  -  Ты  ведьма,  сирена,  ты  околдовываешь  меня,
выжимаешь  все  соки  и  заставляешь  чувствовать  то,  что  я  не  хочу
чувствовать.
   Сознание Филиппы наконец прояснилось, до нее дошел смысл его слов,  и
она рассвирепела:
   - Я заставляю тебя совращать меня?  А  как  насчет  россказней  твоей
бабки про глубокую весну? И всей этой религиозной чепухи об  обновлении,
свете и тьме? Ты  же  сам  говорил  мне,  что  я  должна  наполниться  и
возродить тебя и... Я в своей собственной  постели,  ты,  бесчувственное
животное! Это ты ищешь случая обесчестить меня! Это ты заставляешь  меня
испытывать  чувства,  которые  я  не  хочу  испытывать.  Это  ты  хочешь
осквернить меня - пленницу, которая не смеет подать  голоса,  несчастную
жертву, у которой нет даже одежды!
   - Такого бреда я давно не слышал. Это ты-то не смеешь подать  голоса?
Да от твоей болтовни некуда деваться. У тебя рот не  закрывается  ни  на
минуту.  Корчишь  из  себя  святую,  а  на  самом  деле  ты  просто   по
недоразумению уцелевшая девственница! По воле каких злых сил  ты  попала
ко мне? Или, может, Бог послал тебя мне в наказание?..
   Он не успел договорить: Филиппа, густо покраснев, сжала кулаки  и  со
всей силы толкнула его в грудь.
   Покачнувшись,  Дайнуолд  прорычал  еще  с  полдюжины  ругательств   и
свалился с кровати на каменный пол, но не выпустил Филиппу из объятий, и
она полетела прямо на него. Он попытался подняться, с размаху  стукнулся
головой о ее голову, резко откинулся назад и с  глухим  звуком  ударился
затылком о ножку стола.
   Голова Дайнуолда дернулась на каменном полу, и он затих.  Филиппа  на
мгновение похолодела,  не  сразу  сообразив,  что  произошло,  потом  ее
охватил такой страх, что она спрыгнула с Дайнуолда и приложила ладони  к
его груди. Сердце билось медленно и ровно. Она придвинула свечу  поближе
и осмотрела его голову. На левом виске вздувалась огромная шишка. Что ж,
самовлюбленному развратнику это послужит уроком. Он решил  взять  ее  во
сне, чтобы она не смогла сопротивляться, да еще посмел обвинить  в  том,
что она обольщает его! Филиппе захотелось стукнуть его еще раз,  но  она
удержалась. Вместо этого она, скрестив ноги,  села  на  каменный  пол  и
положила  голову  Дайнуолда  себе  на  колени.  Прислонившись  спиной  к
кровати, Филиппа ласково погладила его лоб. Она  улыбнулась  и  положила
руку Дайнуолду на живот, затем медленно провела по  рельефно  очерченным
мышцам, позволив своим пальцам проникнуть в густую поросль темных  волос
внизу.
   - Ты, упрямый негодяй, - тихо сказала она. - Что мне с тобой делать?
   Он не отвечал и не шевелился. Девушка  нежно  спела  ему  французскую
балладу, которой научила ее мать, когда Филиппе было четыре года.  Потом
умолкла  и  вздохнула.  Намного  важнее,  что  он  с  ней  сделает.  Она
представила,  какие  колкости   на   нее   посыплются,   если   Дайнуолд
притворяется. А если нет, то он сможет догадаться, чем  она  занималась,
пока он лежал без сознания. Филиппа заставила себя убрать руку.
   - Девка, твой голос звучит, как мокрая  тряпка,  которой  шлепают  по
бокам спящую лошадь.
   - А, ты очнулся, - равнодушно проговорила  она.  -  Один  менестрель,
который забрел в Бошам в прошлом году, сказал моим родителям, что у меня
нежный, серебристый голос, как у голубки.
   - Нежный, как у голубки? Этот парень врет еще наглее,  чем  Круки.  -
Дайнуолд умолк и погрузился в задумчивость,  ибо  наконец  заметил,  что
голова его лежит у Филиппы на коленях,  и  если  он  повернет  лицо,  то
сможет коснуться губами ее бархатистой кожи. Нет,  он  не  должен  этого
делать; ему не нужна подачка за собственную слабость, пусть  даже  такая
чудесная. И все же он повернулся...
   Филиппа с шумом втянула воздух и оттолкнула Дайнуолда. Он застонал, и
ей сразу стало жалко его. - Угомонись, не то набьешь еще одну  шишку,  -
притворно суровым тоном сказала она.
   Он снова застонал, на этот раз  более  артистично,  и  Филиппа  сжала
зубы, чтобы не рассмеяться.
   - Теперь вставай. Ты же голый.
   - Приятно, что ты это заметила. Впрочем, ты тоже. Дайнуолд  с  трудом
поднялся на ноги и, пошатнувшись, рухнул на кровать.
   Филиппа молча наблюдала за ним. Дайнуолд нарочито  громко  всхрапнул.
Филиппа выругалась и накрыла его одеялом.
   - Мне холодно, и если ты сейчас уйдешь, то из-за твоей  жестокости  я
умру от водянки легких, жалобным голосом произнес Дайнуолд.
   - Замолчи. Начал храпеть - и храпи себе на здоровье. Мне это нравится
больше, чем твои разговоры. И действия, - сказала  Филиппа,  устраиваясь
рядом с ним. - Я не  позволю  тебе  снова  прикоснуться  ко  мне,  и  не
надейся. Ты прекрасно знаешь, что у тебя нет на это  никакого  права.  Я
тебе не любовница и никогда ею не буду. -  С  этими  словами  она  взяла
второе одеяло и завернулась в него. - Спи, или я снова вышвырну тебя  из
кровати.
   - До чего же трудно иметь дело  с  крупными  и  сильными  шлюхами,  -
вздохнув, сказал Дайнуолд. - Естественно, хоть я не шлюха, -  язвительно
ответила  Филиппа.  -  Куда  удобнее,  если  рядом   что-нибудь   этакое
малюсенькое и слабенькое. Вроде твоей драгоценной  крошки  Кассии,  этой
несравненной принцессы, которая просто обмирает при виде могучего  воина
Дайнуолда.
   Он рассмеялся.
   - Ты ее не получишь, -  мечтательно  проговорила  Филиппа.  -  Кассия
замужем и ждет ребенка, так что можешь забыть о ней: она не для тебя.
   - Может, ты и права, - ответил Дайнуолд.  -  Я  об  этом  подумаю.  С
крупными  шлюхами  особенно  трудно,  когда  они  ревнивы.  -  Он  снова
всхрапнул и вскоре, гораздо раньше, чем Филиппа, действительно заснул.
   Неужели она и в самом деле ревнует? Дайнуолд  повернулся  на  бок,  и
Филиппа тихонько прижалась к его спине. Интересно, что он сделает,  если
она укусит его? Наверное, опять рассмеется. Постепенно она погрузилась в
сон, даже сквозь глубокую дрему ощущая тепло и силу его  тела,  будь  он
проклят...
   Ранним  утром  Грейлам  уже  стоял  в  дверях  комнаты  управляющего,
разглядывая лежащих в постели хозяина и девицу, чье  имя  было  явно  не
Мери. Голова ее была на плече Дайнуолда, но их  тела  надежно  разделяло
одеяло. Грейлам удивленно поднял брови. Значит,  она  к  тому  же  и  не
любовница Дайнуолда? Кассия просто придет в восторг!
   Внезапно Дайнуолд замычал, повернулся на  спину  и  заложил  руки  за
голову, чем разбудил Филиппу, которая чуть не свалилась с кровати.
   - Шлюха, ты могла убить меня, - проворчал он. -  Бедная  моя  голова,
она распухла, болит и...
   -  ..и  это  создает  замечательное  настроение,  -  громко  закончил
Грейлам, переступив порог.
   Филиппа широко раскрыла глаза и в испуге уставилась на вошедшего,  но
тот лишь улыбнулся:
   - Бог дарует тебе чудесное утро, Мери.  Жаль  нарушать  твой  сладкий
сон, но нам с женой пора возвращаться домой. Дверь  была  открыта,  и  к
тому же я постучал, но никто не отозвался.
   Дайнуолд приоткрыл один глаз, и на Грейлама хлынул поток жалоб:
   - Эта шлюха чуть не отправила меня на тот  свет!  У  меня  на  голове
шишка размером с кулак.
   - Ты заслужил ее, болван! - Похоже, Филиппа нисколько не раскаивалась
в содеянном.
   - Болван? Заслужил? Боже правый, что несет эта  похотливая  девка?  Я
всего лишь  решил  не  мешать  ей  соблазнять  меня.  -  Он  простодушно
улыбнулся.
   Филиппа села, поспешно натянув на грудь одеяло,  и  ткнула  Дайнуолда
кулаком в живот.
   - Милорд! - воскликнула она, обернувшись к  Грейламу.  -  Я  не  могу
встать и достойным образом проводить вас и вашу чудесную жену,  но  этот
искушенный  осквернитель  невинных  служанок,  может,  и  вспомнит  свою
обязанность гостеприимного хозяина, как только  перестанет  делать  вид,
что на него напала банда сарацинов.
   - Никогда не слышал, чтобы он так ныл. Должно быть, Мери, ты  здорово
превосходишь его в силе и ловкости. Дайнуолд, вставай же наконец и окажи
моей даме подобающее уважение! Кассия хочет попрощаться с тобой. - Глаза
Грейлама вдруг округлились. - Как ты сказала? Чудесная жена? - Он громко
расхохотался. - Я скажу Кассии, это  позабавит  ее.  Чудесная!  -  И  он
потряс головой. - Надо же: чудесная! - И  Грейлам  с  хохотом  вышел  из
комнаты и закрыл за собой дверь.
   - Я просто высказала ему твое мнение, - ехидно проговорила Филиппа.
   - Потрогай, какая на голове шишка. Наверное, мне следует  остаться  в
постели.
   Филиппа потянулась к Дайнуолду и осторожно ощупала его голову:
   - Вот тогда она наверняка станет еще больше. Ничего страшного с твоим
кочаном не произошло, так что вставай и уходи. Я от тебя устала.
   Дайнуолд вздохнул и, перекатившись через нее