мою прелестную юную  жену.  Пусть  она
никогда не думает, что вышла замуж за ворчливого дряхлого старика.
   - Верно, верно, - поддержала  я,  расплываясь  в  улыбке,  как  чудом
избежавший Страшного суда грешник, и пригубила портвейн. Далеко  не  так
хорош, как дедушкин. Будь дедушка здесь,  я  наверняка  бы  презрительно
скривилась  и  вылила  вино,   но   сейчас   продолжала   пить.   Лоренс
действительно справедлив, но жизнь не всегда бывает  таковой.  Некоторые
люди, вероятно, сказали бы, что  я  попала  в  капкан,  который  сама  и
поставила.
   - Похоже, у вас сильная воля?
   - Вовсе нет, - призналась я, рассматривая салфетку. Потом  развернула
ее и снова сложила, повторив эту процедуру раз десять. - Если  я  чем-то
огорчу вас, вы должны сразу мне сказать. Вы правы: в браке важнее  всего
взаимные уступки. Кому-то следует сдаться первым, даже  если  правда  на
его стороне.
   - Насколько я понял, вы только что разрешили мне поправлять вас, если
я сочту нужным?
   Я вовсе не это имела в виду, но он казался  таким  снисходительным...
впрочем, как многие старые мужья  по  отношению  к  хорошеньким  молодым
женам. Потрясенная его добротой, я весело заключила:
   - Совершенно верно. Вы джентльмен, Лоренс, такой, каким  был  в  свое
время дедушка.
   Не успели слова сорваться с губ, я окаменела,  вперившись  глазами  в
мужа, и, к своему полному ужасу, зарыдала.
   Клянусь, я понятия не имела, откуда берутся проклятые слезы,  но  они
отчего-то лились из глаз, текли по щекам и орошали подбородок.
   - Господи, мне так жаль...
   Когда он поднял меня и прижал к груди, я ни  секунды  не  колебалась.
Никто не обнимал меня после  смерти  дедушки,  пока  не  приехал  Питер.
Лоренс такой высокий, и на него легко опереться. Я продолжала рыдать.
   Его теплое дыхание шевелило мои волосы.
   - Все в порядке. Я знаю, вам тяжело пришлось. Все хорошо, Андреа,  то
есть Энди. Поплачьте, дорогая, и сразу станет легче.
   Я с готовностью отказалась бы от портвейна, попроси он меня об  этом.
Но он предпочел уступить даже  в  такой  мелочи  и  предлагал  дружбу  и
участие. Как мне  повезло,  когда  он  решил  познакомиться  со  мной  и
посчитал подходящей для себя невестой!
   Я всхлипывала, икала и наконец, немного успокоившись, подняла лицо:
   - Если вам не нравится, я не буду пить.
   Лоренс тихо рассмеялся и снова обнял меня:
   - Нет, графиню и ее портвейн грех разлучать.
   В этот момент я готова была защищать мужа ценой собственной  жизни  и
убила бы любого, посягнувшего на него. И  улыбнулась  ему  сквозь  дымку
слез.
   - Если в вашем шкафу есть парочка фамильных скелетов, клянусь  честью
не проговориться об этом.
   Лоренс какую-то долю секунды помедлил, прежде чем беспечно бросить:
   - Меньшего я от  вас  не  ожидал.  Ваш  дед  достойно  вас  воспитал.
Надеюсь, вы не будете разочарованы, но мои предки были довольно скучными
людьми - один сменял другого без особого шума и скандалов, не говоря уже
о предательстве. Разумеется, всякое  бывало,  но  до  трагедий  дело  не
дошло. И все же я ценю вашу  клятву.  А  теперь,  дорогая,  мужественная
Энди, успокойтесь. Надеюсь, ваш новый  дом  и  люди,  которых  вы  скоро
встретите, помогут уменьшить скорбь. Но  знаете,  дорогая,  грусть  тоже
важна для души. Когда-нибудь вы сумеете вспоминать о дедушке без  горечи
и слез, и эти воспоминания утешат вас и даже иногда заставят  улыбнуться
или рассмеяться,  когда  на  ум  придет  что-то  забавное.  И  если  вам
потребуется поплакать на чьем-то плече, я всегда буду рядом.
   - Господь дал вам прекрасную душу, сэр, - прошептала я, шмыгая носом,
и поспешно высморкалась в протянутый платок. - В моей семье,  признаюсь,
есть скелеты, и ни один не покрыт романтическим флером.
   - Что же, можно вдвоем  сочинить  превосходную,  вызывающую  дрожь  и
зубовный  скрежет  сказку,  чтобы  развлекать  гостей  долгими   зимними
вечерами.
   - Следует поспешить, зима уже на носу.
   - Я освежу в  памяти  мою  историю,  чтобы  вытащить  на  свет  Божий
наиболее омерзительного героя.
   Он проводил меня до спальни, улыбнулся и нежно погладил меня по щеке:
   - Приятных снов, дражайшая Энди.
   Я смотрела ему вслед, пока он шел  по  тускло  освещенному  коридору.
Перед тем как открыть  дверь  в  свою  комнату,  он  махнул  мне  рукой.
Интересно, где спит его камердинер? Лично  мне  не  хотелось  бы,  чтобы
Флинт ночевал где-то поблизости.
   Я вошла к себе, встреченная деликатным посапыванием  мисс  Крислок  и
громким храпом Джорджа. И  тут  я  вспомнила  о  ростбифе  для  Джорджа,
забытом на столе. Представив восторг  моего  любимца  при  виде  лакомых
кусочков, я взяла свечу и направилась назад. Возможно,  грудастая  Бетти
еще не успела убрать со стола.
   - Она слишком молода.
   Я замерла с протянутой рукой, так и не повернув ручку двери. Кто этот
мужчина? Я не узнаю голос. В гостиной, где мы обедали,  кто-то  есть!  С
кем беседует незнакомец?
   - Ни одна женщина не бывает слишком молодой, - ответил Лоренс, и  его
слова потрясли меня. Разумеется, я молода. Но в голосе  звучало  столько
презрения, что я невольно нахмурилась. Каким образом он успел так быстро
оказаться внизу? - Посмотрим, - продолжал  муж.  -  Поезжай  вперед.  Мы
прибудем в Девбридж-Мэнор послезавтра к ужину,  если  погода  удержится.
Все идет по плану. Не волнуйся.
   Забыв о ростбифе, я взлетела по ступенькам. С кем он говорил?  Зачем?
Может, это поверенный? Ничего, я  не  забуду  этот  голос  и  узнаю  при
встрече.
   Юной здоровой девушке, утолившей голод, легко погрузиться в  забытье,
что я и сделала. И проспала ночь напролет. Даже храп Джорджа  над  самым
ухом мне не мешал.
   Бетти постучала в дверь ровно в семь утра. Мисс Крислок тряхнула меня
за плечо:
   - Энди, дорогая, пора вставать. Если я немедленно не  поведу  Джорджа
на прогулку, боюсь, может произойти неприятность.
   - Бедняга Джордж, он так и не получил своего ростбифа!
   - Не нужен ему никакой ростбиф. Немедленно отведу его вниз, а ты пока
прими ванну, Энди. Я скоро вернусь.
   - Спасибо, Милли. Я в долгу  у  тебя,  как  и  мой  прелестный  милый
Джордж.
   В эту минуту я была готова убить ради нее любого. Как  и  ради  мужа.
Оставалось молиться, чтобы ни у мисс Крислок, ни у Лоренса не  появилось
смертельных врагов, иначе болтаться мне на виселице!
   После легкого завтрака мы  вышли  из  гостиницы  в  серый  ноябрьский
денек. Джордж зарычал. Я поцеловала его в голову.
   - Джордж, никто не виноват в том, что погода такая сырая. Но все-таки
это лучше городского смога. Не жалуйся.
   Лоренс позволил Джорджу почти всю дорогу ехать с нами в  карете.  Мой
пес, которого никак не назовешь глупым, лизнул его руку.
   - У тебя ни капли стыда, - упрекнула я.
   Муж улыбнулся.
   Время летело как на крыльях, и не успела я оглянуться, как сгустились
сумерки. Мы провели ночь в гостинице "Висельник" в Коллингфорде.
   - Потерпите, остался всего день, - сообщил  Лоренс,  покидая  меня  у
двери моей спальни. - Завтра к ужину будем дома.
   Именно это он говорил незнакомцу вчера вечером.
   - Завтра, - добавил он, вежливо переждав мой зевок, - я расскажу  вам
о Хьюго, моем единственном предке с довольно загадочными темными пятнами
на репутации. Он даже оставил дневник в назидание следующим  поколениям,
в котором и поведал о своей  одержимости  проклятыми  еретиками.  Доброй
ночи, Энди.
   На следующий день я узнала, что Хьюго Линдхерст, впоследствии  виконт
Линдхерст, получил титул графа Девбриджа в  тысяча  пятьсот  восемьдесят
четвертом году милостью доброй королевы Бесс.
   - Его дневник сохранился? - поинтересовалась я. - Вы не шутите?
   - Частично. Уцелевшие страницы хранятся под стеклом в старом зале.  Я
покажу вам. Он построил Девбридж-Мэнор и, став графом, несколько  умерил
пыл в отношении католиков. Перестал убивать их сотнями  и  ограничивался
аутодафе для того несчастного католика, который случайно забредал в  его
владения. Он скончался в своей постели в возрасте семидесяти четырех лет
и в окружении семерых детей.
   -  Похоже,  он  настоящий  злодей,  Лоренс,  и  при  этом  ничуть  не
романтичен. Неужели у вас нет истории получше?
   Лоренс задумался.
   - После Хьюго, пожалуй, никого. Мы, как верные  роялисты,  процветали
при Стюартах.  К  сожалению,  это  оказалось  причиной  нашего  падения.
Кромвель и его Круглоголовые взяли замок как раз  в  тот  момент,  когда
Джеймс Линдхерст, тогдашний граф Девбридж,  давал  ужин  в  честь  полка
королевских драгун. Во время сражения здание было  почти  разрушено,  от
него остался только старый зал.
   - Джеймс Линдхерст? Звучит многообещающе. И что же с ним случилось?
   - Он последовал за  королем  на  плаху.  Должен  признать,  что  ваши
предки, сумевшие избежать открытой стычки с  Кромвелем,  оказались  куда
умнее моих. К счастью для рода Девбриджей, Стюарты  скоро  вернулись  на
престол, и с того дня мы процветали. Мои ближайшие предки сумели угодить
их  германским  величествам   и были щедро за это вознаграждены.
   - А когда был восстановлен ваш дом, Лоренс?
   - Как я уже говорил, старый  зал  относится  по  времени  к  династии
Тюдоров. С тех пор каждый Девбридж  делал  к  нему  пристройки  согласно
своим понятиям о моде и архитектуре и своим художественным  склонностям,
поэтому теперь  он  и  представляет  собой  самое  невероятное  смешение
архитектурных стилей.
   - Совсем как Дирфилд-Холл, - рассмеялась я. -  Мне  впервые  довелось
там побывать  в  десять  лет.  Никогда  не  забуду,  как  заблудилась  в
лабиринте комнат.
   - У вас уйдет немало времени на то, чтобы безошибочно находить дорогу
в Девбридже. Но я закрыл северное крыло, так что на вашу долю  останется
меньше темных сырых коридоров.

***

   Я всегда любила Йоркшир. Сразу понимаешь,  что  попала  в  совершенно
своеобразную   часть   Англии,   особенно   когда   оказываешься   среди
бесконечных, тянущихся до  самого  горизонта  болот.  Земли  моего  мужа
раскинулись милях в двадцати от Йорка, одного из моих любимых городов. С
полчаса карета катила среди высоких зеленых холмов,  увенчанных  густыми
дубовыми рощами. К тому же Девбридж-Мэнор находился всего  в  пятнадцати
милях от Дирфилд-Холла, так что я всем сердцем ощущала, что  возвращаюсь
домой. Вот только дедушки там больше никогда не будет.
   За последним поворотом невероятно длинной подъездной  аллеи  открылся
Девбридж-Мэнор в кровавых отблесках заходящего солнца.  Как  и  объяснил
муж, трудно было определить стиль, в котором построено здание, но  общее
впечатление  было  поистине  великолепным,   и   трудно   сказать,   что
прекраснее: одинокая зубчатая башня или изящные арочные проемы.
   Я немедленно влюбилась в свой новый дом,  еще  до  того,  как  карета
остановилась у массивных дверей. Они тут же распахнулись,  и  на  пороге
появился Моисей.  Я  до  самого  смертного  часа  готова  клясться,  что
библейский  Моисей  выглядел  куда  менее  внушительно,   чем   Брантли,
дворецкий Девбриджей, с его вьющимися серебряными  волосами,  в  простой
черной ливрее, с глазами, разумеется, горевшими пророческим светом.
   Он щелкнул пальцами, и откуда-то как по волшебству возникли два лакея
в темно-синих с  белым  ливреях.  Один  открыл  дверцу  экипажа,  другой
подставил мне под ноги скамеечку.
   - Брантли, - окликнул Лоренс, - это ваша новая хозяйка.
   Я ожидала, что с уст Брантли сорвется какая-нибудь заповедь, но когда
он заговорил, холмы остались неподвижны, а кусты не  занялись  пламенем.
Зато голос оказался бархатистым и густым, как хорошее бренди.
   - Добро пожаловать, милорд, миледи. Вся семья собралась и ждет вас.
   Мы вошли в древний мрачный холл,  и  в  ноздри  ударил  легкий  запах
лимонного воска и гниения.  Брантли  открыл  массивные  двери  орехового
дерева, раскинул руки и объявил:
   - Граф и графиня Девбридж.
   Гостиная оказалась длинной, узкой, со сводчатыми потолками, с тяжелой
мебелью  красного  дерева  и  бордовыми  шторами.  На  полу  лежали  три
прекрасных турецких ковра, между которыми  темной  патиной  поблескивали
плашки паркета. В больших затейливых канделябрах, расставленных по  всей
комнате, горело не менее пятидесяти свечей. Три человека,  вставшие  при
нашем появлении, внимательно рассматривали меня и Лоренса. При этом  они
не выглядели особенно счастливыми. Скорее наоборот.

Глава 6

   - Прямо логово чудища, - прошептал муж и, усмехнувшись,  стиснул  мою
руку. Я попыталась рассмеяться, но это оказалось слишком трудно. Все  же
мне удалось взять себя в руки и восстановить дыхание. Родственники  мужа
не сдвинулись с места, продолжая пронзать меня взглядами. Я откашлялась,
шагнула вперед и застыла. Нет, это просто невозможно. Это не может  быть
он, просто не может!
   Значит, может. Мужчина выступил из тени у  камина.  Джон.  Тот  Джон,
которого обожал Джордж, Джон, которого я встречала трижды. Джон, который
мечтал познакомиться со мной.
   Племянник  и  наследник  моего  мужа.  Угрюмый  тип,  не  ладивший  с
Лоренсом. Тот самый, что вернулся с войны. Чтобы остаться навсегда.
   Теперь он и мой племянник.
   Тут я решила, что всем сердцем ненавижу совпадения.
   Внезапно за спиной раздался оглушительный лай Джорджа.  Должно  быть,
он увидел Джона, узнал и вырвался из рук моей дорогой мисс Крислок. Я  и
не подозревала, что у него такое острое зрение.
   Джордж, по обыкновению бешено вращая хвостиком, с  тявканьем  налетел
на Джона. Тот, смеясь, встал на колени и прижал моего  любимца  к  себе.
Джордж явно вознамерился облизать физиономию Джона, и того это отчего-то
забавляло. Он безуспешно попытался  увернуться  от  вездесущего,  ужасно
мокрого языка.
   - Что происходят, Джон? - медленно выговорил Лоренс. - Ты знаешь  эту
собаку?
   При звуках его голоса Джон  поднял  голову  и  сжал  губы.  Он  сунул
Джорджа под мышку, не прекращая чесать его за ухом и теребить хохолок.
   - Да, - кивнул  он,  не  шевелясь,  -  ее  зовут  Джордж.  Мы  как-то
встречались в Гайд-парке. Он был со своей  хозяйкой.  Но  мы  так  и  не
познакомились.
   Лоренс повернулся ко мне:
   - Надеюсь, это не тот Джон, о котором вы говорили?
   Неужели он помнит?  Мне  все  еще  не  верилось,  что  такие  встречи
возможны,  хотя  доказательство  было  прямо  перед  глазами.  Вот   он,
улыбчивый незнакомец, ласкает ошалевшего от счастья Джорджа.
   - Именно тот. Я еще упоминала о том, что он  настоящий  волшебник  во
всем, что  касается  животных.  Как  видите,  он  похитил  привязанность
Джорджа.
   - Что же, - решил Лоренс, - это облегчает дело. Майор Джон Линдхерст,
мой племянник и наследник. Джон,  это  Андреа  Джеймсон  Линдхерст,  моя
жена, графиня Девбридж. Она упоминала, что знает тебя, правда, только по
имени.
   Джон продолжал гладить Джорджа. Пес в полном экстазе закатил глаза  и
еще теснее прижался головой к пальцам Джона.
   - И я ее знаю, дядя. Она - кузина Питера Уилтона.  Однако  я  удивлен
тем, что она помнит меня и даже рассказала о нашей встрече вам.
   Честно говоря, я разделяла его чувства. Все равно он  слишком  высок,
даже на расстоянии в двадцать футов!
   - Все действительно так и было - граф заговорил о своем племяннике по
имени Джон. Я подумала, что это совпадение.
   По его лицу было невозможно прочесть что-либо. Наконец  он  вымолвил,
легонько потянув Джорджа за ухо:
   - Питер присутствовал на венчании? Как его здоровье?
   - Благодарю, с ним все в порядке.  Он  приезжал  в  Лондон  всего  на
несколько дней и был вынужден вернуться в Париж.
   В конце концов какое ему дело, был  Питер  на  свадьбе  или  нет!  Но
откладывать больше нельзя. Раз уж так получилось, лучше раз  и  навсегда
покончить с ужасной неопределенностью.
   Я растянула губы в фальшивой сияющей улыбке:
   - Счастлива с вами познакомиться, Джон. Какая радость, что мы  теперь
родственники! Ведь отныне все  симпатии  моей  собаки  принадлежат  вам.
Джордж, да имей же хоть немного достоинства! Прекрати лизать его пальцы.
   Джон, к моей тихой радости, рассмеялся и опустил Джорджа на  пол,  но
тот и с места не  сдвинулся.  Остался  сидеть  у  ног  Джона,  повиливая
хвостом и высунув язык. Олицетворение преданности!
   - Джордж, - снова позвала я, -  довольно!  Немедленно  ко  мне,  твое
место тут! Я твоя хозяйка, единственное существо в мире, на  которое  ты
вправе рассчитывать во всем,  что  касается  обеда.  Не  желаешь  же  ты
голодать?!
   Джордж заскулил  и,  секунд  десять  пометавшись  в  нерешительности,
потрусил ко мне.
   После этой сцены всякая неловкость улетучилась, и остальным уже  было
не до условностей.
   - Дорогая, это Томас и его жена Амелия, - представил Лоренс,  едва  я
подняла Джорджа с пола. Я подошла к ним и протянула руку:
   -  Как  поживаете?  Ваш  дядя   много   о   вас   рассказывал.   Рада
познакомиться.
   Томас галантно  поцеловал  мои  пальцы,  а  Амелия  слегка  коснулась
ладони.
   - Для  нас  ваша  свадьба  оказалась  совершеннейшей  неожиданностью,
мадам,  -  уведомила  она.  Красиво  изогнутые  черные  брови  изумленно
взлетели не менее чем на целый дюйм.
   "Мадам?!"
   Я нацепила на физиономию подобающую  случаю  учтивую  улыбку.  Амелия
была на добрых шесть дюймов выше и взирала на меня сверху вниз, надменно
прищурившись. Мой голос так и сочился елеем, что вызвало бы подозрение у
любого, самого наивного человека.
   - Зовите меня Энди. Даже Лоренс уже  успел  привыкнуть.  Это  гораздо
проще, не находите?
   - Абсолютно с вами согласна.
   - Почему же наша свадьба стала сюрпризом? -  допытывалась  я,  искоса
поглядывая ни мужа.
   - Мы понятия не имели, что дядя Лоренс женится, пока вчера не  прибыл
посыльный с письмом, - пояснил Томас. - Кроме того, мы представляли  вас
пожилой дамой, рассчитывая обрести  в  вашем  лице  вторую  мать,  и  не
предполагали, что вы так молоды и прекрасны.
   - Полагаю, у меня еще будет  время  превратиться  в  пожилую  даму  и
воспылать материнскими чувствами, Томас.
   - Что?! Вы уже ждете ребенка?  -  тихо  и  злобно  прошипел  Джон  и,
оттолкнувшись от каминной полки, шагнул к нам.
   Мой язык примерз к гортани.
   - Нет, Джон, - спокойно вмешался Лоренс, завладев моей рукой,  -  она
хочет сказать,  что  когда-нибудь  привыкнет  к  вам  и  станет  считать
родственниками.
   Я ничего не ответила, предоставив членам моей новой семьи возможность
изучить меня. Интересно, что они видят перед  собой,  кроме  миниатюрной
девушки с вьющимися рыжевато-каштановыми волосами? Я не уродина, но вряд
ли могу претендовать на  звание  красавицы.  Конечно,  у  меня  приятные
голубые глаза - воплощение лета, как говорил дедушка, -  но  эта  троица
слишком далеко, чтобы восхититься ими. Кстати, почему Лоренс  словом  не
обмолвился, что женится на мне? И что здесь происходит?
   - Дорогая, - спросил Лоренс у Амелии, -  Брантли  не  сообщил,  когда
подадут ужин? У Энди прекрасный аппетит. Насколько я помню,  ее  желудок
стал роптать еще в десяти милях от Девбриджа.
   В желудке у меня  действительно  урчало,  но  не  слишком  громко.  Я
одарила мужа солнечной улыбкой:
   - Возможно,  пара  запеченных  фазанов,  только  с  корочкой,  вполне
удовлетворят меня.
   Он чуть коснулся моей щеки, ласкающе провел пальцами до подбородка, и
я оцепенела. Он, конечно, почувствовал, как я съежилась, хотя  на  самом
деле я не дернулась, не отстранилась, нет, ничего подобного. Но  поняла,
что он все замечает. Его улыбка, однако, ничуть не померкла.
   - Сейчас позвоню Брантли и позабочусь о фазанах.
   - Спасибо, Лоренс.
   Он ничего такого не имел в виду. Просто демонстрировал симпатию. Пора
привыкнуть к такого рода проявлению мужских эмоций. Все  это  ничего  не
значит. Он всего лишь хорошо ко мне относится.
   Амелия опустилась на резное кресло прошлого века из красного дерева с
витыми подлокотниками и расправила шелковую темно-синюю юбку.  Вероятно,
она старше меня лет на пять, не больше.